Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Серьезного вида человек с отверткой аккуратно приподнял пластину, обнажив сложное переплетение проводков, скрывавшееся под ней.

– Вы можете думать, что у машины нет сердца, – сказал он хорошо поставленным дикторским голосом. – Но это не так. Мы сделали все, чтобы устройство нашего андроида повторяло особенности человеческого тела. Его система органов безупречна, и вы можете убедиться в этом при помощи простейшей диагностики.

Человек театральным жестом развернул сложенный гармошкой мануал.

– В настоящем руководстве, – сказал он, – вы найдете все необходимые правила пользования андроидом соответствующей модели. Мы поставляем нашу продукцию во все области, где она может быть задействована, и вам не нужно волноваться об установке дополнительных модификаций: мы все сделаем за вас. Например, эта военно-исследовательская модель предназначена для поставки на судна соответствующего типа.

Андроид с обнаженным «сердцем» неподвижно смотрел в камеру, изредка моргая. Его расстегнутая на груди армейская форма выглядела так же безупречно, как и все остальное.

– Одна из главных ее особенностей – способность к самообслуживанию, – в ровном голосе впервые будто бы проскользнула нотка гордости. – Такой модели не требуется регулярная диагностика механика и еженедельный осмотр, поскольку андроид производит их самостоятельно. В его возможности входит перезагрузка системы и самостоятельное устранение ряда вероятных неполадок. Именно поэтому мы считаем себя вправе утверждать, что модели линейки «Альт-Хьюман» являются на данный момент самыми совершенными машинами – и самыми человечными.

Надпись «Альт-Хьюман – безупречная альтернатива человеку» проплыла по экрану, после чего все пространство занял огромный логотип корпорации, напоминавший одновременно букву «В» и мифического гада, пожирателя планет, раскинувшего свои щупальца где-то в глубоком космосе.

Рокэ смотрел на него, пока Ли не выключил видео.

– Альтернативные люди, – сказал он. – Ты только подумай. Как только мне начинает казаться, что Корпорация Ви утратила свое влияние, так она снова выплывает на поверхность.

– Ностальгии предаешься? – Рокэ с усмешкой опустил сложенные на груди руки и отошел к минибару, чтобы плеснуть себе еще вина. Только виноградники Алвасете продолжали поставлять сырье для его производства – действовавшие в Талигойской империи законы о монополии были весьма строги на этот счет. – Твой отец почти сумел избавиться от них.

Ли пожал плечами.

– Это очень старый спор. Отец был увлечен своим делом, у него все было ради науки, так что пока он играл с человеческой ДНК, годами разрабатывая один проект, Ви поставила своих андроидов на конвейер. Он так много говорил о том, почему клонирование лучше попыток создать идеального человека из металла и синтезированной плоти, но в итоге доказал только неисправность одного андроида.

– Ценой своей жизни, – пробормотал Рокэ. – Да и неисправность ли?.. По крайней мере, после его смерти им пришлось на некоторое время затаиться. Впрочем, когда им отрубаешь одно щупальце, вырастает второе.

Ли задумчиво улыбнулся:

– «Живую плоть не заменить холодным железом», вот что он говорил. По-твоему, мое существование это подтверждает?

– Еще бы, – Рокэ насмешливо отсалютовал ему бокалом. – В компании машины я бы не смог так напиваться.

– Ну, только не в этот раз, – Ли послал в ответ еще одну полуулыбку. – Завтра тебе встречать пополнение, а мне – партию этих железяк. Арно называет их пугающе бездушными, и это настолько же правдиво, насколько и романтично.

Рокэ хмыкнул:

– В ближайший месяц ему явно будет не до романтики.

– Искренне надеюсь, что мы найдем чем занять юношей, – Ли поглядел на него многообещающим темным взглядом. – Искренне надеюсь.

Следующим утром они пристыковались к Лаикской космической станции. До сих пор служившая перевалочным пунктом для множества кораблей, на своем веку она сменила множество ролей, став наконец военной академией, которой оставалась до сих пор. Капитан Арамона, хмурый вояка, покидавший станцию только затем, чтобы изредка посещать императорский дворец на Олларии, встретил командование навытяжку и при оружии. Хитрого вида священник, стоявший за его плечом, был назначен на станцию лично кардиналом Великой космической церкви, и Рокэ счел за лучшее не задавать Дораку никаких вопросов относительно его планов на это место. Половину планеты превративший в неприступную громаду храма, Дорак обладал огромной властью, давно уже распространившейся не только на эту галактику, но и на соседние системы. Его планы сомнению подвергались нечасто.

Рокэ легко сбежал по трапу, оглядел встречающих и махнул рукой:

– Нет нужды в расшаркиваниях, господа. Все вопросы решены на церемонии, документы подписаны. Надеюсь, ваши выпускники готовы ступить на борт?

– Так точно, господин маршал, – кисло ответил не то сонный, не то мучимый похмельем капитан, не рискуя расслабиться. На «Длань Анэма» он глядел с сомнением, потому как на ближайшее время она должна была стать домом не только начинающим службу младшим офицерам, но и ему самому. По пути судно должно было забросить Арамону на Олларию, и находиться в такой близости от высшего командования ему не слишком-то нравилось.

Священник смотрел на происходящее более оптимистично.

– Полагаю, господина маршала интересует в первую очередь встреча с новым личным помощником, которого он выбрал на церемонии, – вкрадчиво сказал он, взглянув на Алву, но обращаясь к Арамоне. – Ричард Окделл ждет в жилом комплексе.

– Не вызывайте его сюда, – приказал Рокэ. – Капитан Арамона, не соизволите проводить меня?

– Прошу за мной, – с неохотой буркнул тот.

Недавно прошедшая церемония, на которой, разумеется, военное командование, как и Императрица, присутствовало в качестве проекций, носила традиционное название Фабианова дня. Имевшая мало практического значения в настоящее время, она была введена для юношей из знатных родов и брала начало с тех времен, когда титулованные правители четырех материнских планет обладали определенными привилегиями. Тогда, до появления на троне бессмертной Императрицы, эти четыре семьи образовывали Совет и их дети, а также дети их вассалов, имели право получить покровительство любого знатного человека. Теперь же церемонией пользовались военные чины, которым дозволено было взять под крыло специально обученных выпускников академии.

Титулы исчезли, различия стерлись. На смену старой знати, кичившейся своим происхождением с материнских планет, пришло поколение, родившееся на кораблях. Изменилось и само человечество. Человек вживлял себе под кожу чипы, пересаживал искусственные органы, поэтому теперь, стреляя из лазерного пистолета, нельзя было знать заранее, кость или металл обнаружишь под живой плотью.

Потомки четырех семей забывали о том, кем были прежде, и перенимали новые порядки.

– Ричард Окделл, к вам Первый маршал Талига, – рявкнул Арамона, открыв дверь отсека ключ-картой, и юноша, стоявший спиной, обернувшись, вздрогнул.

Да, это был он. Живи они на четыреста лет раньше, этот мальчишка целовал бы его перстень на церемонии, но пару дней назад ему пришлось только отдать честь, и все. После академии сына мятежника ничего не ждало, и он должен был вернуться на родную планету – обедневший, почти исчерпавший свои ресурсы Надор, но Рокэ успел вмешаться.

– Оставьте нас, капитан, – приказал он, и Арамона неохотно отступил, позволив старой двери со скрипом сдвинуться и закрыться.

В небольшом отсеке было светло и пусто. Вещи Окделла, поместившиеся в один рюкзак, сиротливо ютились возле кровати типа «полка», задвигавшейся в стену. Юноша выглядел в этом месте неловко, и Рокэ не мог так сразу представить, где он мог выглядеть как дома.

– Удивлены? – спросил Рокэ, задумчиво осматривая отсек, как две капли воды похожий на тот, в котором он сам когда-то жил во время обучения. – Ничего, это скоро пройдет. Вы обо мне, должно быть, многое слышали: слухов было больше плохих или хороших?

Странное выражение было на лице у мальчишки в этот момент, будто он собирался что-то сделать, но никак не мог решиться. На Алву он смотрел напряженно, выжидающе, и его руки замерли в таком положении, будто готовы были выхватить из кобуры бластер. Рокэ скосил глаза: кобуры на бедре не имелось, да и положена она по уставу академии Лаик не была. На Фабиановой церемонии юноша смотрел так же, но тогда это можно было списать на растерянность и удивление.

– Я думал, что впервые увижу вас на церемонии, – сказал он, наконец, таким голосом, будто у него пересохло в горле.

– Вы и увидели, – ответил Рокэ слегка насмешливо, больше не отводя от него взгляда. – Да, да, я вас понял, не нужно возражать. Странно, что вы полагали, будто такие мероприятия проходят без участия проекций. Расстояния в космосе велики, а человеческий век короток.

– И верно, – пробормотал Окделл тихо и горько. – Это как раз та тема, которую я намеревался поднять.

Он говорил так, будто уже долго готовил заученные слова, но все вдруг пошло не по плану. Рокэ присмотрелся внимательнее – что ж, искренность и волнение ему шли. Его щеки едва заметно покрывались румянцем, очень человеческим, которого не дождешься даже от самого безупречного андроида.

– Слушаю, – сказал Рокэ, чтобы ему помочь, и тогда юноша выдохнул то единственное, что его волновало:

– Вы убили моего отца.

Первый маршал не пошевелился. Ему уже говорили такие слова, и, кажется, несколько раз – он не вел им счет. Талиг не был мирным государством, и вопросы в нем зачастую решались силой. Предательство каралось соответствующе, как и любое другое преступление. Не в силах смириться с тем, что власть над империей перешла из рук Совета в руки кардинала и семьи Олларов, призванной верой и правдой служить Императрице в каждом новом ее воплощении, он поднял восстание – и был убит, как того и следовало ожидать.

– Думаете, я стану отрицать? – спросил Рокэ спокойно. – Не стану. Я исполнил приговор, это всем известно.

Окделл взглянул на него с болью во взгляде, будто надеялся, что он скажет что-то другое, и вдруг слегка неловким, но быстрым движением извлек из-за спины небольшой кинжал с лазерным лезвием. Они давно уже пришли на смену клинкам из металла.

Рокэ перехватил его руку в полете, но юноша был упрям и отчаян и не собирался сдаваться так просто. Пришлось побороться за то, чтобы выбить кинжал у него из пальцев, но даже тогда, когда оружие отлетело в сторону и лазерный клинок погас, Окделл попытался достать до его шеи голыми руками.

– Ну, тише, – выдохнул Рокэ терпеливо, перехватив оба его запястья, и угадал: мальчишка быстро перестал трепыхаться в его хватке. По-видимому, сегодня он попытался сделать сложный выбор, и его можно было понять. В конце концов, именно этого Рокэ и ждал, когда называл его имя на церемонии.

Они только встретились, а уже двигались в верном направлении.

Рокэ рискнул отпустить чужие руки, и мальчишка, в чьих глазах уже стояли слезы, отстранился, не зная, что теперь делать.

– Ничего не говорите, – посоветовал ему Рокэ. – Начнем с простого: сейчас я повернусь, а вы не ударите меня в спину. Договорились?

– Да, – прерывисто вздохнул Окделл. Ричард, вспомнилось вдруг. В документах значилось «Ричард».

– Тогда берите свои вещи, и пойдемте. «Длань Анэма» скоро отходит.

Chapter Text

Портрет Императрицы смотрел на него с огромного голографического экрана. Ричард никогда еще не видел его в таком размере: на Надоре непросто было бы найти того, кому захотелось бы разориться на дорогую установку. Жителей этой каменистой и сумрачной планеты, как правило, занимали несколько более насущные вопросы. Техника последней модели вообще редко туда доходила, и дома у Ричарда пользовались в основном старыми барахлившими машинами, постоянно требовавшими что-нибудь где-нибудь перепаять. Как-то от скуки он нашел и починил, пользуясь исключительно древним руководством по эксплуатации и интуицией, крохотную шлюпку, вряд ли способную даже облететь вокруг планеты. Вместе с сестрой они назвали кораблик Баловником, потому что он не особенно хорошо слушался команд и постоянно норовил начать вилять из стороны в сторону.

Странно было думать о нем здесь, на огромном корабле, который можно было, ничуть не покривив душой, назвать последним словом техники.

Ричард вздохнул, выключая чистящую машину, которой он медленно собирал пыль с пьедестала в большом зале.

Дверь отсека подала звуковой сигнал и плавно, бесшумно отъехала в сторону.

– Добрый вечер. Вижу, вы еще не закончили.

– Вы-то здесь зачем? – слегка удивился Ричард, отбрасывая со лба отросшие пряди, влажные от невольного усердия. Появившийся на пороге бывший однокурсник, Валентин, был теперь приписан к какому-то жутко секретному подразделению, занимавшемуся разработками военного характера под началом господина Рокслея. «Длань Анэма» была достаточно велика, чтобы вмещать целый исследовательский институт, и дальше биологических лабораторий, в которые ему устроил тайную экскурсию брат маршала Савиньяка, Ричард еще не заглядывал.

– Помогать вам, – Валентин принес с собой точно такой же прибор, только компактнее, и блестел он совсем как новенький. Не то чтобы Ричард видел мало новых вещей, но последние технические разработки перестали ввозить на Надор еще лет десять назад, когда он был совсем ребенком. Облупившаяся краска и полустершиеся надписи были для него обычным делом, в отличие от новехоньких серебристых устройств с Ви-логотипом.

– Господин Первый маршал, – сказал Валентин, непринужденно меняя их чистящие машины местами, – верно, совсем вас не жалеет. Складывается впечатление, что уборка на этом судне производится исключительно вашими усилиями.

– Вызывать жалость и не является моей целью, – возразил Ричард просто из принципа. Валентин относился к нему по-дружески как здесь, так и в академии, но Ричард понимал, что вряд ли сможет проникнуть за все стены, которые тот вокруг себя выстроил. Должно быть, причиной всему было происхождение. И Окделлы, и Придды когда-то входили в число семей, составлявших галактический Совет, но последние события совсем их рассорили. Когда ныне покойный Савиньяк-старший вздумал доказать всей империи, что массовое клонирование должно полностью вытеснить производство андроидов, и проиграл, последствия этого спора тяжело сказались на всех. Весть о гибели Арно Савиньяка от рук неисправного андроида еще не успела облететь дальние уголки галактики, а вся техника производства Корпорации уже вышла из строя. Домашние роботы заискрили, создавая угрозу пожара, и хорошо, если просто остановились – Ричард слышал не одну историю о том, как кто-то из таких набросился на собственного владельца. Друг семьи Август Штанцлер рассказывал…

– Это не значит, что я не могу предложить помощь, – заметил Валентин, и Ричард осознал, что тот внимательно на него смотрит. Слегка смутившись, Ричард опустил глаза и снова включил чистящее устройство. Эта модель работала практически бесшумно, не производя натужного гудения, не то что предыдущая – похоже, Алва намеренно распорядился выдать ему на складе давно уже списанное устройство. А он этого даже не понял, вот дурак!..

Валентин наблюдал за ним тем же равнодушным взглядом, что и всегда, но уголок его губ слегка приподнялся.

– Вы держите устройство так, будто оно вас сейчас укусит, – сказал он. – Уверяю, оно совершенно безопасно.

…так вот, Август Штанцлер рассказывал, что Придды зашли так далеко, что, живя среди андроидов, и сами не желали уже оставаться людьми. Слухов об этой семье ходило много, а вживление под кожу чипов и микросхем уже не было чем-то из ряда вон выходящим, но на Надоре мало кто следовал этой моде. Ричард привык относиться к подобному предвзято – ну кто захочет покопаться в своем мозге, чтобы по собственному желанию отключить лишние, как выразился Штанцлер, функции? Конечно, Валентин при ближайшем рассмотрении действительно оказался человеком малоэмоциональным, и все его тщательно взвешенные слова и движения имели некоторое сходство с алгоритмами антропоморфных роботов, но все-таки Штанцлер заблуждался. Все это должно было быть продуктом воспитания и особенностью характера, не более.
– В детстве меня едва не придавило одной из ваших машин, – признался Ричард зачем-то, решив, что хуже уже не будет. Он обошел пьедестал и приступил к очистке ряда тумб, похожих на церковные скамеечки и предназначавшихся, видимо, для массовых собраний.

– Простите, – искренне сказал Валентин, повысив голос, чтобы его было слышно через шум второго чистящего устройства. – Мне очень жаль.

– Ничего, – улыбнулся Ричард. – Вам тогда было столько же, сколько и мне, вы не виноваты.

– Что это была за машина? – поинтересовался Валентин, помолчав.

Ричард хмыкнул:

– Автомат с газировкой.

Хотя Валентин и пытался сделать вид, что ему стыдно, удержать лицо ему не удалось, и Ричард расхохотался вместе с ним. Нет, андроид и правда не мог так смеяться.

…А вот антропоморфный робот, с которым пришлось работать Лионелю, веселиться намерения обычно не имел. Дизайн его, как и обещали рекламные ролики Корпорации, был идеален: строение его тела, полностью соответствующее человеческому, не обладало какими-то выдающимися характеристиками, а вполне могло называться усредненным, но ведь в этом и был весь смысл. Андроид обладал достаточной силой, ловкостью и всем набором качеств физически здорового человека, а больше его модели ничего не требовалось, и этого отрицать никак не получалось.

То, что придраться было не к чему, раздражало еще больше. Неизвестно, какой ценой Вальтер Придд выторговал официальное разрешение присваивать особым моделям андроидов воинские звания, но Рокэ, негодяй, явно был об этом осведомлен – и не возразил. Напротив, подписывал приказы, пока один из его лучших друзей не был в курсе. Ненадолго на него обидевшись за это, Ли, не нашедший в себе сил отстраниться от ситуации, напротив, предпочел углубиться в изучение предмета.

Андроид вел себя вполне невинно. Поступив под командование Ли в соответствующем чине, он скромно занял свое место в охранно-техническом секторе. Мониторинг записей с камер наблюдения и решение вопросов безопасности стоило бы доверять живым людям, впрочем, мнение Ли на это все равно никак не влияло. Андроид, так или иначе, справлялся с обязанностями достойно, пока совершенно случайно не обнаружилось, что он, не имея на то разрешения, впускает в служебный отсек посторонних.

Едва не имеющий права доступа гость с явно свидетельствующим об этом значком на форме ушел, Ли, карауливший за поворотом коридора, непринужденно открыл дверь ключ-картой и вступил в царство бесчисленных экранов, занимавших стены отсека. Андроид мгновенно встал и вытянулся по струнке, но Ли махнул ему, позволяя сесть.

– Любопытно, – сказал он, помолчав и сверив изображение на нескольких экранах. – Вы можете подключиться напрямую к системе безопасности и получать сведения о любых нарушениях, не так ли?

– Да, господин маршал, – осторожно ответил андроид. Вряд ли настоящая эмоция действительно значилась в его программе как «осторожность», но слегка неуверенная интонация свидетельствовала о том, что цель вопроса пока не была ему понятна.

– Вот как, – сказал Ли. – Однако все равно осуществляете визуальный контроль.

– Поскольку это характерно для человека, господин маршал, – пояснил андроид, – и поскольку человек может заменить меня в любой удобный момент.

– Удобный для кого? – поинтересовался Ли.

– Полагаю, для вас, господин маршал.

Это было забавно. Лионель хмыкнул, вставая так, чтобы андроид был вынужден повернуть к нему голову и посмотреть прямо в лицо.

– Альт-Вельдер, верно? Скажите, Альт-Вельдер, по какому приказу вы впускаете в отсек посторонних?

Андроид удивился. Эмоция на его лице проявилась так четко, что осталось только поаплодировать Вальтеру Придду: сходство с человеком ему удалось на славу.

– Такого приказа не было.

– Так почему же впускаете?

– Дело в том, господин маршал, – сказал андроид с необычной деликатностью, – что была просьба.

Мальчишка, которого Рокэ недавно взял под свое крыло, похоже, имел на корабле больше друзей, чем думал. Ли иногда наблюдал, как он мчится куда-нибудь по коридору, выполняя очередное поручение, или сидит в столовой с его же, Ли, младшим братом, и вид у этого Ричарда Окделла всегда был слегка потерянный и напряженный. Рокэ нравилось гонять его туда-сюда, занимая разнообразными заданиями, а если поручения для личного помощника заканчивались, тот получал в руки чистящую машину и отправлялся наводить порядок. Ничего ужасного в этом не было, но Лионелю происходящее все равно казалось забавным.

Для мальчишки, должно быть, ощущения несколько отличались. Времени задуматься о чем-то своем у него было немного, а уж времени с кем-то подружиться не имелось вовсе. Как ни странно, возможности это сделать за него находили другие.

– Валентин, то есть, господин Придд попросил меня отыскать господина Окделла, чтобы оказать ему помощь, – честно объяснил ситуацию Альт-Вельдер. Произошло это единожды или несколько раз повторялось, он уточнить забыл.

– Валентин, – повторил Ли задумчиво. Это было очень, очень любопытно.

Рокэ, впрочем, происходящим совершенно не заинтересовался.

– Оттого, что ты теперь станешь считать этого Альт-Вельдера домашним роботом Вальтера Придда, вряд ли что-то изменится, – сказал он. – Вся история его эксплуатации нам доступна – и вовсе не обязательно тебе было так запугивать главного техника. Выбросить андроида за борт без причины я не могу, а то, что он что-то замышляет, ты никому не докажешь.

– Знаю, – Ли со вздохом упал в кресло, потирая ладонью лоб. – Избавиться бы разом от всех этих машин, да только ты ведь никогда меня не поддержишь. Это из-за него?

– Кого?

Рокэ будто бы предлагал ему отказаться от темы, ловко сделав вид, что не понял, но Лионель предпочел пойти напролом.

– Из-за старшего сына. Который якобы доказал тебе, что у машин есть сердце, ненароком разбив по пути твое.

Рокэ поморщился:

– Ты, верно, научился этой романтичности у Арно. Сердца у меня, говорят, никогда не было, а сыновья Вальтера Придда – не машины в привычном смысле этого слова.

– И все-таки вскрывать себя, чтобы вытащить все чипы разом, было не лучшей идеей, – заметил Лионель.

– Не лучшей, – сказал Рокэ еле слышно. – Но он попытался. И я готов поспорить, что господин Ви позаботился о том, чтобы его второму сыну никогда не пришло в голову сделать то же самое.

– Отрубишь одно щупальце… – напомнил Лионель, но на это Рокэ уже ничего не ответил.

Chapter Text

Отец Герман танцевал. Негромко, но четко отстукивали ритм каблуки молитвенных туфель, взлетали вверх полы черного одеяния, расшитого символами Великой космической церкви. Капитан Арамона не запомнил, с каких пор молиться стали именно так, хотя Герман и пытался рассказать ему, что прежде, давным-давно, между молитвой и танцем не было ничего общего. Для стороннего наблюдателя, пусть и той же веры, происходящее казалось загадкой, но отец Герман искусством молитвы владел в совершенстве. Его руки взлетали и опускались в соответствии с ритмом, совершали круги, складывались в божественные символы, а уж ноги и вовсе делали нечто невообразимое.

Арнольд прислонился к боковой панели, чувствуя, что не имеет права это прервать.

Когда-то у молитв были слова, но теперь осталось только имя – Создатель всего сущего – и танец, обращенный к Нему.

– Неужели капитан Арамона научился терпению? – Герман первым разбавил монотонный стук каблуков своим голосом. В последнем движении, у всякой молитвы одинаковом, заменившем священное слово, полы его сутаны снова взлетели, и он плавно упал на колени, замирая в этой позе. Она, конечно, олицетворяла смирение перед Создателем, с Которым Арнольд явно не имел много общего, но подойти и положить всепрощающую длань на макушку захотелось все равно.

Он подошел, но касаться не стал.

– Не хочу показаться Создателю свиньей, не дающей Его служителю даже закончить молитву.

– А пьяное буйство перед лицом Создателя тебя, верно, совсем не смущает, – Герман переводил дыхание, не поднимаясь с колен.

– Зато пьянство не есть покушение на Его служителя, – Арнольда было не переубедить, хотя спорил он просто ради спора, а не ради выигрыша. Герман усмехнулся, глядя на него снизу вверх.

– Не понимаю, как вы, священники, продолжаете верить во что-то высшее, – сказал Арамона. – Понятное же дело, что нет там ничего. Да если и есть, то что такого вы нашли в этом Создателе? Человек сам есть то же самое, что Создатель, раз может выращивать в пробирке или собирать из железа себе подобных.

– Богохульствуешь, – сказал Герман, все-таки поднявшись и отряхнув одеяние парой движений. – Твое право. А вот если бы тебе предложили своими глазами посмотреть на то, что выше человека, ты бы согласился?

Арамона задумался. Обычно сфера его интересов не простиралась так далеко.

– За бутылку кэналлийского, – наконец, решил он, – может, и согласился бы.

Раздался писк пришедшего оповещения, и Герман поднял с тумбы планшет, служивший на кораблях такого типа для быстрой связи.

– О, – сказал он, прочтя сообщение, – наши бывшие воспитанники устроили дуэль. Не интересует?

– Я в отпуске, – капитан Арамона поднял в воздух обе ладони. – Ни в коем случае, даже и знать ничего не желаю. Лучше наведаемся в бар, как тебе такое?

– Можно и в бар, – с легкостью согласился отец Герман.

…Произошедшее вспоминалось какими-то урывками, будто горячечный сон, болезненный и страшный. Ричард чувствовал себя странно, очень странно, не столько из-за боли, сколько из-за собственных преданных чувств. Не в первый раз ему было переживать необходимость полностью изменить свое мнение, но сейчас он ощущал себя растерянным даже больше, чем когда убийца его отца неожиданно решил ему покровительствовать.

Дуэли, хоть и никоим образом не поощрялись, среди уроженцев четырех материнских планет до сих пор считались благородной традицией. Конечно, продолжать жить по своим домашним законам, ступив на борт такого судна как «Длань Анэма», было совершенно неразумно, но Ричард не раз и не два слышал о дуэлях, тайно состоявшихся между членами военно-исследовательских экипажей. Старые традиции умирали неохотно, что бы там ни говорили эти «люди нового вида», не имевшие достойного происхождения или вовсе родившиеся на борту какого-нибудь лайнера – все эти Манрики, Колиньяры и Зали. Так что быть замешанным в этом Ричард не боялся – только всегда думал, что его оппонентом станет какой-нибудь выскочка-Колиньяр, даже периметр палубы патрулирующий с таким видом, будто маршальский корабль уже принадлежит ему.

Но нет, это оказался Валентин. Валентин, который ничуть не хуже Ричарда знал правила дуэлей и стрелял из бластера с левой руки. Который не нарушал распорядок, помогал с нарядом, хотя не был обязан, и был очень осторожен во всех своих поступках. Странным казалось, что Валентин вообще не отказался от дуэли, сославшись на то, что это запрещено уставом, но, по-видимому, и Приддам передалось по крови хоть какое-то благородство.

Ричард не запомнил, с какими словами он принял вызов, но зато в его памяти осталось, как насмешливо Валентин взглянул на него, когда они встали друг напротив друга на тщательно отмеренном шагами расстоянии. У них не было никакого времени остыть и подумать, и они даже не осмотрелись в наугад выбранном техническом отсеке. Ричарду, как оскорбленной стороне, досталось стрелять первым.

– Не отговариваю, – сказал Валентин, – но однажды вы поймете, что это совсем не та причина, по которой стоит стреляться.

– Замолчите, – потребовал Ричард, – иначе, клянусь, для вас это так просто не кончится.

Валентин не стал более ничего говорить, и Ричард нашел в себе силы мысленно поблагодарить его за это. Драться на дуэли ему прежде не приходилось, разве что дома его учили сражаться в рукопашной схватке, да еще, готовясь к своей первой (и последней, как он предполагал) встрече с маршалом Алвой, он учился правильно владеть лазерным кинжалом. Так что, не зная, какие условия еще нужно соблюсти, он просто поднял руку, выдохнул – и выстрелил.

И попал. Валентин охнул, но тут же замолчал, сцепив зубы, и попятился, шаря рукой по стенке отсека, будто пытаясь за что-нибудь удержаться. Форменные брюки на его бедре оплавились, и ткань едва заметно задымилась, и Ричард не сразу понял, что было под ней, ведь попадание из бластера оставляло ожог, а не кровоточащую рану, но это не было и ожогом. Что-то заискрило; оплавленный металл и проводки показались наружу, заставляя его глаза расшириться от удивления.

– Вы… – только и пробормотал Ричард, невольно делая шаг вперед и позабыв, что у Валентина еще осталось право выстрела.

Боль обожгла руку, будто в ту вцепилось зубами обезумевшее животное. Ричарду показалось, что заметно побледневший Валентин ухмыльнулся, но разобрать этого он уже не успел, потому что ноги вдруг перестали его слушаться, и он сполз на пол, в болезненную и жаркую темноту.

– Я вынужден принести вам мои извинения, – сказал чей-то голос будто сквозь вату. – Я не предполагал, что мой подчиненный окажется замешан в такой ситуации.

– Бросьте, – отвечал слишком хорошо уже знакомый голос Рокэ, чьи интонации остались все теми же, что и всегда, чуть насмешливыми и спокойными. Могло бы показаться, что он вовсе не волнуется за Ричарда, но, напротив, отчего-то стало приятно.

– Всего лишь дуэль. Будто вы в юности сами их не устраивали из-за женщин. И даже из-за одной конкретной женщины.

– Разумеется, – согласился голос, – но на Олларии, а не на борту судна. Впрочем, вы лучше моего знаете, стоит ли Императрица того.

В ответ прозвучал короткий смешок, но больше Рокэ ничего не ответил. Ричард почувствовал, что снова проваливается в темноту, когда снова услышал его:

– Вы ведь знали, верно?

– Это не в моих обязанностях, – сказал второй собеседник с неохотой. – Такие сведения указаны в личных делах, и, поверьте, там расписано все вплоть до точного количества и местонахождения микросхем. Я знаю Приддов очень давно…

– И дружны с ними, – согласился Рокэ. – В оправданиях нет необходимости, генерал. Вы свободны – и не наказывайте своего подопечного, я назначу наказание завтра.

– Да, господин маршал.

Рокслей, а это был он, ушел, и Ричард осторожно открыл глаза. Перед ними слегка плыло, но он увидел Рокэ в этой его черно-белой маршальской форме, в расстегнутом по-домашнему мундире.

– Ну-ка поднимитесь, – вата слегка рассеялась, голос стал ближе. Ричард приподнялся с чужой помощью, даже не попытавшись от нее отказаться.

– Пейте, – скомандовал Рокэ. – Медотсек, конечно, справляется со своими задачами, но я считаю, что не будет лишним применить по-старинке дополнительное лечение.

Ричард бездумно хлебнул из приставленного к губам бокала, и крепкое вино потекло в горло, согревая все внутри.

– Неужели… – спросил он, проглотив, сначала слегка неловко ворочая языком, – неужели правда? Что Императрица – смертная, как вы и я, и ее божественная сила…

– Вряд ли имеет место быть, – закончил за него Рокэ. – При ближайшем рассмотрении начинаешь это понимать. И если вам сказали, что я знаком с ней по-настоящему близко – что ж, это тоже правда.

– И никаких перерождений? И вечной жизни?

– Ваша Императрица родилась в Ариго, – Алва пожал плечами. – Вечного в ней не больше, чем в любом из нас. Будь вы на моем месте, вы бы увидели, что она просто девочка на троне, но ведь вы не видели. Да и ваш Валентин ничуть не разумнее, раз вздумал просветить вас насчет нее.

– Выходит, все, во что я верил, ложь, – пробормотал Ричард потерянно, закрывая глаза. – Я считал вас своим заклятым врагом, но вы совсем не такой, как о вас говорят. Я восхищался Императрицей… Машины казались мне бездушным металлом. Теперь я вовсе не знаю, чему доверять.

– Ну, еще узнаете. Наука, – насмешливо-поучительным тоном сказал Рокэ, поднимаясь, и похлопал его по скрытому одеялом колену. – Вот единственное, во что стоит верить. И не удивляйтесь, что слышите это именно из моих уст. Я видел много необъяснимого, но все так или иначе из ранга божественного переходило в ранг обыденный.

Ричарду почему-то показалось, что он лжет или сам себе не верит, но сейчас ему, признаться, было все равно. Веки его были слишком тяжелы, и рука больше почти не болела.

– И верно, хватит с вас на сегодня технического прогресса, – донесся издалека голос Рокэ. – Засыпайте…

Ричард улыбнулся, или просто подумал об улыбке, и погрузился во тьму.

В большом зале с выключенным голографическим экраном капитан Арамона, официально находящийся в отпуске, распивал вместе с отцом Германом одну из крепких настоек, обнаруженных в корабельном баре.

– И ведь все-таки ты держишь путь не на Олларию, как сказал сначала, – заметил Арамона, поглядывая на священника. – Так куда, Герман? Не мое это дело, но у этой исследовательской, ик… экспедиции непонятно еще откуда ноги растут.

– Если ты о Дораке, то ты совершенно прав, – ответил отец Герман с лукавством. – Дело не в образцах почвы, да и эти бластеры предназначены не для того, чтобы отстреливаться от невинных ящериц, якобы обитающих на планете.

Арамона молчал в ожидании, и Герман, улыбнувшись, задумчиво посмотрел куда-то сквозь него.

– Гальтара, – сказал он. – Гальтара…