Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Тусклый, подёрнутый неровной облачной дымкой багровый шар солнца медленно опускался за горизонт, напоследок окрашивая цветом крови землю, крыши домов и лица людей, собравшихся на площади Тристрама. Сам воздух был душным и спёртым, с ароматом гнили и разлагающейся плоти. Стаи крупных чёрных ворон вились вокруг колокольни, нарушая тишину яростным карканьем. Все немногочисленные горожане оставили свои дела и собрались вместе, чтобы как-то выдержать то гнетущее чувство, которое поселилось в них, когда принц Айдан и его спутники отправились на последний бой с Владыкой Ужаса. Многие пришли в Тристрам бросить вызов поселившемуся в соборе злу, но в живых остались только трое. Люди смотрели друг на друга и поспешно отводили глаза, изо всех сил стараясь бороться с мыслью о том, что бросившие вызов порождениям Ада храбрецы могли уже погибнуть. Слабые духом уже начали поддаваться панике, каждый на свой лад: привалившийся к стене таверны пьяница Фарнам глушил самое дешёвое и мерзкое пойло, опустошая бутылку за бутылкой, бормоча что-то несвязное. Одноногий Вирт шёпотом переговаривался с нервно поглядывающей на него Джиллиан, настойчиво дёргая её за рукав простенького платья, предлагая ей бросить всё, уехать с ним в Кураст, в Калдей, в Вестмарш — куда угодно, пока не стало совсем поздно. Могучий кузнец Гризвольд поигрывал молотом, то и дело поглядывая на дорожку, заворачивающую за угол таверны и ведущую к проклятому собору, загубившему сотни человеческих жизней и опустошившему город. Трактирщик Огден крепко обнимал вцепившуюся в него жену, что-то ласково шепча ей на ухо; севший прямо на пожухлую, больную траву лекарь Пепин, запустив руку в сумку, рассеянно перебирал грубо вылепленные глиняные бутылочки с отварами и зельями. Стоявшие у колодца Декард Каин и ведьма Адрия внешне сохраняли спокойствие, вполголоса о чём-то беседуя, но нет-нет да бросали взгляды в сторону древнего собора.

— Они не вернутся, — пробормотал Фарнам, выпив до дна и отбросив в сторону очередную бутылку. — Не вернутся, и всё тут. Только трупы. Придут их трупы, окровавленные, изрубленные. Столько трупов, столько крови… — пьяница начал с тихим стоном раскачиваться из стороны в сторону, вцепившись в волосы. Его вырвало на отравленную злом землю, покрытую маленькими трещинами, в которых пыталась расти сорная, пожелтевшая трава, но облегчения это не принесло. Жители взглянули на него: кто-то с жалостью и сочувствием, кто-то — с усталым презрением. Но слова мужчины услышали все. И все без исключения приняли их близко к сердцу.

— Этот дурак раздражает меня, — процедила Адрия, глядя, как лекарь помогает Фарнаму. — Если он не прекратит свой пьяный бред, то, клянусь Небесами, я сделаю так, что он никогда больше не сможет говорить.
— Ему страшно, Адрия, — с мягкой укоризной сказал старик, неловко опускаясь на бортик фонтана. — Как и всем нам.
— Страшно ему… — буркнула ведьма, присаживаясь рядом. — Скажи мне, мудрец — ты действительно веришь в то, что принц справится? Что он и его соратники смогут победить Диабло?
— Верю, — просто и уверенно ответил Декард, разводя руками. — Они смогут. Просто потому, что ни одно зло, ни одна тьма не могут пребывать в этом бедном мире вечно. В конце концов, если не они — то кто?
— Декард. Это не ожившие мертвецы, не демонические отбросы из внешних рубежей Преисподней — это Владыка Ужаса, — напомнила Адрия, скривив губы. — И среди нас нет ангелов, способных противостоять ему.
— Когда-то хорадримы сумели победить и заточить Диабло и его братьев, — напомнил Декард. — И…
— Я вижу, как они его заточили, — язвительно перебила ведьма. — Возлюбленный всеми король Леорик спятил и устроил бойню в своём королевстве, почти все жители Тристрама украсили катакомбы собора своими внутренностями, а выжившие понемногу сходят с ума. У нас под ногами открыты ворота в Ад, и все надежды этого проклятого городка лежат на трёх людях, не нашедших иного способа попрощаться с жизнью. Запомни мои слова, Декард: надежда — первый шаг на пути к разочарованию. И даже если Айдан и его друзья вернутся — ты не узнаешь их. Никто не способен бросить вызов настоящему злу и не измениться, — Адрия махнула рукой, мрачно наблюдая за кружащим в небе вороньём.

Старик не успел ответить — низкий, злобный, нечеловеческий рёв, шедший как будто бы из-под земли и длившийся, казалось, вечность, стал внезапным для всех. То был рёв ненависти, неверия и досады. Рёв побеждённого чудовища, в который неожиданно высокой нотой вплёлся агонизирующий крик маленького ребёнка. Вороньё, затмевая крыльями и без того неяркое солнце, с оглушительным карканьем разлетелось прочь от собора, добавившего в какофонию звуков звон разбитых рыком демона витражей. И в один момент наступила тишина. Полная, всеобъемлющая тишина. Ни стона, ни скрипа, ни шороха. Все как один затаили дыхание, глядя на беззвучно появившуюся в центре площади голубую искру портала, вспыхивающую и угасающую. Декард Каин с неожиданным для своего возраста проворством вскочил на ноги, складывая руки в сложном магическом жесте, Адрия взмахнула посохом, стараясь стабилизировать портал с этой стороны. На лбу Каина проступила испарина, ведьма прокусила губу до крови — но искра, ярко вспыхнув, расширилась до чёрно-синего овала размером с человека. Из арки портала дохнуло серой, тошнотворным ароматом демонов и кровью. Смесь отвратительных запахов заставила беднягу Фарнама снова опустошить желудок, но на этот раз на него не обратили внимания. Из портала шагнул закованный в потемневшую от копоти, кое-где пробитую и залитую демоническим ихором вперемешку с кровью броню мужчина с огромным двуручным топором за спиной. На руках он держал молодую девушку. Её лицо было бледным, дыхание — хриплым, частым и неровным, а из жуткого вида рваной раны на прикрытом кожаными доспехами боку сочилась кровь. В руках девушка мёртвой хваткой сжимала лук. Последним из портала, заметно хромая и опираясь на растрескавшийся посох, вышел чародей. Его левая рука заметно дрожала, и сквозь порванный рукав мантии виднелся торчащий наружу обломок кости. Портал так же беззвучно закрылся, и принц Айдан нарушил тишину, с глухим стоном упав на колени, но по прежнему крепко удерживая лучницу.

— Пепин, помоги ей, — сквозь боль проговорил принц. Его слова нарушили оцепенение собравшихся: Адрия сбросила на землю плащ, Гризвольд легко и бережно опустил раненую лучницу на ткань, и лекарь склонился над раненой. Пока Декард и Адрия осматривали раны Айдана, пока чародей, привалившийся к каменному бортику фонтана, с помощью Огдена и Джиллиан, выполнявших его указания, шептал наговоры, заставляющие кость срастись, оставшийся в одиночестве лекарь начал работать. Расстегнув кожаный доспех и острым ножом срезав ткани одежды вокруг раны, Пепин потянулся к своим бутылочкам. Остановить кровь, выровнять дыхание, предотвратить заражение, с помощью едкого и пахучего отвара привести застонавшую девушку в сознание — всё это лекарь проделывал далеко не впервые.

— Всё хорошо, Морейна, — неловко улыбнулся лекарь, втирая согревающую мазь в ледяные руки раскрывшей глаза лучницы. — Ты в Тристраме, всё хорошо, вы справились.
— Принц Айдан? — голос был слабым, нетвёрдым, надломленным.
— Жив. И чародей Джазрет жив. Вы все живы, Морейна, — успокаивающе ответил Пепин, доставая из сумки куски холщовой ткани и принимаясь за перевязку.
— Нет. Я не справилась. Мы не справились. Мои Сёстры мертвы. Мы подвели его… — прошептала Морейна, невидяще глядя на принца, которому кузнец помогал снимать доспехи. Адрия молча стояла рядом, на её лице было написано нетерпение и какая—то непонятная эмоция: не то восхищение, не то неподдельный страх. Лучница со стоном повернула голову набок, и лучи коснувшегося горизонта солнца на мгновение выкрасили её глаза в алый цвет.
— Никто не сумел бы сделать больше, — Пепин коснулся лба девушки. Кожа была горячей, лучницу начал бить жестокий озноб. — Не кори себя. О вашем подвиге будут петь через сотни столетий. Принц Айдан, наш повелитель, победил, и вы живы.
— Да, — трясущаяся Морейна сжалась в клубочек. — Наш повелитель… И мы обязаны служить ему…
— Что с ней? — спросил опирающийся на Гризвольда Айдан. Его лицо было покрыто густой сетью свежих шрамов, на левой щеке печатью адского пламени багровел уродливый ожог.
— Бредит, мой принц, — не вставая, ответил лекарь. — Её надо отнести в дом, к огню и теплу. Я перевязал её раны, но ей очень нужен отдых. Как и всем нам.
— Отдых, — надтреснутым эхом отозвался мужчина. — Как и всем нам. Хорошо. Пусть Огден распорядится. Нам всем нужен отдых.
— Как скажете, Ваше Высочество, — трактирщик, оставивший чародея на попечении Джиллиан, уже был тут как тут. Осторожно взяв снова потерявшую сознание лучницу, так и не разжавшую хватку на своём оружии, на руки, он понёс её в таверну. Пепин поспешил следом, а чуть позже в «Восходящем Солнце» скрылись и Джиллиан с Джазретом. Повинуясь жесту принца, Гризвольд ушёл в свою кузню, прихватив с собой так и не пришедшего в себя и отчаянно таращащегося на принца Фарнама.
— Мой принц, что там произошло? — впервые с появления героев заговорила ведьма, положив руку на плечо воина и проигнорировав укоризненный взгляд старого хорадрима.
— Диабло мёртв, — помолчав, неохотно ответил мужчина. — Отец мёртв. Предатель Лазарь мёртв. Он сумел вселить демона в моего брата. Когда мы уничтожили чудовище, Альбрехт, брат мой, был ещё жив. Но я не справился. Мы не справились. Мы подвели его… — Айдан пошатнулся, но устоял. — Я сожгу этот собор и всю ту погань, всю ту нечисть, все те трупы, которыми он полон. Сожгу дотла, до самых костей земли. И Тристрам… Вам придётся покинуть его. Слишком много жизней он загубил. Это город мёртвых, — внезапно принца охватила крупная дрожь, повергшая его на колени.
— Отдохните, мой принц, — с ноткой тревоги в голосе произнёс Декард, пока Адрия вливала в Айдана какое-то из своих ведьминских зелий. — Вы сами сказали, что Вам нужен отдых.
— Да. Да, верно, Декард, спасибо. Я дойду сам, — зелье ведьмы сработало быстро, и принц сумел встать на ноги. Не прощаясь, он медленно, ссутулившись побрёл в сторону таверны, в которой горели тёплые и приятные огни человеческой жизни.

— Он великолепен… — прошептала ведьма вслед уходящему мужчине.
— О чём ты, Адрия? — спросил старик, устало морща лоб.
— Он сумел победить самого Диабло, Декард! Уничтожить Воплощение Страха, одного из древнейших демонов, терзавшего этот мир ещё до нашего с тобой появления на свет! — ответила Адрия, завороженно глядя в сторону таверны. — Разве это не заслуживает восхищения? — она говорила красиво и верно, но слух Декарда что-то царапнуло. Ложь? Неискренность? Или это просто нервное напряжение, наконец-то давшее о себе знать? Скорее всего. Декард ведь сам убеждал Адрию в неминуемом успехе Айдана и его друзей, так что же его беспокоит сейчас? Что гложет?
— Они все заслуживают восхищения, — тактично сказал мудрец. — И всем им это далось очень непросто.
— Вижу, ты принял мои слова к сведению, Декард, — насмешливо полупоклонилась Адрия. — Надеюсь, что ты запомнил также и то, что никто из них не будет таким, как прежде.
— Не стоит омрачать эту ночь своими предчувствиями, ведьма, — хорадрим никак не мог избавиться от чувства неправильности происходящего.
— Как скажешь, как скажешь. Оставляю тебя наедине с твоими иллюзиями, — женщина, пренебрежительно махнув рукой, ушла в свой домик.
Оставшийся в одиночестве старик невидяще смотрел в звёздное небо и не чувствовал великой победы, того триумфа, о котором писал его предок Джеред Каин, описывая пленение Баала, Мефисто и Диабло. Он чувствовал горе, тоску, скорбь; давило, с огромной силой на него давило вызванное словами ведьмы ощущение чего-то непоправимого. И чувствовал он, что души тех отчаянных смельчаков, бросивших вызов ужасу и вышедших победителями, навсегда будут омрачены скверной, против которой нет и не будет настоящего спасения.

***

Морейна пришла в себя лишь через неделю. Полуденное солнце заливало комнату. Открыв глаза, она обнаружила над собой сосредоточённое лицо лекаря, снимающего повязки, и хрипло застонала, почувствовав сильнейшую жажду.
— Воды, — пересохшее горло отказывалось издавать нормальные звуки, и Морейне поневоле пришлось повторить свою просьбу. Пепин, отложив процедуры, поспешно поднёс к её губам глиняную чашку, получив в награду благодарный взгляд, и осторожно смахнул пролившиеся на тёплую кожу лучницы капли.
— Как твоё самочувствие? – она услышала голос Айдана и невольно вздрогнула, завращала головой в поисках принца. Он тяжело шагнул вперёд, не мешая вернувшемуся к перевязке Пепину, и заботливо посмотрел на лучницу, заметившую в одном из углов Джазрета. Маг-визджерей выглядел очень внушительно и грозно в новенькой, с иголочки, алой мантии, по которой пробегали волны алого колдовского пламени. Встретив взгляд Морейны, он уважительно склонил голову и коснулся двумя пальцами лба, носа и губ.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Морейна, — сказал Айдан и улыбнулся. Улыбка была тёплой, доброй и искренней; полученный ожог стараниями Адрии и Пепина почти что сошёл на нет. Ничто в его внешности не напоминало о свершившемся в адских лабиринтах жутком действии.
—Хорошо, всё хорошо, — в голове всё плыло и мешалось, но тело действительно чувствовало себя достаточно неплохо. Пострадавший бок не болел, многочисленные порезы и царапины тоже не давали о себе знать. Морейна попросила ещё воды и после ещё двух чаш смогла с помощью Пепина сесть на лежанке.
— Спасибо, что спасли меня, — сказала лучница. – Я у вас в долгу, у вас всех, — она по очереди взглянула на трёх мужчин.
— Не стоит благодарности. Мы все делали одно дело, — ответил принц. – Пепин, оставь нас на несколько минут.

Лекарь, оставив у кровати свои бутылочки и баночки, покинул помещение, и принц тяжело вздохнул. Его лицо помрачнело, и Морейна вздрогнула, увидев в глазах мужчины отблески адского огня, приковывающие и подчиняющие своей воле. К голосу принца примешивались другие – высокие и низкие, грубые и нежные, злобные и ласковые, но он, казалось, не замечал этого. Не замечал происходящего и Джазрет, и Морейну охватила дрожь непонимания и страха, но в то же время часть её завороженно внимала хору демонических голосов, желая слушать ещё и ещё и ещё. Наваждение исчезло так же мгновенно, как и появилось, оставив после себя глубочайшее смятение.

— Принц Айдан, всё хорошо? – осторожно спросила она.
— Да, конечно, — с лёгким удивлением ответил он, и на этот раз Морейна не услышала ничего зловещего и потустороннего. Обычный мужской голос, низкий, по-своему красивый, немного усталый.
— Я благодарен вам за помощь, — помедлив, продолжил принц. – Но и те, кто послал вас в Тристрам, тоже ждут новостей. Поэтому нам пора расставаться. Ненадолго – лишь сообщить о поражении чудовища. Вы должны рассказать, что Диабло повержен и уже никому, — дёрнув щекой, проговорил Айдан неожиданно нервно, — никому не причинит вреда. Я удержу его. Уходите. Морейна, сегодня утром в деревню пришёл караван с железом для Гризвольда. Я заплатил. Караван доставит тебя до Монастыря. Ты расскажешь Сёстрам о случившемся.
— А как же…
— Джазрет уйдёт через портал. Он тоже знает, что ему нужно сделать, — чародей кивнул и, не теряя времени, взмахнул посохом, начиная открывать портал. Обменявшись многозначительными взглядами с принцем, он скрылся в голубой рамке, через мгновение рассыпавшейся белыми искрами.
— Уходи, Морейна. Как можно быстрее, — повторил Айдан, опустившись на колени и обхватив голову руками. – Уходи. Беги. Пепин и Огден снабдят тебя всем необходимым. Оставь меня одного! – принц сорвался на крик, и вконец растерявшаяся лучница могла только смотреть на корчащегося в конвульсиях мужчину широко раскрытыми от страха глазами. Дверь в комнату распахнулась, но на пороге стоял не Пепин. Ведьма Адрия вошла в комнату, но вместо того, чтобы начать читать заклинания, она склонилась над мужчиной и мягко поцеловала его в лоб. Судороги, сотрясавшие Айдана, начали утихать, и ведьма обратила своё внимание на Морейну.
— Он прав, девочка. Тебе надо уйти, — понимающе и недобро улыбнулась она. – Уйти и исполнить повеление нашего господина.
— Но почему? Что происходит? – и снова Морейну посетило мучительное чувство раздвоения. Часть её пыталась сопротивляться, но другая охотно откликнулась на слова ведьмы, рисуя в воображении девушки притягательно жуткие картины пожирающего всё живое адского огня, рек крови и чудовищных разрушений.
— Ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос. А теперь уходи, — глаза ведьмы сверкнули, и чужая воля молотом обрушилась на ослабевшую, измотанную и измученную лучницу. Не чувствуя собственного тела, Морейна встала с лежанки и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Она хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Она захотела броситься обратно в комнату, но её тело отказывалось подчиняться. Она пыталась позвать на помощь Огдена, вытиравшего стойку таверны, но вместо этого улыбнулась и дружелюбно ответила на тёплое приветствие. Она шла сама не своя по длинному залу таверны, сама не своя она толкнула дверь и спустилась по крыльцу на площадь Тристрама, навстречу полуденному солнцу и своей судьбе, испытывая одновременно страх, гнев и отчаяние.

— Мы всё подготовили, Морейна, — прогудел Гризвольд, указав на запряжённую двумя лошадьми повозку каравана, дно которой было выстелено соломой. Сидевшая на козлах рыжеволосая женщина, явно возница, приветливо улыбнулась лучнице. У одной стенки повозки лежал туго набитый мешок, напротив лежал её верный лук и запакованный свёрток. – Еда, вода, Пепин вот приготовил несколько снадобий. Просил передать, что их надо пить только по самочувствию.
— Мой лук? С ним всё в порядке? – проговорила Морейна хрипло, чувствуя, как начинает кружиться голова, а из груди тщетно рвётся не крик – вой отчаяния.
— В полном. Я переменил тетиву, новые наконечники на стрелы поставил, так, по мелочи поправил. Адрия поколдовала над ним. Сказала, что на удачу и меткость заколодовала, ведьма, — добродушно бурчал кузнец, — а Вирт даже на новый колчан расщедрился. Хороший такой колчан, скажу я тебе, как раз под тебя будет. Я тебе ещё и кинжал сделал новый, взамен старого. Тот совсем испортился, проще было расплавить, чем чинить. В свёртке обновка, если что.
— Спасибо, Гризвольд, — проговорили губы сходящей с ума от отчаяния лучницы. Эти же губы сложились в прощальную улыбку, пока душу Морейны сотрясал настоящий страх, по сравнению с которым битва с Диабло была чем-то пустяковым. Там, внизу, в адских лабиринтах всё было гораздо проще. Было чудовище, были лук и стрелы, и Морейна хладнокровно посылала одну за другой в глаза и пасть демона. Тогда на страх просто не было сил; он пришёл позже, после того, как принц Айдан вселил в себя сущность поверженного монстра. Страх неисправимой ошибки, страх того, что все их усилия и жертвы оказались напрасны. Ведьма до сих пор контролировала её тело и мысли, и устроившаяся на соломе Морейна могла только улыбаться и благодарить собравшихся проводить её жителей Тристрама вместо того, чтобы попытаться убить проклятую женщину. Караван-вожатый наконец отдал сигнал, и семь повозок стронулись с места. Взглянув поверх голов, Морейна натолкнулась на взгляд Адрии, стоявшей на крыльце. Ведьма зловеще улыбнулась и на прощание весело помахала ей рукой, прежде чем уйти обратно в таверну. Эта улыбка, как и чары ведьмы, покинула мысли лучницы только за несколько лиг от скрывшегося за деревьями и холмами Тристрама. Колёса подпрыгивали на неровной, пришедшей в запустение дороге, караван двигался на северо-восток, к Монастырю, и провожающую взглядом медленно исчезающий шпиль собора лучницу посетило странное предчувствие: Тристрам будет уничтожен, все его жители будут уничтожены, но сам собор останется. Останется уродливым монументом свершившемуся в его недрах злу и заберёт ещё не одну жизнь. Судорожно вздохнув, Морейна положила подбородок на колени, еле сдерживая злые и горькие слёзы. Слёзы о Сёстрах, пришедших с ней в этот проклятый город и нелепо, бесцельно и бессмысленно сложивших свои жизни ради победы над тем, что победить невозможно.

***

— Челса, с тобой всё в порядке? – приятный, низкий и гортанный женский голос заставил её вздрогнуть: девушка настолько ушла в себя, что совершенно забыла про возницу. Неловко повернувшись, она встретилась взглядом с правившей лошадьми женщиной. Возница снова одарила её улыбкой, на удивление светлой и тёплой, заставившей лучницу невольно улыбнуться в ответ.
— Да, — односложно ответила лучница, не зная, что ещё сказать.
— Врёшь. Лучше полезай давай ко мне, места хватит ещё на троих таких, — беззаботно сказала женщина. – Полезай—полезай, я тебя не съем. Да и если бы хотела, — она скептическим взглядом окинула исхудавшую, болезненно бледную лучницу, нехотя перелезшую на деревянные, покрытые истёршимися подушками, козлы — то всё равно в тебе мяса на кусок. Что с тобой такое случилось, что ты вся дрожишь и готова разреветься? Хотя чего гадать – тебя подобрали в Тристраме, а там все такие ходят. И что ты забыла в этом проклятом городишке? Наш караван туда заходит только потому, что мой супруг – женщина указала на караван-вожатого, крупного мужчину на самой передней повозке, — человек большого сердца и считает своим долгом помогать даже таким упрямым дуракам, которые считают, что проживание в Тристраме является самой лучшей на свете затеей.
— Если расскажу, не поверишь, — криво улыбнулась Морейна.
— А вдруг? – натолкнувшись на взгляд лучницы, женщина несколько смутилась. – Ты прости мне моё любопытство, ладно? Водить караваны – скучное занятие для такой, как я. Люблю поболтать, видишь ли, а с этими всеми людьми разве можно о чём-то поговорить, если ты уже седьмой год делишь с ними пути-дороги?
— И то верно, — мрачно кивнула лучница, поглядывая по сторонам. Она прибыла в Тристрам по этой же дороге, но тогда всё вокруг было больным и чахлым, всё отцветало и умирало. Лишь изредка можно было увидеть животных не в форме гниющих останков; лишь изредка на глаза Морейне попадались живые цветы, упрямо тянувшиеся к солнцу. Сейчас же природа выглядела совершенно иначе, и буйное разнотравье свободно нежилось под солнечными лучами, устроившими огненную пляску на волосах возницы. Ненадолго, вдруг подумалось ей.
— Экая ты неразговорчивая, челса — незлобливо сказала женщина. – Меня зовут Анда, к слову. Я из народа вечин. Из Кеджистана, слыхала, может быть?
— Морейна, — скупо представилась лучница. – Нет, не слыхала.
— Та самая Морейна? – заинтересованно повернулась женщина.
— Ты знаешь обо мне? – напряглась лучница, бросив быстрый взгляд на свёрток с луком. Её разум мог быть изувечен, дух – сломлен, но тело было и, стараниями Пепина, осталось быстрым, проворным и сильным. Здесь не было Адрии, способной превратить её тело в марионетку, и Морейне даже не понадобится лук – достаточно всего лишь одной стрелы, которой можно будет орудовать как кинжалом.
— Кто ж о тебе не знает. Мы как раз проезжали Монастырь Сестёр Незрячего Ока, там о тебе только и говорили. Сплошь воительницы в этом монастыре, — усмехнулась Анда. – Сильные, непоколебимые, чистые духом…
— Почему Сёстры обо мне говорили? – напряжённо перебила Морейна.
— Как сказала мне та рослая девчушка-кузнец, Чарси, вроде так её зовут, они за тебя очень беспокоятся. Между нами говоря, мне кажется, что у неё в роду был кто-то из варваров, - беспечно ответила женщина, поёрзав на соломе. – Правильно беспокоятся – кому в здравом уме придёт в голову отправиться в Тристрам? И, главное, зачем? Ну да ладно, не хочешь говорить – твоё дело. Главное, что через три дня будешь среди своих. Нет места лучше родного дома, правда?
— Правда… — несколько успокоившись, ответила девушка, снова погружаясь в свои невесёлые размышления. Взглянув на её тоскливое лицо, Анда дёрнула щекой.
— Нет, так не пойдёт, челса. Терпеть не могу скорбь и уныние рядом с собой. Выкладывай давай, что с тобой произошло, — требовательно сказала женщина. И Морейна, неожиданно для себя самой, заговорила.
— После того, как в Тристраме поселилось зло, Сёстры Незрячего Ока послали меня туда. Послали не в одиночестве, естественно: я вела целый отряд. Я привела шесть сестёр на бессмысленную смерть, — с усилием говорила она, восстанавливая в памяти события тех наполненных кровью дней. – Нас было много. Пришли маги Востока, пришли воины и рыцари со всего Кхандараса, но почти все нашли там свою смерть. Они сгорали в адском пламени, демоны жрали их живьём, и восставшие мертвецы собирали щедрую жатву, пополняя свои ряды. Это была резня, Анда. Самая настоящая резня.
— Как они погибли? Твои спутницы, я имею в виду, — помолчав, негромко спросила вечин. Солнце потихоньку стронулось с зенита и начало плавный спуск вниз. В траве застрекотали кузнечики.

— Первой погибла Фиона, буквально через час после начала спуска. Она замешкалась всего лишь на несколько секунд, и слуги Леорика расстреляли её из луков. Оба глаза, рот и сердце. Одновременно. Насквозь. Потом умерла Венди. Умерла из-за меня, глупая, дурная девчонка. Одна из моих лучших воспитанниц. Там был демон. Мясник. Огромная туша, огромный топор. Я поскользнулась на крови одного из визджереев, упала. Ударилась спиной, выбило дыхание, не могла подняться. А эта дурочка кинулась под топор. Демон развалил её надвое, от плеча до пояса. Одним движением, Анда. Я слышала шелест металла, видела, как лезвие проходит сквозь плоть и кость, как развалились лёгкое и кишки, как во все стороны лилась кровь. Я до сих пор чувствую её вкус на своих губах. Он отличается от других, знаешь, отдаёт перезрелой вишней, — с лёгкой ноткой безумия рассмеялась она. – Тем не менее, она погибла из-за меня. Из-за моей неловкости. Элексо выпотрошили хазра из Ночного Клана, устроившие на нас засаду, когда мы блуждали по катакомбам под собором. Они выпотрошили её голыми руками. Раздробили висок, сломали позвоночник и выпотрошили у нас на глазах за считанные мгновения, швыряя в нас её внутренности и конечности. В пещерах погибли Ализа и Амплиза, — каждое слово, каждое имя отдавалось жгучей, сводящей с ума болью. Каждая смерть ярко вставала перед глазами, но Морейна, глядя только вперёд, продолжала говорить, не замечая, как меняется её голос, становясь всё более злым, как с извращённым удовольствием смакуется каждое слово.
– Близняшки. Это было нелепо – Ализа во время боя оступилась и упала в лавовый поток. Она кричала и горела заживо. Не доводилось вдыхать аромат свежезажаренного человеческого мяса молодой девушки, нет? Неприятно, скажу я тебе. Удушливо и воняет, и огонь, повсюду огонь, жадный и всепожирающий. Что с тобой? Не нравится? – с издевательской заботой спросила она женщину, всем телом вздрогнувшую при упоминании огня. – Слушай дальше, раз тебе так хотелось знать. Амплиза растерялась, обернулась на крики сестры. Да чего там, мы все растерялись. И тогда один из демонов швырнул Амплизу прямо в жаркие объятия родной сестрички. О, как же они кричали! Громко, надрывно, мучительно, и каждый раз, когда я закрываю глаза, они всё ещё кричат и не могут замолкнуть! Они родились с разницей в несколько минут, погибли с разницей в несколько минут. Забавное совпадение, ты не находишь? – Морейна почти кричала, крепко сжав кулаки и не замечая, как на ладонях проступает кровь.

— Отчего же, челса, нахожу — собравшись, ответила женщина, и этим ответом сбила Морейну с толку. – Точно так же погибли мои детишки. Только они оба утонули в реке. Но ты продолжай, не стесняйся, — иронично сказала вечин. – Поделимся друг с другом своими страданиями перед ликом Матери Всего Сущего, может быть, тебе полегчает.
— Да, конечно… — злой запал Морейны иссяк; она исподлобья посмотрела на вечин и тяжело вздохнула. – Мы побывали в Аду при жизни. Мы спустились в демонические коридоры из костей, плоти и серого камня и щедро полили их кровью демонов и безумцев. Мы убивали чудовищ и своих товарищей, сошедших с ума там, внизу, если те ещё раньше не убивали себя от отчаяния. Не все оказались способны выдержать тот ужас, сквозь который нам пришлось идти. Не выдержала и Маэко. Во время одной из стоянок она набросилась на меня с покрытым кровью демонов кинжалом, хохоча и рыдая. Она кричала, что я привела их всех на смерть, что мы все до единого умрём и станем пищей для адских созданий. Мне пришлось её убить. Одна стрела в незащищённое горло, маленький фонтанчик крови — и она замолкла, но, Анда, Маэко была права. Я привела их всех на смерть. Погубила, вольно или невольно, молодых и сильных Аскари. Но мы дошли. По трупам врагов и друзей мы дошли до логова самого Диабло и одолели его. По крайней мере, мы так думали. Никто не в силах одолеть его.
— Почему же? Солнце светит, кузнечики, вон, стрекочут, а ты сейчас сидишь со мной, а не находишься в Аду, — резонно возразила Анда. – Значит, вы всё-таки его одолели. Одолели самого Диабло, за что вам великая честь и хвала! Эх, знала бы я пораньше, кого везу на своей повозке…
— Ты не понимаешь, вечин, — медленно проговорила Морейна, с отстранённым любопытством разглядывая окровавленные ладони. – Как его убить? Мы уничтожили тело. Но там остался камень. Словно сердце, красный и пульсирующий, он пугал и в то же время притягивал к себе. И принц Айдан… Он...
— Что он сделал? – медленно проговорила женщина, очень внимательно глядя на Морейну.
— Он… Он вонзил этот проклятый камень прямо в свой лоб. Он сказал, что только так сможет сдержать чудовище. Как же он ошибся. Как же мы все ошиблись… И я не могла остановить Айдана. Я не справилась. Я подвела его, – жёстко и просто закончила Морейна.
— Слушай. То, что случилось, то случилось. Прошлое не изменить. Думай лучше о будущем, о том, что ждёт тебя, — посоветовала женщина, глядя на близящееся к горизонту солнце. – И спасибо тебе за рассказ. Такие мучения, такие страдания, такая боль в твоём голосе… В моём народе говорят, что чистые эмоции освежают душу и возвышают тебя в любящем сердце Матери Всего Сущего. Но давай пока прервём эту печальную беседу, – предложила Анда, привстав на козлах. Караван-вожатый махнул рукой, и повозки одна за другой начали сходить с дороги, образовывая неровный круг. – Смеркается. Пора есть, пить и отдыхать.

— Как скажешь, — безучастно покачала головой Морейна, глядя, как мужчины и женщины с других повозок каравана разводят большой костёр и распрягают послушных лошадей, тут же разбредшихся в поисках травы. Подождав, пока Анда уйдёт к остальным, она забралась обратно в повозку. Воздух понемногу наполнялся запахом жареного мяса. Развернув тряпичный свёрток и достав из него тускло сверкнувший в лучах опускающегося солнца кинжал превосходной работы Гризвольда, Морейна взглянула на лук. Верный спутник девушки выглядел как новенький, но Морейна не спешила к нему прикасаться: помнила слова Гризвольда. Надо было его уничтожить, но как? Разломать на несколько частей? Выбросить и надеяться, что никто на него не наткнётся? Нет. Повесив кинжал на пояс, вытряхнув съестные припасы и бутылочки Пепина на солому, Морейна, обернув руки тряпьём, чтобы не касаться проклятого оружия, кое-как засунула его в мешок и понесла к разожжённому караванщиками костру. Встреченная приветливыми взглядами лучница швырнула мешок с торчащим из него луком в огонь и медленно опустилась на колени, не обращая внимания на недоуменно переглянувшихся и продолживших трапезу людей.

— Ну и зачем ты это сделала? – громко сказала Анда. Лучница повернулась на звук, отыскивая взглядом женщину. Её возница стояла вдали от костра, скрестив руки на груди; её силуэт расплывался в тенях, отбрасываемых голодными языками пламени. — Глупенькая, посмотри, что ты натворила. Неужели ты думаешь, что адские чары можно просто так взять и разрушить? Посмотри в огонь, — вкрадчиво проговорила женщина.

Морейна взглянула на изменившее цвет с оранжевого на карминово-красный пламя и вдруг ощутила, как меняется запах мяса, которое бездумно и жадно уплетали люди. Она посмотрела на соседку – женщина с остановившимся лицом уроженки Сианьсай, на котором двигались только челюсти, поедала тонкую человеческую руку. До боли знакомую, с шрамом через всё запястье руку Элексо. Отшатнувшись, лучница схватилась за кинжал под нарастающие вопли Ализы и Амплизы, доносящиеся из костра. Это движение было ошибочным – пожирающие человечину люди, как один, оторвались от пиршества и уставились на неё немигающими глазами. Так смотрели на неё демоны из глубин Ада – оценивающе, испытующе, предвкушая расправу. Рот одного из мужчин неожиданно широко раскрылся, продемонстрировав остро заточенные треугольные зубы в три ряда, между которыми мелькал отвратительно розовый и длинный язык. Морейна поспешно встала на ноги, пятясь прочь от костра, разрывая дистанцию. Пятеро мужчин, трое женщин – много, слишком много. Не в одиночку, не на таком расстоянии и не с кинжалом.
— Ты не справишься, — доброжелательно проговорила Анда. – Ты одна. Одна-одинёшенька, как и заслуживаешь того. Ты подвела своих Сестёр! Ты привела их на смерть! Они все погибли из-за тебя! Ты не смогла удержать этого дурака Айдана от величайшей на свете глупости! Ты была ранена! Ты была обузой! – насмешливо-презрительный, обвиняющий голос заставил её рухнуть на землю. Морейна выронила оружие и закричала, схватившись за голову – каждое слово злорадным упрёком било точно в цель. Каждое слово сопровождалось криками её павших подруг, перед глазами всё ярче и ярче вставали картины смерти, в воздухе носились, смешиваясь, запахи горящего человеческого мяса, трупов и застарелой крови, на коже оседал пепел, а на языке сходящая с ума лучница явственно ощутила капли крови, отдающие перезрелой вишней. Сквозь пальцы она посмотрела на поднявшихся и медленно приближающихся к ней тварей, скалящихся и размахивающих остатками своей жуткой трапезы, в которых Морейна с ужасом узнавала части тел погибших Сестёр. Размахивая оторванными и обглоданными руками и ногами, перекидывая друг другу отрубленные, изуродованные головы, демоны медленно приближались к катающейся по земле и воющей от отчаяния лучнице.

— Замолчи! – Морейна отчаянно раздирала ногтями собственное лицо.
— Почему же? – голос был исполнен сладкой отравы. – Я же чувствую, как тебе больно. Я чувствую твои страдания, столь сладкие на вкус. Давно у меня не было такой пищи, так почему же я должна отказывать себе в таком удовольствии?
— Кто ты?! – даже демонические твари замерли от исполненного боли вопля.
— Единственная, кто тебя выслушал и не отверг. Единственная, кто может тебе помочь. Тебе нужно только хорошенько попросить.
— Чего ты хочешь от меня?! – в ответ на крик-вопрос голос мелодично рассмеялся:
— О, очень многого. Для начала – твою полную покорность. Подчинись мне, исполняй мою волю – и голоса мертвых, так сладко поющие в твоей голове, замолкнут. Я тебе обещаю.
— Нет! – Морейна не могла поверить, что совсем недавно пережитый в Тристраме кошмар снова вернулся к ней. Она разрыдалась в голос, всё глубже запуская ногти в горящее от боли лицо и пытаясь выцарапать себе глаза. Обвиняющие и злобные крики мёртвых оглушали. – Нет, нет, я не верю! Пусть они замолчат! Это ложь, обман, ошибка! Это происходит не со мно-о-ой!
— С тобой, моя дорогая, с тобой. Впусти меня в своё сердце — и голоса замолкнут. Или умри и проведи вечность наедине с кошмаром, — демоны медленно брали содрогающуюся фигуру в полукольцо, распространяя тошнотворный запах. Морейну вырвало.
— Я больше не хочу их слышать! Они были медленными! Неповоротливыми! Невнимательными! Именно поэтому они все сдохли! – она не слышала собственных слов. – Слабые! Неуклюжие! Безвольные! Я не заслужила этого!
— Конечно-конечно, — вкрадчиво прошептал голос. – Одно твоё слово, и всё закончится.
— Да! Я согласна! Только прекрати!
— Как скажешь.
Наступившая в следующий миг тишина была оглушительной. Всхлипывающая Морейна медленно подняла голову, глядя в морды тварей, стоявших в пяти шагах от неё, и дрожащими руками подхватила кинжал.
— А теперь убей их, если не хочешь присоединиться к своим подругам, — удовлетворённо сказал голос.
— Их слишком много. Я не справлюсь, — прошептала Морейна, неуклюже вставая на ноги.
— Бей, а я помогу.

Один из демонов сделал шаг вперёд и протянул к девушке внезапно удлинившуюся, сегментированную руку. Он двигался очень медленно, и в белесых буркалах крепко сжимающая оружие Морейна уловила неуверенность.

— Бей, — повторил голос, и Морейна ударила. Ударила наотмашь по протянутым когтистым пальцам, подрезала запястье и оттолкнула конечность в сторону. Два шага вперёд, на третьем кинжал обратным хватом порхнул по шее, открывая дорогу вонючему демоническому ихору. Ударом ноги толкнув демона на его попятившихся сородичей, Морейна шагнула назад и вбок. Твари двигались неуклюже – легко уклонившись от отрубленной руки, девушка, сменив хват, дважды ударила второго демона в живот и в грудь, на втором ударе с хрустом провернув и выдернув оружие. Третий и четвёртый набросились на неё с боков. Один из демонов рухнул на землю, тщетно зажимая распоротый живот, из которого вываливались почти чёрные в неверном свете костра кишки, второй, языкастый, попытался броситься ей в ноги, но не преуспел: Морейна была быстрее. Избежав атаки, она ударила демона сапогом в лицо и, пока тварь, скуля, пыталась встать, уселась ей на спину. Обмотав жирные сальные волосы вокруг запястья, Морейна рывком запрокинула голову твари и одним движением перерезала ей горло. С силой впечатав оскалившуюся харю в землю, она скатилась с трупа, ожидая нападения, но оставшиеся в живых не торопились нападать, напротив: они, побросав импровизированное оружие собрались в кучку около одного из поверженных собратьев, с неподдельным испугом глядя на лучницу.

— Демоны же не могут бояться, — одними губами проговорила лучница, шаг за шагом приближаясь к уцелевшим, чьи облики сливались и перемешивались друг с другом так, что девушка не могла отличить одного от другого.
— Могут. И страдать тоже могут, — Морейна по рукоять погрузила кинжал в грудь раскинувшего заканчивающиеся острыми шипами руки крупного демона, закрывающего собой троих оставшихся. Лучница не понимала, почему они не пытаются нападать, да это было и неважно: она упивалась наконец-то наступившей тишиной, нарушаемой только сдавленными бульканиями и хрипами умирающих существ. Расправа над последней, на вид кажущейся меньше всех тварью заняла больше всего времени – сбив её с ног, она, опустившись на колени, двумя точными ударами выколола ей глаза и, вскрыв покрытое отвратительной чешуёй горло, ещё долго наносила беспорядочные удары в грудь и живот, терзая и кромсая неожиданно податливое тело.
— Полегчало? — участливый голос раздался совсем близко. Морейна, последний раз вонзив кинжал в недвижное тело, подняла голову, зачарованно глядя на нечеловечески прекрасное, с высокими скулами лицо, на котором мягким изумрудным пламенем сверкали узкие глаза. Поселившаяся внутри тьма снова дала о себе знать, трепеща и восторгаясь; так же трепетала и Морейна.
— Да. Спасибо тебе, — выдохнула девушка, прикоснувшись губами к протянутой руке. – Так хорошо и так тихо…
— Отдохни чуть-чуть, моя дорогая, а потом иди куда шла, в свой Монастырь. Кажется, именно туда тебе приказал направиться наш общий господин? Это чудесное совпадение — мне с тобой как раз по пути, – глаза-щёлочки насмешливо сощурились, наблюдая за изменившейся в лице лучницей.
— Но принц Айдан… Он же…
— Да. Как и ты, моя милая маленькая Морейна. Айдан принадлежит Владыке Диабло, а ты принадлежишь мне, ты моя целиком и полностью, телом и душой, и больше некому тебя спасти. Ангел не слетит с небес, а твои Сёстры убьют тебя, как только почувствуют ту сладкую скверну, которую ты носишь в своей душе.
— Кто ты? На самом деле? – тихо спросила лучница, на коленях попытавшись отползти назад. Ей не дали: тёплая рука жёстко легла на лицо, когтистые пальцы, легко способные оскальпировать, небрежно растрепали красно-каштановые волосы и легонько кольнули кожу.
— Древнее Зло. Одна из семи голов Татамета, владычица царства Страдания. Андариэль. Или, как называют меня в Санктуарии, Дева Мучений. Я думала, ты догадаешься быстрее, — усмехнулась демоница. – Всегда забываю, какие же вы глупые.
— Нет… Нет-нет-нет… — слабо залепетала лучница, не замечая боли от когтей, легко вскрывших кожу и пустивших тонкие струйки крови, и разрываясь между желанием упасть в ноги Андариэль, или вонзить кинжал в своё сердце. – Монастырь… Ты убьёшь их всех…
— Убью, — согласно кивнула демоница. — Если ты откажешься – я убью их всех. И заставлю тебя помогать. Ты будешь свежевать и расчленять их заживо, будешь пить кровь и жрать мясо своих драгоценных Сестёр, и голоса в твоей голове будут становиться сильнее с каждой новой душой, которую ты отправишь в моё царство! – рявкнула она, смахнув в сторону попавшие на когти капли крови. — Но ты можешь их спасти. Не всех, но часть. Может быть, большую, может быть меньшую. Выбирай. Умрут либо все, либо часть. Я уже знаю твой ответ, но можешь немного подумать, — издевка в голосе была почти ощутима.

Коленопреклонённая и дрожащая Морейна из народа Аскари не могла отвести взгляд от лица королевы демонов. Почти доведённая до сумасшествия, одинокая, брошенная и покинутая всеми, с пустотой в сознании и скверной в душе, она тщетно пыталась отыскать в себе хоть что-то, что способно опровергнуть слова и угрозы Андариэль, и не находила этого. Медленно выдохнув, она направила свой внутренний взгляд на вынесенную из Тристрама тьму, и та легко откликнулась на свой зов, охотно раскрывая пленительные объятия. Морейна почувствовала страх: крики мёртвых всё ещё доносились до неё эхом эха, напоминая о недавно перенесённых мучениях. Она почувствовала обиду: на свою незаслуженную судьбу, на неудачливых подруг, на Сестринство, пославшее их в проклятый Тристрам. Морейна почувствовала гнев: она осознала правоту слов Андариэль и поняла, что Незрячее Око так или иначе приговорит её к смерти. Силой воли уняв дрожь и встав на ноги, лучница медленно склонила голову в последней слабой надежде на то, что всё каким-то образом обернётся к лучшему.

— Что мне надо сделать? – едва слышно спросила она подошедшую совсем близко демоницу.
— Вернись в Монастырь. Спустись в его сердце. Открой мне путь, — шёпот Андариэль жаром отдавался на коже. – Спаси своих Сестёр.
— Как мне это сделать?
— Оглядись вокруг и узнаешь.

Морейна взглянула вниз, на изувеченное тело, и оцепенела. В нём не было ничего демонического, напротив: кинжал торчал из груди той самой женщины из Сианьсай, маленькой и хрупкой, опустевшими глазницами глядящей в ночное, щедро усыпанное звёздами небо. Побледнев, лучница перевела взгляд на валявшиеся рядом трупы – ни на одном из них не было ни малейших следов скверны. Простые люди: часть мужчин сжимала в руках мечи и дубинки, женщины так и вовсе были безоружными. Но, тем не менее, все они были людьми, караванщиками, на свою беду завернувшими в Тристрам и обречёнными на смерть, которой они не заслуживали. Одними глазами она осмотрелась вокруг – лошади давно бросили повозки, и на стоянке не было ни единой живой души кроме демоницы и её самой. Жуткий хруст вывел Морейну из оцепенения – склонившаяся над трупом караван-вожатого демоница выпрямилась, оставив в груди покойника огромных размеров дыру, и подкинула в руке крупный, чёрный в свете луны и звёзд, комок.

— Действительно, человек большого сердца, — хмыкнула она и надкусила свой жуткий трофей.
— Ты меня обманула…
— Нет. Я показала тебе, что надо сделать. Заодно продемонстрировала судьбу твоих близких в том случае, если ты всё-таки откажешься. Поверь мне, я буду гораздо более изобретательной.
— Скольких мне надо убить? — не требовалось быть визджереем, чтобы понять, чего хочет демоница.
— О, немного. Шестерых. За каждую погибшую в Тристраме, и мы сочтёмся, — окровавленные губы изогнулись в жуткой ухмылке. – Пролей их кровь в одном месте, позови меня по имени, и я приду, не сомневайся. Но не задерживайся слишком сильно. Я не очень-то люблю ждать, а Сёстры могут и убить тебя, если поймут, чем ты стала. И никому ни слова. Не надо портить сюрприз.
— Хорошо. Я исполню твою волю, — медленно проговорила морально раздавленная лучница, — но только ради того, чтобы спасти своих Сестёр.
— Конечно, исполнишь. Вы, смертные, на всё готовы, чтобы спасти хоть кого-то, — кивнула Андариэль и поцеловала Морейну в исцарапанный и изрезанный лоб, оставив кровавый след. – А теперь лети, мой Кровавый Ворон. Лети и готовь моё пришествие.

Передёрнувшись, Морейна отвернулась и молча зашагала прочь от учинённого ею побоища, мимо давно потухшего костра и с улыбкой провожающей её демоницы. Вернувшись на уходящую в горы дорогу, она провела рукавом тканой куртки по лицу и двинулась в путь, не оборачиваясь и не оглядываясь.

Chapter Text

На стражу врат Монастыря Сёстры посылали в основном так или иначе провинившихся. Происходящие от Аскари или, как их называли иначе, амазонок, девушки и женщины находили себя в тренировочных схватках, стрельбе из лука и иных воинских практиках, не особо интересуясь дневным и ночным бдением у ворот. Но непослушание искоренить было невозможно, поэтому Флейви и Тилена стояли снаружи, греясь на полуденном солнце и подпирая собой стены, и от безделья играли в «ножички». Их луки лежали на расстоянии вытянутой руки, рядом с каждым в землю было воткнуто около десятка стрел – словом, несмотря на внешне безделье, обученные воительницы были в полной боевой готовности, изредка поглядывая на дорожку к Монастырю, заворачивающую за огромное нагромождение камней.

— А, забери тебя Зераэ! Как у тебя так получается? – выругалась Флейви, глядя, как Тилена с довольной улыбкой отрезает себе внушительный кусок её территории.
— Практика и только практика! А ещё хорошо сбалансированный нож, — подмигнула та, передавая железку подруге.
— Ну-ну, — скепсиса в голосе Флейви хватило бы на десятерых. – Именно из-за такой практики нас и поставили на ворота. Где были твои глаза? Ещё чуть—чуть, и Кашья осталась бы без уха!
— Но не осталась же, — пожала плечами Тилена.
— Зато мы остались без вылазки на плато Тамоэ, — метким броском Флейви вернула солидный кусок своей территории.
— Чего ты на этом плато не видела-то? Траву? Или, может быть, камни?
— Уж лучше трава и камни, чем просто торчать тут. Тем более что скоро должен прибыть караван. Можно было бы узнать, что происходит в мире.
— Кстати, насчёт мира. Кто-то идёт к воротам.– Тилена подхватила лук и наложила стрелу на тетиву, глядя на вышедшую из-за камней фигуру. Флейви повторила её движение и сощурилась:
— Слушай, это же... По-моему, это Морейна, — присмотревшись, сказала она. — Точно, Морейна. А где остальные? Ализа, Амплиза, Маэко? Где Венди и Элексо? Где Фиона? Кархеус помоги, не может быть, чтобы они все погибли!
Флейви смотрела на медленно приближающуюся девушку, и чем ближе она приближалась, тем меньше дозорной нравилось то, что она видела. Флейви ожидала увидеть весёлую шестёрку, ведущую мулов, навьюченных найденными в Тристраме сокровищами, но никак не одинокую, измученную, с бледным как смерть лицом Сестру в перепачканной кровью одежде, которой осталось всего полсотни шагов до ворот.
— Мне сходить за Кашьей? – шёпотом осведомилась Тилена, не спуская взгляда с неожиданно появившейся девушки.
— Пока не стоит. Подожди, — Флейви, опустив лук, пошла навстречу Сестре.
— Морейна, это ты?
Лучница, не сбавляя шага, вгляделась в невольно поёжившуюся Флейви и кивнула:
— Это я, Флейви — голос Морейны был пустым и хриплым. Мёртвым.
— А остальные? Задерживаются? – Флейви не собиралась так просто прощаться с надеждой.
— Нет. Погибли. Все шестеро, — Морейна сделала ещё один шаг, но оступилась, заваливаясь на бок. Три дня безостановочного пути наконец-то дали о себе знать.
— Да согреются их души и найдут новый дом в огне Хаваэтруса… — потрясённо прошептала Тилена.
— Помоги мне, чего стоишь?! — Флейви уже была рядом, подхватив Морейну за плечо. Вместе с Тиленой они потащили еле перебирающую ногами Морейну к воротам и чуть вбок, к маленькой караулке.
— Играете на посту? — тень улыбки тронула губы лучницы, взглянувшей на размеченную для «ножичков» землю. Дозорные ответили неуверенными улыбками:
— Нечто вроде.
— Кашье ни слова, верно? – на самое маленькое мгновение Морейне показалось, что всё произошедшее было лишь дурным сном. Она вернулась в Монастырь, вокруг находятся сёстры, и ничего плохого больше не произойдёт. Но это было лишь самое маленькое мгновение. Слишком ясно в памяти вставали насмешливое лицо Андариэль и её обещания.
— Верно, — Тилена навалилась плечом на дверь караулки, и девушки втащили Морейну в прохладное помещение. Оно было сквозным – ещё одна дверь вела в главный коридор, ведущий к внешнему саду и жилым помещениям Сестёр. Через коридор до девушек доносились боевые кличи и лязг оружия тренировавшихся Сестёр.
— Сейчас я приведу кого-нибудь, — осторожно усадив Морейну на лежанку, Флейви вышла в проход, но не успела сделать и пяти шагов, наткнувшись на высокую рыжеволосую женщину в алом плаще и кольчуге.
— Покидаем пост без приказа? – рявкнула женщина, скрестив руки на груди.
— Но Кашья…
— О, у тебя есть оправдание? Что же, я с удовольствием его выслушаю.
— Морейна вернулась, — ответила застигнутая врасплох Флейви и попала точно в цель: Кашья замерла и смерила её недоверчивым взглядом.
— Где она?
— В караулке, с Тиленой…
— С дороги! Если это ещё одна из ваших дурацких шуточек, то я сгною вас в катакомбах! – оттолкнув дозорную, Кашья практически вбежала в караулку и замерла на пороге, глядя на закрывшую глаза девушку, безвольно опустившую голову на плечо Тилены. Сомнений быть не могло: Кашья не могла не узнать подругу детства, с которой росла бок о бок. Флейви, с любопытством заглянув через плечо воительницы, прозевала резкий разворот своего командира, расплатившись за это подбородком, в который врезалось плечо Кашьи.
— Чего стоишь, беги за Акарой, живо! Сообщи всем, пошли кого-нибудь на кухню, пусть начнут приготовления к пиру. Наша Морейна вернулась к нам, — неожиданно тепло сказала она, садясь рядом с лучницей.
— Слушаюсь! – отсалютовав, волнующаяся Флейви побежала выполнять поручение. Кашья осторожно коснулась лица Морейны. Судя по многочисленным царапинам и порезам разной ширины и глубины, над Морейной явно поработало нечто когтистое, и не одно. Это с чем же таким столкнулась Сестра Незрячего Ока, в совершенстве владеющая луком и стрелами? Где её оружие, дорожные припасы? Где остальные Сёстры? И почему на душе у воительницы с каждой секундой становится всё неспокойнее и неспокойнее?
— Морейна, ты меня слышишь?
— Слышу, Кашья, — не открывая глаз, проговорила Морейна. – И прежде чем ты тоже спросишь – я пришла одна. Другие Сёстры погибли в этом проклятом соборе, все до одной. Выжила только я.
Кашья мысленно выругалась.
— С чем же вы там столкнулись? — вслух спросила воительница. Смерть Сестёр не была для неё чем-то новым, но никогда ещё Сестринство не теряло сразу шестерых – одних из лучших, подготовленных, обученных и не раз проливавших кровь в боях.
— Сама угадаешь или мне подсказать? – хрипло рассмеялась Морейна. Тилена сидела неподвижно, только переводила взгляд широко раскрытых глаз с одной Сестры на другую.
— Демоны. Тилена, оставь нас пожалуйста, — в проёме возникла женщина, облачённая в чёрное платье и фиолетовую мантию с накинутым на глаза капюшоном.
— Конечно, — Кашья покрепче перехватила Морейну, и Тилена вместе с вернувшейся Флейви тихо вышли наружу, к воротам, плотно прикрыв за собой дверь.
— Ты ранена, дитя? – мягко поинтересовалась женщина, жестом повелев Кашье уложить Морейну на лежанку.
— Нет. Была, но меня уже выходили. Благодарю, но не стоит, Акара, — всё так же не открывая глаз, отозвалась Морейна, вспомнив слова Андариэль о Незрячем Оке. Не надо было привлекать к себе лишнее внимание верховной жрицы, иначе весь Монастырь будет завидовать судьбе погибших под Тристрамом.
— Твоё лицо? Что с ним?
— Мелочь. Заживёт само, — больше всего на свете Морейне не хотелось находиться в присутствии Акары. Один чуть более пристальный взгляд – и всё пропало. – Пожалуйста, Акара. Я рада снова находиться в родных стенах, но прошу об отдыхе. Дорога была очень тяжёлой.
— Я вижу, — жрица скользнула взглядом по высохшему, обтянутому исполосованной кожей лицу и окровавленной одежде. – Кашья, помоги мне перенести её в лазарет.
— Конечно. Пойдём, Морейна, — совсем как Флейви и Тилена некоторое время назад, Акара и Кашья вывели вяло сопротивляющуюся лучницу из караулки.
У врат Монастыря Тилена, невесело подкинув нож, запустила его в последний участок, на котором стояла Флейви.
— Не пойми меня неправильно, — тяжело вздохнула она, — я, конечно, очень рада, что Морейна вернулась, но что-то мне не по себе. Дурное какое-то предчувствие. Что-то случится. Сначала сгорело то пристанище, затем странник в Лут Голейн направился, теперь вот Морейна какая-то совсем никакая вернулась.
— Я тебя понимаю, — раздосадованная Флейви вышла из круга, тем самым завершив игру. – Что-то с ней не так. И это точно не усталость.
— Ну, даст Хаваэтрус, всё будет хорошо. Отоспится, отдохнёт и вернётся к нам, — по лицу Тилены было видно, что она сама не верит своим словам. Подобрав нож, она вложила его в маленькие ножны за голенищем.
— Даст Хаваэтрус.

***

Дорогу до лазарета Морейна помнила смутно: всё перекрыл одуряющий запах цветущих в саду роз. Его не было, когда она покидала Монастырь целую вечность назад, и сейчас он проникал повсюду. Она молча позволила Акаре, призвавшей послушниц, раздеть себя и покорно поворачивалась, пока послушницы, девочки от десяти до двенадцати лет, мягкой тканью отмывали тело от пота и грязи, осторожно убирали засохшую корку вокруг раны в боку, вымывали и расчёсывали спутавшиеся волосы. Её усадили на маленькую деревянную табуретку, и в руках послушниц замелькали глиняные баночки разных форм и размеров. Лица коснулась заживляющая мазь, на бок легли средства посерьёзнее, призванные окончательно залечить рубцующееся увечье, в спину втиралось согревающее средство. Послушницы работали очень старательно, изредка поглядывая на Акару, не скупящуюся на улыбки и ободряющие кивки, и не подозревали о мрачных мыслях Морейны.
Избранница Андариэль выбирала своих жертв. Ей нужны были те, кого хватятся не сразу. Те, кто сможет проглотить её нехитрую ложь и последует за ней от начала и до ножа. Она пыталась убедить себя, что ценой шести жизней – ещё шести — она спасёт неизмеримо большее количество душ, и отчаянно надеялась, что Сёстры по факту свершившегося смогут её если и не простить, то хотя бы понять. Хрупкие моральные конструкции были последним прибежищем Морейны, в котором она могла спрятаться от того, что ей предстоит сделать, но от этого ей совершенно не становилось легче — вряд ли Андариэль будет покорно ждать. Она могла бы использовать послушниц, вот этих самых девочек, благо они не скрывали своих лиц. Несколько невинных девочек в обмен на шанс для Сестринства в целом выжить…
Послушницы облачили её в ткань и кожу, в которую обычно одеваются Сёстры и, повинуясь жесту Акары, удалились, оставив Морейну наедине с жрицей и воительницей.
— Ты вернулась, — Кашья крепко стиснула лучницу в объятьях. — Вернулась. Я очень рада тебя видеть, и все остальные Сёстры уже готовят пир по твоему возвращению. Чарси заперлась в кузнице и сказала, что не выйдет, пока не приготовит для тебя подарок.
На радость подруги Морейна могла ответить только вымученной и неискренней улыбкой. Лучше бы они все бежали. Но Аскари не побегут, даже если она расскажет им о произошедшем. Они будут готовиться к бою и все до одной погибнут, бесславно и бессмысленно. Она спасёт их. Хотя бы кого-то, хотя бы часть она спасёт. Не может не спасти.

— Дай мне взглянуть на тебя, — голос Акары эффектом напоминал вылитый за шиворот ушат холодной воды. Морейна одними глазами взмолилась, глядя в глаза Кашье, но та, как и всегда, сколько помнила Морейна, не перечила жрице. Сухая рука коснулась подбородка, властно запрокидывая голову лучницы, наклоняя её и так и эдак. Ощущение было на удивление неприятным, мерзким даже. Морейне вспомнились прикосновения Андариэль, такие же властные, но в них было гораздо больше тепла и жизни. Что это с ней такое происходит?..
— Я вижу в тебе усталость. Злость, обиду, скорбь. Гнев. Вижу кровь. Очень много крови. Чувствую в тебе зло и порчу Пылающей Преисподней. Ты осквернена.
— Всё верно, жрица, — зло в Морейне действительно присутствовало, не говоря уж о гневе и усталости. Без всякого пиетета она убрала руку со своего лица, жалея, что не может заглянуть в глаза Акары. — Я устала, и я осквернена. По повелению Сестринства я привела Сестёр в Тристрам. По повелению Сестринства мы спустились вниз, чтобы сразиться с поселившимися там чудовищами. Мы исполнили повеление Сестринства, и мои Сёстры, в том числе моя воспитанница, отдали свои жизни ради этого! Они погибли, сражаясь с ожившими мертвецами, с хазра и демонами, и всё это было бесцельно! — Морейна сплюнула жрице под ноги. — Тебя там не было, Акара! Ты не видела, с чем мы столкнулись и кого одолели, так что избавь меня от своих вещаний!
— Ты не в себе! — Кашья схватила подругу за руку, но та вывернулась и шагнула вплотную к Акаре. Пусть исхудавшая и всем своим видом напоминающая скелет, она всё равно была на голову выше жрицы и сейчас нависала над неподвижной фигурой в чёрном и фиолетовом.
— Я как раз-таки в себе! Знаешь, Кашья, кто скрывался под Тристрамом? Владыка Диабло воплощённый! — гневная Морейна не отрывала взгляда от продолжавшей молчать Акары. — И я бы многое отдала за то, чтобы посмотреть, как верховная жрица Акара победит его, не запачкав рук!
Напряжение в лазарете было физически ощутимым, и если бы Морейна могла, то она бы положила ему конец здесь и сейчас, выхватив кинжал у Кашьи и воткнув его в горло Акары. Она кипела от ярости и незаслуженного оскорбления — ей почему-то казалось, что её, лучшую из лучших, встретят с гораздо большим теплом и радостью, а не станут первым делом лицемерно выискивать следы демонической порчи. Она надеялась на сострадание, на сочувствие и помощь, а не на холодный допрос. В памяти всплыла демоница, насмешливо предупреждающая об опасности со стороны Сестёр. Единственная, кто хоть как-то о ней позаботился…
— Хватит, — Кашья решительно встала между Сёстрами, разряжая обстановку. — Вернёмся к этому разговору завтра. Сегодня мы пьём, радуемся живым и скорбим о павших. Хватит, я прошу вас.
— Я приношу свои извинения, Морейна. Но мы действительно к этому вернёмся, — церемонно поклонившись, Акара величественно покинула лазарет, шурша платьем.
Несколько минут прошли в молчании — Морейна, не моргая, смотрела вслед ушедшей жрице, а Кашья успокаивающе гладила её по руке.
— Прости её. Она волнуется за тебя, — Кашья прижалась лбом к лбу подруги.
— Может быть. Но она не понимает. Никто не понимает, через что я прошла. Почти никто.
— Так, может, ты расскажешь завтра? Всем нам? Это будет отличная история, память, гордость для Сестринства.
— Кашья. Не будет никакого «завтра». И гордости никакой не будет. Мой тебе совет — собирай всех, кто тебе дорог и близок, и уходи отсюда. Уходи прямо сейчас. Уходи как можно дальше. Вернись на Сковос, доберись до Лут Голейна, только беги, — едва слышно сказала Морейна, дёрнув щекой.
— Почему?
— У меня, скажем так, плохое предчувствие, — невесело улыбнувшись, Морейна крепко стиснула воительницу в объятиях. Шанс был дан. Пусть она распорядится им разумно.
— Пустое. Ты просто устала. Отдохни, а вечером мы будем праздновать.
— Как скажешь. Как скажешь…

***

Никто не придал значения тому, что Морейна покинула праздник в самый его разгар, удалившись от буйства рогов и волынок, вина, мёда и мяса. Она сказала, что хочет побыть в одиночестве, и никто не последовал следом: после неохотного рассказа лучницы об ужасах Тристрама юные Сёстры, девочки и девушки, для которых она в одно мгновение стала кумиром, почтительно молчали, посылая в её сторону восхищённые взгляды; ровесницы и те, кто постарше, хлебнувшие крови и прошедшие не через одну схватку, поняли и приняли её нелюдимость. Зря.
Облачённая в белые с алым доспехи — подарок Чарси, врученный прямо на пиру — Морейна спешила по лестницам и коридорам сквозь казармы и жилые помещения во внутреннее святилище Монастыря. Времени не было — завтра Незрячее Око продемонстрирует всем, во что она превратилась, и тогда уже погибнут все. Его традиционно занимало жречество, и оттуда открывался путь вглубь земли, в старые катакомбы под небольшим собором, в котором жрицы Незрячего Ока совершали свои церемониальные служения. Первые три уровня катакомб были отведены под кельи и церемониальные залы, а на четвёртом под семью замками и семью печатями хранилось Незрячее Око, когда-то похищенное основавшими Сестринство беглянками-Аскари. Если где и быть сердцу Восточных Врат, так это там. Лучница спускалась всё глубже и глубже, ступая по алым коврам и каменным плитам, ёжась от холода древних камней и напряжённо вглядываясь в тени. Воинская часть Сестринства по традиции не допускалась в катакомбы, но то была всего лишь традиция, нарушаемая всеми, кто имел хотя бы каплю любопытства и смелости выйти ночью из казарм: Морейна хорошо знала путь. Оказавшись на четвёртом уровне, Морейна поудобнее перехватила тайком взятый с пиршественного стола кинжал. Каменные залы были погружены в кромешную темноту. Здесь не допускался огонь — Сёстры должны были полагаться только и исключительно на Внутреннее Зрение. Или на хорошую память. Пятнадцать шагов вперёд. Повернуться направо. Пять шагов вперёд. Толкнуть дверь. Оказаться в большом помещении и сразу же прижаться к стене. Идти по стене направо, повернуть на углу и идти до тех пор, пока рука не коснётся высокой узорчатой двери. Толкнуть её — совсем чуть-чуть, только чтобы проскользнуть внутрь. И замереть, глядя на замерших в глубочайшем молитвенном трансе женщин, стоящих на коленях вокруг высокого массивного постамента, распространявшего холодное фиолетовое марево, в котором фигуры жриц казались полупрозрачными и размытыми. По слухам, гулявшим среди воинской части Сестринства, в таком состоянии они могли находиться и неделю, и две, и даже месяц без еды и воды, совершенно нечувствительные к внешним воздействиям. Одна, две, три… восемь. Даже чуть больше, чем нужно. И они ничего не почувствуют.

— Простите, Сёстры… — прошептала Морейна, делая первый шаг вперёд. Она мысленно похвалила себя за пришедшую во время спуска идею заглянуть в зал Ока. По крайней мере, ей не придётся убивать детей для достижения своей цели, иначе бы она точно выбрала самый простой и эгоистичный выход из ситуации. Никто не замечал, как плохо ей было на пиру: она смотрела на лица Аскари, слушала их песни, волынки и смех, и всё сильнее убеждалась в том, что они не заслуживают смерти. Никто из них. И сейчас, глядя на постамент, она, как ей показалось, нашла истинную причину, по которой Деве Страданий нужно было попасть в Монастырь.
— Артефакт, конечно же, ей нужен артефакт… — нервно бормотала лучница, медленно, очень медленно приближаясь к женщинам, отчаянно цепляясь за своё предположение. В фиолетовом мареве всё казалось слегка нереальным, призрачным даже. В голове вихрем проносились образы — таверна Огдена, логово Мясника, труп Лазаря, обугливающиеся близняшки, Айдан, отражающий щитом поток пламени, врезающаяся в бок огромная когтистая лапа, пожирающая сердце демоница, и измотанный рассудок загнанной, запуганной лучницы начал понемногу сдавать позиции.
— Андариэль не будет никого убивать, нет-нет. Она заберёт Око и удалится, никого не будет убивать. Конечно, ей нужна помощь. Лучше шесть, даже восемь смертей, чем шесть сотен. Она не хочет лишнего кровопролития. Она добрая…
Морейна несмело вступила в марево, и тут произошло сразу несколько событий. Лучница закричала, заваливаясь на бок, от внезапной, разъедающей и рвущей боли, усиливающейся с каждой секундой; в пиршественном зале Акара, уже некоторое время сидевшая вдали от всех, громко вскрикнула, содрогнувшись всем телом; в дне пути от Монастыря Андариэль, запрокинув голову, шумно втянула воздух и широко улыбнулась, демонстрируя восходящей луне острые зубы.

Морейна ползла к жрице, упорно преодолевая растущее сопротивление внезапно ставшей враждебной магии. Незрячее Око никогда не вредило Сёстрам, но происходящее было более чем красноречивым. Марево окутало Морейну, сдавило и сжало, стараясь выкрутить суставы, сломать и раздробить кости, превратить тело в кровавую лепёшку, но лучница упрямо и упорно ползла. Она не подведёт. Она справится. Она всех спасёт. Еле-еле приставив кинжал к спине облачённой в чёрную мантию женщины, Морейна чуть не потеряла сознание от очередного магического удара. Пальцы заметно дрожали, губы лопнули, из носа и ушей потекла кровь. Кровь с запахом и вкусом перезрелой вишни. Вкус попадающей на язык собственной крови порождал страх, страх превращался в гнев, гнев вызывал ярость, а ярость подсказывала единственный способ прекратить боль. Морейна взревела, в бешеном рывке наваливаясь на женщину и погружая стальное лезвие глубоко в её тело. Жрица не издала ни звука, падая на каменные плиты.
Морейна с трудом сумела извлечь задевший ребро кинжал. После смерти жрицы давление магии стало лишь чуточку слабее, но этого хватило на то, чтобы, обильно поливая своей кровью камни, начать движение по кругу к следующей жрице. Кое-как поднявшись на колени, Морейна снова подумала о демонице. Без сомнений, Андариэль была настоящим злом, коварным, хитрым и жестоким, но в ней была жизнь, страстная и нетерпеливая, были яркие эмоции и чувства. Может быть, ей понравится, если Морейна будет такой же? Немного жестокости, чтобы порадовать адское отродье. Всё ради спасения Сестёр. Да. Точно.

— Кашья. Поднимай Монастырь. Случилось что-то страшное — бессвязно говорила Акара, пытаясь найти глазами воительницу среди сонма встревоженных лиц. — Найди Морейну. Пошли Сестёр. Пусть проверят всё. Случилось что-то страшное.

Не обращая внимания на текущую по лицу кровь, Морейна нерешительно взглянула на лицо женщины, в фиолетовом свете казавшееся пустым и бездушным. Совсем как у Акары. Всё вокруг напоминало о верховной жрице: цвет мантий, отвратительный, ядовитый фиолетовый свет, равнодушные лица находящихся в трансе Сестёр, даже не заметивших, что одна из них уже распрощалась с жизнью. Секундное сходство с Акарой опять вызвало у девушки испытанные совсем недавно обиду и ярость. Но сейчас здесь не было Кашьи, и ничто не смогло помешать Морейне с искажённым лицом погрузить нож в живот женщины и крест-накрест распороть его, позволив кольцам кишок выпасть наружу. Не вставая с колен, лучница подобралась к третьей жрице. Кинжал вспорол горло, брызнувшая наружу горячая кровь окатила тихо рычащую Морейну с ног до головы, и лучница, выдернув оружие, хищно оскалилась, выбирая следующую цель. Андариэль будет довольна, Морейне самой это нравится, и Сестринство уцелеет, пусть и не полностью. Все в выгоде, не так ли?
Покрытая кровью сталь вонзилась в подбородок четвёртой, затем ещё раз, ниже, пробив горло насквозь. Тяжело дыша, увлечённая Морейна сделала широкий вертикальный разрез между двумя ранами и запустила руку в некогда белой кожаной перчатке внутрь, извлекая наружу язык. Душа лучницы пела, пока она, воткнув несколько дюймов стали в сердце пятой, давила большими пальцами хлюпнувшие глазные яблоки, погружая фаланги в глазницы. Она больше не обращала внимания на действие быстро слабеющего марева — её вниманием надёжно завладел окровавленный обломок ребра, выломанный из тела опрокинутой наземь и хватающей ртом воздух шестой жрицы. Немного поигравшись с ним, Морейна резко воткнула зазубренную кость в лёгкое Сестры, с интересом наблюдая за полившейся из её рта кровью. Поставленная перед Морейной задача была выполнена, и лучница, улыбаясь и испытывая радостное удовлетворение от проделанной работы, без лишних церемоний заколола двух оставшихся жриц, тщательно вытерев оружие об мантию одной из них и повесив его на пояс. Осталась лишь самая малость.

— Андариэль, приди, — прошептала она, поднявшись на ноги. Со смертью последней жрицы марево пропало, и она снова ничего не видела. Чувствовала металлический аромат крови, вдыхала запах вывалившихся внутренностей, но никого не видела и не слышала. В том числе и демоницу.
— Андариэль, приди.
Уже громче, но всё равно безрезультатно. Страх и сомнения дали о себе знать, и случившееся резко начало терять свою привлекательность. Что если это всё была ложь? Ведь если подумать, как она попадёт в Монастырь? Как она возьмёт его силой? Владыку Диабло победили всего трое, а тут шесть сотен Аскари, амазонок с острова Сковос. Она должна появиться, обязательно должна! Иначе все эти жертвы были совершенно напрасными...
— Андариэль, приди! — громко, отчаянно воззвала Морейна и подавилась испуганным криком, когда знакомая тёплая рука зажала ей рот. Когти в шутку кольнули щёку.
— Я тут, — вкрадчиво промурлыкал знакомый голос.
— Я исполнила твою волю, Андариэль, — облегчённо прошептала лучница, когда обрела возможность говорить.
— Вижу, — по движению воздуха девушка поняла, что демоница, явно не испытывающая проблем с ночным зрением, обошла её кругом. — Славно, славно. Ты хорошо постаралась, моя маленькая Морейна.
— Я… — Морейна запнулась. То, что она хотела сказать, было по меньшей мере странным. Неправильным. Но что поделать, если она не могла не чувствовать радость от высказанного одобрения? Что-то в бархатном, ироничном, вкрадчивом, хищном, очаровывающем голосе Девы Страданий неудержимо привлекало её. Нет, нет, это нельзя было произносить! Ни в коем случае! Нельзя забывать, что это всего лишь сделка, что Андариэль — демон, пусть и прячущий свою натуру под маской доброжелательности. — Забирай Око. Ты ведь за ним пришла?
— И за ним тоже. Но вообще я пришла за Монастырём. Как и ты, я исполняю повеление нашего господина.
— Но тут же Сестринство! Они убьют тебя, как только узнают, что ты здесь! — как ни странно, Морейна искренне беспокоилась за демоницу. Гораздо сильнее, чем за тех же Сестёр.
— Вряд ли. Ведь ты же меня защитишь, и не ты одна, — судя по звуку рушащегося камня, Андариэль сокрушила постамент, в который была вмурована реликвия Сестринства.
— Допустим, — уклончиво ответила Морейна. Уверенность демоницы обескураживала, и что-то подсказывало лучнице, что она действительно будет защищать Андариэль, причём без всякого к тому принуждения. — Но как быть с остальными Сёстрами? Я не хочу, чтобы кто-то ещё умер.
— И когда ты перестанешь себе лгать? — с интересом осведомилась невидимая демоница. — Ты же сама хочешь крови. Ты хочешь любой ценой порадовать меня, хочешь защитить от любого врага, хочешь отдать свою жизнь за меня. Или ты так жестоко расправилась со своими драгоценными Аскари только ради себя любимой?
— Я… — Морейна совсем потерялась, лихорадочно пытаясь осознать происходящее. Андариэль снова была права: Морейна совершила все эти действия не столько ради себя, хотя и получила удовольствие от расправы, сколько для демоницы. И пусть она прикрывалась тем, что убережёт остальных, на самом деле ей руководило желание доставить Деве Страданий то, что она больше всего ценит. Самым пугающим было то, что этот факт лучницу совершенно не волновал.
— Ты, ты, — смех эхом отразился от высокого потолка и стен. — Так трогательно пытаешься защитить тех, кто тебе близок, путём их убийства. На твоих руках восемь жизней, а сколько к ним прибавится до конца ночи?
— Я не убийца, — тихо проговорила Морейна.
— Ошибаешься. Как ты думаешь, что произойдёт, если я притронусь к Незрячему Оку? Если волью в артефакт, к которому так или иначе прикасались все вы, свою скверну? — когда демоница заговорила, Морейна почувствовала тошноту, с каждым мгновением, с каждым сказанным словом становившуюся всё сильнее. — Сколько из вас сможет побороть ту порчу, которую я посею в ваших душах, выдержать поток боли и мучений, остановить который смогут только чужая кровь и моя сила? Сколько придёт ко мне просить об этом даре? Запомни, Морейна: всегда и везде всё сводится к силе, крови и боли.

И вновь лучница не могла отрицать её правоту. Чему она посвятила свою жизнь? Смерти. Она не была созидательницей, не нашла себя ни в служении богам, ни в ремёслах, не знала иных занятий и удовольствий, кроме боя. Морейна, лучшая из лучших, жила луком и стрелами, мечом и щитом, копьём и кинжалом, проливая кровь тех, на кого укажет Сестринство, причиняя боль пытавшимся посягнуть на Монастырь. Она не знала другой жизни, она с наслаждением оттачивала своё мастерство, но каждый день с поражающим воображение упорством лгала сама себе. Во имя чего была вся эта ложь? Принципов и правил? Чести и доблести? Добра и света? Благодарностей и почестей? Неужели для того, чтобы осознать единственную истину этого проклятого мира, потребовалось пройти через Ад, окунуть руки в кровь, а душу — в демоническую скверну? Неужели всё настолько просто?

Вот что чувствует Морейна из народа Аскари.
Ярость: она придаёт силы и смысл происходящему. Предвкушение: грядущее предательство и кровопролитие будоражат воображение. Ненависть: она управляет её движениями и раскрепощает душу. Лучница медленно опускается на одно колено — ощущение тошноты исчезло, сменилось оглушительной мощью, сладким чувством силы, которую она, Морейна, может употребить по своему желанию. Морейна делает последний мысленный шаг в темноту, сокрушая последние жалкие остатки собственной человечности, и на руинах всего хорошего, благородного и честного, что в ней было, она воздвигает собственный Тристрамский Собор, разжигая на алтаре тёмное пламя злобы.
- Я исполню твою волю, владычица Андариэль, - говорит она твёрдым и звонким голосом, и её наполняет нечестивое, искреннее рвение исполнить любое пожелание Девы Страданий. Она чувствует цель, ясность и наконец-то осознаёт собственное предназначение: верой и правдой служить единственному раскрывшему ей истину существу, проливая кровь во имя его.
Вот что чувствует Морейна из народа Аскари. И это хорошо.

Из-за спины лучницы донёсся и начал усиливаться торопливый топот множества ног.

— А. Я так понимаю, это твои Сёстры. Посмотрим, что они скажут, когда увидят то, что ты устроила, — демоница звучно хлопнула в ладоши, сжигая мрак в холодном демоническом огне. В свете украсившего стены пламени Морейна увидела Андариэль — расплывчатый силуэт с болезненно яркими зелёными глазами, как и раньше, закутанный в сплошную темноту. Между широко расставленных рук Андариэль плавал крупный, размером с кулак, кусок янтаря, чёрные линии в котором складывались в грубое подобие глаза. Она впервые видела зал целиком — от центра, в котором когда-то стоял пьедестал, в обе стороны уходили две глубокие ниши, и два ряда старых колонн с пустующими креплениями для факелов уходили далеко вперёд.

Двери в зал Ока распахнулись настежь, впуская десять Аскари с короткими луками и копьями. Вышколенные воительницы мгновенно рассыпались, взяв Морейну и Андариэль в полукольцо, не обращая внимания на трупы.
— Что здесь происходит? Морейна, объяснись! — резко спросила предводительница отряда, наставив на лучницу копьё.
— Кое-что интересное, — обескураживающе будничным тоном сказала Морейна, приглядываясь к лицам Сестёр. Было интересно наблюдать за появляющимися на их сосредоточённых лицах гримасами: непонимание, сомнение, нерешительность сменялись отрицанием, неверием и страхом. Она покосилась на Андариэль, и силуэт едва заметно качнулся, что можно было расценить как кивок. Большего и не требовалось.
— Что-то не так, Сестра? — мягко осведомилась Морейна, делая несколько шагов к предводительнице. Нацеленный на неё листовидный наконечник задрожал, Морейна, покачав головой, мягко взяла копьё в руки и положила его рядом с собой.
— Сестра? — она подошла почти вплотную к неспособной сдвинуться с места Аскари. Остальные выглядели не лучше — побледневшие, вцепившиеся в оружие, с лицами, как будто их сейчас стошнит. Морейна почти физически ощущала, как в Аскари стараниями Андариэль вливается демоническая скверна, и не могла не улыбнуться кошмарной предвкушающей улыбкой, глядя в широко раскрытые глаза только сейчас осознавшей происходящее женщины.
— Убейте её! — прохрипела предводительница. Аскари вскинули своё оружие.
— Да, убейте её, — подтвердила Морейна.

Первое копьё вышло из закричавшей предводительницы на уровне живота. Второе ударило между лопаток, наконечник третьего насквозь прошёл через плечо. Морейна, склонив голову на бок, провела пальцами по окровавленной стали и отшагнула назад, окидывая взглядом бледных, как смерть, Сестёр. Копейщицы продолжали держать подрагивающее тело, но остальным выдержка изменила: побросав луки, они завыли, закричали, захохотали, бросаясь на кричащую женщину. Они сорвали её с копий, бросили на каменные плиты, склонились, с нечеловеческой силой вырывая куски мяса, разрывая женщину на части. У двоих Морейна заметила кинжалы, вонзающиеся в плоть в совершенно безумном ритме; одна, светловолосая, вгрызлась в живот, помогая себе скрюченными пальцами, размазывая кровь по лицу, жадно пожирая горячую плоть истошно вопящей Аскари. Её крики были недолгими: Сёстры дружно схватились за руки и ноги, с громким хрустом выдрали их из суставов, заставив женщину подавиться воплем, и продолжили терзать уже безжизненное тело.

— Подойди ко мне, — позвала Андариэль. Морейна, с трудом оторвавшись от притягивающего внимание зрелища, послушно шагнула к демонице. Незрячее Око покрывалось сетью ежесекундно появляющихся трещин, по которым змеилось зелёное пламя. На грани слышимости девушка засекла низкий гул, начавший медленно нарастать.
— Госпожа?
— Смотри, — Андариэль хлопнула в ладоши. Артефакт, давший имя и смысл Сестринству, разлетелся на части, и все девять мёртвых женщин взлетели в воздух, расчленённая — под разочарованные крики лишённых развлечения Сестёр. Тела закружились, переплелись друг с другом, и, повинуясь жесту демоницы, рухнули на плиты. Но вместо того, чтобы разбиться, разлететься кровавыми ошмётками во все стороны, тела почти полностью ушли в камни рядом с Андариэль, образовав неровный круг с пятиконечной звездой внутри. По линиям пентакля под всё нарастающий гул побежала загорающаяся зелёным пламенем кровь, и каменные плиты взорвались, выбрасывая наружу тварей. Мелких, едва достигающих Морейне до пояса угольно-чёрных тварей в набедренных повязках и с примитивным оружием в руках. За ними последовали огромные демоны, чем-то напоминающие псов, тут же подмявшие и сожравшие нескольких не успевших увернуться бесов; воздух рассекли пылающие ненавистью адские души и хохочущие скелеты в чёрных робах, разбрасывающие повсюду огненные шары. Нескончаемый поток ревущих, хохочущих, вопящих демонов лился из пентакля, огибал едва успевших схватить оружие Сестёр, и устремлялся наверх, прочь из зала Ока, навстречу сладкой резне.
— Веди их в бой. Очисти Монастырь, — прогремела Андариэль. Морейна ахнула, запрокидывая голову, и сделала несколько шагов назад: на месте сокрытого тьмой силуэта стояла огромная, в четыре человеческих роста демоница, почти обнажённая и совершенная в своей пугающей красоте. Четыре выходящие из её спины многосуставчатые конечности, заканчивающиеся большими костяными жалами, с которых падали прожигающие камень капли, подцепили несколько верещащих бесов и легко прибили их к стенам. Жест — и в конце длинного зала в окружении пламени возник снежно-белый костяной трон, на который Дева Страданий, пройдя между колоннами, опустилась с невыразимым изяществом.
— Они будут подчиняться мне? — Морейна почтительно опустилась на колено, её движение с запозданием повторили все остальные Сёстры. Возможность не сражаться с демонами, но повелевать ими была соблазнительной до дрожи в руках. Ради этого стоило убивать.
— Да. Как и те, кто не смог противостоять моему влиянию. Если хочешь спасти их, поторопись, Кровавый Ворон. Иначе они падут от рук тех, кому доверяли и с кем делили кров и пищу, — усмехнулась демоница.
— Будет исполнено, госпожа, — кивнула Морейна, поднимаясь.
— Славная маленькая Морейна, — довольно сощурилась демоница. — Возьми, это тебе пригодится. Ты наверняка скучала по нему.
Морейна инстинктивно поймала брошенный ей предмет, не успев рассмотреть его, настолько стремительным был бросок. Но рассматривать его и не требовалось: за лучницу всё сделали её руки. Они ощупали упругое дерево плеч, попробовали туго натянутую тетиву, погладили рукоять в форме атакующей птицы, распахнувшей чёрные с серебром крылья. Её лук. Её оружие, уцелевшее, не сгоревшее, вернувшееся к своей хозяйке. Морейна крепко прижала оружие к груди, глаза её горели от невыразимой вслух благодарности. Из всех полученных даров этот был самым ценным.
— Сёстры! — отвернувшись от Андариэль, воскликнула девушка, вскидывая лук. — Да свершится резня!

***

Морейна шла по залитым кровью коридорам, аккуратно переступая через изувеченные тела маленьких послушниц, выволоченных из своих келий наружу и жестоко убитых демонами. Обезглавленные, выпотрошенные, освежеванные, обугленные тела усеивали залитые кровью коридоры, и сопровождающие её Сёстры ощутимо нервничали, желая поскорее утолить нарастающую жажду битвы. У лестницы на второй уровень Морейна остановилась, уловив едва слышные вопли демонов, и решительно повернула в сторону. Темнота каким-то образом перестала ей мешать — сквозь чернильный мрак катакомб Кровавый Ворон прекрасно различала мельчайшие оттенки цветов. Звуки привели её в ритуальный зал. Там, широко расставив руки, стояла высокая женщина, и с её пальцев срывались фиолетовые полосы, постоянно укрепляя магическую полусферу, сквозь которую безрезультатно пытались пробиться бесполезные бесы. За спиной женщины, прижавшись к каменным стенам, прятались послушницы. Кто-то плакал, кто-то сбивчиво молился всем богам сразу, кто-то отчаянно царапал ногтями серые камни, пытаясь найти выход отсюда. Морейна искренне, от души, рассмеялась, увидев отчаянную надежду в глазах женщины. Маленькие демоны обернулись на звук, но не набросились на новоприбывших, а вернулись к своим попыткам проломиться сквозь враждебное колдовство.
Достав из колчана, взятого у одной из Сестёр, стрелу, Морейна провела наконечником по своей ладони, окунув острие в кровь, и сделала несколько шагов назад. Плавным движением наложив стрелу на тетиву, она вскинула оружие и выстрелила – легко и непринуждённо, словно на стрельбище. Стрела в полёте окуталась яростным пламенем, и огненная комета, легко преодолев преграду, вошла точно под левую грудь женщины, поджигая её изнутри. Сфера с тихим звоном исчезла, и через пугающий момент абсолютной тишины чёрная свора бесов захлестнула слабо сопротивляющихся послушниц. Разрываемые и пожираемые заживо, они кричали недолго.

Везде, где бы ни ступала Морейна, демоны успели пройти первыми. В катакомбах не осталось никого живого — только полчища и полчища демонов, пирующие над телами мёртвых жриц и послушниц. То же самое было и в соборе — Морейна даже сбавила шаг, оценив сменившуюся обстановку. Пламя на алтаре сменило цвет на ядовито—зелёный, к стенам вверх ногами были прибиты выпотрошенные женщины и девушки, коронованные собственными вырванными рёбрами, вбитыми в черепа и глазницы. Огромные жирные мухи кружились над мёртвыми, опускались на вывалившиеся внутренности, из опустевших глазниц покойниц, обвиваясь вокруг костей, выползали склизкие белые черви. Взрыкивающие демоны пытались подойти к небольшому отряду, но неизменно наталкивались на высокомерный взгляд Морейны и убирались в темноту. В жилых помещениях Сестринства всё было куда хуже. Мёртвых было мало, но те, кто остался в живых, могли им только завидовать. Воздух дрожал от истошных воплей посаженных на колья Аскари. В одном из больших залов перешедшие на сторону Андариэль на спор рубили головы израненным защитницам Монастыря, используя в качестве плахи кем-то притащенную мясницкую колоду, смеясь и считая удары; вокруг трапезного стола толпились ещё Сёстры, свежевальными ножами снимающие кожу с истошно воющих девушек. Кто-то предавался каннибализму, в одном из коридоров Кровавый Ворон с удивлением обнаружила самодельную дыбу, на которой демоны растягивали очередную жертву. Морейна нигде не останавливалась надолго и не собиралась лишать своих Сестёр развлечения, лишь шутливо попросила оставить ей хоть кого-то. Просьба была встречена радостным смехом, и Кровавый Ворон со своим эскортом двинулась дальше, очень внимательно рассматривая стены. Что демоны, что Сёстры могли кое-что просмотреть.
Искомое нашлось быстро. Около одной из стен Кровавый Ворон остановилась. Прислушалась, положила руки на плиту и надавила. Камень ушёл в сторону, открывая одну из тайных комнат, которые ей когда-то показывала Кашья. Лучница увидела шестерых прижавшихся друг к другу девочек лет двенадцати на вид и улыбнулась, сняв с пояса кинжал.
— Последняя оставшаяся в живых сможет без страха выйти наружу, и ей не причинят вреда, — сталь ударилась об камень, и Морейна вернула плиту на место.

— Отбросить их! Не сдаваться! — Кашья лихорадочно отбивалась прямым коротким мечом от сразу трёх набросившихся на неё демониц — назвать их Сёстрами у неё не поворачивался язык. Она собрала всех, кого только можно было, организовала дозор, поставила лучниц на всех ключевых проходах и точках, но никто, в том числе и безостановочно бормочущая о скверне Акара, так и не понял, что произошло. Всё началось внезапно и до сих пор напоминало Кашье кошмарный сон. В какой-то момент всех Сестёр захватило отвратительное чувство всепожирающей, отвратительно тошнотворной ненависти, а в следующий миг отозванная с ворот Тилена с искажённым яростью лицом погрузила свой нож в шею ничего не подозревающей лучницы. Ей удалось ранить ещё двоих, пока Флейви, орудуя стрелой, как кинжалом, не проткнула предательнице шею, и это послужило началом для огромной резни, захлестнувшей казармы. Сёстры сражались с Сёстрами в жестокой и кровавой рукопашной, посланные за Морейной до сих пор не вернулись, и в Кашье всё сильнее росло нехорошее, гадкое подозрение. Воительница в отчаянном выпаде дотянулась до горла одной демоницы, пригнулась, пропуская над головой секиру второй, и уколом снизу вверх всадила своё оружие в живот зарычавшей твари. Она вышла из укола с высоко поднятыми руками и не успела как следует защититься — сокрушительный удар окованного железом копейного древка пришёлся в ребро и отбросил её к стене. Осклабившаяся демоница занесла своё оружие, но голова той, кого Кашья ещё недавно считала своей роднёй, превратилась в кровавое месиво. Забрызганная чужой кровью Чарси, вооружённая сразу двумя одноручными молотами, сейчас особенно сильно напоминала одну из легендарных воительниц горы Арреат — голубые глаза на обрамлённом светлыми волосами лице полыхали чистой яростью древних варваров. Издав боевой клич, заставивший приостановиться даже обезумевших Сестёр, она бросилась в бой, круша щиты, доспехи и кости, а над Кашьей склонилась Акара. Фиолетовые искорки звёздным дождём пролились на пострадавший бок.

— Что происходит? Твои видения хотя бы немного прояснились? — грубо отозвалась Кашья, с трудом пытаясь встать.
— Я не могу дотянуться до Ока, Кашья, — тихо проговорила Акара, продолжая врачевать рану. — Его нет. Нашими Сёстрами овладело что-то демоническое. Что-то злое и хищное…
— Кашья! — перепуганная Флейви непочтительно оттолкнула Акару. — Кашья, я видела Морейну!
— Она жива? Что с ней? — раненая воительница упрямо и упорно не хотела давать волю своим подозрениям.
— Она жива. И она убивает нас!
— Что?! — Кашья сперва подумала, что ослышалась, но страх на лице Флейви был неподдельным, а взгляд Акары, услышавшей эту новость, неуловимо переменился.
— Она пришла с теми, кого ты послала на её поиски, и они убивают наших! Демоны и предательницы подчиняются ей! Нас начинают брать в кольцо! Кашья, надо уходить, иначе мы тут все сдохнем! — Флейви отчаянно выругалась и выпустила стрелу в огромного демона, пробившегося сквозь каменную стену неподалёку. Стрела вошла глубоко в глаз зашатавшегося и раздавившего мелких тварей демонического отродья.
— Она права. Если мы не уйдём, то не сможем потом отомстить, — Акара была мертвенно-бледной. Кашья впервые увидела, как у неё дрожат руки, и почему-то это показалось ей самым страшным.
— Не так быстро! — демонический хохот пронёсся по коридорам и те, кто когда-то был Аскари, пугающе единым движением разорвали дистанцию. В их глазах читалась неукротимая ненависть, державшаяся на очень коротком и хрупком поводке. Раздвинув неровный ряд копейщиц, вперёд вышла черноволосая и бледнокожая девушка в некогда белых, а сейчас побуревших от крови доспехах. Пнув ногой в красном сапоге мёртвое тело защитницы Монастыря, она презрительно сощурила ярко-красные глаза, наслаждаясь изумлённо—гневными взглядами.
— Вас всё меньше и меньше, мои дорогие Сёстры, — издевательски пропела она и перевела взгляд на выпрямившуюся Акару. — Что, старуха, помогло тебе твоё Око? Оно уничтожено, растёрто в пыль, как и ваше драгоценное Сестринство! Тебе надо было посмотреть на меня немножечко раньше!
— Тварь! — Флейви отчаянно выстрелила. Стрела не достигла цели: предательница поймала её в кулак перед самым лицом и брезгливо отшвырнула в сторону.
— Зачем, Морейна? — спросила Акара, скрестив руки на груди. — Ты же была лучшей из нас.
— Не Морейна, нет, — лучница покачала головой. — Кровавый Ворон. И я спасаю вас. Ещё не поздно склониться перед владычицей Андариэль. Склонитесь и живите, откажитесь — ваши страдания будут питать её вечно. Смотрите! – Кровавый Ворон вскинула руку. Дарованная Андариэль мощь рвалась наружу, и Кровавый Ворон нашла ей должное применение. Не было никаких вспышек, огней или молний. Просто мёртвые начали подниматься. Они вставали рывками, их движения были дёргаными и отрывистыми, но не прошло и минуты, как восставшие мертвецы уставились на ошеломлённых, испуганных, сломленных защитниц Монастыря.
— Волею владычицы Андариэль Сестринство обретает новую жизнь! — ликующе провозгласила Кровавый Ворон, сжав руку в кулак.
— Сгори в адском огне с таким спасением и такой жизнью, предательница, — крикнула наконец-то вставшая на ноги Кашья. — Запомни: если нам суждено умереть, то я успею вырвать твоё чёрное сердце и разорвать его на части!
— Взаимно, Кашья, — Морейна шагнула назад, вскидывая оружие. — Убить их!

Кровавый Ворон наслаждалась разворачивающейся бойней. Всюду, куда ни глянь, Сёстры ожесточённо убивали друг друга, забыв про все правила честного боя. Прислужницы Андариэль брали числом, бросаясь в ноги, подминая, заваливая и своими телами прокладывая дорогу сквозь защитные построения, и обороняющие Монастырь Аскари мало-помалу начинали сдавать позиции. Всё уплотняя и уплотняя строй, они прорвались в сад и теперь пробивались прочь из Монастыря, полностью сосредоточившись на обороне, отдавая по десятку тел за каждый шаг и обильно поливая кровью белые и красные розы. Кровавый Ворон появлялась то здесь, то там, убивая смоченными в собственной крови стрелами не желающих сдаваться защитниц и пытаясь поймать Акару в поле зрения. Для неё была припасена особая стрела, о да. И она растянет, непременно растянет эту тварь на той милой маленькой дыбе и как следует позабавится с ней, прежде чем отдать демонам её сломанное, изувеченное тело.
— Не убивай её, — раздавшийся в голове голос Девы Страданий был совершенно неожиданным.
— Почему?! — Кровавый Ворон всадила зазубренную стрелу в живот стоявшей рядом с Флейви лучницы и облизнулась при виде огненного цветка, раскрывшегося в глубокой ране.
— Они нужны мне живыми, — бестелесный голос не скрывал насмешку.
— Зачем?! Она моя!
— Страдания. Предательство. Вина. Всё — мне. Всё — моя сила. Дай им уйти.
— Будет исполнено, — некогда героиня, а теперь служительница Андариэль дёрнула щекой. — Сёстры, дайте им уйти! Поохотимся на них позже!

Никто не нарушил её приказ. В конце концов, жажду крови можно было утолить с помощью раненых и мёртвых, но что теперь утолит жажду мщения лучницы? Полная луна освещала побоище, окрашивая его в разные оттенки чёрного. Демоницы сноровисто утащили трупы прочь, оставив Кровавого Ворона в одиночестве. Почти.
— Я знала, что могу на тебя положиться, — земля рядом с Кровавым Вороном раскрылась, выпуская всё тот же знакомый силуэт, облачённый в чистый мрак. — Если бы не ты, то я бы не смогла выполнить приказ нашего господина, и мучения твоих глупеньких Сестёр не сравнились бы с моими.
Холодок пробежал по позвоночнику медленно повернувшейся к силуэту Морейны.
— Я не понимаю, — медленно проговорила она.
— Я бы не смогла самостоятельно пробиться сквозь всех твоих подружек. Даже Владыка Диабло не смог совладать с вашей троицей, а куда мне против шести сотен? — каждое наполненное издевкой слово отпечатывалось в сознании девушки раскалённым железом. — А с твоей помощью я уничтожила артефакт и перевела большую часть Сестринства на сторону Преисподней. Что с тобой? — когтистая рука подхватила пошатнувшуюся девушку под локоть и усадила рядом с залитыми кровью розами. — Тебе нехорошо? Надо было думать, прежде чем заключать сделку с демоном, моя маленькая Морейна, — сладкий смех заполонил всё ошалевшее сознание лучницы. — Посиди, отдохни, глупенькая. К слову, караванщики сказали мне, что в этом году вишня уродилась особенно хорошо, — горячие губы коснулись лба Морейны, и, прежде чем провалиться в чёрное небытие, лучница мысленно закричала от криков мёртвых и вкуса перезрелой вишни на губах.

— Сколько осталось в живых? — глухо спросила Кашья, перевязывая плечо уныло глядящей в пасмурное, холодное, моросящее небо Чарси.
— Двадцать две Сестры. Пятеро ранены, — устало сказала Акара, смачивая грубую повязку целительным снадобьем.
— Я до сих пор не могу поверить в произошедшее, — пробормотала Флейви, закусив губу. — Как Морейна могла предать нас?
— Неважно. Я искренне надеюсь, что она страдает, — рявкнула Кашья, туго затягивая на плече ткань своего плаща.
— Я думаю, что ты права. Она страдает. Больше всех нас, — закупорив маленькую бутылочку, тихо отозвалась Акара, подрагивающей рукой смахивая со лба дождевые капли.
Тяжёлое молчание было ей ответом.

Вот что чувствует Кровавый Ворон, некогда Морейна из Сестринства Незрячего Ока.
Месяц спустя она сидит под старым засохшим деревом на монастырском кладбище, безвольно выполняя приказ Андариэль, и чувствует невыносимо отвратительный смрад гниющих тел. Повинуясь её воле, мертвецы поднялись из могил и бродили вокруг, изредка пополняя свои ряды незадачливыми путешественниками, но она едва замечает их. Она смотрит на трупы тех, кто когда-то был её семьёй, и чувствует бессильную злость. На Сестринство — за то, что не убили её сразу, и на себя — ведь она могла по-настоящему спасти их всех. Но вместо этого она думала лишь о собственном спасении, хотела прекращения лишь своей боли и принесла в Монастырь смерть на кровавых крыльях. Она наконец-то осознаёт настоящую ловушку, истинную жестокость демонов, и хоры безостановочно кричащих мертвецов, перемежающиеся ядовитым смехом Андариэль, становятся невыносимыми. Каждая секунда существования превращается в мучительную вечность, терзающую и рвущую остатки души на части, превращающую больной, искалеченный разум в мешанину воспоминаний и обрывков мыслей. Ей становится немного легче лишь при свете луны, и она даже может вспомнить своё подлинное имя и произнести его вслух, но в последнее время серое небо постоянно проливает на бедную землю свои слёзы, лишая её последнего утешения.

Она слышит чужие шаги. Пять пар ног, каждая движется в своём темпе. Она поднимается на ноги и накладывает стрелу на тетиву, уделяя каждому гостю несколько секунд своего внимания. Рыцарь в сверкающих доспехах; огромный мужчина с клановыми татуировками обитателей Гаррогата, небрежно державший в руке топор ростом с проклятую лучницу; смуглокожая девушка, в глазах которой искрятся молнии; с интересом посматривающий по сторонам беловолосый мужчина, облачённый в кожу и кости; настоящая Аскари с острова Сковос, вооружённая копьём и щитом. Те самые, о которых её предупреждала Андариэль. Мертвецы разворачиваются в сторону незваных гостей, и Кровавый Ворон, выстрелив, радостно бросается в свой последний — она уверена в этом — бой.
Она знает — боли больше не будет.