Work Text:
Не то чтобы в Империи не было торжественных приемов и пышных народных гуляний, но все они имели заметный привкус настороженности, доносов и тотальной слежки. Так что первым, что возродили на Корусанте во времена Новой Республики, — это торжественные празднования. В том числе официальные. И чтобы каждый год парады, показы, смотры и фейерверки в день смерти Палпатина и взрыва второй Звезды Смерти. Такой вот веселый повод и все дела.
Присутствие главных действующих лиц и героев обязательно. Торжественно строгая принцесса Лея Органа, ныне Сенатор и не последний человек в Республике, с таким выражением лица, словно снова готова схватиться за бластер и выстрелить в первого попытавшегося ее бесить. Генерал Соло, традиционно на таких мероприятиях в официальном костюме, плаще и под шофе, потому что только так его можно было заставить влезть в обтягивающие штаны, чистую рубашку и притащить в этот балаган, где под вечер, увы, даже не будет драки. Лэндо Калриссиан, ныне владелец одного крупного бизнеса и нескольких незначительных, не всегда легальных, но очень популярных (и финансово обеспеченных) предприятий, радостно улыбался и чувствовал себя во всей этой престрой шумихе настолько естественно и радостно, что начинало даже напрягать и несколько тревожить старых маразматиков, помнящих приемы Старой Республики. Вуки… ну вуки при Соло обязателен, но мало кому интересен до тех пор, пока не наступишь ему на ногу или не уведешь из-под носа те тарталетки с нубианским угрем, которые Соло присмотрел под закусь.
Кроме того, обязательным лицом и приглашенной звездой всегда был джедай Люк Скайуокер, загадочный, сильный, пугающий и… ну очень красивый брат Сенатора Органы. На приемах он был скорее не героем своего времени, отважным пилотом и победителем Императора, а скорее дополнительным развлечением, типа акробатов или целого оркестра битов. Почти как та огромная многотонная хрустальная люстра посреди бальной залы или бархатные шторы на пятиметровых окнах. Должно быть что-то красивое, на чем остановить глаз… Ну и наложить руки, если сильно повезет.
Во всяком случае так было пока Скайуокер не начал появляться на таких мероприятиях под руку со своим супругом. Да и то, только на тех, куда Манд’Алор был официально приглашен и не нашел подходящую отмазку для отказа. Сам джедай скромно улыбался, хлопал своими потрясающе длинными ресницами, алел щеками и уверял, что одного его не отпускают из личных соображений. И все прекрасно понимали (и люто завидовали) этого вечно спрятанного за официальным статусом и блестящим бескаром мандалорца. Кто бы согласился отпустить от себя такого красивого мужа, как Люк Скайуокер? Даже с учетом, что тот был сильным воином, номинально считался генералом и вообще достоянием всей Республики, и во внутреннем круге, и во внешнем, его считали очень красивым и привлекательным мужчиной.
Ну знаете, это идеальное лицо с большими голубыми глазами, острым профилем, широкой улыбкой, очень привлекательными губами и светлые золотящиеся в искуственном свете волосы. Почти идеал и объект вдохновения многих и многих, вступивших в Сопротивление после его блестящей победы над Явином. Возраст совершенно не лишал его юношеского задора и гибкости, но делал черты только острей и выраженней, а голос мягче и сдержанней. Не удивительно, что по нему сохли многие. Еще больше хотели бы увидеть Скайуокера в своей постели. Некоторые были согласны даже на ближайший темный угол. Но… Манд’Алор, ага.
Говорили, что новый Манд’Алор жестокий воин, чуть не истребивший все поголовье крайт-драконов на Татуине, вышедший с одним виброножом на грязерога и прочие небылицы. Про захват нескольких кораблей и разгромленных баз Осколков Империи вообще старались не вспоминать. Опасное дело! Точно так же как и сам мандалорец, поворачивавший свой остроскулый шлем в сторону любого, смевшего заговорить со Скайуокером на тех приемах. И очень выразительно склонявший его, когда светловолосому джедаю делали комплименты, восхищались его потрясающей внешностью. Словно недоумевая, как кто-то еще смеет смотреть на его прекрасного супруга.
«Прекрасный супруг» тем временем скромно и несколько лукаво улыбался, снова прикрывал ресницами блестящие голубые глаза, и цеплялся рукой в перчатке за металлическую пластину на предплечье мандалорца.
— Прекрати так коварно улыбаться и виснуть на Дине, — тихо сказала подошедшая сзади Лея Органа-Соло, когда очередной поклонник ее брата сбежал.
— Почему тебе коварно улыбаться можно, а мне нельзя?
— Потому что мое «коварно» это о заговорах и политике, а твое — об идиотизме окружающих, — фыркнула принцесса, «повисая» на другой руке зятя.
Не то чтобы Дин стремился с этой руки ее стряхнуть. В захвате обоих близнецов он чувствовал себя достаточно уютно даже в самом центре Корусанта. В свое время заочное знакомство нового Манд’Алора и сенатора Органы здорово помогло в общении между восстанавливающимся Мандалором и Новой Республикой. Сложно серьезно спорить с человеком, чей маленький зеленый ребенок вчера укусил твоего сына за и без того оттопыренное ухо в ответ на насмешки. Ох уж эти воинственные трехлетки. Да и немногословный Дин Джарин, предпочитающий дело лишней болтовне и на удивление умеющий договариваться, отлично поладил с Леей. Которая всячески способствовала сближению своего страстно заинтересованного братца и очень вежливого, но откровенно эмоционального мандалорца. Одного приглашения Манд’Алора на семейный ужин было достаточно, чтобы понять, насколько мягко-желейным и откровенно показушным становится в присутствии отца своего ученика Люк.
Который в обычной жизни был порядочной занозой и дерзким засранцем.
В общем, да, — Лея обожала зятя.
— Моё более правдиво? — подразнил сестру Люк, незаметно от окружающих забираясь пальцами под перчатку на руке Дина и касаясь кончиками пальцев его теплого запястья. Очень развратно!
— Дин, запрети своему супругу быть таким самодовольным засранцем.
— Не могу. Это семейная черта.
Лея серьезно посмотрела на него, затем насмешливо фыркнула, а в глазах ее затанцевали огоньки.
— Приму за комплимент.
— Это он и был.
— Ну разумеется!
— Мой муж умеет говорить приятные вещи, — улыбнулся Люк, выводя круги на чужом запястье.
— А еще он единственный здесь, кому безразлично как ты выглядишь!
— Мне не безразлично. — Мандалорец перевел визор на мягко улыбающегося ему Люка. — Он выглядит спокойным и счастливым.
— О, я вижу, — рассмеялась Лея, посматривая как снова алеют щеки брата, словно ему сказали что-то ну очень лестное. Люк действительно выглядел счастливым.
Разумеется, Лея была рада за брата. Если кто-то в этой бальной зале и заслуживал спокойного, тихого счастья, так это Люк. И не беда, что в комплекте шли Бо-Катан, Фетт и целая планета весьма воинственных мандалорцев, а также один маленький зеленый разрушитель. И это самое «тихое» иногда было очень громким, со взрывами, криками и ссорами (не между супругами). Такое… простое джедайско-мандалорское.
— Я бы поверила вам, если бы кое-кто не названивал мне с истериками «он не считает меня привлекательным и красивым».
— Лея!
— Что? Разве это не правда? Кто рыдал, что вышел на тренировку в микромайке без рукавов в надежде поиграть мышцами и поразить своей формой папу ученика, а ему сказали, что это крайне непрактично и в следующий раз притащили тонкую кольчужную рубашку?
— Ты жестока! Я же не знал, что она была из этой мандалорской ткани с переплетением бескаровых нитей. И стоит дороже, чем весь корабль Хана вместе с ним и Чубакой.
— Мы заботимся о тех, кто нам нравится, — напрягся Дин. — Тем более, на той же тренировке Люк доказал, что достойный воин.
— Достойный воин? — бросил хитрый-хитрый взгляд на своего супруга Люк. Пальцы его под перчаткой замерли.
— Сильный, ловкий, хорошо обученный, быстрый, — перечислял Дин, чуть наклонив шлем вперед. — Отлично владеющий своим телом. Способный к импровизации. Это было действительно красиво.
Люк улыбнулся, потянувшись вперед и на мгновение касаясь лбом холодного металла шлема и охлаждая горящее лицо.
— Краси-иво, — тем не менее протянула Лея, наблюдая за ними. Затем опасно сощурилась. — А кто просил одолжить моего портного и заказал новый костюм и пару сапог, просто чтобы сделать визит вежливости и отвезти ученика на каникулы к его отцу? На Мандалор!
— Это был очень хороший костюм!
— Набуанский шелк для рубашки, лучшая шерсть, кожа какого-то очень дикого и очень опасного животного на сапоги. И во что ты это превратил, братец?
— На нас напали пираты! Они решили, что им очень нужен Грогу. Или, по твоему мнению, я должен был защищать не его, а костюм?
— Ты превратил его в лохмотья! А потом жаловался мне, что выглядел недостаточно презентабельно, когда все же уронил свой иксвинг на Мандалор.
— Неловко вышло, — согласился Люк, вспоминая свою порванную в нескольких местах рубашку, потерянный где-то строгий камзол, который должен был подчеркивать его талию и плечи, ну и пыльные, вымазанные в машинном масле сапоги. Удирать с пиратского корабля было делом не самым простым. Особенно когда обожаемый ученик еще и хихикает над тобой и твоими попытками сохранить хоть сколько-нибудь привлекательный вид. Но о какой привлекательности может быть речь, если при передаче Грогу Дину, у Люка был заплывший глаз и волосы висели грязными тяжелыми прядками? Изначально джедай планировал остаться на Мандалоре на несколько дней и пообщаться с грозным, но очень милым отцом Грогу, но после такого спешно вручил радостно воркующего ребенка Дину и в буквальном смысле сбежал. До сих пор вспоминая об этом фиаско, Люк испытывал стыд вперемешку с разочарованием. Учитывая, что на тот момент был искренне убежден, что просто хочет общаться и дружить.
Ага. Разумеется, дружить.
— Ты был просто великолепен, cyar'ika. Готовность и умение защитить потомство основное качеств в партнере для любого мандалорца. Это часть Resol’nare, нашего кодекса. Твое появление произвело впечатление на Паза и Оружейницу. — Дин тяжело вздохнул. — Они еще долго говорили, что я идиот, если позволил тебе так быстро улететь. Но я был слишком поражен тобой, чтобы хоть что-то сделать.
Люк счастливо и несколько смущенно улыбнулся. Кто-то споткнулся. Кто-то уронил бокал. Нормальные последствия улыбок ее брата, как знала Лея.
— Ты взялся учить мандо’а, дорогой братец. Хотя легче научить банту гарцевать, чем тебя чему-то, кроме хатского мата.
— Я учил его вместе с Грогу! — поджал губы и задрал и без того острый нос Скайуокер.
— А не ты ли утверждал, что если не красивым, то будешь хотя бы умным перед своим мандалорцем.
— Перед мандалорцем Грогу. Грогу! — настойчивей повторил Люк, смотря на сестру, как на предательницу.
Потому что отлично помнил, каким именно жестом склонил голову «мандалорец Грогу», когда Люк в первый раз приветствовал его неловким «Su cuy'gar». Дин тогда ничего не сказал в ответ и выглядел скорее настороженным. В то время как Люку хотелось провалиться под землю от неловкости, ведь он очень боялся, что перепутал, или случайно сказал те слова на мандо’а, которые интересовали его почему-то больше, чем глупое приветствие. Дурацкие слова! Дурацкий язык! Но потом на посадочную площадку, куда Манд’Алор почти уронил свой неподобающе похожий на корыто с болтами корабль, выскочил верещащий Грогу. Который, оказавшись на руках отца, вдруг сказал «buir». Дин тогда снял с себя шлем так быстро, что Люк даже не успел ни то чтобы отвернуться, но даже моргнуть. Мандалорец так улыбался, блестя своими завораживающими карими глазами, что в голове у Люка крутились только те самые, почему-то очень важные слова. Грозный мастер-джедай чувствовал себя не только очень счастливым, но и очень гордым собой, хотя бы потому, что понял значение тихого «Vor'e», сказанное Дином для него.
— Мандо’а для нас священен. И то, что Люк пытался обучить ему Грогу… ну и себя, — похвальное стремление, — очень чинно сказал манадлорец, почти незаметно на мгновение прижимаясь своим бедром к бедру Люка. — Ner vorp'edee.
Люк бросил на супруга быстрый горящий взгляд, а вот Лея только усмехнулась.
— А как насчет того случая, когда Манд’Алор в первый раз прилетел на Корусант с дипломатическим визитом? Кому вот прямо срочно понадобилось навестить нас с Ханом?
— Я хотел посетить старый Храм джедаев.
— И поэтому ты оделся в эти их старые одеяния, отрастил бороду и строил из себя очень серьезного и сурового джедая. И пока престарелые политиканы ловили икотку, постоянно торчал в Сенате. Из которого раньше сбегал при первой возможности.
— Уважение к своим и чужим традициям, это очень важно для мандалорцев, — серьезно сказал Дин, хотя в голосе его явно слышалась улыбка и поддразнивание.
О да, Люк отлично помнил, как ругалась Бо-Катан, хватаясь за сердце, когда перепутала его с Оби Ваном. А стоило Люку признаться, что является сыном Энакина Скайуокера, то вздорная мандалорка ехидно сказала, будто всегда подозревала, что отношения Кеноби и его ученика не были такими уж «братскими». Где-то на моменте пояснения про Падме Амидалу Люк понял, что если ему это все надо объяснять, то что-то идет не так.
С другой стороны, именно в то время отношения между ним и Дином перестали быть такими формальными. Люк тогда нашел в хранилищах кое-что интересное про мандалорцев (и он никогда не признается, что искал информацию про них больше, чем про джедаев и свой орден). И они с Манд’Алором провели несколько долгих вечеров за изучением и обсуждением старых текстов и темы восстановления собственных культур и народов. И оказалось, что обычно немногословный мандалорец обладает отличным умением рассказывать, буквально завораживая Люка и стайку его учеников собственным голосом. Где-то после того как Манд’Алор покинул Корусант, Скайуокер и осознал, что его чувства к этому человеку куда глубже и сложнее, чем любопытство и дружеское участие.
— Но никакой бороды в ближайшие лет двадцать, — меж тем добавил Дин, чуть склоняя голову и смотря на Люка.
— Ты просто завидуешь, — подразнил тот. — У меня была отличная борода!
— Ты постоянно ее трогал, словно у тебя там кто-то поселился. Это выглядело странно.
— Просто признай, что та дурацкая растительность прикрывала его красивый рот, и все, — фыркнула Лея. — И да, согласна, никакой растительности на лице!
— Почему Дину можно, а мне — нет?
Сенатор Органа бросила взгляд на зятя. Разумеется, она видела его лицо, как член семьи и клана.
— Потому что он может прикрыть все шлемом. Тем более, что ему идут усы. А тебе — нет!
— Эй, ты моя сестра! Ты должна говорить комплименты мне, — шуточно возмутился Люк.
— Для того, дорогой братец, — с видимым удовольствием произнесла она, — чтобы говорить какой ты красавчик, у тебя вот, целая бальная зала и республиканский фанклуб. А старшие сестры существуют, чтобы говорить правду!
— Ты не старшая.
— А ты докажи.
— Мы еще не договорились чей муж красивей, так что никаких новых пари.
— Договорились. Мой! Хотя бы потому, что твой отказался показывать лицо независимым экспертам.
— Потому что твои независимые эксперты это Чубака и Лэндо! Вуки ничего не понимают во внешности людей. А Лэндо выберет Дина, потому что усы. Так что номинально — мы побеждаем!
Лея опасно сощурилась, поджав губы и уперев руки в бока. Потом посмотрела на Дина.
— Ты знаешь, что твой супруг считал, что ты не обращаешь внимание на его внешность, только потому что сам красавчик? И считаешь себя красивее него?
— Что?
— Лея!
— Каждый раз после того как ты при нем снимал шлем, Люк названивал мне и плакался, что недостаточно хорош для тебя, если ты не обращаешь на него внимания.
Даже не смотря на шлем, Дин казался обеспокоенным таким поворотом дел. Посмотрев на супруга, он взял его руку в свою.
— Ты же понимаешь, что внешность для мандалорцев почти ничего не значит? Особенно для тех, кто вырос в моем Убежище. Какая разница какое лицо или раса у того, кого ты хочешь назвать своим?
— Сейчас я это знаю, — мягко и очень ранимо улыбнулся Люк. Не обращая внимания на полную залу народа и собственную сестру поднял держащую его руку, поднося к губам и осторожно целуя шершавую, жесткую перчатку. — Но тогда мне казалось, что я тебе не нравлюсь. Весь. Полностью.
— Ох, Люк, — покачала головой Лея, наблюдающая за такой редкой на чужих глазах нежностью между ними. — Ты слишком привык, что сначала тобой восхищались как явинским пилотом, потом как последним джедаем. Да и просто… вот этой симпатичной мордашкой. Ты избалованный дурачок.
Тот только пожал плечами под фиолетово-голубым официальным камзолом в стиле Новых Мандалорцев, так шедшим его яркой внешности и так бесившим Бо-Катан и всех Визсла вместе взятых.
— Возможно. Но… С тех пор, как я оказался в Сопротивлении, внешность была единственным, что мне не приходилось… доказывать. Даже после вампы.
Рука Люка дернулась, словно желая дотронуться до едва заметных шрамов на лице. Но вместо этого он только сильней сжал пальцы Дина.
— Твой муж полнейший идиот, Манд’Алор, — фыркнула Лея. — Неуверенный в себе, идиот.
— Это называется скромность, принцесса, — ответил ей Дин. — Не то чтобы в вашей с Соло паре это слово было известно. И это, между прочих, еще одна черта, почему я полюбил его. Твой брат делает больше, чем кто либо еще, больше, чем, кажется, способен. И не считает это достаточным или чем-то особенным, чем стоит гордиться. Для любого мандалорца быть сильным как факт, а не бахвальство, это очень привлекательная черта. Сильный, смелый, заботливый. Ценящий свою семью, несмотря на то, кем был ваш отец, — нарочито спокойным тоном сказал он, словно для него родство супруга с Вейдером ничего не значило. — Принявший моего подкидыша в качестве своего ученика и полностью обеспечивший его безопасность. Именно это делает тебя привлекательным, Люк. Не то, как ты выглядишь, а то, какой ты.
Мягко и очень кротко улыбнувшись, Люк склонил голову, прижимаясь щекой к прохладному наплечнику с гербом клана. Их клана.
Он помнил, как осознал, что, вопреки своим опасениям, не безразличен Дину. Люк тогда медитировал вместе с несколькими из старших учеников. Слегка левитируя себя, какие-то камни, несколько цветных лент, сплетая их в узоры, и пиалу с чаем. И да, немного выделываясь перед наблюдающим за тренировкой мандалорцем, в очередной раз пришедшим навестить сына. И когда пошел дождь, вместо того, чтобы как его ученики прекратить медитацию, раскрыть над собой купол из силы и сбежать под крышу, Скайуокер только опустился на землю, открыл глаза и рассмеялся падающей сверху воде. И даже слегка удивился, когда понял, что над ним подняли плащ и настойчиво потянули с быстро превращающейся в грязное месиво земли. Пока Дин прикрывал его от дождя, за руку утаскивая внутрь строения Школы, Люк рассказал, что вырос на Татуине, где вообще не было дождей. И это для него до сих пор немного чудо. Дин поставил перед ним пиалу со свежим, горячим и парующим чаем, отвел с лица мокрую челку и сказал, что единственное чудо тут — это сам Люк.
Да, где-то тогда Люк и понял, что во-первых — влюблен в этого человека со всем его бескаром, таинственностью, заботой и теплом, а во-вторых — что Дин вполне отвечает ему взаимностью. Тогда, или чуть позже, когда мандалорец потащил его переодеваться, попутно заставив кончить два раза. Случайно так…
— Так значит, ты, Дин, выбрал себе лучшего супруга, исходя из всех мандалорских традиций, — меж тем хмыкнула Лея, хитро посматривая на разрумянившегося брата. — И даже то, что он джедай и ваши народы вроде бы враждовали не стало препятствием?
— Традиции должны быть соблюдены, пока они важнее наших жизней. Сделать твоего брата счастливым, принцесса, для меня важнее традиций и жизни. И мне не важно как он выглядит, пока Люк хочет быть со мной.
— Это к вопросу, почему я люблю его, — улыбнулся ей Люк.
— О, я и не спрашивала. И так понятно, что твой супруг, братец, идеальный. Кто-то из двоих в паре должен им быть. У нас это не Хан.
— Эта гармония между вами объясняет, почему ты вдвойне совершенно идеальна, принцесса, — хмыкнул Дин.
— Именно! И сейчас пойду найду свою вторую половину, чтобы убедиться в этом.
Когда Лея, звонко чмокнув брата в щеку, ушла, Люк какое-то время понаблюдал за тем, как Дин одним разворотом шлема отгоняет очередного направлявшегося к ним поклонника. Довольно вздохнул.
— Мы же не будем говорить ей, что ты самодовольный лгун, да?
— Я не соврал ни слова.
— Но ты не сказал прямо, что тебе все равно, как я выгляжу.
— Gar cyar'la, Dral'ika. Но я люблю тебя не потому что ты красивый. Ты для меня красивый, потому что я люблю тебя.
Люк очень попытался сдержать и свое лицо, и Силу, и свои чувства. Потом понял, что проиграл, сжав правой механической рукой руку Дина.
— Идем отсюда. Я хочу праздновать этот день с тобой. И только с тобой.
— Я ждал, когда ты это предложишь. Слишком много тех, кто смотрит на тебя, — возмущенно фыркнул Манд’Алор, позволяя супругу незаметно увести себя прочь.
— Ты ревнуешь? Поверь, появись ты сегодня без шлема, у некоторых из моих поклонников был бы сложный выбор. Так что шлем останется. Потому что я точно ревнивый.
— Желание и умение защищать своё — привлекательно по мандалорским меркам, — фыркнул Дин. — Ты — тоже.
— Ох уж эта красота по-мандалорски!