Work Text:
чимин думает, что разобьет сердце юнги за десять минут
юнги делает это в десять раз быстрее
они знакомятся в его двадцать — то ли на дне рождения общих друзей, то ли в комментариях в инстаграме, то ли в очереди в кофешопе. чимин любит живопись и петь, когда напьется, юнги отпечатывается на его радужке как «музыкант, длинные черные волосы, пьет только декаф».
чимин не любит декаф и проигрывать.
впервые они целуются в его двадцать с половиной — юнги не хочет и даже сопротивляется, но чимина, проигравшего в truth or dare, это не останавливает. юнги говорит: я даже не играл.
чимин отвечает: значит, тебе нечего терять. чимин уверен: за маленький поцелуй ничего не будет, а если да, то он просто разобьет юнги сердце.
он оттаскивает юнги в ближайшее темное помещение — им оказывается гардеробная — и начинает маленький поцелуй.
они не возвращаются обратно, когда проходит минута. они остаются на месте, когда их идут искать спустя еще десять.
губы юнги, хоть и мягкие, но покусанные и шершавые, а чимин просто не может его отпустить. юнги перед тем, как начать, ворчит, что тот мог хотя бы стереть блеск. с губ и из глаз.
их не находят, как будто целуются они не в гардеробной, а в звукоизолированной комнате. как будто съедаются не выдохи и кожа на губах, а пространство и кислород — вокруг.
кислород участвует в реакции горения. кислород сожрать нельзя.
чимин шепчет что-то про разбитое сердце. непонятно о ком, о чем он — но юнги кусается, поцелуй все-таки заканчивается, и он уходит, не оборачиваясь. чимин из полумрака гардеробной смотрит вслед и думает про его походку, босые ноги и про то, что нужно не забыть намазать губы блеском заново.
позже под утро юнги пишет песню на три куплета, потому что проживать эмоции по-другому он не умеет.
чимин весь такой крутой и популярный, болтливый и забавный, а на самом деле — обычная врушка. лайер, лайер, пэнтс он файер.
ему идет розоватый блеск с химозным привкусом, чуть отросшие овальные ногти, сидеть в середине стола и управлять чужим вниманием.
он говорит много, так много, что все вокруг верят и спустя пятнадцать минут монолога думают, что говорит он не со всеми, а с каждым, и каждый из них такой особенный. они не замечают совершенно, думает чимин, что он никогда не рассказывает ничего, что действительно относилось бы к нему. в воображении окружающих чимин — химера, слепленная из недостатков и любви к вранью, потому что по-другому он не умеет.
в следующий раз — примерно через миллион дней — чимин встречает юнги в комбини: время около двенадцати, на улице сыро от пролившегося дождя, и чимину жутко хочется согреться. к его услугам на выбор 50 видов лапши и кипяток из автомата.
сначала они не замечают друг друга: чимин успевает залить кипятком свой сырный рамён, юнги — черная кепка натянута чуть ли не на нос — наполовину доесть токпокки с сосисками. в одной руке у него палочки, в другой — телефон, и он что-то быстро печатает, больше ни на что не обращая внимания.
чимин приземляется рядом — за длинным столом, ровно через одно место от юнги. чимин скучает, пока лапша заваривается, и вглядывается в улицу через мокрое стекло, считая неоновые вывески. потом он вертит головой, и его взгляд падает сначала на руки — он замечает кольцо, которым юнги тогда больно царапался, притягивая чимина ближе к себе, взгляд бежит вверх, ощупывает ссутулившуюся фигуру, кепку с облезшими колечками на козырьке, и его догоняет осознание. примерно в ту же секунду у него пищит таймер на телефоне — эй, пора есть, пока рамён не разварился, и примерно в ту же секунду он видит, как юнги вздрагивает от резкого звука, сталкиваясь с ним глазами.
они молчат, потому что чимин устал рассказывать.
юнги первым отводит взгляд, снова утыкаясь в экран своего мобильника: его губы двигаются, как будто он проговаривает про себя текст, второй рукой, не глядя, он нашаривает сосиску и отправляет ее в рот. чимин отмирает, выключает таймер и ест, обжигая язык.
у чимина давно смазался блеск. примерно между половиной сырной лапши и мягкими губами юнги, которые теперь не шершавые, но на вкус — соус, которым поливают токпокки. запоздало, после очередных уже укусов, он понимает, что юнги тогда давно доел и ждал его. они встретились на выходе из комбини: юнги молча раскрыл зонт и держал его над чимином, натянув черную кепку с облезшими колечками еще ниже, пока они шли к чимину домой.
ниже некуда, думает чимин, когда чувствует ладони юнги на своей талии, потом на заднице, потом на бедрах.
ниже некуда, думает чимин, когда юнги уходит пешком с двенадцатого этажа, потому что в его многоэтажке снова сломался лифт.
ниже некуда.
позже под утро юнги удаляет ту первую песню с тремя куплетами и все аранжировки к ней и пытается записать новую. получается скит, где слышно щелкающие клавиши, его дыхание и кашляющий отрывок с поющим чимином, который кто-то записал и скинул в общий чат какао после его возвращения из гардеробной.
третий раз наступает, когда чимин, опоздавший последовательно на автобус, на пару и на запись к ортодонту, плетется в библиотеку. на нем висит какой-то там групповой проект, где хорошенькая отличница за красивые глаза обещала сделать его часть, но он великодушное предложение не принял.
чимин поднимается на второй этаж, собирая ладонью все занозы по хлипким перилам. здесь все столы пустые — то, что надо, он садится и вытаскивает из рюкзака ноутбук. с полчаса ковыряет презентацию, что-то отмечает в блокноте и съедает ручку вместе с блеском на губах, забываясь.
постепенно тишину нарушает чей-то далекий смех, как будто из недр книжных шкафов, но чимин не реагирует, пока мимо него не проходят двое. юнги он сразу опознает боковым зрением — выучил уже походку, а его хихикающего друга он не знает, хоть и тоже точно видел пару раз. у юнги улыбка милая, счастливая даже, на это чимин внимание раньше не обращал или не видел — он все еще грызет ручку, даже не пытаясь сосредоточиться, но сдерживается всеми силами, чтобы не проводить их взглядом от лестницы до самого выхода из библиотеки. он дышит носом, прикрывая глаза, потому что презентация от псевдо-концентрации расплывается кругами и графиками. юнги возвращается — снова куда-то в недры шкафа, и идет обратно уже с рюкзаком в руках, не здороваясь и даже малейшим кивком не давая понять, что они с чимином знакомы.
чимин цепляется взглядом за его голую коленку в разрезе джинс и говорит очень спокойно:
— ты так мило смеешься. твой парень? или его ты тоже провожаешь до дома?
у чимина нет права на подъебы и ревность, да он и не ревнует ни капли, но зацепить юнги становится важнее, чем дышать.
он слышит, как шаги прекращаются, понимает, что юнги останавливается за его спиной, чувствует — или ему просто так хочется — взгляд на своем затылке.
юнги подходит ближе. чимин как в замедленной съемке видит ладонь, которую тот кладет ему куда-то в районе ребер, собирая в пальцах пушистый — его любимый — свитер, и слушает оброненное в самое ухо, куда как более спокойное:
— а ты так мило суешь в свой рот все, до чего можешь дотянуться, — чимин так и замирает с ручкой, которую он не успел отложить.
позже вечером кто-то отправляет ему ссылку на саундклауд.
в четвертый раз чимин пытается ответить хорошенькой отличнице, которая звонит и уже не таким хорошеньким голосом интересуется, почему он не пришел на встречу по групповому проекту. в ответ ей раздаются хрипящие звуки и тяжелое дыхание, которые чимин всеми силами пытается выдать за последствия внезапного жуткого гриппа.
— нуна, прости, я не хочу вас заразить, особенно тебя, — дыхание сбивается тем чаще, чем меньше юнги поцелуями щадит внутреннюю сторону его бедра, и чимину кажется, что отличница на том конце провода краснеет так же, как он сам.
только причины восхитительно разные.
чимин не скажет, что сам не понял, как так вышло — хотя даже в этом случае каждый бы ему поверил, как поверила сейчас нуна. его надломленному голосу, раскрасневшимся щекам, лихорадочному блеску в глазах. но он сам это устроил, методично провоцируя юнги на каждом шагу.
юнги говорит: ненормальная какая-то, сообщения писать не умеет? чимин сбрасывает звонок и позволяет телефону потеряться в подушках. себе он потеряться разрешил давно, при этом все еще уверенный, что из них двоих сердца здесь разбивает он. это ведь он провоцировал юнги? это ведь он все спланировал? это ведь он так легко показал, где живет?
юнги говорит: сегодня я останусь у тебя. заебал твой неработающий лифт.
чимин так по-дебильному радуется этому — то ли словам, то ли юнги, на которого смотрит сверху вниз — что ему ничего не кажется странным. даже то, что лифт починили только вчера.
чимин думает, что разобьет сердце юнги за десять минут
юнги не приходится даже стараться