Work Text:
Калигула коротает время, начищая трофейные черепа и раскладывая их исключительно в художественном беспорядке. Его редких гостей это обычно впечатляет. Как правило, ненадолго. Калигула не очень ценит критику относительно своего вкуса.
— Спасите! — панически вопит турок на своём тарабарском наречии, буквально вваливаясь в пещеру и разрушая одну из тщательно сложенных башенок.
Черепа катятся по полу. За ними катится турок, приводя жилище старого вампира в состояние ещё большего хаоса. Обиженный таким отношением к своим дизайнерским решениям, Калигула, не задумываясь, ломает внезапному посетителю шею.
Не успевает вампир подумать, что у него наконец будет сытный ужин, как в пещеру вваливаются ещё трое. Парочку турков он укладывает довольно быстро, веками отработанными движениями. Калигула сейчас не в настроении играть. Но третий гость поражает вампира до глубины его чёрной души — таких бровей он не встречал ни разу за всю свою долгую жизнь. Брови эти, казалось, видят его насквозь, и от этого очень хочется спрятаться куда подальше.
Калигула вжимается в стенку, прикидываясь частью интерьера и молясь всем богам, чтоб обладатель этих бровей его не заметил.
Через несколько дней, когда сытый и сонный вампир собирается снова впасть в спячку, горы сотрясает странный жуткий рокот. Любовно разложенные черепа снова раскатываются по полу пещеры. Грохочет и звенит так, словно кто-то бьёт по кастрюлям и тарелкам, разбавляя эту какофонию звуками лютни и свирели, а потом раздаётся голос, красивый и глубокий. Он поёт о битвах и кольях.
Калигула не выдерживает и украдкой высовывает нос из пещеры. Благо погода стоит пасмурная.
Ну, это точно куча металлической посуды, по которой стучит один из слуг. Поёт же обладатель бровей . Калигула даже не сомневается, что именно он тут главный.
Вампир ретируется вглубь пещеры, то зажимая уши от жуткого грохота, причиняющего боль его чувствительным ушам, то опуская руки и внимая пробирающему до самого нутра голосу. Черепа отплясываюти в такт, прыгая по камням.
— Вампир, я знаю что ты там! — орёт наконец звучный голос. — Выходи, поговорить надо!
— Сам заходи! — возмущается Калигула, огорчённый тем, что пение стихло.
— Ну, хорошо, только чур не кусаться!
— Спасибо, я сыт!
После нескольких минут, кажущихся вампиру вечностью, бровастый добирается до входа в пещеру. Даже дыхание не сбивает, гад.
— Влад, — представляется гость, вздёргивая брови.
— Калигула, — отозвается вампир, усиленно пытаясь смотреть собеседнику в глаза. — Так чего от меня понадобилось смертному?
Желание выпендриваться рядом с этим человеком отпадает напрочь, и потому последняя фраза, кажется, прозвучала немного неуверенно.
— Я правитель здешних земель.
Ну, вот это Калигулу не особенно впечатляет.
— Иииии?
— Мне нужна сила, чтобы остановить турков.
Вампир истерически хохочет в ответ. Давненько с ним такого не происходит. Влад обеспокоенно сокращает расстояние, хватает безудержно смеющегося Калигулу в охапку и встряхивает.
— Вот… Вот нахренааа?! — стонет вампир, утирая выступившие на глазах нежданные слёзы.
— В смысле?! — возмущается Влад, разжимая руки.
Вампир шлёпается на пятую точку, продолжая икать от смеха. Только его это не огорчает.
— Нахрена тебе моя сила, если у тебя своей хоть отбавляй? — всхлипывает Калигула.
— Эм, хорошо, попробую сам…Но я ещё вернусь.
— Зачем?! — абсолютно искренне изумляется древний вампир.
Жертвы не имеют склонности возвращаться. Как правило.
— Спасти тебя от проклятья. Ты ведь живёшь на моей территории.
— Спасибо, — растерянно отзывается вампир. — Только, пожалуйста, без тазиков, кастрюль и прочих гремящих штук.
Концерт без заявок продолжается уже несколько дней, но пожелание своего упыря Влад учитывает и ударные инструменты исключает. Без них получается не так брутально, но это точно не мешает добавить в репертуар романсы и серенады. Вампир ломается почище Мирены и из пещеры не показывается.
Посреди очередной баллады является Мехмед. Разумеется, не один. Какой приличный военачальник является на вражескую территорию без надёжной охраны? Влад бросает на Мехмеда нечитаемый взгляд. Брови хмурятся. Мехмед сглатывает от подступившего ужаса, бросает в последний взгляд на бывшего приятеля и решает не мешать заниматься… чем бы он там ни занимался. А Влад продолжает петь с того места, на котором остановился.
Ещё через пару недель терпение правителя Валахии окончательно исчерпано. В байки о проклятии Влад вообще не особо верит, считая это вампирскими отговорками или завуалированным предупреждением случайным путникам.
Вампир начинает сладко дремать под прекрасное пение, когда его очень нелюбезно будят.
— Пошли уже, — рокочет Влад, склоняясь над лежащим на камнях в обнимку с черепом вампиром.
— Куда?! — сонно тянет совершенно опешивший Калигула.
— Во дворец, — серьёзно заявляет Влад.
Калигула аж давится от желания прочесть глупому смертному очень подробную лекцию о том, почему это плохая идея. Останавливает вампира то, что его мнения на этот счёт тут точно никто не спрашивает.
Влад, окончательно теряет терпение, хватает своего упыря поперёк тела и закидывает себе на плечо. Калигула возмущённо рвётся назад, но оказывается схвачен за ноги. Вампир изо всех сил когтит пол становящейся вдруг такой родной и уютной пещеры, но, к его ужасу и удивлению, его вытаскивают на свет. И… и ничего не случается.
— Дорогая, это Калигула, теперь он живёт с нами! — безапелляционно заявляет Влад.
Мирена бросает взгляд на высокого, бледного и весьма подавленного мужчину в чёрном. Тот шевелит тонкой, костлявой рукой с длинными желтоватыми когтями, приоткрывает зубастый рот, собираясь что-то сказать, но после ободряющего хлопка по спине совершенно скисает, потупившись в пол.
— А если он не хочет? — осторожно спрашивает Мирена.
— Как можно не хотеть? — искренне изумляется Влад. — Ты бы видела в каких условиях он жил!
Влад ещё долго распинается о том, как хорошо Калигуле будет во дворце с ними, окружённому теплом и любовью. Брови несколько раз задорно, с намёком подпрыгивают. Мирена сочувственно поглаживает присевшего на край кровати Калигулу по плечу.
— Скажи, ты можешь летать?
Мирена будит гораздо осторожнее, чем её супруг. Тот никогда не стесняется в методах, и пробуждения всегда оказываются внезапными и довольно часто весьма… пикантными. Мирена же всего лишь осторожно касается его плеча.
— Почему ты спрашиваешь? — с подозрением интересуется Калигула.
— Влад проговорился, — едва слышно шепчет Мирена. — Ты правда настоящий упырь?
— Да, — вздыхает Калигула.
— Я читала, что ты умеешь летать.
— Ставни заперты, — лаконично отзывается Калигула. — И это требует усилий.
— Я поделюсь, если обещаешь не увлекаться, — тихо, но строго говорит Мирена. — А потом открою ставни.
— Обещаю, — опять вздыхает вампир.
Влад оказывается хитёр. Сам Калигула не может выйти, не получив хозяйского разрешения.
Кровь Мирены гораздо лучше, чем у турков. Слаще. Калигуле приходится приложить все силы, чтоб остановиться. Мирена распахивает ставни.
— Лети!
Что её подталкивает это сделать, он так и не решается спросить. Он даже не прощается толком . Очень уж приходится напрячься, чтобы вспомнить как следует летать.
Калигула рассыпается мышами и, гомоня и пища, вырывается в ночь. Устремляясь на запад. Убегая от солнца.
Вампиру много раз кажется, что он погорячился, пытаясь пересечь океан, и какую же радость он испытывает, увидев на горизонте землю! Собираясь в единое целое, Калигула долго лежит на песке подальше от воды и смотрит в небо.
Новые земли оказываются несколько своеобразными как в плане флоры и фауны, так и в вопросах населения — людей с кирпично-красной кожей старому вампиру видеть не доводилось. По крайней мере на вкус они оказываются не хуже прочих. Только вот паранойя не отпускает. Брови снятся Калигуле почти каждую ночь.Как и всё остальное, что к ним прилагается.
После сна о том, как Влад в поисках его углубляет большой каньон, вампир сдаётся. Калигула, распадается мышами, летит всё дальше и дальше на юг, пока не натыкается на пирамиду в лесу. От этого места так и разит кровью. Вампир просто не может устоять. Тем более что новые краснокожие люди, все увешанные золотом, угощают его вкусными тёплыми сердцами.
Только вот бровей, беспардонного лапанья, рыка и раскатистого густого баса отчего-то не хватает.