Chapter Text
В маленькой комнате сидит человек.
Из приоткрытого окна крадётся тонкая полоса света, робко протискивается между теней и касается его сосредоточенного лица. Он жмурится и смещается влево, ныряя в прохладу темноты. Облегчённо вздыхает и возвращается к своему занятию. Его рабочий стол, за которым он расположился в обнимку с кипой бумаг, находится аккурат напротив окна.
По ту сторону его маленькой комнаты кипит жизнь: настойчивый удушающе тёплый ветер стучится в гости, играется с плотной шторой, пытаясь её сдвинуть и проникнуть внутрь хмурого помещения. Наконец, штора от резкого порыва взлетает вверх, и человек утопает в лучах яркого июльского солнца.
Он отталкивается ногами от пола и на офисном стуле проезжается назад, делает поворот, и, оказавшись к окну спиной, поднимает взгляд на настенные часы.
Полдень.
Пожалуй, стоит сделать перерыв. Он тяжело вздыхает и нехотя встаёт.
В маленькой комнате душно, воздух успел прогреться, и мощностей старого вентилятора, притаившегося в углу, едва ли хватает. На кондиционер руководство денег не выделило, решив, что дежурному по железнодорожной станции будет некогда сидеть в кабинете.
Дежурный привстаёт на цыпочки и поднимает руки вверх — вытягивает позвоночник и разминает затёкшую от долгого сидения спину. Отчётности накопилось прилично, а утренние часы до основной смены — единственное время, когда он может спокойно над ней посидеть. И всё же, летний зной гонит его прочь.
Он выключает вентилятор, чтобы не трудился зря, пока в комнате никого нет, и вновь зашторивает окно, погружая комнату в приятный полумрак. Дежурному такая атмосфера нравится куда больше, поэтому смены он всегда старается брать вечерние или ночные. Днём, особенно летом, жарко и некуда спрятаться от вездесущего солнца.
Оглядевшись в поисках вещей, которые потенциально могут пригодиться ему во время перерыва, дежурный берёт бутылку воды и небольшую записную книжку, в которой любит делать пометки.
Если дежурного попросят себя описать, то он скажет, что человек простой: прилежный сын, ответственный работник, надёжный друг, но звёзд при этом с неба не хватает. Однако имеется у него одно увлечение, о котором он предпочитает неосознанно умалчивать даже в разговорах с близкими людьми. Так, расхаживая по станции, он старается записать диалоги случайных прохожих или сцены, свидетелем которых невольно становится. В блокноте уже десятки историй, разных по длине и содержанию — в чернильных буквах притаилась чужая жизнь. Простая, отчасти грубая, не приукрашенная художественными оборотами: такая, какая уж есть.
В одной заметке можно прочесть про встречу двух возлюбленных после долгого расставания, в другой — про растерянного офисного работника, опаздывающего в свою юбилейную командировку. Встречались заметки про детей и их родителей, про пожилых дам и совсем молоденьких девушек, которые стайками собирались возле разноцветных вагонов в предвкушении длительного путешествия. В одних историях был смех, в других — слёзы. Дежурный записывал их все, стараясь не пропустить даже мельчайших деталей, словно собирал свою личную коллекцию драгоценных камней.
Вот и сейчас он рассчитывает на то, что ему выпадет случай стать свидетелем новой истории. Какой она будет?
До его смены остается ещё час, можно позволить себе отвлечься от бесконечных табличек, схем и бланков. Наблюдать за людьми дежурному нравится гораздо больше, чем работать с техникой.
Он запирает дверь на два оборота и неспешно выходит в главный коридор, который ведёт сразу на первый путь. Этот выход служебный, им пользуются только сотрудники станции.
Станция у них не самая оживлённая, и даже в самый час пик народу немного — Тхэбэк довольно малонаселённый город. Окружённый горами, он будто прячется от посторонних глаз, замерев во времени и наотрез отказавшись участвовать в гонке цифровых технологий, в отличие от других корейских городов, в чьих обликах едва ли можно различить первозданный исторический шарм. Старые соломенные здания там сносятся без сожалений, а новые бетонные монстры возносятся под облака за считанные годы. Дежурный всего несколько раз бывал в Сеуле, куда уехала учиться его младшая сестра, и, по правде говоря, первое время боялся выходить из квартиры, — до того ему не нравились высотки и суетливые толпы прохожих.
В Тхэбэке гораздо спокойнее: высотных построек не встретишь, а на холмах ютятся сплошь частные одноэтажные дома. В одном из таких домов живёт дежурный вместе с матерью. На работу он ходит пешком или добирается на велосипеде, если погода не позволяет должным образом насладиться пешей прогулкой. Для того, чтобы не опоздать, он выдвигается совсем рано; в зимние месяцы бывает, что ему приходится вставать раньше восхода солнца. Зато, когда он добирается до станции, ему кажется, что он проживает лучший момент своей жизни. Всё его естество будто собирается в один сгусток положительной энергии и резонирует с окружающей природой, отчего он напитывается силами в двойном объеме. Он приходит на работу бодрым, готовым на подвиги и даже пульт управления не вызывает у него отторжения, как это обычно бывает в конце недели. В такие мгновения ему и море по колено.
— Эй, Чимин-а, слышал последние новости?
Дежурного окликает знакомый голос, вынуждая остановиться и повернуться к источнику звука. В самом конце коридора из кабинета высовывается мужчина. Его округлый живот плотно обтягивает пиджак, пуговицы которого готовы вот-вот вырваться на свободу из натянувшихся петель, но, удерживаемые какой-то неведомой силой, остаются на месте. Мужчина машет рукой, привлекая внимание дежурного. Пак Чимин, так зовут дежурного, отпускает ручку уже наполовину открытой двери, которая ведёт на станцию, и разочарованно вздыхает. Делать нечего, — похоже, перерыв придется провести за беседой с коллегой. Он разворачивается к мужчине и бредёт по коридору обратно.
Чхансу, коллега Чимина, диктор на станции. Голос у него грубый и скрипучий, но через динамики удивительным образом преображается, звуча для неискушённых пассажиров вполне мелодично. К тому же он отучился на специальных курсах, куда его отправило руководство. Там ему поставили произношение, после чего объявления он стал проговаривать чётче и разборчивее.
— Чун-Хи троих принесла! — взбудораженно выкрикивает Чхансу. Он уже полностью высунулся из своего кабинета и теперь нетерпеливо переминается с ноги на ногу, поджидая Чимина. Выглядит он при этом довольно комично, будто персонаж какого-то мультика. Как только дежурный оказывается в поле досягаемости, Чхансу хватает его за руку и, словно паук в разгар охоты, затаскивает свою жертву в кабинет, рывком усаживая за собственный стул, отвёрнутый от предварительно выключенного микрофона.
— Вот, смотри! — он протягивает Чимину чёрно-белые снимки. — Вчера хён прислал. Можешь поверить? Тройня!
— Чхан-и, она же кошка. Чему ты так удивляешься? — Чимин прячет скромную улыбку за снимком, внимательно рассматривая кошачье семейство. Чун-Хи, трёхцветная маленькая кошка, целый год прожила на станции и за это время успела покорить не одно сердце. Прошлым летом старший брат Чхансу забрал кошку к себе. Он был вынужден переехать в Пусан, но тоска по родному городу не отпускала его. Семья не могла переехать вместе с ним, поэтому Чхансу предложил ему взять кошку, которая являлась практически неофициальным символом Тхебэка, и своим присутствием, по мнению Чхансу, должна была напоминать о городе, в котором его брат вырос. После переезда он, вероятно, позволял кошке выходить за пределы дома, и та, за время своих вылазок, успела нагулять себе ухажёра и троих маленьких котят, которые на фотографии слепо жались к тёплому боку их матери.
— Одного — ещё куда ни шло. Но троих?! Хён пишет, что не представляет, куда девать этих малышей... Чимин, мы обязаны забрать котят себе, как преемников нашей любимицы, и воспитывать их самостоятельно! — разволновавшись, Чхансу по привычке начинает тараторить, отчего Чимин не сразу разбирает последние слова. Когда до него доходит смысл сказанного, он вымученно улыбается и качает головой.
— Чхан, они слишком малы для переезда. Твоему брату придётся заботиться о них как минимум полгода, прежде чем мы сможем забрать их.
— Котят отлучают от матери в два месяца.
— Это жестоко, — возражает Чимин, возвращая снимки Чхансу. — Взваливать на себя ответственность за такие хрупкие жизни опрометчиво.
— Хочешь сказать, я не смогу о них позаботиться? — дуется диктор. Когда дело касается домашних питомцев, он становится необычайно раним. В детстве родители запрещали заводить кого-либо, ссылаясь то на его юный возраст, то на аллергию отца. Сейчас же, когда Чхансу достаточно вырос, чтобы считаться взрослым, ему очень хочется окружить кого-нибудь своей нерастраченной заботой и любовью. Чун-Хи не знала никаких забот, пока жила на станции, и было заметно, что Чхансу скучает по кошке так же сильно, как и по брату, — самому близкому для него человеку.
— Дело не в этом. Ты в самом деле собрался стать матерью для трёх котят? — Чимин поднимается с кресла в надежде, что всё-таки сумеет выкрасть время, чтобы немного прогуляться до начала смены.
В кабинете Чхансу установлен кондиционер, который слегка подмораживает воздух. Чимин ёжится и тихо чихает, прикрывшись рукой. Он извиняется и достаёт из нагрудного кармана платок.
— А что, если так? — не сдаётся Чхансу, продолжая крепко держать в руках снимки кошки и котят. Ему приходится вжаться спиной в книжный шкаф, который занимает половину кабинета, чтобы пропустить Чимина к двери. Прежде чем выйти, Чимин останавливается перед дверью и размышляет над ответом, который мог бы устроить коллегу. Он взъерошивает отросшие за полгода волосы и не сильно тянет их, будто таким образом надеется вытянуть из головы сумбурные мысли.
— Навести брата для начала, а там решишь, — наконец говорит он, оборачиваясь к Чхансу, а после слегка кланяется и выходит в коридор. Решительным и быстрым шагом он преодолевает путь до входной двери и, пока никто не успел перехватить его, распахивает её, оказываясь наконец на станции.
У него есть полчаса, чтобы сделать небольшой обход и вернуться к пульту управления. Расписание сегодня плотное, но, в основном, будут идти только товарные составы. Пассажирские электрички ходят три-четыре раза в день, следуя по маршруту от Тхэбэка до крупных городов и пересадочных узлов. Под новый год и в летний период в расписание добавляются поезда до ближайших курортов. Сам Чимин предпочитает добираться до пляжей вблизи расположенного рядом города Тонхэ на машине. Проезжая вдоль побережья, он жадно дышит морским воздухом и позволяет себе предаться зыбким мечтам. В такие поездки он всегда отправляется один, без друзей или матери, с которой проводит большую часть своего свободного времени. К уединению его влечёт не столько от усталости, сколько из желания встретить по пути что-нибудь необычное. Например, "защитника города". Многие жители Тхэбэка уверены, что от напастей внешнего мира их охраняет Тигр, некогда путешествовавший вместе с самим Хвануном, сыном Властелина неба. Старшее поколение верит, что после того, как Тигр провалил задание основателя Чосона, он вернулся в местные пещеры и стал ждать того часа, когда сможет стать человеком. Скитаясь по миру, Тигр впитал в себя мудрость богов, преисполнился в терпении и теперь готов был ждать сотни, тысячи лет, питаясь одним лишь чесноком, как наказывал ему основатель Чосона, чтобы наконец исполнить свою мечту. В местных школах учителя нередко ставили Тигра младшим классам в пример — он смог признать свою ошибку и встать на верный путь. Так, каждому из нас необходимо принимать своё несовершенство и использовать полученный опыт для личностного роста. Чимина история Тигра тоже не оставила равнодушным. Его бабушка нередко рассказывала ему сказки, которые сочиняла сама, наделяя Тигра человеческими чертами. В этих историях Тигр не носил конкретного имени, только фамилию Ким, был обходителен и вежлив, умел поддержать разговор практически на любую тему, интересовался историей и живописью, и жил честолюбивой жизнью простого корейца.
Маленький Чимин был заворожен этим образом, и мечтал встретиться с героем сказок наяву. В подростковом возрасте ему даже казалось, что он влюбился в несуществующий образ Тигра, и никак не мог выбросить его из головы. Он мерещился ему буквально повсюду. В лицах прохожих и учителей, в актёрах дорам и ведущих вечерних новостей. Воображение само дорисовало аккуратные черты лица, янтарные глаза и пухлые симметричные губы. Господин Ким в мыслях Чимина отвечал всем стандартам мужской красоты, разве можно было не очароваться им? К тому же, будучи застенчивым по своей природе, Чимин с трудом находил общий язык со сверстниками. И как любой, предоставленный самому себе, ребёнок, он много времени проводил в собственном выдуманном мирке. Только в университетские годы он смог завести друзей, с которыми поддерживает связь до сих пор, и разнообразить свою социальную жизнь. После этого его влюблённость стала постепенно утихать, напоминания о себе только одинокими осенними вечерами накануне его дня рождения. Отчего-то именно в преддверии этого праздника Чимин как никогда остро ощущал необходимость разделить свою жизнь с кем-то значимым, с понимающей его родственной душой. За неимением лучших альтернатив, роль его идеального спутника всегда играл мистер Ким. В итоге, поездки на пляж оставались единственной связью Чимина с прошлой одержимостью этим мифическим существом, и, всё же, желание увидеть Тигра никогда полностью его не покидало.
Занятый собственными мыслями, Чимин подходит к вокзальной палатке с сувенирами, возле которой стоят две девушки и выбирают открытки.
— Онни, посмотри какой очаровательный тигр! Давай возьмем эту, — одна из девушек вытаскивает из крутящейся витрины открытку и протягивает подруге. Чимин замечает, что на открытке изображена одна из работ Ким Со Сон
Художница самая настоящая, рисует манхву с тиграми. Советую погуглить её работы.
. Он сразу узнал характерные для этой художницы мотивы, — в его спальне висит её картина с тремя тиграми. Подруга девушки с интересом рассматривает открытку, крутит её в руках, будто надеется высмотреть в ней что-то необычное. Но тигр на открытке никак не меняется, продолжая невыразительно смотреть прямо перед собой.
— Омма говорит, что тигров здесь любят сильнее, чем во всей Корее.
— Почему так?
— Будто в той пещере, где мы сегодня были, обитает тигр, некогда друживший с Хвануном, — поясняет девушка. Чимин подходит ближе; ему становится любопытно, как будет развиваться диалог дальше. Ему всегда нравилось узнавать чуть больше про местные поверья и про то, как их трактуют приезжие. В последнее время туристов стало больше: их привлекают пещеры, которые считаются священными в Тхэбэке.
Чимин незаметно достаёт блокнот и делает несколько пометок, чтобы после в кабинете записать историю как следует.
— Быть такого не может! — смеётся девушка, что выбрала открытку. Чимин поджимает губы — чужое веселье кажется ему оскорбительным. Тигр всего лишь ждёт возможности стать человеком, разве не заслуживает его стремление уважения?
— Более того, в этом году исполняется ровно сотня лет, как он вернулся.
— И что это значит? — девушка помладше хмурит брови, явно пытаясь понять, к чему клонит её подруга. Она не выглядит увлечённой темой, ей гораздо интереснее симпатичный рисунок, а мифы и прочие байки не слишком её волнуют. Сам же Чимин впервые слышит об этой дате, и мысленно ругает себя за то, что не отследил такой важный момент. Он фиксирует услышанное в блокноте, чтобы после перепроверить слова девушки.
— Это значит, что его желание наконец может исполниться, — заключает девушка постарше и идёт к продавцу, чтобы оплатить открытку. Вторая торопится за ней, по пути хватая ещё одну открытку с лисицей. Чимин тоже решает продолжить путь и, огибая палатку, направляется обратно в свой кабинет. Спрятав блокнот во внутренний карман формы, он в задумчивости начинает грызть кончик карандаша: правда ли то, что обсуждали эти девушки? Если это так, то летний неофициальный праздник, который запланирован в начале августа — уже через пару недель — должен стать особенным. Почему же об этом так мало говорят? Чимин решает, что, должно быть, прослушал все местные новости, слишком увлечённый собственными фантазиями.
Тем не менее, в этом году не только желание Тигра может осуществиться, но и мечта Чимина. Окрылённый этим осознанием, он широко улыбается и практически в припрыжку добирается до рабочего места. Духота из кабинета никуда не исчезла, но перестала иметь хоть какое-либо значение для Чимина. Он раздвигает шторы и пошире распахивает окно, делает глубокий вдох.
Вдали слышится свист и характерный шум приближающего поезда. Вот он, знак, думает Чимин. Он отходит от окна и перед тем, как зайти в комнату с пультом управления, проверяет собственное отражение в овальном зеркале, висящим на боковине платяного шкафа у входа в кабинет: приглаживает волосы, поправляет фуражку и вытирает пот со лба. В светло-карих глазах пляшут озорные огоньки — ему не терпится завершить работу и расспросить маму об окончании столетнего ожидания. До конца смены он то и дело погружается в мысли про Тигра, вспоминая самые яркие впечатления от рассказанных бабушкой историй, и будто сам балансирует на грани между сном и явью, где человек с лицом тигра пристально всматривается в его собственное и зовёт вместе с собой прокатиться на поезде, что вот-вот подойдёт.
Ближе к ночи поток поездов нарастает: один за одним следуют товарные вагоны, ритмично постукивая колесами, и Чимин вынужденно забывает о беседе девушек.
🧿
В маленькой комнате сидит человек.
Ночь стоит безлунная и тёмная, ночник освещает лишь маленькое пространство рядом с кроватью, на которой с ногами расположился Чимин. Он листает толстую книгу с пожелтевшими от старости листами. Слов в книге немного, основную часть занимают рисунки, похожие на картину, что висит над изголовьем его кровати. Чимин повесил её туда неделями ранее, чтобы она оберегала его сон от ночных кошмаров. Не то, чтобы они часто ему снились, но он посчитал, что лишняя предосторожность не повредит. Книга досталась ему в наследство от бабушки, а той от её матери и, как гласила семейная легенда, передавалась из поколения в поколения от потомков Властелина неба. Когда Чимин был совсем маленьким, он верил в эту легенду безоговорочно, однако с возрастом и с развитием критического мышления, он стал с осторожностью относиться к любым заверениям подобного характера. Правда, Чимин всё равно был впечатлительным и даже несмотря на свой приобретённый скептицизм, готов был часами рассматривать картинки, представляя себя персонажем историй, о которых шла речь в коротких зарисовках на полях. Эта его мечтательность была и даром, и проклятьем. На уроках Чимин часто не мог сосредоточиться на предмете, прослушивал вопросы учителей и получал замечания. Да только ничего не мог поделать — Тигр пленил его воображение, отчего собственные выдумки казались в разы интереснее реальности. В ту пору Чимин с нетерпением ждал наступления ежегодного праздничного фестиваля, который неизменно проводится в начале августа и который по праву считается самым красочным событием в Тхебэке. Его семья из года в год принимала в нём непосредственное участие. Пока бабушка была жива, она всегда готовила к празднику традиционные блюда, а ещё — наивкуснейшие китайские лунные пряники. Никто не мог взять в толк, почему она готовит именно их, ведь тематика праздника этому угощению не совсем соответствовала, но бабушка всегда говорила Чимину, что традиции — лишь условности, гораздо важнее смысл, который ты вкладываешь в то или иное действие. Для бабушки Чимина пряники означали преданность семье, и, по её мнению, Тигр как защитник города, тоже был предан своей семье — жителям Кореи. Поначалу пряники на фестивале никто не покупал, ведь, как ни крути, сладость была китайской, но, со временем, скепсис местных жителей прошёл, и пряники стали разлетаться за раз. В прошлом году бабушка покинула мир живых, и печь пряники, как и готовить блюда, стало некому. Мать Чимина работала в библиотеке и к готовке относилась как к тяжелому физическому труду, из-за чего Чимину довольно рано пришлось обучиться основам кулинарии, чтобы помогать по хозяйству. К празднику в этом году семейство Пак впервые ничего не принесёт на продажу, а, значит, Чимин будет предоставлен сам себе и сможет насладиться фестивалем в новой для себя роли.
Когда он пришёл домой после смены, его мама уже спала, поэтому теперь, сидя на кровати, он не может дождаться утра, чтобы расспросить её как следует — правда ли, что сто лет заканчиваются в этом году? Ждут ли на фестивале появление Тигра и будет ли запланировано по этому случаю что-то особенное?
Чимин переворачивает страничку книги и понимает, что дошёл ровно до середины. На развороте изображён тигр с открытой пастью; он хищно скалится, его хвост изогнут и высоко вздёрнут — готовится к нападению. Помимо тигра на картинке присутствуют дерево и сорока, вероятно, именно на неё так и реагирует хищник. Чимин уже не в первый раз рассматривает детали этого рисунка и каждый раз задаётся вопросом, почему тигра так часто изображают агрессивным, и такой ли он на самом деле. Нет ли в этом образе страха человека перед неизведанным, когда любое потенциально опасное существо заведомо наделяется негативными отталкивающими характеристиками? Так, люди заранее создают ложный образ, и после их довольно сложно убедить в его неправдоподобности. Чимин старается быть открытым к разным точкам зрения, хоть это и нелегко.
В комнату заползает ночной воздух, притянув с собой долгожданную прохладу. Чимин невольно ёжится, отвлекаясь от книги и откладывая её в сторону. Ему нравится сидеть перед сном в полной тишине и разглядывать свою комнату. Картина с тиграми не единственное украшение, — над письменным столом висит пробковая доска, к которой аккуратно прикреплены полароидные снимки, в углу рядом с окном стоит большой горшок с фикусом, на полках книжного стеллажа ютится множество деревянных фигурок, а на потолочной люстре покачивается ловец снов. Он, наряду с картиной, служит для Чимина проводником в мир грёз. Все эти маленькие и, может, для кого-то незначительные детали важны для Чимина, ведь он собирал их годами. Каждая из них — часть него самого, частичка души, которая сможет рассказать его собственную историю, когда придёт время. Чимин не часто задумывается о смерти, его скорее привлекает жизнь по ту сторону и, порой, она кажется ему менее одинокой и наполненной большим смыслом, чем та, которую он проживает в Тхэбэке. Он знает, что такие мысли непродуктивны и, в какой-то степени, даже опасны, поэтому всеми силами старается сосредоточиться на том, что важно здесь и сейчас: на прогулках с друзьями, смехе матери, запахе кофе, стуке колес, ночном шёпоте холмов. И, всё же, изнутри его снедает пустота, и он всё никак не может понять, с чем же это связано.
Положив книгу на прикроватный столик, Чимин выключает ночник и забирается под пуховое одеяло. Подтягивает его к самому подбородку и сразу засыпает. Сны, как и в течение всего этого года, ему снова не снятся.
🧿
Утро начинается со стрекота цикад, которое вваливается в комнату подобно шумной неукротимой волне. Вслед за мелодичным треском насекомых в какофонию звуков вплетается скворчащая на плите сковородка и тихое пение женщины в унисон с радио. В маленькой кухне тесновато, но семейство Пак не привыкло жаловаться — свой дом всё равно лучше любой квартиры.
Госпожа Пак не слишком интересуется современными технологиями, редко пользуется телевизором и даже в телефонах не видит необходимости. Своим подругам в соседних городах она пишет письма от руки и отправляет посылки с гостинцами, как делали ещё её родители, когда были молоды. Кажется, что госпожа Пак замерла во времени так же, как сотня книг, чей покой она охраняет в городской библиотеке. Даже на её лице с возрастом практически не проступили морщины, отчего её иногда принимают за старшую сестру Чимина.
Чужие комментарии никак её не трогают, вызывают лишь лёгкую улыбку, а вот Чимин, особенно в юности, сильно смущался, краснея щеками и шеей, будто его уличили в чём-то постыдном. Госпожа Пак в такие моменты нежно трепала сына по голове, но её утешительная ласка ещё больше смущала Чимина, отчего в попытке избежать продолжения неловкого разговора, он старался незаметно куда-нибудь исчезнуть. Сейчас же они редко выбирались куда-то в город вместе, летом коротая вечера на открытой веранде, а в холодные месяцы — в гостиной. Чимин укладывался на диван, обложившись мягкими подушками и включал очередную дораму; госпожа Пак устраивалась с книгой в кресле. Так они могли часами сидеть в уютном молчании, занятые каждый своим делом.
Очередная песня на радио заканчивается, и госпожа Пак выключает плиту, снимает сковородку с пышным омлетом. Разделив его деревянной лопаточкой на две части, раскладывает поверх рисовых шариков на тарелки. Поливает сверху острым соусом и выкладывает помидорами рожицу — это порция для Чимина. Закончив с украшением, она ставит на плиту чайник и вытирает руки о фартук. Пока вода закипает, госпожа Пак решает разбудить сына, но тот уже в кухню вышел сам. Сонно трёт глаза и заразительно зевает.
— Опять свои картинки допоздна рассматривал? — догадывается женщина и награждает Чимина лёгким щелбаном. Тот ожидаемо дуется, но молчит, только бросает обиженный взгляд и садится за стол. Трёт лоб — больно.
— Они помогают заснуть.
— Чай с мятой помог бы лучше, — сетует госпожа Пак. Она не в первый раз предлагает заварить успокаивающий отвар, но Чимин всегда отказывается, не называя толком никаких причин. Их спор длится чуть больше полугода, но никто из них не намерен уступать другому.
— Скажи лучше, в этом году будет фестиваль? — переводит тему Чимин. Говорить о своих проблемах со сном ему хочется меньше всего. Засыпает — и на том спасибо.
— Конечно, милый. Господин Чон так старается! Кстати, ты мог бы помочь его внуку. Помнишь его?
— Чон Хосок? — Чимин морщит лоб, припоминая, о ком говорит его мама. Не сразу, но в голове всплывает образ долговязого паренька с вечно смеющимися глазами. С Хосоком они были знакомы со школы, вместе учились и выпустились в один год, но всё их общение ограничивалось сухими приветствиями в столовой.
Сам господин Чон в Тхэбэке довольно известен, он владеет самой крупной гостиницей и сетью ресторанов. Именно он выступает спонсором праздничных гуляний в честь дня Тигра и устраивает впечатляющие шоу фейерверков. Ходили даже слухи, что их семья — потомки Тангуна, но отчего-то бабушка Чимина в эту историю не верила и даже в какой-то степени недолюбливала господина Чона. И отчасти именно по этой причине Чимин не стремился сблизиться с Хосоком.
— Вы ведь учились вместе, верно? Почему бы тебе не подключиться к организационному комитету?
— Не думаю, что это хорошая идея, — бормочет Чимин, отводя взгляд. Он благодарит за завтрак и приступает к еде. Госпожа Пак качает головой и отвлекается на закипевший чайник. Она всегда была более благосклонна к другим, особенно к почитаемым и уважаемым жителям города. Она верила, что в единстве — сила, потому надо держаться вместе, даже если вы обладаете разными взглядами и ценностями.
— В этом году мы свободны от продажи, что тебя останавливает?
Чимин долго молчит, намерено медленно пережёвывая еду. Госпожа Пак разливает по кружкам чай, а затем присаживается за стол и приступает к еде.
— Не нравятся они мне, — наконец поясняет Чимин. По большому счету, причин для неприязни у него нет: палки в колёса семья Чон ему не ставила, да и в целом никаких хлопот не доставляла. И всё же Чимин был склонен доверять интуиции бабушки; не стала бы она просто так записывать кого-то во враги.
— Ох, Чимин-а, ты совсем ещё мальчишка, — понимающе смеётся его мама, заставляя Чимина снова надуть щёки.
Взрослеют ли дети когда-нибудь в глазах родителей? Должно быть, даже седина в чужих волосах не повод считать, что ребёнок достаточно вырос, чтобы самостоятельно заботиться не только о себе, но и о других, в том числе о пожилых родителях.
— Почему ты хочешь, чтобы я им помог?
— Это хороший жест, — пожимает плечами госпожа Пак, не вдаваясь в подробности. Она так же, как и сын, не старается подобрать убедительных аргументов, то ли потому, что не видит смысла, то ли сама не знает, зачем помогать тем, кто и так хорошо справляется.
— Правда, что в этом году будет ровно сто лет, как Тигр поселился в наших пещерах? — Чимин всё же решается задать по-настоящему волнующий его вопрос. Дискуссию о семействе Чон можно пока отложить.
— Так говорят, — кивает госпожа Пак. В легенду она верила скорее из-за уважения к традициям, ей было тяжело проникнуться историей Тигра. По её собственным убеждениям, госпожа Пак была скорее женщиной практичной и приземлённой.
— Они устроят что-то особенное в его честь? — не унимается Чимин. Ему хочется выведать все подробности, чтобы как следует подготовиться. Что если Тигр придет на праздник? В каком обличие он явится — уже в человеческом или пока зверином?
— Почему бы тебе не спросить об этом Хосока-щи?
Госпожа Пак была не просто практичной женщиной, но ещё и хитрой. Ей удавалось извлечь выгоду из любой ситуации. Можно сказать, эта черта и помогала ей выйти замуж.
Поняв, что попал в западню, Чимин закатывает глаза и возвращается к завтраку. Разговор он не продолжает, но крупица сомнений всё же поселяется в его мыслях. Быть может, и правда стоит поговорить с Хосоком? Что он теряет, в конце концов. Его мама явно не собирается снабжать его необходимой информацией, значит, придётся добывать её самому.