Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

— А меня из поливалки облило, — голос Кости прорезает взывающую на фоне сирену скорой.

— Чёрт, — Влад, представляя себе такой кошмар, забывает посмотреть под ноги — смачно наступает в лужу, отказывающую заканчиваться даже к третьему шагу, откуда появилась такая необъятная? — Не поверишь.

— Тоже намок?

— Мокрый весь, — преувеличивает ради драматизма, выжиманием носков делу не помочь. Только педали новые покупать. Себе и Косте, парные сразу. Если разориться, то по хорошему поводу.

— У меня теперь штаны с градиентом, — продолжает мысль Костя, теперь без постороннего шума.

Со стороны Влада каждая фраза чистая, нет примесей, потому что у Влада те самые наушники, стоящие неоправданно дорого. Зато Косте не приходится морщиться от раздражителей сторонних, работает, правда, в одну сторону.

— Какого они цвета?

— Какого? Сам-то как думаешь?

— Синие. И тёмно... синие.

— Не, серые и почти чёрные.

— Тебя точно из поливалки облили? — смеётся Влад.

— Слушайте, молодой человек, если бы вы не опаздывали, такой бы конфуз не произошёл, так что...

— Вину беру на себя. Сегодня тепло, или погреть ноги твои? Омыть их и всё такое?

— Давай обойдёмся без библейских отсылок хотя бы на первом свидании, — умоляет Костя.

— А давай, — соглашается Влад и внутренне содрогается от чего-то неожиданного — мысли, умещающей в себя омовение как часть долгой и крайне горячей прелюдии.

— Ты долго ещё?

— Думаешь уйти?

Влад обгоняет всех, не разбирая, кто перед ним.

— Да нет, думаю, может, купить тебе цветы, чтоб ты ходил весь день с ними и пытался каждому прохожему телепатически передать бестолковое «вы не понимаете, это другое».

Усмехнувшись, Влад опускает взгляд, впивается в розовую нежность скромного букета и решает не портить для Кости сюрприз:

— А давай.

— Давай? — не верит, слышно улыбку в голосе, ещё слышен визг недовольного жизнью ребёнка.

— Удиви меня.

— Миллион, миллион, миллион алых роз, — пропевает Костя.

— Не разорись, тебе меня ещё ужином угощать.

— Ужином — это можно и дома, — в одной фразе умещается предельное желание соблазнить. Такому предложению не стоит отказывать.

Начиная припрыгивать, Влад, пусть и опаздывает на их с Костей первое свидание, но делает это со стилем, горячим сердцем и совершенно мокрыми ногами. Всё строго по-питерски.

Chapter Text

Дворник делает метлой шур-шур-шу-урх, шур-шур-шу-урх, звук повторяется так, что хоть часы проверяй по нему. Человек-маятник. Периодически дворник подёргивает плечами и что-то бормочет под нос, успевая пританцовывать. Владу в его движениях мерещится первый год театрального и далее по списку. Когда приходится перешагивать через себя и делать странные вещи, вызывающие внутренний диссонанс. Такому дворнику бы точно эти невзгоды не показали бы невзгодами. Если выбрал — иди уверенно.

У него пятна краски на кроссовках и уверенная хватка на метле. Мог бы — стал ведьмой первоклассной, только шляпу нормальную найти, у Влада дома, в не такой далёкой отсюда Москве, в кладовке, кажется, лежит что-то подходящее.

Дворник держит свой курс точно на Влада. Обычно ведь обходят, не метут по ногам, не просят подвинуться — смиренно меняют маршрут, точно навигатор, увидевший впереди первоклассную пробку.

Этот дворник, бормоча помесь стихов и музыкального мотива, не замечает Влада. Хотя казалось бы.

— Ой, пардон, приношу глубочайшие...

Медленно поднимает голову, открывает рот, собираясь продолжить показывать, что жители культурной столицы в состоянии оправдать её народное название.

Мимика у дворника до смешного подвижная, ресницы длинные, на правой щеке скопление родинок, и Влад всеми силами не пытается провести аналогию со звёздным небом.

Потому что конкретно сейчас небо не звёздное; Влад стоит здесь с целью подумать немного о жизни. Без шур-шур-шу-ур — отлично, дворник бы ещё на пару шагов отошёл, создал необходимое личное пространство.

Сжав пальцы на метле, дворник подёргивает плечами.

— Заблудились? Помочь может? Или подкурить? Мелочи отсыпать? — заваливает Влада вопросами, не тараторит, но и слова вставить не даёт, мол, сперва я, дальше сам как-нибудь думай — отвечать или нет.

— Нет. Нет. У меня сосалка. Деньги есть, — проще ответить строго по пунктам.

— Сосалка? — не понимает дворник.

Влад достаёт электронку, крутит её в пальцах.

— Никогда не видел, — такой взгляд мог бы быть у Фомы неверующего, знал бы Влад чуть больше, учитывая, где находится.

— Да всё просто, — Влад прикладывается к сигарете, затягивается, вкус клубничный. Выдыхает осторожно, чтоб не офигел дворник от наглости пижона, приехавшего из Москвы, пусть даже подобная информация вряд ли на лице Влада написана.

Интересно, он отсюда вообще никогда не выходит? Монах? Может, он и не дворник никакой — и перед Владом сейчас...

— Чудеса, — дворник поворачивает голову, пытаясь успеть за ароматом.

Влад расплывается в улыбке — слишком реакция располагает к себе, удивительно, сколько тайн находится у человека перед самым носом. Дворник хлопает ресницами, Влад говорит:

— В общем, это и есть сосалка. Электронный испаритель. Вместо сигарет. В сто раз хуже.

Не сообщает ничего нового, звучит даже как учитель какой-то, не хватает добивки в стиле «не кури — козлёночком станешь».

Дворник начинает смеяться, хохотать так, что откинув голову назад, временно теряет кепку, показывая темноту волос, их пушистость и длину.

— Ч-чего? — не понимает Влад.

— Да я, хах, — дворник утирает слёзы из уголков глаз, громко роняет метлу, — да я знаю об этой твоей сосалке. Ты поверил?

— Поверил, — ошалело признаёт Влад.

— Ой, спасибо, мне надо будет написать преподу своему. Ему понравится.

— Какому преподу?

— Да я на актёра учиться начал, вот какой преподу, — дворник почти успевает договорить, но вновь прерывается под приступом смеха.

Вроде стоит испытать раздражение — развели на ровном месте, как ребёнка. Вместо этого Влад хмыкает и тоже издаёт пару смешков, они пусть короткие и сухие, зато искренние.

— Ох, спасибо, путник. Буст самооценке всего за пару минут. От души, — дворник подбирает кепку, оставляет метлу валяться.

— Не за что.

— Меня Костя зовут.

— Влад.

— Крайне приятно познакомиться.

Влад затягивается, в этот раз выдыхает пар в лицо Кости, через секунду, когда видимость становится обычной, Костя красуется улыбкой острой на клыках.

— А чего застыл здесь? Меня ждал?

Подкат-подкол Кости такой ласковый, как любимая бабушкина шаль.

— Ждал. Я тоже актёр.

— То есть, модель? Больше на модель похож.

Владу бы смутиться, послать Костю в известном направлении; Влад достаёт телефон и врубает один из сохранённых роликов.

— Да ла-адно, гонишь, — Костя подпрыгивает на месте. — Само провидение послало тебя мне!

— Ну-ну, спокуха, чел, я лишь маленькая песчинка на пляже жизни.

— Ты, это, торопишься? Я бы с тобой поболтал.

— Да вроде... — Влад проверяет время по часам, непонятно с какой целью — до поезда ещё пять часов. — Нет, не тороплюсь.

— У меня перерыв через полчаса, ты не можешь просто так уйти.

То, с какой уверенностью Костя выдаёт фразу, заставляет и Влада самого поверить — действительно не может, просто так не уйдёт. И не уедет, видимо, тоже просто так. Только сложно. Или ещё как.

— Не уйду.

— Только мне домести всё равно надо, — Костя приседает за метлой, щёлкает коленями. — Я тебя обедом угощу, если хочешь.

— Просто так?

— Не-е, конечно, не просто так, ты мне секреты из жизни актёра, а я тебе еду. Нормальный обмен?

— Посмотрим, — Влад убирает сосалку и телефон в карманы, становится рядом с Костей. — Давай, человек-маятник, продолжай начатое.

— Так точно! — громогласно отзывается Костя.

Влад, конечно, далеко не сразу соображает, что так пыль летит на него-него-него, Костя, с осторожной улыбкой говорит:

— Я подумал, так и надо.

Ладно. Раз надо, то пусть.

Chapter Text

От постельного белья ничем не пахнет, прям стерильное. Свет можно настроить — сделать интимный «для секса» или яркий, в стиле допросов. Тепло в номере приглашает поскорее раздеться. Вода за неприкрытой дверью прекращает литься, Костя прикуривает, потому что можно, плюс надо себя как-то занять.

Влад выходит через пару минут, недовытершийся, румяный, уставший. Такой родной и незнакомый.

— Мог бы присоединиться, — привычным упрёком.

Костя кивает, засовывает правую руку в задний карман джинсов, осторожно елозит большим пальцем по кольцу, пока стягивает его. Забыл снять. У них с Владом уговор такой — наедине без кольца. Чтобы не напоминало, если уж в мыслях постоянно, то пусть визуально не создаются помехи.

— Я там помереть не хочу, ты как потом объяснять будешь?

— Было бы кому, — фыркает, подходит ближе, отбирает сигарету, затягивается.

— У тебя с каждым разом номер всё выше, всё дороже, всё...

— Так это для тебя, коть, чтоб ты со мной как под самыми небесами.

Костя Владу одну вещь никогда не скажет: «коть» — так к нему обращается Люба, с первой недели знакомства, когда дала понять, что между ними явно будет нечто большее, дружбой не ограничится.

Учитывая, как часто Влад выбирает подобное общение, бессмысленно причинять ему этот урон. Бестолково. И без того попали оба, долбоёбы, нет бы отпустить и забыть, зацепились же, сами друг друга узлами привязали такими, что не размотать, не разрубить, только жить и ждать, когда они истлеют. И душить эти узлы начали с первого дня, с первого «я тебя хочу» от Влада, с первого раза, когда Костя решил перед ним на колени встать, и дальше по списку. У них было так много «первого», как и с любым другим человеком было бы. Для Кости Влад был первой интрижкой. Был. Стал настоящей тайной. Любовник, единственный, ненаглядный, пиздец, какой ревнивый, беспокойный настолько, что готов затихать на целые недели, лишь бы дать Косте понять: не просто так всё.

— Да я уже, — только если мир перевернуть и это «под самыми небесами» окажется ближайшей точкой к аду.

Любе сейчас, Костя очень надеется, не икается. Если она решит уйти к кому-то другому — пусть, Костя поможет, сопротивляться не подумает.

У Влада на безымянном пальце загар прерывается короткой светлой полоской, свадьбу сыграли летом, полетели медовомесячнить на Мальдивы, Костя там не был никогда. На Владе нет обручального кольца, из-за предательского следа бледного появляется ощущение, будто Костя та самая блядь, снятая на одну ночь. Противно. Интересно, у Влада тоже так было? Кошмар, если да.

Костя подкуривает ещё одну, пока Влад расстёгивает его рубашку и одновременно щурится от дыма. Влад небритый и подраскачавшийся, каждую встречу в нём что-то меняется. Серьги вон в ухе нет.

И только в Косте всё стабильно меняется лишь в силу возраста. Всё старше, «похужал, возмудел», оказывается, у Кости есть любовь к виски, и с новыми проектами и расширением возможностей заработать Костя начал подбухивать.

У алкоголизма нет лица, он попросту не лечится, Костя, взявший первой крупной ролью в свои руки алкоголика и нарика, понимает всё это как никто другой, ага, понимает и всё же вот он, а вот виски, стоит рядом, блестит бутылкой ещё не откупоренной.

Влад ненавидит трахаться с пьяным Костей, потому что «ты до утра в таком состоянии кончить не можешь, мне обидно, я же». Далее по списку.

На третий год отношений с Владом Костя понял: нет смысла разрываться между двумя людьми, если уж измена случилась и не спешит заканчиваться, проще научиться плавно перетекать от одного человека к другому. Научился, перетекает, в том, какой именно формой это делает, лучше не разбираться.

— Вернись ко мне, — Влад тушит сигарету, наваливается, жмёт к стене, целует в линию челюсти, вдыхает сладко.

Приходится выронить в пепельницу и свою сигарету, пальцами от резинки трусов подняться наверх, надавить на все нужные места, пригладить мокрые волосы.

Соскучившись, Влад всегда целуется иначе — голоднее, беспощаднее. Не ласкает, пожирает, спасибо, если губы целыми остаются, было пару раз с кровью. Костя его впервые вампирёнышем назвал и жестоко поплатился; засосы на шее, груди, бёдрах. Влад славно постарался, удачно Люба с дочкой на отдыхе были, удалось регенерировать до их возвращения, блядь.

— Чем пахнет от тебя?

— Морозной свежестью гор, не похоже? — облизывает губы свои.

У Влада теперь тёмные волосы и проколотый нос. Интересно, как жизнь меняется, у Кости из обновок седые волосы и ухудшающееся похмелье, даже если еле выпил.

Когда не получается долго заснуть, Костя придумывает сочинение, всегда оно начинается с решительного «нам надо расстаться», и расходится по экрану причинами, которых явно больше десяти, меньше сотни, в любом случае, недостаточно, потому что кто, бля, в приближающийся сороковник расстаётся через сообщение в телеге? Подобная фантазия срабатывает одинаково из раза в раз, сперва разгоняет сердце, приближая организм к панической атаке, после чего сбавляет темп, помогая заснуть. Странный способ избегать приём снотворного, достаточно извращённый для таких типов, как Костя.

— Поцелуй меня, коть, — Влад смотрит в его глаза серьёзно, держит за плечи, постукивает по ним пальцами едва-едва.

— А ты помнишь, тот первый вечер?

Много пива, мало сна, сигаретный привкус на языке, невозможность нормально стоять на ногах, услужливый Влад резко рядом, будто бы более трезвый, улыбчивый, светлый, смешливый, с горячими ладонями и ищущими обязательно ответной нежности губами.

— Помню.

— Нахуя ты помнишь его? — в шутку и всё же достаточно зло спрашивает Костя, отталкивая Влада в сторону кровати.

Это не кровать, это ебучий траходром, стыдно должно быть на таком находиться в одиночестве. Вот славно, ведь Костя вместе с Владом. Так быстрее получится горечь жизни проглотить.

— Я много чего помню, — тоскливо отзывается Влад, без предупреждения накрывая Костю осознанием, что им двоим вот так тяжело.

Если ж тяжело, то пора сообразить прекратить. Поговорить, не зря же взрослые, не зря же рты есть и прочее?

Влад разводит ноги в стороны, гладит член всё ещё скрытый за тканью трусов.

— Мы трахаться будем или страдать?

— Но-но, — Костя оглядывается на бутылку, та стоит на прежнем месте, поблёскивает стеклом из-за освещения. Влад у неё выигрывает только так. — Мы будем заниматься любовью.

Поднимая брови, Влад начинает широко улыбаться — мальчишка. Да, всё верно, мальчишка.

— Я тебя так вылюблю, ходить не сможешь, — шепчет Влад, пока подтягивает Костю к себе за расстёгнутую рубашку.

— Ты всё только обещаешь.

Прелюдия, наполненная шутками, помогает Косте расслабиться и перестать думать обо всех «неправильно», «пора расставаться» и «любовь не должна боль причинять».

К утру от постельного белья пахнет Владом, Костя удовлетворённо закидывает на него руку и ногу, чтобы теплее стало; улыбается в волосы мягкие, засыпает обратно, стараясь игнорировать ноющую поясницу.

Chapter Text

Влад плохо завтракает, зато кофе с молоком и сахаром лакает, точно запыхавшаяся лошадь воду. От приоткрытого окна по кухне разносит приятную утреннюю прохладу, если вовремя не спохватиться и не закрыть окно, то прохлада перерастёт в удушливый жар, заставляющий вянуть и чахнуть.

Кроме того, по утрам Влад готов на что угодно, лишь бы подольше посидеть с телефоне, даже прячется под одеялом, делая вид, будто спит.

Он встречается левым плечом со стенками и дверями, пока отвратительно заразительно зевает.
Зато после кофе становится изнеженным, требующим внимания и поцелуев.

— Доброе утро? — всегда уточняет Костя, пока отставляет подальше от риска разбиться свою пустую после нормального завтрака тарелку.

— Шутишь? — распахивает глаза Влад, забираясь ладонями под футболку, вызывая желание резко согнуться и случайно врезать ему лбом в нос, потому что смешно. Косте стоит больших сил не подвергаться каверзным проделками физиологии. — Добрее не бывает.

Помиловавшись, Влад уходит на балкон курить. Потом в ванную комнату — умываться и бриться.
Он здесь будто бы случайно подобранный кот, с первых шагов после порога считающий, что всё видимое пространство — его. Впрочем, не так уж он и не прав. Костя в новой квартире пока себя плохо ощущает, она не родная.

Не родная, когда здесь нет Влада. Значит, чаще, чем хотелось бы.

И Костя хочет предложить не съехаться, нет, хотя бы притащить побольше вещей, обжить пространство.

Влад разглядывает одежду Кости, та в шкафу, на кресле, частично возле кровати — то неровными стопками, то просто валяется.

— Я схожу в твоём, ладно? — спрашивает просто.

— Сходи. Только возвращайся, — много смыслов, да? Так и надо.

— Не бойся, я ничего не стащу, — улыбается Влад, пока выбирает между несколькими футболками.

— Да я не об этом, — Костя ложится на кровать (на половину Влада), закидывает руку за голову.

— Ещё парочка таких фраз, — Влад смотрит на него из-за плеча, очень томно, — и я никуда не пойду.

— Не ходи.

— Молоко закончилось.

— Закажем доставку, и мне куасо, — коверкает слово специально, — купим. Лучше два.

— И резинки скоро закончатся.

— Часто сексом заниматься опасно для людей моего возврата.

Влад кидает Косте в лицо футболку, «не пори чушь».

Костя так и лежит, скрытый от взора, думающий всякое. Влад продолжает шуршать поспешными сборами, похоже, действительно готовый в любой момент передумать и остаться, не звенеть ключами, не обещать «побыстрее». Пусть лучше уходит, нельзя же неразрывно вместе, надо отдыхать уметь друг от друга, ради общего блага.

— Эй, — прижимает ладонью футболку, так, что она отказывается с лица сползать с первой попытки, — не грусти с утра только, Константин Андреевич, а то...

— Ну-ну, — Костя давит ухмылку, пока Влад его целует от переносицы, медленно, до самых губ.

— А то сам понял, ага, — подмигивает и отодвигается. — Нормально?

— Подлецу всё к лицу, — комментирует Костя, не смотря на футболку.

— Да ты бы и голому мне такое сказал.

— И был бы совершенно прав.

Влад наклоняется и смешно целует ещё несколько раз; смешно — потому что сопит недовольно и корчит страшное ебало (и ничего в нём действительно страшного нет).

В итоге привычно звенит ключами:

— Скоро буду.

— Куасо принеси, молю тебя, о спаситель!

Костя остаётся в тишине, которую нарушает пришедшее на телефон сообщение, вибрация и звук раздаются из-под спины. Это телефон Влада, на экране высвечивается: «Курьер будет у вашего подъезда через 10 минут».

Костя вздыхает и надеется, что Влад притащит с собой три коробки: одну с молоком, вторую с круассанами, третью с презервативами (и смазкой). Надеется и засыпает в ожидании.

Chapter Text

Любовь к солнцезащитному крему, игнорирование существования фильмов Уэса Андерсона, никаких «боже», «господи» или даже «хоспаде». Это Влад.

Костя разглядывает его на съёмочной площадке: пока Влад в гриме, без, уставшего или после первого удачного дубля, мокрого, восхищённого, не знающего, что за ним наблюдают.

Когда есть рассветные съёмки, Влад говорит:

— Ща, — съёбывает и стремительно возвращается. У него всегда немного другие глаза, как Костя замечает позже.

— Ты чудной.

— Кость, «чудной» в современном мире — не комплимент, а в мире панк-рока за такое и в щи могли дать.

— Но ты не дашь? — решает уточнить Костя, потому что если потребуется быстро пригнуться, то для такого неплохо устроить лёгкую разогревающую разминку. Попрыгать, понаклоняться, кровь разогнать, подготовить тело к нагрузке.

— Я готовить не умею, — Влад блестит зубами.

— Во ты проблему нашёл, я умею.

— Вот и приготовь себе, — вздыхает.

— Чего?

— Кость, ты репетировать хотел, помнишь?

Влад перед ним сбивающий с мыслей, то есть, полуголый, Костя вроде как должен рану обрабатывать - та самая сцена. Горшок собирается убить Князя нестандартным способом.

— Ты такой бледный, тебя в крови вымажут — смотреть больно будет.

Подтянутый, ладный, недостаточно внушительный по телосложению относительно нынешнего Князя... Но у них, что радует, не байопик, нечто другое. И многим не понравится. Костя же кайфует, Влад тоже. Они же главные герои, пусть остальное и остальные от них отталкиваются, а?

— На дублёра ты пока себе не заработал, — без ножа режет Влад, Костя впивается в его бок обкусанными на нервах ногтями, — ай, сука.

— Не сука я, не обзывайся, не помню, что там дальше.

— Дальше ты, видимо, снимаешь с меня штаны, и начинается недооргия и передружба.

— А я, знаешь, — Костя садится рядом с Владом, отталкивая его ноги, хватит репетиций, не выходит ничего, — не думаю, что эти Горшок и Князь прям дружат. У них отношения не слишком-то здоровые.

— Да что ты говоришь? — подкалывает ранено валяющийся Влад. Так говорить ему неудобно, так что тоже садится. Прижимается бедром, дёргает пяткой; живой, крайне вдохновляющий.

Косте довольно прохладно на площадке, Влад же, даже полуголый, не испытывает подобных трудностей. Вон, даже соски не сжались, хотя должны были бы.

До чего Костя дожил с «большим кино»? Разглядывает соски товарища и думает о них.

Влад чему-то ухмыляется.

— У Михи с Андреем то же самое было, понимаю, ему, наверное, пиздец, тяжело всё это даже в таком процентном соотношении наблюдать.

Со всей дури Влад бьёт ладонью Косте по спине, гореть там кожа начинает сразу же.

— Сука ты! — орёт Костя, допуская ошибку — пытается упасть на пол.

— Сиди давай, дядя, — странно говорит Влад.

Костя делает несколько вдохов, пока приходит в себя, никаких мыслей о чужой дружбе в голове не остаётся. Влад шепчет тарабарщину, накрывая указательным и средним пальцами рот, шепчет чётко между пальцев.

— Ты чего там...

Раздаётся непонятный, необъяснимый хлопок, не похожий по звуку ни на что из того, что удалось Косте за тридцать с лишним лет услышать. Кожа на пальцах Влада покрывается серым чем-то, с виду пеплом.

— Поймал, уж думал, не получится, — у Влада улыбка пьяного человека, умудрившегося додуматься до чего-то крайне умного (и крайне очевидного всем трезвым).

— Владик, что за фокусы нахуй... — немым языком кое-как вычерчивает свою неясную тревогу Костя.

— Да на тебе сидела тварь такая, я их сказочниками называю.

— А?

— Ну, мыслишки они всякие странные подсовывают, подсасываются к тебе, и понеслось, то-то ты начал о сосках моих размышлять, потом на Андрея с Мишкой переключился.

С пальцев его натурально падает пепел, пока Влад руку отряхивает о другую.

— Теперь хорош, можно работать дальше.

— Владик, — жалобно зовёт Костя, — ты мне ничего сказать не хочешь?

— Типа?

— Типа, ладно, я допускаю, что ты щас кого-то крайне неэлегантно для моего здоровья грохнул, кого я не видел, но как объяснишь, что ты в теме мыслей моих, а?

Довольный было Влад выгибает уголки рта вниз, смотрит Косте в глаза:

— Сейчас всё забудешь, смертный.

— Не, не, не, Дэвид Блэйн, нормально говори, — Костя, ради собственного блага, только ради этого, переводит взгляд на соски Влада. Сжавшиеся, съёжившиеся, в общем, очевидно уменьшившиеся в силу каких-то обстоятельств.

— Хватит пялиться, это неприлично!

— Они мне хотя бы не угрожают.

— Да ладно, я ещё не прокачался до такого. Угрожать — всё, что могу, — Влад показывает ладони.

— Руки мой иди.

— Но пап.

— Потом поговорим, вот снимем сцену, и ты мне всё-всё объяснишь, ага?

— Это мы ещё посмотрим.

— Одеваться пора! — зовёт знакомый голос.

— Пиздуй, — проявляет ласку и заботу Влад.

— Ты если не объяснишь, то я буду думать, что ты тоже думаешь. Это! Об этом! О сосках моих, понятно? Они у меня, кстати, волосатые.

— Не заметил.

— Это я побрился! — продолжает отбиваться Костя, пока встаёт.

Его обратно на скамейку утаскивает сразу же. Как магнитом. Или хуже. Магией. Это же хуже?

— Это чё было?

— Прикольчик. Соски покажешь?

— За деньги.

— В этих штанах карточку положить некуда.

— Не настолько уж они и узкие, — Костя встаёт ещё раз. — Ты какой бы нечистью не оказался, давай без шуточек. Всем выйти из сумрака и всё такое!

— Знаешь, ему стоило остановиться на одной книжке.

— Знаю, — Костя оглядывается на Влада, готовый в любую секунду быть повёрнутым на сто восемьдесят градусов, — отпускаешь?

Левую руку выносит вперёд, к свободе.

— Отпускаю, — обещает Влад.

— А я тебя не отпущу так просто, понял?

Влад что-то опять делает, у Кости левая нога не двигается.

— Не выпендривайся, смертный, — гыгыкает за спиной, как последняя тварища. Из дикого леса. Зато красивый такой, ой-ой.

— Мне вообще мысли эти не мешали, понятно? Мне, может, с ними и норм было?

— Может, и было, а без них всё-таки лучше.

Наивность Влада не знает границ, Костя пока его переубеждать в неверности подобных суждений не собирается. Косте бы пойти уже, одеться нормально.

— Ну, пусти, блинский блин, Влад!

— Ох, весело сниматься будет теперь.

Ох, бляха, весело. Вопрос только, кому их них больше? Костя сваливает и далеко-о не сразу соображает: спину не жжёт, не покалывает и не тянет, совсем-совсем. Разглядывая её в зеркало гримёрной, Костя не видит никаких следов от удара Влада.

Chapter Text

— А потом, — Костя захлёбывается фразой в самый интересный момент, кашляет, втягивает воздух, ноздри расширяются комично, глаза Костя тоже не забывает раскрыть ой-ой.

— Ну же, — подгоняет Влад, пока подхватывает с уродского столика пачку сигарет, замахивается ею, намекая, что без продолжения истории возможность опять сыграть в русскую раковую рулетку несколько затруднится для гостя столицы. Возле веранды бара отлично разрослись безликие одинаковые кусты, там, небось, регулярно прячутся закладки в тёмный час. — Ну же, Константин!

— Да вот, — Костя резко становится нормальным, спокойным, дыхание ничем не затруднено, только губы бледные, это он переиграл слегка, с кем не бывает. Показывает фото в телеге: на листке бумаги в мелкую клетку размашистым почерком бьёт в глаза «Говорила мне мама».

— Чего говорила?

— Да чего только не говорила, — Костя приближает фотографию, Влад замечает в уголке листа несколько влажных следов, будто бы от слёз. — Много ласковых вещей, много правдивых вещей, а когда Любка ей сообщила о предстоящем статусе бабушки, так она чуть со стула не грохнулась, хорошо, что я поддержал. Мог бы не поддерживать.

— И чего теперь?

— Чего-чего, — Костя хмурится, отбирает пачку, нашаривает зажигалку в кармане, затягивается хмуро, успев помять сигарету нервными движениями. — Ну, бля, развод! Чего? Ты вот знал, что если бы не дочка наша, то можно было бы развестись проще простого — через услуги эти, как их там?

— Знал, — Влад действительно знал, хотя знание совершенно бесполезное, учитывая его жизненные приоритеты. Уж он-то не намерен повторять ошибки Кости: не станет жениться поскорее, предохраняться не бросит.

Костя смотрит на него огромными глазами, как у коровы, если бы коровы могли быть побитыми. Эй, гринпис, куда смотришь? Кости моргает еле-еле. Почти убито. Бедолага. У Влада внутри что-то болит. За Костю. Хотя Влад понимает ситуацию, и Костя нимбом потолки не пытается задевать, оправдывая херовое поведение.

— Я не знал. Мне никто не сказал.

— Даже когда женились?

— Это странно было бы, не? В день бракосочетания рассказывать о возможностях разбракосочетаться? Хотя... — почесывает колючий подбородок. — Не, хуйня. Мы сейчас ничего не празднуем, но я вот хотел бы, учитывая наши с тобой отношения, позвать тебя в Питер на парочку дней. Точнее, на день празднования и на три дня похмелья после него.

— Дядь, у тебя печень выдержит подобное?

Влад угарает, шлёпает Костю по плечу в приободряющем жесте. Костя, конечно, пытается в ответ выдавить ухмылку; всё бы ничего, глаза же выдают и выдают. Костя не на сцене, ему играть сейчас нет смысла. Костя — сплошное страдание и горесть.

— Р-развод отмечать будем, понял?

— Дату знаешь уже? Или мне что-то другое спросить стоит? — Влад подёргивает ногой, привлекая к ней внимательный взгляд растерянного ударами от жизни Кости. — К примеру, будешь ли ты алименты платить?

— Ща, доснимем ещё нашего с тобой творческого тандема, тогда хоть какая-то база будет. Алименты? — вскидывается, садится фальшиво ровно, потом сгибается, подпирает подбородок ладонью, сигарета всё ближе к стадии бычка. — Да хоть что-то в этой семейной жизни я должен нормально сделать. Буду, бля буду!

— Отлично, — Влад поднимает стакан с сидром, потряхивает его, пока солнце пытается глубже пробраться сквозь оставшиеся пузырьки. — Тогда...

— Э, нет, — Костя косится на свой стакан как на отраву, — за развод, пожалуй, не чокаясь.

— Да развода ещё не было, башка дурья.

— Это официально не было, — Костя кивает самому себе задумчиво, — на деле было уже раз двадцать. Или тридцать. И это только за последний год.

Влад тактично умалчивает, что следит за той самой «соцсетью с картинками» Любы и впадает в ахуй от её тактики поведения в публичном пространстве. Ведь Интернет ничего не забывает, чтоб его.

— Тогда, знаешь...

Влад дожидается, пока Костя залпом допьёт, не в полную силу бьёт по сгибу локтя Кости. Стакан, после недолгого и неэпичного полёта, разъёбывается о деревянный пол веранды. «Бляха» и «ну нахера» от Кости раздаются каким-то приглушённым эхом, Влад бьёт свой стакан тоже.

На веранду, пока Костя вдупляет в нужные слова или матюки, выскакивает девушка, пробивавшая им напитки.

— Дебош? — строго так спрашивает.

— Развод!

— Понимаю, — поджимает губы, магическим образом вытаскивая из-за спины метёлку и совок. — Заплатить за побитую посуду всё равно придётся, хотя я от лица нашего заведения приношу вам соболезнования.

— Да какие уж соболезнования, — оживает Костя, обхватывая Влада точно профессиональный убийца или утопленник, не готовый покидать этот мир в одиночестве, — я ж не с ним развожусь.

— Тем более, — улыбается девушка. — Совет, да любовь.

Пахнущий сигаретами и сожалениями Костя начинает смеяться. Впервые за день. Влад решает, что ему и так нормально — не пытается вырваться. В Питере, когда празднование начнётся, всё будет хуже. В самых разных смыслах.

— Это ж на счастье? — хрипит Костя, пока Влад задирает ноги.

— Ещё бы, — медленно отвечает, выныривая из оцепенения, в которое впал при первом намёке на развод.

— Тогда так и будет.

Осколки блестят, шуршат в пластиковом совке, в свете солнца выглядят как огромные блестки. У Влада тоже что-то блестит, в глазах, так, что их жжёт.

Chapter Text

— Я тебе набор хотел взять, — начинает Влад.

Реакции ноль. Костя считает ворон, буквально, во дворе кроме этих прекрасных созданий и лохматого чуда по фамилии Плотников, есть ровно одна старушка, медленно вышагивающая вперёд с помощью ходунков. Её взгляд направлен в будущее и полнейшую неизвестность. И скажите после этого о гигантской пропасти между поколениями.

— Набор, говорю, взять хотел, — Влад не собирается останавливаться. Он в детстве, когда не получал должное количество внимания, начинал доставать вообще все — от домашних, до соседней, не говоря об обычных прохожих по несчастливой случайности решивших оказаться то ли во дворе, то ли на лестничной клетке.

— Без наборов не принимаем, — хрипло сигнализирует завуалированное «слушаю тебя» Костя и взглядом кое-как нашаривает Влада. Удивления никакого, потому что встретиться так и собирались.

Ладно, не совсем так, просто встретиться. У Влада никак не загадочно оттопыривается карман штанов, там сжатая в кулак ладонь, где лежит сюрприз.

— Набор бы занял много места.

— Места, — повторяет Костя.

Из-за их странных отношений Влад почти готов услышать что-то вроде: ты ж в моём сердце вообще всё занял, что мне какой-то пустяк в реальном мире?

И далее по списку.

Костя, однако, решает выждать, затягивается вновь, предварительно выпустив дым через нос. Влада в затылок бьёт воспоминание о том как дед, когда на лоджию курить уходил, периодически возвращался к двери, прижимался носом к стеклу, некрасиво расплюскивая лицо, и выдыхал, настоящий домашний нех, так сказать, особенно если в зале освещение плохое было и только от телека, экран которого помехами рябить обожал.

— Короче, — Влад даже сипеть начинает от отсутствия подготовки к подобному роду эмоций ярких и почти незнакомых по прошествии стольких лет.

— Длиннее, — не сдерживает очередное желание шуткануть Костя.

Влад вытаскивает на свет не такой уж и божий кулак свой, Костя разглядывает вены до упора, даже когда костяшки слишком близко к носу оказываются.

— Надо дунуть, да? Если не дунуть — никакого чуда не произойдёт, — горячим по коже мелет чушь Костя.

— Дунь, дядь, — Влад подмигивает ему, подыгрывает ему, — дунь.

Дует.

Влад кулак поворачивает, все пальцы разом разгибает.

— О, — Костя хватает с ладони напитавшийся потом поролон клоунского носа. — Охуенно, Владик, от души. Почему раньше не подарил?

У Влада дрожит в животе отсутствие завтрака и ужина. Именно так, больше дрожать там нечему.

— Сегодня праздник типа.

— Да? — Костя уже в экипировке, тонкая резинка пережимает щеки странными шрамами.

А все и без того знают, откуда такие шрамы. Косте красный нос идёт, потрясающе. Великое открытие.

— Ну, как сегодня, вообще, — вспоминает Влад. — Вообще, сегодня начинается международная неделя клоунов.

— Ха.

С клоунским носом Костя после каждой следующей затяжки стремительно превращается в самого грустного клоуна на свете.

— Целая неделя, прикинь? Они наверное могут и не работать в это время?

Ветер треплет волосы Кости. Волосы его пора бы постричь хоть на пару сантиметров, в глаза основательно лезут. Мешают как обладателю, так и всем, кто с ним разговаривает. Влад любит смотреть в глаза собеседникам.

С Костей ещё и потому что его взгляд передаёт некоторые штуки быстрее и точнее, чем слова.

— Я бы не отказался, — вздыхает Влад и обходит Костю, собираясь сесть на лавку.

— Не отказывайся, — улыбается Костя и движением того самого клоуна-энтузиаста вытаскивает из воздуха галстук-бабочку.

Он кричащего жёлтого цвета, повсюду разбросаны разноцветные круги. На футболку Влада подарок крепится зажимом.

Влад тихо улыбается, подёргивает правой ногой, пока Костя докуривает и говорит:

— Всё, теперь, считай, набор.

По двору тихо проезжает тачка. Из неё далеко не тихо играет мелодия из «Деревни дураков». Вороны начинают шуметь, похоже на закадровый смех.

Влад смеётся. Костя его фотографирует.

Chapter Text

— Это всё потому что...

Щёлк. Всплеск. Писк ещё какой-то. В ушах противно шумит, к горлу тошнота подкатывает. Костя должен быть сильнее хуйни этой.

— Потому что ты самый умный, — шуршит в ухо голос, — мы проходили уже.

— Не без этого, — Костя скалит зубы отражению. У отражения ёбнутый совершенно взгляд, а на губе капля крови, размазанная неудачно, начинает кожу стягивать. Костя язык высовывает, и вроде как зря — вкус даже своей крови мажет по сознанию дурманом.

— Щас таксишку вызову, ага, — обещает голос.

Косте башку приходится повернуть на звук, ведь Костя не особо соображает — это реально кто-то с ним заперся в туалете клуба или выверты сознания вышли на новый уровень. Не, рядом Женька стоит. От него воняет водкой, потому что Костя его облил, прям из бутылки. Костя ещё бутылку попытался себе о башку разбить, но это другая история.

— За таксиста не страшно?

— Да чё, бывалый, поди, я специальную вызову. Тебя внутрь не пустят, пока намордник не наденешь.

— Ты путаешь меня с кем-то, — Костя разглядывает неровную струю воды, криво стекающую в сток. — Я не по этой теме.

— Ванилька?

— Не, просто без намордника.

Так не ванилька ж?

Ладонь Женьки на плече тяжёлая, от неё бежать никуда не хочется. Слабая что ли точка какая-то под одним из пальцев нашлась? Или что происходит?

Звонит телефон. Женька чертыхается, отвечает на вызов.

— Да-а, мой хороший? — подпитым голосом его ответ звучит намного ласковее, чем в состоянии выдержать Костя. — Да мы тут плюшками балуемся, ты н...

В запертую дверь долбятся.

— Владулечка, — бубнит Женька и виновато смотрит на Костю, одними губами говорит: «а ты хули хотел?», логично. Костя, так-то, ничего и не хотел, с хули или без. Шум в ушах возвращается.

Влад из-за двери кричит:

— Открывай ворота, приехала суета!

— Не хуета, — вздыхает Женька, заканчивая звонок, — и то ладно.

— Не открывай, — вроде как угрожающе говорит Костя и сжимает пальцами раковину несчастную.

— Он вынесет, дверь вынесет.

— Не.

— Ладно, — Женька задумчиво стучит телефоном себе по подбородку, — не он, тогда другой кто вынесет, когда осознает риск обоссаться. Или чего хуже.

— Хуже, — Костя разглядывает своё отражение. — Хуже этого?

Улыбка Женьки знающая, понимающая, и всё равно Костя её видеть не хочет. Влад долбит в дверь ногой, для непонятливых добавляет к предыдущему:

— Я подожгу её, выйти всё равно придётся.

— С ним ты хотя бы не синим пламенем горишь, — поэтично комментирует Женька.

— Это каким же тогда?

— Пока дверь не откроем — не скажу.

— Да и я и не горю, и я не с ним.

— Эй, Костя-Костя, ебалай ты знатный, конечно, видела бы тебя...

Костя улыбается до боли в скулах. Да она видела, ещё и не в таком состоянии. Мать родная готова многое стерпеть готова если ребёнка любит. Или вариантов у неё не остаётся если любовь есть, а ребёнок контролировать себя отказывается из года в год, и не бунт это уже, что-то другое.

— Костя, — тянет из-за двери Влад голосом «пиздюли ловить будешь до конца следующей недели», Костя тайно обожает подобную интонацию потому что Влад не осознаёт своей власти и больше в прикол так делает. Не осознает — ему же хуже. И Косте тоже, только тс-с-с.

— Давай, Костянчик, — поддакивает Женька, отпускает плечо, отталкивается от стены грациозно-пьяно, делает два шага.

Костя теряется на столько секунд, сколько требуется для предательства местного масштаба.

В зеркало отлично видно как Влад, задорно улыбнувшись Женьке, вытягивает его прочь — в коридор, пока сам заходит внутрь и запирает дверь. К трясущемуся Косте Влад подкрадывается в стиле пантеры, медленно и неотвратимо, клубный маньяк, московский любовник. Хотя он не из Москвы, если точнее.

Пока Костя мысли в кучу пытается собрать, и не сделать лишний вдох, Влад его лицом к себе разворачивает, жопой заставляет на раковину присесть основательно, сгорбиться и прикрыть глаза — лишь бы лицо это красивое не видеть, на котором блёстки откуда-то успели появиться за последние полчаса.

— Привет, киса, — шёпот Влада до костей пронизывает обессиленное тело Кости. Ничего нового.

От Влада пахнет ровно так, как надо — освобождением, приходящим с летним дождём в самый жаркий день. Очень вкусно, рот слюной наполняется. От Кости, скорее всего, пахнет водкой, апельсиновым соком и сигаретами. Потому что у них есть некоторые проблемы. Не у водки, сока и сигарет, конечно. У Влада и Кости.

— Киса, — Влад гладит волосы на затылке, они влажные от пота.

— Не трогай меня, ладно? Я сейчас тебя...

— В бараний рог согнёшь? Так перекрыло? Чего сделал?

— Да. Ничего. Согну.

— Не согнёшь, — Влад улыбается нежно, держит лицо Кости в ладонях, гладит по щетине и не боится в глаза смотреть. Костя только вдыхает сильно-сильно, за грудиной аж болеть начинает.

— Почему?

— Потому что смысл сгибать в бараний рог того, кто к тебе сам пришёл?

Костя хочет закусать Влада, чтоб тот перестал заигрывать и осознал, что это нихуя не шутки. Серёжка в ухе блестит, сигналит отсветами точно по азбуке Морзе, Костя не шарит.

— Дурак ты, — Костя упирается лбом в плечо Влада; подтягивает в себе поближе за талию.

— Может и дурак, но в туалете ебаться не буду.

— Да я и не хочу, — голос срывается, нёбо чешется, Костя пересиливает себя и задерживает дыхание. — Ебаться.

— Тогда боюсь спросить, что мне в бедро упирается, — шутит Влад.

— Зонт. Сегодня дождь обещали, — Костя смаргивает несколько раз, надеясь прогнать слёзы.

Влад, который такой мягкий, смешливый и не собирающийся никуда уходить, наоборот, вызывает желание не просто разреветься, а взвыть горько-горько. Влад целует Костю возле уха, волосы за ухо это зачёсывает, раскачивается осторожно в подобии танца медленного.

— Будем здесь торчать пока тебя не отпустит.

— Ужасная смерть.

Костя становится ровно, проверяет, не показались ли ему блестючки на лице Влада. Действительно в наличии, спасибо, что без туши обошлось и губной помады.

— Костя, у тебя «эти» дни?

Смех раздаётся предательски просто. Костя так угарает, что вынужден правую руку от Влада убрать и рот себе зажать.

Минуты три требуется на успокоение. Когда проходит, Влад только губы поджимает.

— Поехали домой.

— Нет, мы с ребятами потусить договорились.

— Ребята никуда не денутся, а ты если попробуешь ещё о чью-то башку бутылку разбить, то я к ментам за тобой не поеду. Сам дурак.

— Сам, — кивает Костя.

В дверь раздаётся тактичный стук.

Женька, успевший подбухнуть усерднее — ещё бы, отвлекаться-то не на кого! — говорит:

— Там такси приехало буйного забирать.

Влад улыбается, Костя улыбку теряет, забыть же успел о такси.

— Буйных, — в самых губы Кости делает исправление Влад.

— Это всё потому что...

Договорить Костя не успевает. Влад его целует впервые за вечер, за неделю, за целую бесконечность — и это даже не преувеличение. Легче от такого не становится.

Но ладно-ладно. Хуже ведь тоже?

Влад издаёт нечто похожее на всхлип, вода продолжает неловко утекать в сток, из основной части клуба раздаётся знакомая мелодия. У Кости мозги не встают на место, не вариант сейчас.

Ладонь Влада на плече не приносит и толики успокоения.

— Владик, — Костя умудряется извернуться и проговорить в нежную кожу горячей скулы, — ты как к намордникам относишься?

— У собачек — уважаю, — тупо отвечает Влад, делая характерное движение бёдрами.

— А у человечков?

— Не пробовал.

— Если поцелуешь меня так ещё раз, то придётся пробовать, прям в такси, — счастливо обещает Костя, резко отстраняя Влада от себя. Безопасное расстояние — то, что сейчас требуется больше всего.

— Ага, — Влад заторможенно кивает, пока Костя справляется с замком на двери.

Женька задумчиво смотрит в телефон. Пьяный, сознательный, настоящий взрослый, чтоб его.

— Готовы?

— Костя бы ещё остался, — раздаётся из-за спины.

— Да ладно, мой хороший, — Женька блестит глазами в сторону Влада, — не переживай, он сам дурак, береги себя и далее по списку.

— Что значит «сам дурак»?

Костя раздражается на пару секунд. Женька кладёт ладонь ему на плечо, в самое ухо шепчет:

— То и значит, пиздуй давай.

Самое забавное — после точно такой же фразы Костя с ним в туалете оказался.

Влад утягивает Костю на свежий воздух и к заждавшемуся такси.

— Женя, спасибо тебе, я должен буду.

— Да-да, — меланхолично отзывается Женька, — не ты, и не будешь, а вы и уже должны.

Действительно должны. Дело в том, что «эти» дни не у Кости, а у Влада. И Влад, по ходу, ещё догнать это не успел. И Костя, сколько бы ни старался быть сильнее всякого рода хуйни, против Влада не в силах выстоять ну вообще никак.

Без шансов, без вариантов.

Chapter Text

Вот лайк, вот коммент, вот сториз новая, стикер в телегу и звонок обычный.

— Игноришь меня? — ласковый голос.

Сигаретный дым поперёк горла сразу, Влад сигаретой жертвует лишь бы не раскашляться, та летит некрасиво с балкона, надо бы потом спуститься, достать её, только бы соседкам любопытным не попасться на глаза — ментов позовут, мол, а чё этот белобрысый шастает здесь, небось закладку ищет или оставляет, знаем мы таких, ходит, вон, в рванье, нехороший вайб, ой, то есть, аура.

— Не, — Влад хмыкает тому насколько тупо звучит это. Похоже на беспомощное блеяние.

Не-ме-е-е. Обрати на ме-е-ня внимание-е.

Тьфу ты, прости, господи, если ты есть хоть где-то.

— Влад, — Костя переходит на серьёзный тон, настолько серьёзный, что фальшь сквозит в одном имени.

— Константин.

— Ох, ё, — интонациями Горшка, — даже так? Херово дела. Как мне исправляться? Подкинь идеи.

Разведись. Билет купи, лучше на самолёт, потому что самолёт это романтичнее, и ты в запаре можешь не на тот вокзал приехать, если поездом. В блок меня добавь, везде, везде-везде, даже когда руки трястись начнут от ломки по общению, то не вздумай из блока доставать. У тебя жена, бля, мастер подсказок, ты же тупой как валенок, Костя, тебе даже прямым текстом и то не подскажешь пока ты сам не допетришь...

— А я на концерт «Касты» хочу.

— «Касты»?

Влад представляет себе Костю, который чешет затылок недоумённо.

Сосредоточенно. Как тормоз педальный. У Кости отлично получается.

Прикол ещё, знаете? Костя это не отыгрывает, Костя в принципе такой. Потому что никогда не живёт ради других людей, только ради себя; другие люди ему, конечно, и нравятся, и помогают, и поддерживают его, да только Костя не очень в курсе, что было бы неплохо иногда и в их жизнь включаться не по собственной воле. Сложно это для него, хоть будильник заводи или в календаре пометки на соответствующие дни недели делай.

Так что Влад ему не писал, не звонил. Тяжеловато, конечно, особенно когда мысли башку распирают. И столовые приборы почему-то продолжают криво в соответствующих отсеках разделителя лежать. И крупинки сахара не сметаются в раковину со столешницы. И многое другое не так, не так, как требуется конкретно Владу, особенно сердце в состоянии «не так» чрезмерно часто.

Выстукивает, понимаешь ли, что-то несуразное в духе «забери меня к себе, я так устал бежать».

Костя молчит, Влад прикуривает ещё одну.

— У тебя загран есть?

— Конечно, — устало отвечает Влад пока разглядывает воробьёв на ветке ближайшей.

— Тогда осталась мелочь — подкинуться на штучку одну, если ты согласен, то...

Влад отключается куда-то под бубнёж невыносимо уютный. Бу-бу-бу-я-тебя-бу-бу-не-дуйся-только-бу-бу-автобусный-тур-ага.

— Чего?

— Говорю, у них по штатам много точек в сентябре будет. А мне кое-что предложили, я всё ждал, когда ты спросишь о делах хотя бы.

О да, Костя и его ненавязчивые уколы.

— Не понял.

— Я тя в штаты зову, Владик, поработать немного, и на концерт «Касты», как ты хотел.

Вторая сигарета летит вниз, в этот раз Влад, как полный сопляк, слабак и просто безответно влюблённый человек, начинает кашлять. До слёз в глазах, противное ощущение, учитывая, что конкретно вызвало реакцию.

— Гонишь.

— Ты если согласен, то я в тележку пришлю кое-что, почитай, агенту своему покажи. Обязательно покажи, не будь таким же пиздаболом как я, — «как я», ага, будто бы у Кости агент успел появиться. Хотя... за три недели-то реально мог, Влад же детокс себе устроил, антиКостин, так сказать. — Если соглы по всем позициям, то с визой нам помочь обещали, билеты на конц я как-нибудь сам куплю. Будет тебе сюрприз хотя бы не касательно самой группы, лишь по поводу города.

Влад сипло выдыхает, промаргивается от слёз, те совсем не в тему ощутимо ползут по щекам.

Беспощадный русский артхаус, «Зимний путь» отдыхает.

— Это что же, мечты сбываются?

— Ну, типа, но я не газпром, так что посмотрим, — теперь Костя очевидно улыбается.

Влад не находит нужных слов, сердце долбится, грозно моля о свободе долгожданной, лишь бы не страдать больше.

— Ты только давай, восстановленные клетки ещё не стали вновь поражёнными?

Чего-то о Косте Влад точно не знает.

Как человек такой невозможный на свете появился? Для чего? Для кого? Для Влада, что ли? Вы бросьте это, не смешно уже.

— Ненавижу эту песню, — получается по-интимному тихо признаться.

— Почему?

— Потому что гладиолус, — Влад сваливает с балкона. Покурить, пока с Костей разговор продолжается, не судьба.

Плюхнувшись на кровать, Влад разглядывает пустой потолок.

— А я ревность люблю, — Костя сам щёлкает зажигалкой, — потому что её любовь убивает.

Что-то знакомое.

— Всегда?

Молчит, затягивается, очевидно, выдыхает в динамик, и как-то совершенно необычно для себя говорит:

— Когда реально надо.

Влад закрывает глаза и вспоминает последний пост жены Кости в той «самой запрещённой на территории РФ» социальной сети: «Любовь не выпрашивают — это не милостыня». И фото окна в каплях дождя.

Было время, жил внутри таких глупостей, — думает Влад.

Время было, глупости остались.

Похоже на шутку о цирке и клоунах.

— Присылай, — только и просит.

— Ща, — обещает Костя, — только открытку тебе в вотсап отправлю, а то забыл как-то.

Chapter Text

— Ты дурак раз вечно на печи лежишь.

Обидно. Громких слов в семье и без того непринято говорить, обидками раскидываться как горохом — тем более.

— Да я просто лежу.

— В потолок плюёшь. Вышел бы делом занялся, лето на дворе.

— Холодное какое-то лето.

— Это печь холодная, — вздыхает матушка, — я же говорю — дурак.

Вступается батя:

— Не дурак он, не выбрал ещё пути своего. Начитался сказок, куда ж ему теперь с героями теми сравниться?

— Сказок? — мать удивляется, даже тесто замешивать перестаёт. — Он читать-то не умеет.

Это уже слишком, — думает дурак.

Тьфу ты.

— Забодали! — кричит и ловко спрыгивает с печки.

— Лапти новые возьми, — предложение от отца.

— Обойдусь без лаптей, — выражает обиду и, надышавшись пылью сеней, вываливается на свет божий.

Хорошо в краю родном: пахнет сеном и говном.

Знакомая тропинка ведёт к махонькому прудику, где никогда не было рыбы, зато регулярно и с завидной скоростью плодились лягушки, которых особенно удобно получалось закидывать девкам за шиворот рубах.

Под шумящей из-за ветра листвой сидит, пригорюнившись, парень. Волосы по цвету как рожь, глаза зелёные. Вздыхает горестно, точно красна девица.

— Мне греешь? — вопрос получается таким громогласным, что с веток скрываются недовольные птицы.

— А? — спрашивает и шустро стягивает в головы чудную шапку.

Так становится понятно, что одет парень ярко, явно не отсюда, да и к сословию принадлежит зажиточному, не то что любитель поваляться на печи.

— Чего горюешь?

— Да я, — опять вздыхает. — Ой, не поверишь.

— Ой, я ещё и не в такое поверю.

— Да у меня отец...

Моргает, мнёт пальцами шапку, та переливается камнями драгоценными. И как этот крендель здесь оказался? По голове же тюкнут, да разденут с целью наживы. Опасно всё это.

— Отец у меня.

— Ты смелее давай, мы ж незнакомы? Я слышал, что незнакомым людям проще рассказывать всякое.

— Это когда налакаешься, — замечает справедливо, чем вызывает взаимно короткий приступ смеха. Резко становится серьёзным, лоб хмурит, молодой парень ещё. Молодец, во, да, верно. Слово-то не просто так существует? Как и печка, даже если холодная. Стучит каблуками красных черевичек, пока раздумывает. — Отец мой заставил меня стрелу выпустить.

Позади раздаётся конское ржание. Рассказ прерывается.

Молодец хватает первый попавшийся под руку камень и швыряет его стремительно. Еле уклониться получается.

— Ты не серчай, я не в тебя, так вот. Куда стрела упала — так я и должен жизнь свою строить.

— Не понял.

— Да я тоже, — чешет затылок. — Не понял сначала. Теперь хоть сквозь землю провалиться.

— Ты сюда её запустил? — показывает на воду.

— Сюда. Только мне обувь снимать нельзя, а то... — жуёт губу. — Нельзя и всё.

Ржание усиливается и резко прекращается, даже камень не требуется. Чудеса.

— Тебе достать её?

Молчит. Глаза раскрывает широко, ещё немного — вывалятся, вот так потеха будет.

— Мне заплатить нечем, — жмёт губы. — Шапкой только если.

— Да меня из-за твоей шапки всем селом на смех поднимут, — отмахивается, пока в воду заходит. — Ты, может, принцем болотным стать должен, а? — смеётся, осторожно ступая всё дальше в приятную водицу.

— Я плавать не умею.

— Ты поэтому и не хотел сюда залезать.

— Да не поэтому.

— Ха-ха, — смеётся заливисто и успевает увидеть улыбку в ответ перед тем, как ногу боль пронзает. — Ох, ёшки-матрёшки!

Такое в сказках постоянно происходит: стрела его под водой ранить успела.

Ну точно дурак, как иначе объяснять?

Ржание, раздающееся подозрительно близко, получается услышать поздно. Подпихивают под поясницу, заставляют обнять за мощную шею.

На берегу оказывается, что у молодца между передних зубов просвет чисто для свиста. Ох, удалой.

— Не кричи только, — стрелу выдёргивает. — И сейчас не кричи, — достаёт платок и промакивает воду и кровь.

Да вроде и не больно.

— Грустно без ноги будет мне.

— На месте она останется, ну-ка, иди сюда, — становится понятно, что обращается молодец не к дураку, к лошадке. Та задирает голову гордо, но делает несколько шагов вперёд.

Проходит какое-то время пока молодец строит из себя знахаря.

Он даже не оборачивает ступню ничем, только втирает в неё мазь гнусно воняющую.

— Теперь мне нужна твоя шапка.

— Отдам, не бойся, — солнце у него за головой освещает волосы и уши, те особенно интересные. — Только теперь мне тоже кое-что надо.

Опять надо, ненасытный.

— Чего?

— Тебя.

Ох-ох.

— Меня? Да я только на печи лежать умею.

— Не вижу здесь её, — оглядывает округу.

Ладонь молодца лежит ровно над сердцем, и это непривычно. Сердце начинает быстрее биться. Точно от лекарства странного, заморского.

— Она в тебя попала, надо показать тебя отцу.

— Ты это, шутки свои оставь здесь, я к твоему...

— Закинь его на меня, — говорит лошадь отменным мужским басом, — да поехали. Дольше уговаривать будешь.

— Лошадка. Говорящая.

— Меня Владислав зовут. Или Влад. А тебя?

— А мы в сказке?

— Ему, видать, здорово прилетает, пока на печи лежит, — лошадь притопывает на месте и наклоняет голову, изучая их строгим взглядом.

— Если мы в сказке, то я дурак.

— Дурак? У вас всех тут такие имена?

— Давай я его пну, вспомнит людское имя.

— Костя я, — становится страшно не пережить встречу с копытом.

— Костя! — радуется Влад, напяливает на него шапку и помогает сесть. — Поехали, тут немного вёрст, обернуться не успеешь.

— Не успеет, — кивает лошадь. — Я вам двоих не повезу.

— Я сам могу, — Влад пристукивает черевичками.

— Точно, — фыркает лошадь, пока Костя на неё садится еле-еле. — Мы же в сказке.

— В сказке с дураками ещё и не такое приключается, — Костя поправляет шапку. В ней жарко, пахнет от неё непонятно.

— Так мы не в сказке, — лошадь начинает идти вперёд, Костя, вовремя не пригибаясь, отрезвляюще получает ветками по лицу.

Влад вокруг них нарезает круги со скоростью ветра.

— Вот, видишь, это черевички! — орёт, проносясь мимо в очередной раз. — Я их если сниму сегодня, то больше так не побегаю!

— Не врежься в дерево, — предупреждает лошадь за миг до того, как случается столкновение. Звук глухой. — Как обычно.

— Ты давно разговаривать умеешь?

— У него спроси, — мотает головой лошадь в сторону ковыляющего к ним Влада. — Ты вернись, пока не поздно, лук забыл, стрелу забыл.

— Ох-ох!

Влад стремглав теряется из вида.

— Так это сказка? — Костя спрашивает ещё раз.

— Ты дурак?

— Мне так говорили...

— Тогда для тебя всё сказка.

Сзади громко бежит Влад. Лошадь тихо говорит:

— Вот же гад.

Влад ловким прыжком седлает её, налегая Косте на спину, обхватывает вожжи, и пришпоривает несчастное создание.

— Погнали!

Выбирать между тем, сказка это или нет, Костя не решается, зато быстро понимает, что путь у него временно появился. И веселее на нём в компании Влада, говорящей лошади и не болящей ноги.

Если дурак, то крайне везучий. Дурак, даже не думающий, что его украсть решили.