Archive of Our Own ^beta

Темба Широкая Рука сердито заорала на Гвилина, топнув ногой и уперев руки в боки. Босмер уже привык к нападкам хозяйки и, пожав плечами, продолжал работу.

В душе ему не нравились ни работа, ни Темба. Лесопилка была вопиющим нарушением Зеленого Пакта, а хозяйка… вспыльчивая нордка, которая приписывала свою бедность всем подряд: «нерадивым» работникам, медведям, жизни, богам… Гвилин вздохнул. Когда держишь лесопилку в крохотном Айварстеде, будь готов к тому, что никакого особенного процветания ты не добьешься. Это не Сиродил, не Вайтран, не Рифтен… Он готовил инструменты и вел мысленный спор с Тембой — так проходило большинство его дней, как вдруг кое-что привлекло его внимание.

Такого он еще не видал в своей жизни.

По дороге в Айварстед ехала рослая нордка с парой навьюченных тороков у седла… Даэдра, седла-то у нее и не было! Она просто связала тороки и перекинула их по обе стороны спины своего скакуна. Как только держалась на нем, без седла-то? Однако заинтересовала Гвилина не всадница. Уж чем-чем, а крепкими нордками-воительницами в Скайриме никого не удивишь. Однако чтобы ехать на огромном коте?

Зверюга размерами превосходила даже саблезубых тигров и опасно приближалась к лошади. Мягкие лапищи размеренно ступали по дороге, тяжелая шкура перекатывалась на могучих плечах, а когда зверь приоткрывал пасть, из нее белели устрашающие клыки. Нордка не озаботилась ни намордником, ни упряжью, поэтому ничто не мешало хищнику наброситься на первого же барашка или курицу… или человека… ну, или босмера — и подзакусить при первых же признаках голода.

Чудо-всадница въехала в Айварстед, как к себе домой, и направилась прямехонько в «Вайлмир», чуть ли не след в след за Гвилином. Гвилин ожидал, что она привяжет своего котищу, как все нормальные норды, к коновязи, но нет: зверюга влезла в таверну вместе с ней.

Обращалась нордка с ним очень почтительно. Входя, они будто продолжали начатый разговор, и нордка сказала:

— Ты так хорош, что мне стыдно за свою немощь.

Зверь очень по-человечески хмыкнул. Нордка торопливо вытащила из торока и расстелила в уголке коврик, зверюга улеглась на него и уставилась на людей в таверне холодными хищными глазами. А нордка пошла к хозяину таверны — заказывать ужин и снимать комнату.

Скакуну своему она заказала человеческий ужин, состоящий из капустного супа и сыра, только двойную порцию.

Вилхельм сегодня был в унылом настроении. Он подозвал барда Линли Звездная Песнь, заказал ей кровожадную песенку про Рагнара Рыжего, но улыбаться начал только на словах «как скатилась башка его рыжая с плеч», а затем обратился к вновь прибывшей:

— Госпожа, ты, видно, издалека?

— Я из Вайтрана. — Пояснила женщина. — Меня зовут Лидия, я хускарл Довакина. Сопровождаю его на Высокий Хротгар…

— Довакина? Так это правда, что снова появились драконы, и нам потребовался Драконорожденный?

Довакин был старой-старой легендой; Гвилин ее не знал, потому что ему не было дела до нордских россказней — он и босмерские-то не все знал, однако Вилхельм, видимо, воспринимал эту побасенку всерьез.

— Правда, — ответила Лидия.

Подтянулись другие постояльцы таверны: Баркнар, Темба Широкая Рука, начали расспрашивать. Вести о разрушении Хелгена и нападении дракона на Вайтран уже докатывались до Айварстеда, но в таком нелепом виде, что в них никто и верить не хотел.

Котище тем временем уютно свернулся на своем коврике, сытый и довольный, и только Гвилин заметил, что он делает. Очень уж его беспокоил этот хищник. В Валенвуде рыси представляли собой грозную опасность, а эта тварь была размером как три рыси.

И она подцепила когтем торок, затем пастью достала оттуда книгу и положила перед собой. Очень осторожно, чтобы на ней не остались следы зубов. Лидия отвлеклась, подбежала к скакуну, вынула красивую резную палочку и подала ему. Зверь чинно взял палочку в зубы и ну переворачивать страницы!

«Будто и правда читает», — с опаской подумал Гвилин. Может быть, это и не зверь вовсе, а человек заколдованный? А вдруг дракон? Вдруг морок какой или, того хуже, даэдра в облике хищника? Кто же эта нордка?

— А кто же этот Довакин? — послышался резкий голос Тембы. — Воин? Охотник?

— Герой, — скупо отозвалась Лидия.

— Нет, мне нужен воин или, еще лучше, охотник, — напирала Темба. — У меня есть чем заплатить ему! Гвилин, — окликнула она.

Тот поспешно встал.

— Принеси из моей комнаты тот непобедимый зачарованный топор, что я его приготовила для борьбы с медведями! — Гвилин повиновался и, уходя, слышал, как она поясняет нордке: — Медведей я просто ненавижу! Они только и знают, что обдирать деревья. Только-только было пригодное дерево, чтобы его срубить и продать мебельщику и краснодеревщику, а после того, как мерзкие животные почешут об него когти, оно и на дрова не пойдет!

Темба, как всегда, преувеличивала. К тому же разговор свернул в не интересное никому, кроме нее, русло. Линли перебила ее и спросила у Лидии, ездит ли Довакин на таком же котике. Баркнар — куда же Довакин подевался и почему она, хускарл, не с ним. А Вилхельму приспичило вызнать, зачем Довакину ехать на Высокий Хротгар, если он уже герой. И внезапно все кончилось. Глубокий голос, больше похожий на рокот огромного мурчащего кота, послышался из угла, где возлежал котище-скакун.

— Зачарованный топор — это вещь, — заявил зверь и облизнулся. Гвилин от неожиданности выронил только что принесенный топор себе на ногу; к счастью, он упал обухом книзу, но бедный босмер так и взвыл от боли. — Каджиту она пригодится, как думаешь, Лидия? Топор каджиту больше по руке, чем все эти луки и мечи. Лидия! Спроси, что она хочет, эта ненавистница медведей?

— Убить хотя бы десяток, — быстро сказала Темба, пораженная не меньше Гвилина. — Увижу шкуры — отдам топор, честно-честно!

— Каджит согласен, — вальяжно сказал кот, зевнул, подцепил клыком палочку и снова уткнулся в книжку.

— Ваше желание — мне повеление, — откликнулась Лидия и обернулась к Тембе. — Мы доставим тебе твои шкуры, госпожа.

Прозвучало очень двусмысленно, и в другое время Гвилин не преминул бы мысленно съязвить насчет того, что с его хозяйки наконец-то спустят шкуру не в моральном смысле. Но в присутствии котищи поостерегся.

Линли набралась храбрости.

— Я… я думала, что каджиты… они как мы, только котики, — пролепетала она.

— Мой господин — сенч-рат, — сказала Лидия, как будто это все объясняло.

Может, и объясняло. Может, и правда Скайрим наконец-то дождался защитника в образе огромного кота. Гвилин убежал к себе в комнату, заперся, но сквозь закрытую дверь доносился голосок Линли: «Герой наш бесстрашный, он непобедим, так слушайте, норды, во славу его…» Гвилин резонно полагал, что босмеру эти песнопения ни к чему.

Уж лучше придвинуть побольше мебели к двери. Чтобы, если «герой наш бесстрашный» проголодается и решит, что сыр и суп недостаточно питательны, на зуб к нему попался кто-нибудь другой — желательно Темба Широкая Рука.