Work Text:
Ветер нёс с собой сладкие ароматы предгорья, лохматил волосы, путался в слоях одежд, озорничал. Вэнь Кэсин едва заметно двинул запястьем, выпуская веер на свободу. Тот облетел по кругу залитое светом плато, не то рассекая воздух, не то оседлав поток ветра, и послушно вернулся к своему хозяину. Белоснежный, как лежащий на вершинах снег, легкий, трепещущий от дыхания гор — веер стал продолжением руки Кэсина. Они оба, наконец, обрели свободу и готовились к бесконечному путешествию, в котором им больше не придется пачкаться в крови.
Весна горела рассыпанными по горным склонам маками, пела на разные голоса очнувшимися от зимней спячки цикадами, укутывала землю в зеленое мягкое одеяло и кормила со своих девичьих рук пряной пыльцой нежно-розовых цветов. День ото дня снега вокруг становилось всё меньше, и тяжесть, сковывающая душу Вэнь Кэсина, таяла вместе с ним. Радость, которая прежде лишь осторожно поглядывала на него глазами а Сюя, теперь осмелела, распоряжалась в их долине по-хозяйски и всё чаще трогала что-то внутри Кэсина мягкой пушистой лапой.
Вэнь Кэсин запрокинул голову и замер, вглядываясь в прозрачное голубое небо. Боковое зрение выхватывало склоны и пики гор. Будто природа давным-давно построила здесь колыбель, за века сделала её совершенной, а после запутала все тропинки и дороги, отрезав убежище от остального мира.
И всё это время долина ждала именно их.
Голова чуть закружилась, вынуждая Кэсина оторвать взгляд от недвижимой в этот час небесной тверди и сделать шаг вперёд. Он без сожаления подчинился. Давно уже перевалило за полдень — сегодня Вэнь Кэсин ушёл дальше обычного для своих ежедневных прогулок, так что и обратный путь занял больше времени.
— А Сюй, — решительно выдохнул Кэсин, когда первым делом после возвращения нашёл взглядом Цзышу, — а Сюй, мы завтра же соорудим воздушного змея!
Спроси его кто, для чего он снова и снова поутру выскальзывал из Библиотеки и отправлялся бродить по горным тропам, он без сомнений бы сказал: «чтобы всегда возвращаться к Чжоу Цзышу». Но единственный человек, который мог задать ему этот вопрос, знал правильный ответ не хуже самого Кэсина.
Раскинувшийся в тени цветущей магнолии Цзышу приподнялся, упираясь на локти, задумчиво посмотрел на Вэнь Кэсина и едва заметным движением склонил голову к правому плечу. Через мгновение его губы тронула знакомая мягкая улыбка, и Кэсин замер, пропуская очередной вдох.
— Соорудим, лао Вэнь.
Голос а Сюя отдавал лёгкой хрипотцой, какая бывает после глубокого сна или долгого молчания, а белоснежный ханьфу растрепался вокруг его фигуры, превращая в огромный причудливый цветок. Кэсин смотрел на Чжоу Цзышу неотрывно, скользил взглядом по всему телу от макушки до кончиков пальцев босых ног, задерживался на любимых чертах. Он словно рисовал этот идеальный силуэт на тончайшей рисовой бумаге — ещё одно невесомое воспоминание в копилку тех, что принёс ему озорной ветер. Кэсин застыл, очарованный, и всё продолжал смотреть.
Цзышу от этого улыбнулся ещё ярче и поманил Вэнь Кэсина рукой, который будто только этого и ждал. Кэсин тут же преодолел последние несколько шагов и плавно опустился на траву позади Чжоу Цзышу. Сел полубоком, обхватил руками за плечи, мягко надавил, придвигаясь ближе, и прижал спиной к собственной груди в крепком объятии. А Сюй мгновенно откликнулся, податливо подчиняясь его движениям, и сердце Вэнь Кэсина сразу будто сделалось вдвое больше и горячее.
— А Сюй, — выдохнул он почти беспомощно, — какой ты…
Мягкий, разнеженный, любимый. Мой.
— Греешься на солнышке? — усмехнулся Кэсин прямо в ухо и коротко поцеловал словно невзначай подставленную шею, проследил лёгкими касаниями губ выступающую жилку и потёрся носом о тёплую кожу. — Ох, а Сюй.
Слова сейчас были не нужны, и они так и замерли, слушая шёпот ветра и пение птиц. В такие моменты Вэнь Кэсин словно всё глубже и глубже прорастал в Чжоу Цзышу, и каждый раз ему казалось, что ближе уже не бывает, что больше ему ничего и не нужно. Однако, даже обретя бесконечную жизнь, он всё же оставался человеком: рано или поздно, но приходило мгновение, когда разлитое в теле томление оборачивалось разгорающимся пожаром. Тогда жадному Кэсину становилось мало, и он снова и снова тянулся к Цзышу — ощутить мягкость кожи под пальцами, вдохнуть знакомый терпкий запах, украсть охотно отданный поцелуй, присвоить.
С тихим вздохом Вэнь Кэсин мягко отстранился и легко потянул Чжоу Цзышу за плечи вниз, укладывая его голову к себе на колени так, как особенно любил. А Сюй медленно выгнулся, как самый настоящий кот, и, немного сдвинувшись, лёг удобнее. Тяжесть на собственных бёдрах манила Кэсина, вызывая внутри сладкий трепет. Несколько бесконечных безмолвных минут они просто смотрели друг другу в глаза. Пьянящее, ни на что не похожее чувство обладания вновь захлестнуло Кэсина, и он отмер, давая волю всё ещё лежащим на плечах а Сюя рукам. С силой провёл ими по груди вниз и медленно вернулся к выступающим косточкам ключиц, скользнул большими пальцами в ложбинку у основания шеи. Чжоу Цзышу, не отрывая сосредоточенного взгляда, шумно выдохнул, и Вэнь Кэсин не удержался: накрыл ладонью доверчиво подставленную шею, легко подразнил кожу пальцами и сжал — медленно, мягко, неумолимо. Губы А Сюя приоткрылись с тихим вздохом, а ресницы затрепетали, наконец пряча остроту взгляда. Кэсин, не отнимая правой руки, пальцами левой неторопливо очертил овал любимого лица, коснулся мягких губ, в последний момент ускользая от жадно распахнувшегося рта, почти невесомо царапнул под подбородком и с довольным вздохом запустил их в мягкие волосы на затылке. Ресницы Цзышу вновь дрогнули, а от уголков закрытых глаз побежали тонкие морщинки.
Да, эта ласка нравилась не только Вэнь Кэсину.
Не без сожаления Кэсин отпустил шею а Сюя и, слегка надавливая, медленно провёл от затылка к макушке обеими руками — он растягивал каждое касание настолько, насколько ему позволяло собственное нетерпение. Вэнь Кэсин замер, только наткнувшись на украшение, которое удерживало волосы в традиционной причёске. Его рукам так нравилось в волосах Чжоу Цзышу, что высвободить даже одну, пусть и на несколько секунд, было непосильной задачей. Вэнь Кэсин с тихой усмешкой покачал головой и, прикрыв глаза, склонился к а Сюю, осторожно прихватил зубами белый нефрит и потянул. Шпилька легко поддалась, волосы рассыпались по ногам Кэсина, а по его спине тут же побежали мурашки. Теперь жадным рукам ничто не мешало, и Кэсин, жмурясь уже вовсе не от света заходящего солнца, снова и снова пропускал между пальцами мягкие пряди, касался головы Цзышу, гладил настойчиво, надавливал, едва касался, дразнил. Цзышу в ответ лишь тихо выдыхал через по-прежнему приоткрытые заалевшие губы, довольно жмурился, поворачивал голову, подставляясь, ловил прикосновения, ласкался.
Постепенно движения пальцев Вэнь Кэсина становились всё медленнее и требовательнее, уступая неумолимо разгорающемуся жару в груди. А Сюй, почувствовав это изменение, замер, открыл глаза и поймал взгляд Кэсина. Теперь в ответном взгляде не было прежнего глубокого спокойствия — Вэнь Кэсин безошибочно прочёл горячее обещание. Когда же а Сюй сел и плавно, по-хищному медленно повернулся, упираясь в траву коленями, Кэсин прижался к стволу магнолии спиной и всерьёз задумался над тем, чтобы уступить его напору. В конце концов, а так ли он хочет совершить задуманное именно сегодня? У них же будет ещё и завтра, и послезавтра. Бесконечная череда новых, пронизанных невыносимой нежностью дней. А острый жар разгорячённого тела так близко, стоит только сдаться.
Цзышу, который и не догадывался о борьбе Вэнь Кэсина с самим собой, выгнулся, снова демонстрируя идеальную шею, прикрыл глаза и задышал поверхностно, сбито. Кэсина охватило ответным трепетом, и он понял, что ждать более подходящего дня не имеет смысла. Он просто не мог представить, что однажды наступит момент, когда они насытятся и перестанут тянуться друг к другу так нерассуждающе откровенно. Им не грозило спокойствие и собранность, пока они оставались рядом друг с другом. А это значило лишь одно: сегодня ему надо устоять перед соблазном, чтобы довести свой план до конца.
Меж тем, невозможно красивый в мягком золоте заката, головокружительно непристойный с рассыпавшимися по плечам волосами Цзышу, следуя их общему желанию, уже потянулся к Вэнь Кэсину, опираясь на его бёдра руками. Глаза Цзышу по-прежнему были закрыты, и Вэнь Кэсин почти задохнулся от того, как широко они распахнулись, когда он прижал к губам а Сюя палец, перехватывая поцелуй. Взгляд Цзышу, растерянный в первое мгновение, тут же наполнило лукавство, губы приоткрылись, и Вэнь Кэсин едва успел отнять руку, судорожно вскакивая и пытаясь напомнить себе, ради чего он всё ещё сопротивлялся. Он ощутил, как щёки заливает тепло румянца, но ничего не мог с собой поделать. Теперь а Сюй, явно уловив, что за всем сопротивлением Кэсина скрыто что-то, и от этого наслаждаясь каждым мгновением этой игры ещё больше, смотрел на него снизу вверх, а его губы всё шире растягивались в хищной улыбке.
— А Сюй, — практически простонал Кэсин и посмотрел на убегающее за горы солнце, пытаясь перебороть вспыхнувший внутри огонь, — нам нужно идти.
Губы горели, но Вэнь Кэсин уже знал, что жар этот никуда не денется. Ещё он знал, что может целовать а Сюя так и сколько захочется, может протянуть руку и коснуться его в любой момент. Не сдерживая себя, не сомневаясь и не таясь. А Сюй принадлежал ему настолько же безраздельно, как сам Кэсин — а Сюю. Вэнь Кэсин знал это разумом, ощущал душой каждый прожитый вместе день, снова и снова познавал телом, но его голова всё ещё кружилась от вседозволенности. От покорности его а Сюя, в любую минуту готовую смениться сжигающей Кэсина требовательностью.
Стоило Вэнь Кэсину договорить, как Чжоу Цзышу тут же подобрался, выпрямился и за пару выдохов превратился словно в другого человека: сосредоточенного и совершенно серьёзного. И только румяные губы да лихорадочный блеск в глазах выдавали в нём того а Сюя, что минуту назад дрожал от страсти. Вэнь Кэсин с сожалением вздохнул, но говорить что-то ещё не решился — прекрасно понимал, к чему это опять приведёт. Потому просто шагнул ближе и, взяв а Сюя за руку, потянул за собой. Их шаги тут же подстроились друг под друга, и настороженность постепенно ушла из тела Цзышу.
Конечно, с цигуном было бы быстрее, но Вэнь Кэсин и не собирался торопиться. Крепко сжимать тёплые пальцы а Сюя, идти плечом к плечу в густеющих сумерках, собирать босыми ногами росу, вдыхать холодный воздух и не думать ни о чём — всё, чего Кэсин сейчас желал. Они шли по только ему известным дорожкам, и Цзышу, пару раз поймав спокойный взгляд Вэнь Кэсина, окончательно расслабился. Вместе с ночью на долину опускалась тишина, и только ветер никак не хотел успокаиваться. На очередном подъеме он налетел на а Сюя, разворошил его распущенные волосы ещё сильнее и, взмахнув своим прозрачным хвостом, зацепил пару прядей за чернеющие в ночи ветви колючего кустарника как раз в тот момент, когда они почти достигли цели их полуночной прогулки.
— Лао Вэнь, — проговорил Чжоу Цзышу укоризненно и остановился, всем видом демонстрируя, кому следует устранить устроенный ветром беспорядок.
Вэнь Кэсин и не был против. Он прекрасно знал, что значат для него распущенные волосы, был благодарен за все подаренные а Сюем мгновения и никогда не настаивал на своём желании упиваться этим его видом бесконечно. Осторожно высвободив пряди, Кэсин скользнул Цзышу за спину, отточенными движениями уложил его волосы гребнем, который, как и всегда, лежал в кармане ханьфу, и вернул на место шпильку. Не спеша двигаться дальше, он провел ладонями по ровно лежащим распущенным прядям, привычно обнял Цзышу за плечи и, притянув его ближе, выдохнул едва слышно прямо на ухо:
— А Сюй, закрой для меня глаза.
Темнота не мешала им хорошо различать окружающее пространство, поэтому Вэнь Кэсин не смог удержаться и всё же попросил у Цзышу этот простой, но почему-то волнующий его жест. Чжоу Цзышу коротко выдохнул, расслабляя плечи под чужими горячими руками, и без сопротивления закрыл глаза. Вэнь Кэсин тут же почувствовал, как оживает снедавшее его весь день нетерпение и поспешил развязать свой пояс. Подрагивающими руками он старательно завязал а Сюю глаза — аккуратно, но плотно, чтобы подглядеть было бы действительно невозможно.
И вот теперь Кэсин уже по-настоящему вёл а Сюя, крепко придерживая за локоть и едва ли не светясь от завладевшего им счастья. В конце концов он не выдержал и подхватил Цзышу на руки, тут же получив ласковый щелчок по носу и тихий, почти урчащий смех в ответ. Сопротивления а Сюй ожидаемо не оказал, удобно обхватил Кэсина за шею и положил голову ему на плечо так, что теперь при каждом шаге Кэсин ощущал жаркое дыхание, от которого счастье внутри мешалось с удовольствием.
Как только они оказались на месте, Вэнь Кэсин бережно поставил Чжоу Цзышу на ноги, придержал за плечи и развернул в нужную сторону.
— Готов? — слегка севшим голосом проговорил Кэсин и, не удержавшись, торопливо оставил на мочке алеющего уха короткий поцелуй. Отойти от Цзышу хоть на шаг сейчас было выше его сил, а тот всё продолжал довольно подставляться под ласки, не спеша стягивать повязку с глаз.
— Лао Вэнь, — притворно возмутился а Сюй, — и к чему я должен быть готов? Ты… О! Ох… лао Вэнь…
Стоило Кэсину убрать повязку, как голос Чжоу Цзышу тут же сделался тише, под конец совсем замирая. Сам Вэнь Кэсин не отрывал взгляда от лица а Сюя, потому что он и так знал, на что тот сейчас смотрит с таким нескрываемым восторгом в глазах. В кольце из почти слившихся с ночным небом далёких гор, и близких, густо поросших деревьями холмов и каменных склонов уместилось небольшое озеро. Чистое, недвижимое, сейчас оно казалось бездонным и совершенно нереальным. Отражения полной луны и звёзд на его поверхности выглядели так совершенно, а ночное небо налилось такой чернотой, что могло почудиться, будто небо и вода поменялись местами.
Но Вэнь Кэсин любовался вовсе не сияющей луной и гладью озера. Он смотрел на захваченного волшебством момента а Сюя. На то, как тот раскрыл глаза широко-широко, запрокинул голову и замер, становясь частью окружающего их совершенства. Лунный свет окутывал его фигуру, падал на изумительно прямой профиль, делая невероятно, просто сказочно красивым. В груди у Кэсина запекло по-настоящему сильно, и он сдался, сжимая себя руками и захлебываясь от нежности, но взгляда не оторвал. Он не мог позволить себе упустить даже мгновения.
— Лао Вэнь, — позвал вдруг а Сюй охрипшим голосом, всё ещё глядя на две луны, — Лао Вэнь…
Наконец, Цзышу повернулся, разом сосредотачивая всё внимание на Кэсине. Его блестящие непролившимися слезами глаза заглядывали в самую душу, и Кэсин на мгновение утратил способность говорить. А Сюй сделал шаг, оказываясь совсем близко, улыбнулся с щемящей нежностью и почти робко прижал свою ладонь к щеке Кэсина, прежде чем прошептать, принимая в дар и обнажённую душу Вэнь Кэсина, и волшебство места, в котором с каждым днем всё сильнее расцветала их любовь:
— Луна сегодня немыслимо красива.
Вэнь Кэсин едва успел заслонить их лица раскрытым веером, подаваясь навстречу и наконец-то растворяясь в нежном и трепетном поцелуе. Да, луна удивительно красива, но это вовсе не значит, что ей можно подглядывать за ними.