Work Text:
Высокая пестрая трава поднимается выше коленок, мешая ходьбе. Жаркое июльское солнце медленно плывет в сторону горизонта, а ветер сухой и теплый. В воздухе стоит горечь ароматных полевых трав.
Косые солнечные лучи путаются в платиновых кудрях алхимика, скользят по бледному лицу, грозясь усыпать его светлыми рыжеватыми веснушками. Их называют поцелуями солнца. И Альбедо морщит нос, думая об этих меланиновых пятнышках, которые, кажется, совершенно ему не идут.
– Альбедо, ты знаешь о Море одуванчиков? – Кэйа перешагивает через корягу и подает руку, – Туда попадают лисицы, сумевшие убежать от охотников. Огромное поле цветов, простирающееся аж до горизонта.
Альбедо хмыкает. Незатейливая детская сказка Мондштадта, кажется, он читал ее на ночь Кли.
– Так вот куда мы идем? И неужели ты лис? Только им известна туда дорога, – Альбедо подхватывает шутливый тон кавалериста.
Кэйа тихо смеется и нежно переплетает их пальцы замком.
– Это ты скорее похож на лисичку. Знаешь, снежную, из тех, что водятся на Хребте. Пушистые красавицы.
Лицо алхимика опаляет внезапной волной жара – так распускается румянец – то ли от нежного жеста, то ли от фразы капитана. Хочется возмутиться – к комплиментам Альбедо еще не привык – сравнение, мол, нелепое.
Но Кэйа, веселясь, что его слова получили столь красочный отклик, тянет алхимика за руку, не давая ничего сказать.
***
Плести венки не сложнее, чем делать прически Кли или убирать волосы в косы. Тонкие изящные пальцы – перчатки отброшены в сторону – с невиданной ловкостью сплетают зеленые сочные стебли, постепенно придавая им форму круга.
Кэйа, затаив дыхание, заворожено наблюдает, стараясь не упустить ни одного движения.
Алхимик прикладывает цветочный полумесяц к голове капитана – надо удостовериться, что венок будет подходить по размеру. И Кэйа, кажется, вообще перестает дышать. Только сердце бешено колотится, просится наружу, хочет сбежать из груди, прихватив с собой жалкие остатки самообладания.
Альбедо красивый.
Сосредоточенность изящным украшением залегла на светлом лице, тенью в бирюзовых глазах. Альбедо – восковая фигура, созданная самым искусным мастером.
Так близко.
И Кэйа робко подается вперед, не в силах справиться с нежным порывом, и замирает в миллиметре от губ алхимика.
– Можно?
Вместо ответа Альбедо целует его. Поцелуй ласковый и осторожный. Хрупкий – крылья мотылька.
Губы капитана мягкие, не то что его – ветра Хребта беспощадны к нежной коже. И поцелуй отдает чем-то травянистым, кажется, теми же одуванчиками. Горчит немного, и Альбедо, почему-то, улыбается сквозь поцелуй этой мысли.
– О чем же ты все время думаешь? – прикосновение рвется и Кэйа смотрит почти обиженно, но шальной блеск в глазу с головой выдает его – обида напускная.
– А о чем можно думать в такой момент? – шепот еле слышен. Альбедо гладит ладонью смуглую щеку, и внутри так сладко трепещет от близости.
Рыцарь оставляет невесомый поцелуй на бледной руке, а после наклоняется, чтобы вновь коснуться столь желанных губ.
И незаконченный венок оказывается откинут в сторону, сбивая пух. Белые хлопья одуванчиков – летняя метель – взмывают в воздух, кружатся, путаются в волосах и плавно оседают на все вокруг.
А чуть поодаль, в стороне, где оставлены вещи, мягкий порыв ветра перелистнул страницы блокнота алхимика, раскрыв разворот, на котором нарисованы лисицы – снежная и мондштадтская. Их можно встретить у подножия горы. И лисы лежат, соприкоснувшись лбами.
Очаровательные и бесконечно влюбленные.