Work Text:
Цзинь Лину пять, и он уверен: взрослые — самые странные существа на земле.
— Ты не любишь дядю? — спрашивает он, сидя на плечах Вэй Усяня во время прогулки по Пристани.
Мир кажется невозможно большим и бескрайним. И, сидя на плечах у такого высокого человека как Вэй Усянь, можно легко вообразить, будто он весь принадлежит тебе.
— М? — хмыкает дядя. — Почему ты так считаешь?
— Я видел, как ты вчера укусил дядю в шею, он потом тебя ударил и долго ругался.
Вэй Усянь давится воздухом, роняя травинку, которую до этого держал во рту. Уши у него розовеют.
— Кхм, это не совсем так.
Цзинь Лин дёргает его за ухо, и Вэй Усянь морщится, осторожно подбирает слова:
— Мы с твоим дядей не ненавидим друг друга, скорее наоборот… очень сильно любим.
— Тогда зачем ты кусаешь его? — хмурится Цзинь Лин. — Это больно. Когда меня укусила пчела, это было очень больно.
— Некоторые люди так выражают свою привязанность и любовь. Когда очень любишь кого-то, то иногда хочется крепко его обнять и делать разные вещи, которые могут показаться другим странными, — неловко замечает Вэй Усянь. — Твой дядя совсем не против.
Цзинь Лин хмурится, не понимая этих странных рассуждений, и насупившись, дёргает Вэй Усяня за волосы — вечно у него сущий бардак на голове, дядя Цзян тоже постоянно ругается. С другой стороны, дядя Цзян ещё более странный, чем Вэй Усянь. Даже если он иногда и выглядит так, будто хочет ударить Вэй Усяня, за обедом непременно отдаёт ему самые жирные и сытные части крабового мяса, и самые сладкие кусочки локвы. Позволяет валить себя в воду с лодки, спорить, таскать верхние ханьфу из шкафа, пить чай из одной чашки и лежать у себя на коленях, когда думает, будто никто кроме Цзинь Лина их не видит. Даже спать у себя в кровати! А Цзинь Лину не позволяет с тех пор, как ему исполнилось пять! И входить в цзиньши без стука тоже!
— Но он ругал тебя и даже ударил.
— Ох, тебе ли не знать, что твой дядя ворчит на всех. Кроме тебя, — Вэй Усянь стаскивает его со своих плеч и подкидывает вверх, под восторженный визг. — А сейчас пойдём и наловим с тобой черепах. Больших и толстых.
— Хочу маленьких, — капризно тянет А-Лин. — Я буду носить их в кармане.
— Только Цзян Чэну ни слова, — весело щурится Вэй Ин. — Боюсь, новых жильцов в твоей комнате он не переживёт.
***
— Цзинь Лин, твою…!
Дядя Цзян выглядит по-настоящему рассерженным, сдавленно ругаясь и прижимая руку к месту укуса.
Цзинь Лин не понимает, что сделал не так, и его глаза наполняются слезами.
— Что за выходка, А-Лин?
Цзинь Лин плюхается на пол и тут же ударяется в слёзы.
— Дядя Вэй сказал, что, когда тебе кто-то нравится, можно так делать. И что тебе нравится, когда так делает он. Почему мне нельзя?
— Ах, Вэй Усянь так сказал, — нехорошо тянет Цзян Чэн, вперив взгляд в мужчину, замершего у дверей.
Вэй Усянем дядя называет его только когда очень сильно злиться. Ну, получается, не меньше пяти раз в неделю.
Тот с неловкой улыбкой поднимает руки, признавая поражение.
— Стоит ли мне поблагодарить тебя, что он не принёс жабу в постель? — шипит Цзян Чэн, приблизившись.
— Жабы были в прошлом месяце. Теперь ему нравятся черепахи. Ай, А-Чэн, не бей! Ну, не испытывает никто в нашей семье любви к собакам кроме тебя, это не повод злиться!
— У меня завтра собрание со старейшинами, и если ты думаешь, что я один буду выглядеть как идиот, укутавшись по самый подбородок, то серьёзно ошибаешься, Вэй Усянь. А-Лин, хватит плакать, иди сюда.
Цзинь Лин шмыгает носом и влетает в объятия, едва не запутавшись в ногах, но оказывается тут же подхвачен сильными руками. На ближайшие двадцать минут у него есть задача не слазить с этих рук ни под каким предлогом. И если для того, чтобы дядя Цзян наконец отвлёкся от дел, нужно расплакаться, то это не такая уж и большая плата.
Он крепче обхватывает руками сильную шею и показывает Вэй Усяню язык. Тот смешно округляет глаза, фыркает и обнимает дядю за плечи, щёлкая Цзинь Лина по носу. И тут же прижимается к плечу дяди щекой, ластясь как большой дворовой кот.
Дядя Цзян поводит плечом и фыркает:
— Семейка манипуляторов.
На следующий день Цзинь Лин с удивлением наблюдает дядю Вэя в ханьфу с высоким воротом. Он недовольно шипит и смотрит на Цзинь Лина очень обиженно.
— Маленький предатель.
Взрослые все ещё самые странные существа на земле.