Work Text:
Найвз перекатил во рту травинку. Он сидел неподалеку от кровати, наблюдая как испещренная шрамами и перевязанная бинтами грудь Вэша тихо вздымалась. Очередной укол совести пробежал в воздухе волной энергией, от которой травинка распушилась и упала на пол.
Вэш засопел чуть слышнее, а желудок Найвза издал протяжный зов. Пробило полдень, нужно восстановить силы. Обычно еда появлялась в это время вместе с человеком, приютившим братьев, но прошло уже где-то получаса и никто в комнату не входил.
Найвз выглянул за дверь. Ничто не нарушало покой: лучи солнца пробивались сквозь жалюзи, играя бликами на жестянках, расставленных по дому в великом множестве. В них можно было найти карандаши, патроны, ракушки, даже чей-то глазной протез. Едой не пахло.
С улицы доносилась возня: Карлито, сын хозяина дома, играл во дворе возле яблони. Мальчик никогда прежде не видел живого дерева, поэтому проводил всё свободное время изучая узоры на коре и отгоняя насекомых, посигавших на яблоки.
Зази давно не лакомился свежими фруктами, но не решалcя вступать в схватку с мальчишкой, яросно размахивающим мухобойкой.
Найвз поднял жалюзи, открыл окно и помахал рукой, привлекая внимание мальчишки. Тот прибежал, подняв за собой столб пыли.
— Что на обед? — вопрос планта сопровождало урчание желудка.
— Ну, обычно готовит отец, но, — Карлито почесал в задумчивости затылок, сдвинув шапку на лоб. Отец подрабатывал на одной из уцелевших ферм, куда ушел ещё утром. — На кухне есть картошка.
На кухне и правда оказалось несколько мешков с картошкой. Они стояли в тени под полкой и, ничем не выдавая себя, медленно пускали корни в пол. Найвз заглянул в один из мешков, засунул туда руку и вытянул что-то уродливое, покрытое глазками.
Когда-то давно, ещё до Большого Падения, женщина с длинными черными волосами рассказывала о растениях с Земли, пока за окном проплывали звезды и космические корабли. Зачастую такие уроки плавно перетекали в совместную готовку и, глядя в глазки картошки, Найвз ощущал необходимость вспомнить хоть один из них.
Память шумела как старое радио и не хотела настраиваться на нужную волну. Обрывками звучала песня, которую бесконечно напевала Рем, её прерывали крики сестер и людей, смешавшиеся в один плач. Найвз прикрыл глаз, хлопнул по крышке. Помех стало меньше, на короткий миг память заработала как надо.
Полагаясь на смутные воспоминания, он набрал в подол рубашки клубней, потом вытряхнул собранное на кухонный стол. Отряхнул испачканные в земле руки о штаны, вовремя остановился, чтобы не создать лезвие, — старая привычка, которая теперь могла стоить жизни, — и огляделся в поисках колюще-режущего.
Найденный нож уверенно лег в руку, став её продолжением, а пластыри, подобранные на той же кухне, скрыли следы первых проб и ошибок.
“Глупенький, надо от себя резать. Тогда пальцы будут целы, — Рем рассмеялась, потрепав Найвза по волосам. Затем коснулась руки. — Давай покажу как”.
Нож соскочил и вместе с глазками в кучу очистков улетела половина картошки. Найвз замер, но память молчала. Он издал нервный смешок, померещилось. Эта женщина теперь преследует и его? Это побочный эффект обмена Силой? С чем только черт не шутит.
Уняв дрожь в руках, Найвз продолжил строгать. Со временем на столе выросла ровная башенка, сложенная из по-армейски нарезанной картошки. Судьба любой башни — упасть. Карлито забежал на кухню попить воды и убежал обратно на улицу. Найвз недовольно засопел — от хлопка дверью картофельная башенка рухнула прямиком в очистки.
Из мусора пришлось выбирать не только картошку: пластырь соскользнул с пальца, и притворившись очистком, потерялся в куче. Из ранки капнула кровь, подобранный кубик картошки окрасился в алый. Память услужливо подсунула яркий образ: три капсулы с останками сестры. Они не могли поведать о себе, но Найвз знал их историю.
Он сжал ладонь в кулак, пока пальцы не свело от боли, а из картошки не потек сок, смешанный с кровью.
“Прости нас — людей, прости нашу слабость”, — голос Рем прозвучал едва слышным эхом. Нет, люди не заслуживали прощения. Не заслуживали второй шанс, который им выпал. Но больше нет сил мстить. Даже Вэша он поддерживал с помощью геостанции, которая расположилась под участком дома.
Он был почти мертв, когда Найвз, летя на всех крыльях и не оборачиваясь на выстрелы в спину, притащил брата к первому попавшемуся крыльцу. На счастье крыльцо принадлежало человеку, что зарабатывал на жизнь, леча животных. Никакой доктор не отказал бы в помощи умирающему, даже если умирающий был не человеком.
Найвз задумчиво почесал плечо, там под рубашкой красовался след прививки от бешенства. Ветеринар поставил её по доброте душевной, и, по видимому, из-за неё Найвз был обречен жить.
Какая жалость, что он не рассыпался в прах. Так было бы проще.
“Не бросай всё, твой билет в будущее всё ещё чист”, — Рем перевязала порезанный палец: бинт не соскользнет как пластырь. Найвз заморгал, не веря в происходящее. Эти слова, звучавшие как проклятие, никогда не предназначались для него. Он рвал свой билет в клочья, так же как люди рвали его сестер на куски.
Найвз протер глаза здоровой рукой. Рем исчезла, но бинт на пальце остался. Эта женщина ведьма. Проще было поверить в это, чем списать на побочки от вакцины или Силы.
Он не повторял ошибок. Яблоня стала последним, если не единственным, творением. Найвз брал у геостанции ровно столько Силы, чтобы не умереть самому и помочь Вэшу залечить раны.
Дерево украшало участок чуть больше месяца, и повязки, которые снимали с Вэша становились всё чище. Внутренние органы брата оставались внутри, а Найвзу больше не требовалась подпитка, чтобы функционировать самостоятельно. Единственная подпитка в которой теперь он нуждался: тарелка еды.
Самостоятельно функционирующий плант стоял над собранной и уже отмытой от грязи картошкой, и не знал, что делать с ней дальше.
Идею подсказала утварь, оставленная хозяином в раковине: грязное сито, пара ложек и терка. Ветеринар перетирал яблоки и другую пищу в пюре, чтобы скормить её Вэшу: у того не было сил ни жевать, ни сопротивляться такой диете. Большую часть времени подстреленный генератор валялся бревном на кровати, тихо сопя.
Найвз вытер пот со лба, выпустив довольный вздох. Отложил погнутое сито в сторону к паре сломанных ложек — картошка перетерта в пюре. Он зачерпнул единственной уцелевшей ложкой получившуюся массу и положил в рот. Сырая картошка захрустела на зубах, крахмальная сладость связала язык.
Он сплюнул, не дожевав, и ботинком размазал пюре по полу. Как люди едят эту гадость.
Найвз нагнулся ко раковине, крутанул вентиль, набрав полившуюся воду в рот: избавиться от вкуса недожеванной картошки. В каплях воды отразилась Рем, она в спешке закрывала капсулу с цветком.
“Найвз, не ешь”, — она отобрала герань у малыша и спрятала её подальше от греха. Найвз надулся и отвернулся, дожевывая уже откусанный бутон. “Но ты говолила, что ластения можна кушать”, — подал голос Вэш, ему тоже хотелось попробовать яркие лепестки.
“Верно, — кивнула Рем. — Но не все растения съедобны. А те, что годятся в пищу вначале нужно приготовить, иначе животику будет плохо”, — она улыбнулась белокурым близнецам, им ещё столько предстояло узнать.
Поток смыл воспоминание, Найвз прополоскал рот и закрыл кран. В воде, собравшейся в раковине увидел свое отражение: выгоревшие глаза и ершик почерневших волос, обрамляющих бледное лицо. Он застыл, опершись руками о края раковины, усталость трещинами разошлась по телу.
Как он мог забыть о биохимических реакциях, вызванных термическим воздействием? Неудивительно, что клубни оказалась на вкус отходом жизнедеятельности.
Найвз выудил с дальней полки кастрюлю, показавшуюся ему самой надежной. Рычаг плотно закрывал чугунную крышку, в которую вделали пару клапанов для равномерного распределения давления. Картошка сделала буль и медленно перетекла из миски, куда Найвз протер пюре, в кастрюлю. Чего-то не хватает.
— Почему ты здесь? — спросил Найвз не оборачиваясь, почувствовал — Рем рядом. Она села на краешек стола, свесила ноги.
“Разве не очевидно? — улыбнулась Рем. Лучи света проходили сквозь нее, нисколько ей не мешая. — Чтобы помочь”.
— Справлюсь сам, — отрезал Найвз. Он забрал кастрюлю, мигрировав на другой конец кухни подальше от Рем. Она пожала плечами и переместилась вслед за ним.
“Здесь не хватает масла и соли, — прокомментировала Рем, с интересом заглянув в кастрюлю, в которой одиноко плескалась картошка. Найвз накрыл кастрюлю крышкой, скрыв её от любопытного взгляда.
Он не желал слушать советы этой женщины, но поделать ничего не мог — не признавать же, что стопятидесятилетний плант готовит хуже фантома. Рем спрятала улыбку в кулак, наблюдая, как он, прижав посудину к груди, искал недостающие ингредиенты.
Масло спряталось в канистре из-под бензина, изрядно провоняв последним и добавив в пюре радужного настроения. Соль пришлось вытряхивать из патронов, завалявшихся в углу шкафа: один, второй, третий — картошка оказалась посолена в самый раз.
Он зажег газ, поставил кастрюлю на плиту. Долил в картошку немного воды, теперь пюре занимало почти всё пространство в кастрюле. Найвз щелкнул рычагом, плотно закрыв крышку. Осталось дождаться завершения термической обработки.
Кастрюля понемногу раскалялась, пространство вокруг — тоже. Он сутуло возвышался над плитой, не сводя взгляда с закипающей посудины. Рем смотрела на него, печально улыбаясь. Сквозь поднимавшийся из кастрюли пар она казалась миражом.
— Ну что?! — не выдержал Найвз. Взгляд Рем прожигал в нем дырку как солнечный луч, пропущенный через линзу. Касался самых темных уголков, напоминая о том прошлом, что он так старался забыть.
Кастрюля опасно зашипела, пюре просачивалось через клапаны, вделанные в крышку, но Найвз не обращал на это внимание. Он приложил столько усилий, чтобы не допустить трагедию вновь — и вот ее призрак стоял перед ним.
— Ты мертва. Я убил тебя. Тебя — и всех людей, которых смог.
Найвз повернул голову, впившись взглядом с Рем, впервые посмотрев прямо в ее сторону. Она не отвела глаза и приблизилась к нему. “Знаю”.
Отшатнувшись, Найвз бросил в нее первое, что попалось под руку — миска из-под пюре пролетела сквозь фантом, срикошетила об стенку и попала ему по раненной руке. На глазах выступили слезы. Рем потянулась вытереть их, Найвз содрогнулся и попытался оттолкнуть ее.
Он всем сердцем ненавидел эту женщину. За то, что сделала с Вэшем. За то, что сделала с ним. За то, что заставила поверить, что люди и планты смогут сосуществовать.
Что кто-то сможет принять его с братом.
БУМ!
Кастрюля не выдержала и картошка вырвалась на свободу. Кипящее пюре разлетелось во все стороны, достав даже до потолка. Рем возникла прямо перед ним и закрыла его собой, Найвз успел только широко открыть глаза. Горячие брызги варева окатили призрак, не задев его.
Что-то предательски раскалолось вместе с несчастной кастрюлей. Что-то пекучее текло у него по лицу — это точно была не картошка. Найвз с удивлением понял, что плачет и, как бы он не пытался перестать, слезы текли все сильнее.
“Все хорошо, Найвз, — Рэм прижала его к себе крепко-крепко. — Тебе не нужно нести все самому”.
Найвз вцепился в Рэм, словно от этого зависела его жизнь, хотя от картошки больше не исходило угрозы.
Он спасся в объятиях этой женщины — и она растворилась в небытии.
***
“Вэш, не оставляй Найвза одного”.
Вэш открыл глаза, по потолку заплясали разноцветные точки. Приснилось? Он не вспоминал Рем с событий в Октябре. Вэш приподнял голову, окинув комнату взглядом в поисках брата. Из кухни донеслась подозрительная возня. Нашёлся.
Замотавшись в одеяло, Вэш доковылял до кухни и замер в дверях, вытаращив глаза.
— Что произошло? — просипел он.
Некая липкая, вонявшая бензином и гарью субстанция капала с потолка. На плите громоздились останки скороварки.
— Поесть приготовил.
Найвз сидел на полу рядом с эпицентром взрыва, целый и невредимый, и угрюмо тер рукавом покрасневшее лицо — у него текли слезы то ли от вони, то ли от уязвленного самолюбия. Не каждый день еда наносит ответный удар. Ну или Вэш пропустил что-то еще, кроме погрома на кухне. Когда Найвз плакал в последний раз?
— Вижу. С пола не ешь.
— Да пошел ты.
— Как скажешь, — Вэш, осторожно переступая через лужицы варева, подобрался к брату и с кряхтением опустился рядом.
Найвз надулся еще больше и Вэш не стал вытирать ему слезы одеялом. Он хотел провести остаток жизни со всеми частями тела, которые у него были сейчас.
Они сидели до тех пор, пока Найвз не перестал всхлипывать, а извращенная его усилиями еда не перестала дымиться.
— Давай убираться, а потом приготовим уже поесть, я голодный, — нарушил затянувшееся молчание Вэш.
Найвз шмыгнул носом и, помедлив, кивнул.
Уборка спорилась, хотя Вэш большую часть времени сидел на самом чистом стуле и раздавал указания, а Найвз впервые держал в руках тряпку.
Легкий ветерок влетел в окно, открытое чтобы выпустить картофельную вонь. Ласково коснулся лица Вэша, взъерошил волосы Найвзу, и близнецы могли поклясться, что услышали в дуновении ветра голос — тот самый голос.
Я люблю вас, сказал голос. И замочите посуду, она присохла.