Work Text:
Огонек загорелся сразу, заполнил тонкие бумажные стенки золотым теплом и потянул фонарь вверх, к темному небу — совершенно пустому, тихому и безответному.
Его стоило запустить вчера, в день праздника, вместе с сотнями и тысячами таких же, чтобы он потерялся в их сияющей бесконечности — у Хуа Чэна все же были последователи, и немало, судя по тому, с какой непревзойденной тоской боги признавали само существование верующих у Непревзойденного.
Фонарик следовало купить заранее и поднять в небо вместе со всеми.
Купить, а не собрать из мусора — но у Се Ляня на такую покупку не хватило бы всех его сбережений, зато мусора хватало с избытком.
Зажечь днем ранее — или ждать еще целый год. На общий праздник он уже опоздал — возможно, поэтому сейчас так нестерпимо тянуло собрать еще один фонарь? — а ждать не хотелось совершенно.
Некое смутное чувство подсказывало, что с привычками опаздывать и ждать в ближайшее время предстояло расстаться.
— Спасибо, Сань Лан. — Се Лянь проводил фонарик взглядом, улыбаясь одинокой тишине вокруг, и добавил шепотом: — Я скучаю.
Яркий мерцающий огонек поднимался все выше — без возможности потеряться среди сотен и тысяч, зажженных в его честь.
Некоторое время Се Лянь стоял на пороге дома, прижав ладонь к теплым доскам двери. Все обитатели маленького храма — и связанный Жое двоюродный брат, и спасенные дети — уже спали, заняв и без того скромных размеров комнату.
Чтобы не наступить ни на кого из спящих, Се Лянь вынес циновку на крыльцо и лег спать под звездами. В его жизни бывали ночи и пасмурнее, и спать приходилось на камнях, и дома — с целой дверью! — не было очень давно.
— Если купить новую циновку, то дети смогут спать ближе к стене, — рассуждал Се Лянь, всматриваясь в небосклон и все еще улыбаясь.
Во-первых, денег на одну циновку хватало — в отличие от фонаря. Во-вторых — только на одну.
Потому что очень важного и нужного гостя в этом доме действительно ждали.
Се Лянь задремал, накрыв ладонью алмазное кольцо на теплой тонкой цепочке.
Он проснулся, когда в сети духовного общения прозвучал голос Лин Вэнь.
— Прошу прощения, если разбудила, Ваше высочество, — сказала она подозрительно — даже для нее — ровным голосом, который выдавал волнение лучше, чем справилось бы само волнение. — Вернитесь в Небесные чертоги сегодня утром, есть разговор, который не хотелось бы откладывать.
— Я скоро буду, — пообещал Се Лянь и разжал пальцы, отпуская кольцо. — Только проверю дом.
Вечером, запуская фонарик, он надел самое праздничное из всего, что у него было, поэтому тихо зашел в комнату за привычным белым одеянием и быстро накинул его поверх.
Предчувствие начало звенеть тихой неровной струной еще по дороге на Небеса и требовало не ввязываться в бой — пока, — что бы ни случилось.
Во дворце Лин Вэнь было сравнительно пусто, почти все служащие собрались в первом зале, изучая свиток на столе. Се Ляня они встретили и проводили странными взглядами — ничего необычного. Почти.
— А в этот раз он не разменивается. — У стола Лин Вэнь стоял Ши Уду, так и не обернувшийся на звук шагов. — И что будет следующим? Кто будет следующим?
— Нам пока неизвестно, Повелитель Воды. — Она посмотрела прямо на Се Ляня, намекая Ши Уду, что разговор пора заканчивать. — Увидимся позже, я пришлю кого-нибудь за вами.
Тот развернулся, коротким формальным кивком приветствовал Се Ляня и прошел мимо, сжимая веер так, словно готовился к битве. Казалось, что утро сегодня не задалось для всех богов сразу.
— Есть новое задание? — Се Лянь остановился и улыбнулся. — Здесь что-то случилось?
— Последствия Праздника фонарей. — Лин Вэнь равнодушно закрыла список со столбцами цифр. — Хорошо, что вы уже достаточно знаете о Непревзойденных.
Неужели фонарики, зажженные в их честь, тоже посчитали? Или вчерашний, с опозданием отправленный самим Се Лянем, нарушил хрупкое равновесие, и сейчас кто-то из богов проиграл Хуа Чэну в соревновании?
Странно, если его вызвали именно из-за этого — разве здесь не вошло в привычку проигрывать Хуа Чэну?
— Непревзойденные в последнее время получают все больше и больше сил и влияния, — продолжила Лин Вэнь, глядя в пространство где-то над плечом Се Ляня, словно в зале появился еще кто-то. — Но Небеса не хотели бы начинать открытое противостояние.
— Столько лет все обходилось спокойно, — поддержал он. При мысли, что с трудом полученное равновесие грозило затронуть все три мира, сердце пропустило удар. Боги же не собирались нападать на Призрачный город? По крайней мере, не снова. — Мне нужно поговорить с Хуа Чэном?
Это было бы отличной задачей на утро. Или на неделю. О большем Се Лянь и просить бы не посмел.
— Не совсем, — Лин Вэнь снова заговорила тем бесцветным ровным голосом, с которого началась их беседа сегодня. — Я должна узнать, как Наследный принц Сяньлэ относится к договорным бракам?
Наследный принц Сяньлэ, в данный момент будучи крайне удивленным Се Лянем, из целой цепочки совершенно восхитительных образов выбрал самое безопасное звено.
— Во времена, когда мое государство еще не пало, родители планировали мой брак, исходя из заботы о стране и выгоде для семьи, — ответил он совершенно честно. — Но я вознесся, и все знают, что случилось после.
Воистину, иногда волю Небес не предсказать, даже если прожить восемь столетий. Возможно, он уже начал краснеть? Стоило ли за это извиняться?
— Владыка нашел решение одновременно необычное и ожидаемое, — продолжила Лин Вэнь. — Иногда, чтобы обойтись без сражения, достаточно показать, что сильный союз надежнее мечей.
Звенящая струна предчувствия, прошивая каждую мысль, раскалилась докрасна. Ему действительно не требовалось сражаться — только двигаться вперед.
— Я готов к тому, что меня ждет, — сказал Се Лянь, стараясь улыбаться не слишком заметно. Все-таки с ним говорили о такой серьезной вещи, как договорной брак во имя мира и процветания. — Я могу захватить письмо в Призрачный город, если оно готово, — добавил он без особой надежды. — Или вы уже отправили посланника?
— Письмо? — Лин Вэнь посмотрела на него удивленно. — В Призрачный город?
Вероятно, этим беспокойным утром его никто не успел написать — и спрашивать не стоило.
— Ничего страшного, я сам обо всем расскажу. — Се Лянь направился к выходу, позволив и улыбке, и румянцу появиться одновременно. — Думаю, мы сможем очень быстро договориться.
— Ваше высочество. Се Лянь. Вы точно правильно меня поняли? — услышал он почти на пороге. — Мы должны поговорить о подготовке…
Се Лянь удалялся все быстрее, на ходу развязывая пояс верхних одежд. Под ними со вчерашнего вечера горело ярко-красным платье, сохраненное с первой встречи, на той самой горе. Се Лянь не очень хорошо шил, но лишнюю вышивку и узоры смог убрать своими силами — исключительное на будущее.
На очень, очень светлое будущее, о котором даже с самим собой вслух не говорил.
— Не волнуйтесь, Лин Вэнь, — добавил он на пороге дворца. — У него совершенно точно есть подходящий красный наряд.
В этом вопросе Се Лянем никто бы спорить не посмел.
Из Небесных чертогов Се Лянь направился в Призрачный город, и как же хорошо, что путь был недолог, иначе все заготовленные слова забылись бы, растаяли на бегу, выхваченные раскаленным румянцем — в цвет одеяния.
Перед отстроенным — и когда только успел? — Дворцом Блаженства Се Лянь ненадолго остановился, приводя в порядок дыхание и прическу.
Казалось, что настроение, с которым он пришел сюда, к высокой арке Дворца, должно было развеяться по пути, оставив бесконечный ряд вопросов в холодных теней сомнений.
С вопросами и ответами на них Се Лянь мог разобраться прямо сейчас — он открыл двери и шагнул в яркий полумрак дворца.
— Градоначальник сейчас занят, — слуга в маске обернулся, замер и добавил: — Занят рисованием и будет рад, если вы присоединитесь к нему.
Се Лянь шел по прямой — ноги сами несли его вперед, и ни одного довода останавливаться не находилось.
Просторный зал изменился: ни музыки, ни танцовщиц, только у дальней стены пара служанок в обычной рабочей одежде спокойно протирали пыль.
Прекрасно. Очень домашнее настроение, самое подходящее, чтобы донести мысль, с которой Се Лянь так бережно бежал к своей цели.
Предчувствие снова зазвенело, когда он был почти у самой лестницы, заставило сбиться с шага, отойти в сторону — и вовремя: пробивая потолок, с небес обрушился поток света, ударивший именно туда, где только что был Се Лянь. Плитки пошли трещинами, и красивый узор стерло разрушительной мощью Кары.
— Зараза! — крепко выругался Се Лянь. — Я здесь не просто так.
Занавес на его пути исчез, и на шум появился тот, ради кого Се Лянь проделал такой долгий путь.
Хуа Чэн, облаченный в одежды невероятно потрясающего красного цвета, поправил высоко закатанные рукава и удивленно улыбнулся. Собранные в хвост волосы открывали лицо, позволяя видеть каждую его черту во всем ее немыслимом совершенстве.
Очень убедительная речь Се Ляня рассыпалась на отдельные, бессвязные слова — но его решимость никуда не делась. Он в несколько широких шагов преодолел ступени и замер перед Хуа Чэном, улыбаясь в ответ.
— Ваше высочество, Сань Лан не думал, что сегодня вы здесь окажетесь. — Хуа Чэн протянул руку, и Се Лянь не отказался от возможности мягко поймать его длинные пальцы. — Чем я могу помочь?
— Сань Лан, я здесь ради тебя.
Во всем можно было найти свои сильные и слабые стороны. В частности, покраснеть сильнее, чем сейчас, Се Лянь уже не мог, и далекий берег переживаний давно скрылся из вида.
— Я не хочу ждать еще восемьсот лет, пока небесные чиновники напишут и отправят тебе письмо с предложенным договорным браком, — продолжил он, черпая уверенность из сияющего, раскаленного тумана, которым стали его мысли всего за мгновение. — Я пришел сюда, чтобы опередить все: письмо, договоренность и Небеса, потому что хочу узнать твой ответ.
Рисовальная кисть, которую Хуа Чэн держал свободной рукой, тихо упала на пол — и теперь пальцы Се Ляня накрывала тонкая бледная ладонь.
— Дело не в договоре и не в Небесах, — добавил он, постепенно переставая дышать. Дыхание казалось сильно переоцененным и не слишком важным — в сравнении. — Мне нужен был повод сказать, что выбрал бы тебя, даже если бы все три мира оказались против. Пусть ты многого не знаешь обо мне, но всю свою будущую вечность я готов отдать тебе.
Получилось и вполовину не настолько убедительно, как звучало в мыслях, пока он летел в Призрачный город. Получилось ли вообще?
Се Лянь поднял взгляд от их соединенных рук, оторвавшись от изучения киноварного росчерка краски на ладони Хуа Чэна — и вовремя, тот как раз выдохнул то ли ответ, то ли короткую молитву. Если прислушаться, звучало как «гэгэ», но больше знакомых звуков не последовало.
— Ваше высочество. — Со второй попытки Хуа Чэн все же заговорил — и совершил невозможное, побледнев еще сильнее, из-за чего сияющий взгляд стал только ярче. — Ваше высочество, вы хотите заключить брак?
— Если Сань Лан хочет того же. — В этот момент чудовищная догадка, следившая за Се Лянем с самых Небес, все же догнала его и заставила замереть снова — но уже от ужаса. — Прости, если я ошибся.
Что, если сердце Хуа Чэна занято? Если есть на свете — вероятнее всего, есть — кто-то, кто дорог ему так же, как он сам — Се Ляню?
— Я не смел и мечтать, что Ваше высочество согласится. — Хуа Чэн, не отпуская его рук, опустился на одно колено и поднял взгляд, в котором Се Лянь с удивлением уловил не менее сильное смущение. — Вернее, не думал, что это произойдет, даже если я буду ждать еще восемьсот лет.
То, как падал свет — то, как Хуа Чэн держал его ладонь в своей — то, каким странно знакомым это показалось Се Ляню, замерло в коротком мгновении, которого было достаточно, чтобы навсегда захватить этот образ. Захватить сейчас, но подумать о нем позже, когда сердце успокоится.
В наступившей тишине Се Лянь услышал собственный медленный выдох. На слова его уже не хватило, но оставались действия.
Он осторожно притянул руку Хуа Чэна ближе и краем собственного рукава стер мазок краски с тыльной стороны ладони.
За спиной, у основания лестницы, темнел след Небесной Кары — но пока предчувствие молчало. Все вокруг молчало.
Хуа Чэн поднялся на ноги и шагнул назад, увлекая Се Ляня за собой, за тонкую границу занавеса.
— Я могу посмотреть, что ты рисуешь? — Се Лянь нашел взглядом стену, на которой располагалось новое полотно, и снова посмотрел на Хуа Чэна. — Сань Лан?
Настало время возвращаться к тому оттенку румянца, одно появление которого раскаляло воздух до жара летнего полудня. После короткой передышки это казалось особенно заметным, но Се Лянь давно махнул рукой на подобные мелочи. Несколько часов назад, если быть точным.
Рисунок был очень красив — как и все, что создавал Хуа Чэн. Портрет Се Ляня, облаченного в красные свадебные одежды, намного дороже и изысканнее тех, в которых он стоял здесь и сейчас.
Удивительное совпадение, которое уже ни на что влияло, но требовало ответа — просто чтобы он был.
— Ты уже знаешь о договоре? — Се Лянь встретил взгляд Хуа Чэна. — Кто-то с Верхних Небес сообщил о решении Императора?
Хуа Чэн едва заметно вздрогнул, услышав его вопрос, и с серебряных наручей сорвались бабочки — еще сотня к тем, что уже летали по комнате.
Некоторое время они провели, окутанные смущенной тишиной, Се Лянь — в светящемся румянце, Хуа Чэн — в отсветах сияющих крыльев.
— Никто пока не говорил мне, что Вашему высочеству предложен договорной брак со мной. Сань Лан узнал только что, — медленно ответил Хуа Чэн. — Портрет и этот образ — отражение моей мечты, я не думал, что ты его увидишь.
— Мое высочество меньше всего хотело бы использовать слово «договорной», когда речь идет о тебе, — напомнил Се Лянь. — Сегодня утром, едва услышав об этом решении, я понял, что следующий такой шанс может не появиться еще очень долго. И даже не дослушал, о чем именно хотела сказать Лин Вэнь.
Возможно, ему предстояло объяснить свое стремительное бегство, не менее стремительное согласие и подозрительно стремительную готовность к такой новости. И ответить на вопросы о том, каким же чудесным образом на нем именно сегодня оказалось свадебное одеяние.
— Никогда не думал, что Небеса, сами того не желая, преподнесут такой дар. — Хуа Чэн протянул к нему обе руки, и Се Лянь с радостью поймал его ладони. — Если бы именно на мою долю выпало выбрать день, я бы совершенно точно выбрал самый неподходящий, чтобы задать вопрос.
— Разве удача Сань Лана способна от него отвернуться? — Они оба рассмеялись, потому что Се Лянь отвернуться от Хуа Чэна совершенно точно не мог.
И все же его взгляд зацепился за слабое свечение в нескольких шагах от них. Фонарик, собранный им, отправленный в небо спустя день после праздника, нашелся здесь, на небольшом столике — и он все еще горел.
Удивительно — но очень правильно — было увидеть его сейчас. Он не исчез в темном небе, навсегда миновав того, ради кого загорелся.
— Я не опоздал слишком сильно? — Се Лянь посмотрел на фонарь, улыбнулся и перевел взгляд на Хуа Чэна. — Я очень рад, что ты его нашел.
— Не мог не найти, Ваше высочество. — Он легко сжал ладони Се Ляня, выхваченный светом серебряных бабочек и теплого пламени фонарика, настолько красивый, что сердце, пропуская один медленный удар, возвращалось с тремя слишком быстрыми. — Спасибо.
Се Лянь готов был провести всю вечность, согревая прохладные пальцы Хуа Чэна в ладонях — и, к счастью, именно так собирался распорядиться своим бессмертием. С благословения Небес, разумеется.
Посмотрев снова на негаснущее пламя, Се Лянь ненадолго вернулся к тому, зачем пришел: следующая отправленная за ним Кара, скорее всего, уже мчалась навстречу.
— Сань Лан отведет нас в ближайший храм? — Он не произнес полное название — «Трех тысяч фонарей» — исключительно затем, чтобы вернуться к нему потом. В будущем, где их ждала бесконечность на все разговоры мира. — У нас мало времени.
Они почти бегом покинули дворец, не отпуская рук друг друга — Хуа Чэн удивительным образом мог вести их по оживленной улице, все время глядя в глаза Се Ляня и улыбаясь.
И почему такое простое решение подсказали Небеса, а не они сами пришли к нему? После стольких лет одиночества и нескольких дней знакомства Се Лянь не мог найти достойный ответ.
— Это место посвящено тебе. — Хуа Чэн остановился у потрясающе красивого храма, пусть и без именной таблички. — Мы можем зайти, если хочешь.
— Мы должны зайти. — Се Лянь поймал руку Хуа Чэна, прижал ее к полыхающей щеке, и от мягкого холода его кожи стало легче. Весьма относительно легче. — Но меня пытаются вызвать на Небеса — и я не хочу разрушать настолько прекрасный храм.
В вечернем небе над ними промелькнула очередная вспышка набирающей силу Кары — не полноценной, способной убить при вознесении, но все равно не очень приятной.
— Ваше высочество? — Хуа Чэн поймал его взгляд, и голос прозвучал так же тихо и низко, как в самом начале их встречи. — Ты же понимаешь, что даже церемония заключения брака — это выпитое супругами вино? — Он прервался ненадолго, чтобы совершить еще одно чудо: на прекрасных бледных скулах вспыхнул прекрасный бледный румянец. — Что будет с твоими обетами?
— Мои божественные силы запечатаны кангами, Сань Лан. Я не смогу их потерять в любом случае — и, даже если бы мог, не отказался бы от тебя. — Се Ляню потребовалось некоторое время, чтобы собственный голос волевым усилием звучал громче шепота. — И у меня есть только один верующий, потерять которого я боюсь — но он, мне кажется, не будет осуждать меня за нарушение обетов.
Смущение уже работало на пределе своих — и Се Ляня — возможностей, и со стороны могло показаться, что он достиг того невероятного внутреннего спокойствия, наградой за которое является Кара. Она, кстати, собиралась явиться прямо сейчас.
— И кто же твой верующий? — Хуа Чэн отвел в сторону пряди, упавшие на лицо Се Ляня, и теперь обе его ладони касались раскаленных скул, а сам он улыбался. — Ты расскажешь об этом верующем? Кто он?
— Расскажу, когда вернусь, — не остался в долгу Се Лянь, и с сожалением шагнул в сторону, на прощание успев сжать запястья Хуа Чэна. — Я даже не думал, что Кара может прийти в Призрачный город. Извини за разрушения, которые Кара здесь оставит, я все исправлю.
— Не думай об этом, Ваше высочество. В некоторых случаях Кара способна прийти даже на Тунлу. — Впервые за все это время Хуа Чэн не улыбнулся. — Но я придумаю, как ее остановить в следующий раз.
— Уходя сюда, я закрыл духовную сеть, чтобы мне не помешали говорить с тобой. — Се Лянь посмотрел на небо, ожидая вспышки света. — Жаль, но Небеса могут найти меня очень быстро, когда им это нужно. Мы скоро увидимся.
Кара обрушилась на него едва ли с восьмой частью той силы, которая обычно требовалась для вознесения — по сравнению с предыдущими тремя эта показалась легкой прогулкой.
На площади, куда его доставил поток света и грома, было пусто, и на самой ее границе стоял Повелитель Ветра. Очевидно, единственный небожитель, которого появление Се Ляня все еще ни разу не напугало и расстроило.
Возможно, так и должна выглядеть нормальная дружба? Стоило проверить, пока есть шанс.
— Вы забыли это на пороге дворца Лин Вэнь. — Ши Цинсюань протянул ему чистый, аккуратно сложенный белый халат. — Меня все равно послали встретить вас, поэтому я его захватил. Кстати, платье красивое, но вам бы подошел другой покрой — хотите, позову хорошего мастера?
— Возможно, я бы не отказался. — В нормальной дружбе, вероятно, честность стояла на первом месте. — А зачем вас отправили встретить меня, Повелитель Ветра?
Впрочем, ответ казался очевидным: кто бы еще согласился выносить общество главного небесного поветрия, если только не приказать напрямую?
— Все очень заняты подготовкой к целой цепочке договорных браков, здесь настоящий хаос. Никто не знает, когда Лин Вэнь освободится, и боги ее дворца уже несколько раз ошиблись с приглашениями. — Он взмахнул веером, но скорее задумчиво, чем весело, и это удивляло. — Вас просили отвести в ваш дворец и проверить доставленные туда подарки.
Его дворец, один из немногих пустых в Небесной столице, прекрасно подходил для того, чтобы в творящемся безумии собрать, а потом развести свадебные дары прочих богов, так что спорить Се Лянь не стал.
— О вашей судьбе мне рассказал брат, но без деталей. — Повелитель Ветра обернулся к нему. — Вы знаете, с кем заключаете брак?
Еще одним признаком надежного друга считалось то, что Ши Цинсюань не вздрогнул при упоминании Хуа Чэна.
— Непревзойденный? Достаточно необычно — кажется, брат рассказывал все иначе. — У ворот дворца он остановился. — Если вам будет нужна помощь — скажите.
— А вы разве не должны посмотреть, здесь ли чужие подарки?
— Нет, Наследный принц, я хочу проверить кое-что. — Он улыбнулся и снова открыл веер. — Я зайду позже, если вы не против.
Во дворце, в каждом зале, почти все место было занято сундуками, ящиками, свертками ткани — на некоторых крепились записки, на других — нет, но Се Лянь не стал проверять, что и кому здесь предназначено.
Только два предмета заинтересовали его с первого взгляда.
Первым было небольшое бронзовое зеркало в тяжелой оправе, сквозь рисунок которой тенями проступали сотни человеческих лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но самым странным была не резьба — сквозь нее пробивалась очень старая и очень темная энергия. Касаться руками такого подарка точно не стоило — даже Се Ляню, но он же как-то оказался на Небесах, среди свадебных даров?
Второй же предмет — и тоже окутанный темной ци — казался свадебной вуалью, очень тонкой, длинной, с изящной вышивкой по краю. Ее Се Лянь тоже не тронул.
— Непревзойденный демон? — услышал он и обернулся. На пороге стоял Повелитель Ветра, бледный и сосредоточенный. — Ваше высочество, а такой путь действительно есть?
— Ши Цинсюань? — Се Лянь отошел от стола, поискал место, где они могли бы присесть. — Что происходит?
— Однажды я расскажу вам, почему с самого раннего детства я привык следить за мелочами, вглядываться в поведение даже незнакомых людей. Задолго до вознесения и некоторое время после. — Веер сухо рассек воздух порывом ветра. — Он думает, что я не догадываюсь, но я не могу не заметить такое. — Ши Цинсюань не прошел дальше пары шагов, оглянулся на дверь и спросил у пустоты за порогом: — Непревзойденный?
— Повелитель Ветра? — Се Лянь напомнил о своем присутствии, но разговор как-то не складывался. — Что с вами?
— Се Лянь, мне нужно покинуть Небеса. — Видимо, в волнении он перешел на имя, не заметив этого. — Если спросят, где я, скажи, что ушел поужинать в столицу.
Он исчез, а Се Лянь замер в центре зала — мысль об ужине на некоторое время заставила отложить вопросы о том, как предметы с мощной темной ци оказались здесь, в Небесной столице.
Его ждали более важные дела, а оставленные тут подарки и без его внимания прекрасно справлялись.
Спустившись в деревню Водяных каштанов, Се Лянь накормил детей и Ци Жуна. Запасы подходили к концу, и это значило, что утром его снова ждала работа в ближайшем городе.
Если бы день выдался чуть более удачным, он смог бы купить не только еду, но и небольшой подарок Хуа Чэну — такие надежды грели его до той самой минуты, когда он услышал спор у ворот большого, щедро украшенного дома.
Целитель, которого только что выгнали, не смог помочь женщине, потерявшей ребенка под действием мощной темной силы. Хороший способ заработать деньги, не выступая с песнями на улице, упускать не стоило.
— Чтобы поймать духа, я устрою ловушку и переоденусь — иначе он заметит, что его жертва исчезла, — объяснял Се Лянь, проверяя комнату. — Никто не должен сюда заходить.
— Конечно, даочжан. Я позабочусь о ваших воспитанниках. — Хозяин дома махнул служанке, чтобы та увела детей. — Вам нужно платье?
— Спасибо, у меня свое. — Се Лянь снова развязал пояс верхнего одеяния, мужественно выдерживая крайне удивленные взгляды. Да, его свадебный наряд несколько помялся, но все равно был готов к любому развитию событий. — Присмотрите за ними, пока я занят.
Он накинул свой халат на плечи стоявшего рядом Лань Ина, и белая ткань потянулась до самой земли, а рукава безжизненно повисли. Все-таки детей следовало нормально кормить, одевать и — все еще очень важно — деньги на свадьбу тоже требовались.
— Обсудим награду, когда я вернусь, — добавил Се Лянь. — И будьте осторожны.
Он закрыл дверь, выбрал подходящую подушку и лег на кровать.
Когда темнота ночи и мгла проклятия затянули его в глубину созданной ловушки, Се Лянь сделал три важных открытия: дух — очень сильная тварь, а гвоздь, впившийся в ногу — плохой помощник в погоне. Третью же догадку еще следовало проверить, но догнать противника сразу не получилось.
Возможно, именно поэтому падение в воду стало всего лишь еще одним неприятным дополнением ко всему, через что пришлось пройти.
Се Лянь взвесил меч в руке, и подушка выпала из-под платья, с тоскливой неизбежностью скрываясь в глубине. Ну что же, выходов оставалось не так много, если только не ждать невозможного чуда.
В силу обстоятельств Се Лянь удержался от печального вздоха, означающего принятие непростого решения, снова взялся за меч — кровь на красном будет все равно почти незаметна.
Но внезапно красного стало слишком много — и не из-за крови, он даже замахнуться не успел — яркая вспышка, смешиваясь с шелковым черным облаком волос и знакомым серебряным светом бабочек, ворвалась в ледяную темноту воды.
Се Лянь встретил взгляд Хуа Чэна — тот протянул руки, подплывая ближе — улыбнулся и потянулся навстречу, открывая объятия.
Он понятия не имел, все ли поцелуи ощущаются так потрясающе — или только первый и единственный за сотни лет жизни, когда с прикосновением прохладных мягких губ получается вдохнуть. Голова закружилась от потока воздуха, наполнившего легкие — и не только от него.
Се Лянь имел весьма оторванные от жизни представления о том, что нужно делать дальше, поэтому доверил свою судьбу певшей за висками струне предчувствия, свободной рукой коснулся лица Хуа Чэна и притянул его еще ближе.
Вероятно, сейчас он все делал правильно, поэтому открыл глаза, встретив сияющий взгляд самого невозможного чуда.
Отстранившись, Се Лянь улыбнулся первым — и Хуа Чэн вернул улыбку, после чего потянул обоих к поверхности воды, над которой шла битва между черным туманом и серебряными бабочками.
Купол мерцающих крыльев накрыл их, защищая от духа нерожденного, и только смех, сменяясь плачем, подсказывал исход битвы.
— Ваше высочество, я не знал, что вы вернетесь сегодня. — Хуа Чэн потрясающе улыбался. — Но все готово.
Он, продолжая обнимать Се Ляня, протянул ладонь и почти успел подбросить кубики — но Се Лянь остановил это движение. Он мягко убрал от лица Хуа Чэна темные, тяжелые от воды пряди, чтобы снова встретить сияющий взгляд, снова коснуться высоких бледных скул и снова потянуться за поцелуем.
— Если все готово, у меня только один вопрос. — Се Лянь, ненадолго отстранившись, спросил совершенно серьезно: — У тебя найдется что-нибудь красное?
— Ваше высочество выглядит великолепно даже сейчас, после сражения. — Хуа Чэн все же подбросил кубики. — Но Сань Лан будет счастлив помочь.
Бабочки загнали духа в зачарованный сосуд, битва закончилась, но Се Лянь не смог пройти и пары шагов. Хуа Чэн, не сказав ни слова, легко поднял его на руки и понес по улицам Призрачного города.
— Я не думал, что мое знакомство с твоими поддаными произойдет вот так. — Се Лянь улыбнулся еще одному лавочнику, который вышел поприветствовать Хуа Чэна. — Надеялся, что мы сможем погулять здесь спокойно.
— У нас будет время на это, Ваше высочество. Сначала нужно вылечить рану. — И, склонившись чуть ниже, Хуа Чэн тихо добавил: — Заметил кого-нибудь?
Се Лянь, облаченный в мокрое свадебное одеяние, сидел у него на руках, чем уже привлекал достаточно внимания прохожих — но у них был и еще один способ удивить окружающих. Он оторвал один из талисманов тишины с зачарованного сосуда, злобный плач заключенного духа заполнил улицу, и кто-то в толпе замер.
— Да, думаю, у нас есть ответ, — прошептал Се Лянь, возвращая талисман на место и опуская голову на плечо Хуа Чэна. — Всего три круга по городу — и мы нашли его.
— Идем в храм? — Хуа Чэн улыбался каждый раз, когда разговор возвращался к их своеобразной свадьбе. — Мы уже рядом.
За два дня жизнь Се Ляня определенно открылась с новой, неожиданной стороны — удивительно, как мало для этого потребовалось.
В частности, в прошлый раз — много веков назад — он уже был ранен и сидел в храме на алтаре, но ощущения сильно отличались от того, что происходило с ним сейчас. В первую очередь, небольшой порез на ноге почти не причинял боли.
Но, что самое важное, Хуа Чэн исцелил его очень быстро — и несколько мгновений удерживал ногу Се Ляня, чтобы рассмотреть кангу. Тот не пытался скрыть ее, но и сказать ничего не мог.
Разговор все еще начинался в будущем — не сейчас.
Переодевшись в новое свадебное одеяние, Се Лянь вышел к столику, на котором их ждал обед.
— Извини, что не сможем выбраться в город. — Хуа Чэн поймал его руку. — Все приличные места сейчас заняты под один очень большой заказ, я решил, что не буду их отвлекать.
— Здесь опять что-то случилось? — Се Лянь взял миску лапши и удобнее перехватил палочки. Удивительно, но о том, что нужно пообедать, он сегодня даже не вспомнил. — Кто-то выиграл в Игорном доме и отмечает победу?
— Сюда спустились два небожителя, и один из них нанял всех поваров в городе. — Хуа Чэн почему-то отвел взгляд. — Позже я обязательно расскажу тебе, что с ними не так.
Чем дольше они говорили, тем заметнее возвращалось то смущение, которое отступило только под действием битвы, под ледяной водой, под мягкой улыбкой — но не сдалось.
Се Лянь отставил пустую тарелку и замолчал, снова засмотревшись на Хуа Чэна.
Тот ответил долгим взглядом, протянул руку, помогая подняться на ноги — и с наручей сорвались серебряные бабочки.
Ясно. Не только Се Лянь возвращался в то привычное и необходимое волнение, которое всегда захватывало разум, стоило ему оказаться рядом.
— Я забыл Жое дома, — признался Се Лянь. — И не вижу здесь ленты, чтобы обвязать руки.
— У меня тоже нет ленты, — сказал Хуа Чэн, когда они замерли у алтаря. — Но я могу предложить то, что свяжет нас надежнее.
Се Лянь протянул руку, чтобы красная нить судьбы мягко вспыхнула на его пальце изящным бантом, и взял чашу с вином.
— Сань Лан, скоро придет новая Кара. Мы не успеем довести обряд до конца, но мы уже нарушили столько правил, что нет смысла беспокоиться, если забудем еще пару условностей.
— Я и надеяться не мог, что ты первым это предложишь. — Хуа Чэн забрал чашу. — Какое правило Его высочество хочет нарушить сейчас?
Ни один из них не смог сдержать улыбки — и Се Лянь, в очередной раз разрешая румянцу гореть настолько сильно, насколько это возможно, потянулся вперед, закрывая глаза.
У них оставалось совсем немного времени, чтобы Кара нашла храм Трех тысяч фонарей, и размениваться на условности не стоило.
Спустя примерно полчаса они вышли на улицу, и в новом наряде — почти таком же потрясающем, как на портрете — Се Ляню было очень жарко. Настолько, что руки едва заметно дрожали.
Возможно, дрожали они, потому что он слишком сильно, но слишком недолго обнимал Хуа Чэна, касался его волос, проводил пальцами по изящным бледным скулам? Определенно следовало проверить это в ближайшем будущем.
— Кара почти здесь. — Се Лянь снова с тоской посмотрел на небо. — Я точно могу забрать с собой бывшую жену Фэн Синя и его ребенка?
— Да, их сейчас приведут. Но как ты догадался, что это они? — Хуа Чэн протянул ему запечатанный сосуд. — Мы с ними даже не говорили.
— На крик ребенка обернулась женщина, которая кажется смутно знакомой еще со времен Сяньлэ, и это не может быть совпадением. А что касается самого нерожденного — ты думаешь, спустя столько лет я не узнал бы характер и смех старого друга? — Се Лянь улыбнулся, встретив такую же улыбку Хуа Чэна. — Это может быть только семья Фэн Синя. Скоро увидимся, Сань Лан.
Он отошел подальше, осторожно перехватил выше локтя женщину, стоявшую рядом с крыльцом храма — и закрыл глаза, когда с неба обрушилась Кара.
Знакомое чувство полета не произвело на него никакого впечатления, и сразу после совершенно бесшумного вознесения — и, к счастью, без встречающих — Се Лянь направился в свой дворец. У него здесь не было другого места, чтобы спрятать то, что он с собой принес.
Он старался скрывать улыбку, не в последнюю очередь — от той волны новых ощущений, которая не успокаивалась. Особенно в том, что касалось губ. Включая улыбку.
Вероятно — на этот раз — Хуа Чэн одолжил ему достаточно удачи, чтобы у дворца его ждали два бога войны, которых в ином случае пришлось бы искать по всей столице.
— Ваше высочество. — Фэн Син побледнел до пугающе серого оттенка, когда увидел перед собой эту женщину. — Что происходит?
— Тебе впервые за столько лет интересно, что происходит? — Му Цин, несмотря на тон, выглядел удивленным, пусть и не настолько сильно. — Он же все равно не объяснит.
— Вам придется дождаться объяснений. За мной. — Се Лянь прошел во дворец и нашел комнату, которая чуть меньше прочих пострадала от свадебных даров. — Госпожа Цзянь Лань, вы можете отказаться от разговора, но я в любом случае оставлю талисман, который не позволит вам уйти — сожалею, но это необходимо.
— А что будет с моим сыном? — Она говорила с Се Лянем, но ее взгляд намертво примерз к Фэн Синю. — Вы его уничтожите?
Создание, заключенное в зачарованном сосуде, злилось — и при этом радовалось. Приглушенный смех едва пробивался сквозь наложенное заклинание, и темная ци от него исходила волнами.
— Если она откажется говорить с тобой — не настаивай. — Се Лянь посмотрел на Фэн Синя, но тот так и стоял, замерев почти в центре комнаты. — Когда начнете драться, следите, чтобы не все подарки пострадали. — С этим советом он обратился уже к Му Цину, а потом обернулся к Цзянь Лань: — Госпожа, я не хочу уничтожать вашего сына. Но я должен узнать, кто сделал его таким. Вам всем троим лучше дождаться меня здесь.
— Пусть он выйдет. — Фэн Синь сжал руку в кулак. — Даже если мы не поговорим.
— Меньше всего я бы хотел слышать ваш разговор. — Му Цин шагнул к двери. — После такого только кошмарами мучиться.
Оставляя здесь людей, которые едва ли могли вынести общество друг друга, Се Лянь рисковал всеми принесенными подарками — кроме двух. Зеркало и вуаль он унес с собой.
На пороге Императорского дворца он встретил того, кого и должен был встретить по всем расчетам. Даже в Призрачном городе пир не длился вечно.
— Повелитель Ветра. — Се Лянь немного замедлил шаг. — Не могли бы вы связаться с генералом Пэем и попросить его зайти в мой дворец, а потом направиться сюда?
— Это не может подождать? Я не очень хотел бы сегодня общаться еще с кем-то из них, — начал Ши Цинсюань, но потом присмотрелся к зачарованному сосуду в руках Се Ляня. — Очень сильная тварь. Хорошо, я все передам.
На несколько секунд он замолчал, прижав пальцы к виску.
Стоило отметить, что сейчас Повелитель Ветра все еще оставался в мужском облике, но при этом казался непривычно пухлым. Словно под парой слоев его светлых одеяний пряталось еще одно. Например, красное.
— Он пообещал скоро прийти. — Ши Цинсюань встретил взгляд Се Ляня. — После того, как успокоит моего брата.
— Извиняюсь, но мне придется отвлечь Лин Вэнь и Владыку до того, как вы сообщите им свои новости. — Се Лянь указал на сосуд с духом нерожденного. — Я хочу посмотреть, что произойдет.
Времени на разговор оказалось достаточно — им пришлось подождать, пока соберется некоторое количество ничем не занятых зрителей, появится удивленный, но сосредоточенный генерал Пэй Мин, а затем к трону выйдет Император.
Се Лянь заговорил первым — о создании, чьим отцом мог быть только небожитель, о том, кто убил мать и дитя, превратив их в призраков, и о том, что все это время виновник событий мог быть здесь, среди них.
Он говорил и слушал, как звучит смех в зачарованном сосуде.
— Вся эта история может очень дорого обойтись Небесам, Сяньлэ. — Император обвел всех собравшихся взглядом. — Я не вижу здесь некоторых богов войны. Лин Вэнь?
— Генералы просили передать, что очень заняты. — Лин Вэнь смотрела на Се Ляня, и ее взгляд становился темнее с каждым мгновением. — Мне призвать их сейчас?
Се Лянь — все еще облаченный в самое прекрасное свадебное одеяние — совершенно спокойно сжимал в руке тонкую вуаль. Ту самую, которую кто-то доставил в его дворец, опутанную очень сильной темной ци.
Зеркало пряталось в рукаве, оттягивая его тяжестью, но в присутствии заключенного в сосуд духа мало кто мог бы заметить, каким мрачным облаком сейчас окутан Се Лянь.
— Пока хватит и собравшихся, — произнес Император. — Мы должны убедиться, что никто из богов не имеет отношения к появлению этого ребенка.
Без мечей, способных проверить и предсказать все, они просто не могли обойтись.
— Прежде всего я прошу выйти вперед тех, чей путь самосовершенствования требует отказа от близости. — Император спустился в зал, сжимая изящный клинок. — Будешь ли ты первым, Сяньлэ?
— Прошу принять мои извинения, Император, но я откажусь от проверки. — Се Лянь улыбнулся. — Нам бы не помешал меч, способный установить либо отца, либо убийцу. Боюсь, многие из собравшихся не хотели бы — при стольких зрителях — навлечь на себя подозрение, что отошли от собственных обетов.
Улыбка далась нелегко.
Прежде у него не раз болели руки после тренировки с мечом, боя или работы в поле. Иногда едва заметная боль ощущалась в спине, если везло найти работу на стройке и весь день переносить каменные глыбы.
Но губы не болели — они горели, все еще не отпуская тот жар, которые успели получить за полчаса долгих, искренних, потрясающих поцелуев. Се Лянь не мог сравнить это ощущение ни с чем в своей жизни. Возможно, если бы он провел в храме Трех тысяч фонарей чуть больше времени, у него бы приятно ныли пальцы, которыми он запутался в потрясающих волосах Хуа Чэна?
Как далеко шла неровная линия границы в таких обетах, как отказ от близости? С какого момента обет считался нарушенным? То, чему Советник когда-то учил Се Ляня, казалось далеким и бесполезным — некоторым чарам он отказался противиться без сожалений.
— В твоих словах есть смысл, Сяньлэ, — признал Император, но меч так и не опустил. — И все же я бы хотел убедиться.
Некоторые из богов, печально вздыхая, шагнули вперед, подняли руки, чтобы отдать клинку каплю собственной крови.
— Я несколько обеспокоен, что подозрение не упало на меня. — Стоявший чуть поодаль Пэй Мин впервые заговорил, обернувшись к остальным. — Неужели никто даже не предположит, что как минимум половину этой проблемы можно связать со мной?
— Действительно, как мы могли забыть, — поддержал Ши Цинсюань. — Генерал, а вы признаетесь?
— Сегодня у вас получается признаваться гораздо лучше, Повелитель Ветра. — Пэй Мин улыбнулся немного неестественно. — Могу ли я первым поздравить вас в этот потрясающий день? Или лучше поздравить Его высочество? — Он перевел взгляд на Се Ляня. — Свадебный наряд идет вам намного больше, чем описывал Пэй Су. Пока был на Небесах, разумеется.
— Благодарю, генерал. Я обязательно поговорю с Пэй Су, когда мы снова увидимся. — Настало время нанести еще один маленький удар. Хуа Чэн обещал, что все устроит, найдет и уговорит — и разве мог Се Лянь не доверять его словам? — Он сейчас в Призрачном городе. Вместе с Баньюэ.
Император застыл между ними, с недоверием следя за беседой, и с сомнением посмотрел на меч.
— Мой дворец во всем разберется, — пообещала Лин Вэнь, разбивая самую неловкую паузу за всю историю Императорского дворца. — Ваше высочество, как лицо незаинтересованное, пожалуйста, сохраните дух нерожденного. Мы допросим его позже.
— Благодарю вас. Владыка. — Се Лянь сдержанно поклонился, потом обернулся к Лин Вэнь и поклонился еще раз, почти случайно сжав вуаль чуть сильнее. Движение казалось очень естественным, любой мог поступить так же. — Лин Вэнь. Надеюсь, мы вскоре узнаем правду.
Дух нерожденного разочарованно затих, больше не пытаясь разбить сосуд.
Се Лянь, не глядя ни на кого из собравшихся, покинул зал. К счастью, в этот раз его слава поветрия сыграла на руку — никто и прежде не хотел ни говорить с ним, ни слушать его.
Он добрался до дворца и с нехорошим предчувствием открыл дверь во внутренние покои — и в некоторой мере предчувствие его не обмануло.
Часть подарков была предсказуемо смята, сломана или выброшена из окна, талисман, мешавший Цзянь Лань покинуть комнату, все еще оставался на месте, а Му Цин и Фэн Синь стояли друг напротив друга, очевидно, прервавшись на самом интересном.
На щеке у последнего пламенели четыре глубокие ссадины.
— Впервые вижу, чтобы в бою вот так использовали ногти. — Се Лянь запер дверь еще одним талисманом. — У меня есть лекарство от порезов, кому-нибудь нужно?
— Это не я его задел, а она. — Му Цин отошел в сторону. — Ты собираешься объяснить, что происходит? Иначе мы уйдем. — Он с нескрываемым разочарованием посмотрел на Фэн Синя. — Я уйду.
— Мне нужно о многом вам рассказать. Нет, не о том, что я делал последние восемьсот лет, — успокоил Се Лянь. — Отложим самое веселое в нашей истории.
Он подошел к Цзянь Лань и протянул ей сосуд с нерожденным.
— Госпожа, мы поможем вам — и ему. Тот, кто убил вас обоих, все еще может превратить вашего сына в оружие, которое опасно даже богам. — Он смотрел прямо в глаза. Цзянь Лань гордо не скрывала слезы. — К сожалению, боги тоже могут быть опасны.
— Она никому не расскажет, о чем бы ты ни говорил, — перебил его Фэн Синь. и прижал ладонь к пострадавшей щеке. — Что мы тут забыли?
— Очень сомневаюсь, что он ответит. — Му Цин тяжело вздохнул. — Просто взгляни на него.
Се Лянь сел за стол и посмотрел в окно, собираясь с мыслями и словами, которые так давно ждали своего часа. Некоторым из них не мешало бы подождать еще немного, но такой роскоши, как время, им почему-то не предоставили.
— У меня есть тот, кто выслушает все, что я скажу, сейчас или через тысячу лет, — заговорил Се Лянь, обращаясь к мягкому вечеру за окном. — Поймет все — или почти все, в чем я могу признаться. Не сразу. — С некоторым усилием он вернулся к тому, с чего стоило начать. — Но сейчас мне нужно, чтобы меня услышали и поняли друзья, как бы тяжело это не было. Мы не говорили так долго, правда?
— Они не поймут, — тихо произнесла Цзянь Лань, прижимая к себе запечатанный сосуд и нежно поглаживая заклеенную талисманом крышку. — Я слышала все, о чем они спорили. Ты знаешь, что им не понять.
— Им известно, что я никогда не перестану надеяться. — Се Лянь улыбнулся и накрыл рукой алмазное кольцо на тонкой цепочке. — Если все мы здесь из Сяньлэ, то с него и начнем. Недавно я встретил призрака — почти ребенка — со следами Поветрия Ликов.
Солнце тянулось к закату, пока он говорил — и пока за воротами дворца ненавязчиво собирались боги войны Средних небес. Словно кто-то отправил их следить за очень ценным складом подарков.
Когда Се Лянь замолчал, первым заговорил Му Цин.
Разумеется, через некоторое время вспыхнула драка — но уже без былого огня, в силу привычки.
Фэнь Синь, сломав в падении еще пару ящиков с подарками, запутался рукой в золотом поясе, выпавшем из сундука — и замер, больше не пытаясь сражаться.
Когда он заговорил, единственным звуком, кроме его голоса, был тихий плач маленького проклятого духа.
— Если вы правы, принц, пусть даже не во всем, — Цзянь Лань, сев на пол, убаюкивала сосуд. — что будет с этим миром? Чего нам ждать?
— Помощи союзников, — ответил Се Лянь, заметив за окном движение. — И доверия — насколько оно возможно.
— Доверять Непревзойденному, если я правильно понял? — Му Цин потянулся к ножнам и встал напротив дверей. — Ты слишком хорошо о нем думаешь.
— Двоим из Непревзойденных, — поправил Се Лянь. Со второй частью он бы тоже поспорил, потому что «хорошо» едва ли передавало истинную суть вещей. Но спорить не стал — поднялся навстречу тем, кто шагнул за порог: — Генерал Пэй Мин. Повелитель Ветра.
Му Цин вернул саблю в ножны, с удивлением переводя взгляд с одного гостя на другого.
— Сегодня я опять отвечаю за защиту столицы, и если вы собираетесь бежать, как в прошлый раз, кому-то из вас придется ударить меня, — сообщил Пэй Мин Повелителю Ветра. — Можете не сдерживаться — но я знаю, что вы и не собирались.
— В этой комнате и так достаточно стен, в которых выбиты украшения в форме человека, — ответил Ши Цинсюань и отмахнулся веером. — А вы празднуете с размахом, Ваше высочество. Мы нашли способ сообщить Градоначальнику Хуа о том, что вы здесь, и что в столице сегодня очень интересный вечер. После того, как он доказал, что с Пэем-младшим все в порядке.
Ко всем звукам, которые создавала слишком большая для этой комнаты толпа гостей, добавился еще один — похожий или на водопад, или на дождь.
— Владыка не позволит ему снова прорваться на Небеса так же легко, как в прошлый раз. — Пэй Мин обернулся к Ши Цинсюаню. — Но Непревзойденные не просто так получили свои титулы, верно?
Повелитель Ветра, сбрасывая верхний слой одеяния, уверенным шагом направился в сторону купальни.
— Одному мне Пэй не поверил бы, но к нашей беседе присоединилась Лин Вэнь, — сообщил он по пути. — И вот ей он поверил. Если ваш Непревзойденный сейчас не может забрать вас, я вам помогу покинуть столицу незаметно. За общим шумом даже не сразу поймут, что из такого многолюдного дворца кто-то исчез.
— Нам что, помогает ваш брат? — Се Лянь с удивлением смотрел, как вода в купальном бассейне поднимается все выше, обретая достаточно странный для воды цвет. Если быть точным — черный. — Не ожидал от него.
— И совершенно справедливо. — Повелитель Ветра первым шагнул в темную волну. — Это не он. Тот, кто нам помогает, известен вам как Мин И.
— А при чем тут Повелитель Земли?
Штормовой шум мириадами соленых брызг ворвался в комнату, ноги Се Ляня на мгновение оторвались от пола — и неожиданно он оказался на каменистом берегу озера.
Повелитель Ветра, широко улыбнувшись, шагнул навстречу — что весьма сомнительно — Мин И. Черты лица которого не изменились, но взгляд был совершенно другим.
— Черновод? — Се Лянь произнес имя наугад. — Должен признать, что едва успеваю за развитием событий.
— Рад новому знакомству, Ваше высочество. — Он несколько неуверенно протянул руку Ши Цинсюаню. Стоило отметить, что Черновод тоже был облачен в красное. — Вы гораздо более приятный собеседник, когда не каменный.
Слишком много людей в красном даже для такого большого острова — но не хватало еще одного — того, кого Се Лянь ждал всем сердцем.
В каком смысле — «когда не каменный»?
— Он сам все объяснит, — добавил Черновод, сжимая ладонь Ши Цинсюаня так, словно боялся обжечься, но отпустить боялся еще больше. — Он не смог заявиться на Небеса, но здесь ему ничто не помешает прийти. К сожалению.
Се Лянь достал кубики и подбросил их. Для разнообразия — и на оставшейся за день удаче — выпала тройка.
— Спасибо, что вы взяли на себя смелость первым с ним объясниться. Иначе он бы признался в самый неподходящий момент. — Черновод говорил, глядя в сторону, пока в темной воде за его спиной поднимались костяные драконы. — Ши Цинсюань? Мы можем идти.
Се Лянь не успел попрощаться — за его спиной раздался знакомый серебряный звон тонких цепочек, и он, не оборачиваясь, поймал тонкую прохладную руку, сплетая пальцы.
Шагнув в темноту с улыбкой, он закрыл глаза — и снова открыл их только в храме на краю маленькой деревни Водяных каштанов.
— Это очень сложный день. — Се Лянь обернулся и встретил долгожданное объятие. — Сань Лан знает обо всем, что произошло?
— Все, о чем Сань Лан не знает, расскажет Его высочество. — Хуа Чэн немного отстранился и улыбнулся. — Но пусть этот день закончится правильно.
На улице раздался тихий хрип — и только тогда оказалось, что в комнате в частности и в храме вообще они не одни.
— Извини, я сейчас позову кого-нибудь, чтобы их забрали в Призрачный город. Там будет безопаснее. — Вероятно, Хуа Чэн отдал приказ по духовной сети. — Мы же все еще собираемся довести церемонию до конца? Я почти уверен, что божество этого храма не будет возражать.
— Ничто на свете не заставит это божество возражать. — Се Лянь поймал пальцами красную бусину, вплетенную в косичку. Он уже видел такую когда-то. — Я все время забываю спросить — Сань Лан, а как связаться с тобой по сети духовного общения?
Ответ прохладным выдохом коснулся уха — которое, разумеется, тут же вспыхнуло раскаленным красным румянцем. В тон лицу, шее и наряду.
— Только после свадьбы, если ты настаиваешь, — едва слышно произнес Се Лянь. — И если такое вообще возможно.
— Я читал в одной старой книге, что возможно. — Ничто не выдало бы волнения Хуа Чэна, кроме нескольких сотен бабочек, сорвавшихся с серебряных наручей. — Я не знал, о чем она, Ваше высочество.
При всем своем безграничном доверии Хуа Чэну — особенно сейчас — Се Лянь оставил себе шанс отыграться.
— В библиотеке Дворца Блаженства я еще не был. — Он встретил взгляд Хуа Чэна, уже не заботясь о том, какие поразительные оттенки смущения обретет его лицо. — Ты же покажешь мне ее? После свадьбы, разумеется.
Библиотеку, книгу или ту самую фразу, которая была паролем? Се Лянь и сам не мог сказать, о чем шла речь. Он видел только сияющий взгляд, невероятно прекрасное бледное лицо и тень длинных ресниц на скулах.
Они отвлеклись друг от друга только тогда, когда в дверь постучали служанки — их Се Лянь видел в Призрачном городе, — которые забрали спящих детей и оглушенного Ци Жуна.
— У меня есть подарок для тебя. — Хуа Чэн отвел Се Ляня к столу для подношений. — Но я не знаю, с чего начать.
Мысль о подарках вызвала еще несколько образов — и пришлось снова прерваться.
— Извини, что я опять отвлекаю нас. Ты можешь обезвредить эту вещь? — Се Лянь положил на стол бронзовое зеркало, замотанное в платок. — Чем бы оно ни было, ему не стоит лишний раз попадать в мир.
— Ваше высочество. Я знаю, с чего мы начнем. — Хуа Чэн положил руку на зеркало — и с ним ничего не произошло. Сколько раз ему случалось поглощать темную ци побежденных демонов, чтобы стать сильнее? Мог ли он стать еще сильнее? — Закрой глаза?
Этот поцелуй ощущался иначе, чем полученные днем — он был, разумеется, прекрасен, но поток силы, чистой, неостановимой и почти живой, запомнился лучше, чем прикосновение самых потрясающих губ.
Все, что он получил сейчас, напоминало времена, когда его не сдерживали канги — и эта мысль очень быстро привела к удивительному открытию.
По шее, плечам и спине скользнули ледяные осколки. В сапоге, слегка оцарапав щиколотку, собралась холодная пыль.
— От себя я добавил совсем немного. — Хуа Чэн отстранился, мягко провел пальцами по его лицу и встревоженно заглянул в глаза. — Ваше высочество?
— Сань Лан. — Ни на что большее Се Ляня не хватило, и он просто бросился вперед, обнимая Хуа Чэна за шею. — Сань Лан?
Хуа Чэн молчал, улыбался и медленно гладил его по волосам, не отпуская из объятий. Они просидели так несколько долгих минут, пока слезы не высохли.
— В прошлый раз мы не успели совершить поклоны. — Хуа Чэн осторожно отстранился, поймал взгляд Се Ляня и улыбнулся снова. — Я так долго этого ждал, Ваше высочество.
— Восемьсот лет? — прошептал тот, не в силах сейчас говорить громче. В нем просыпалась сила, сбросившая оковы, но разум сохранял кристальную чистоту. — Даже дольше, Сань Лан. Но я дождался тебя.
Образы тянулись друг к другу: вот Хуа Чэн, преклонивший колено днем ранее, в резиденции; блеск красной бусины в его волосах — одной из двух, потерянных очень давно; портрет Его высочества, выполненный так, как его могли нарисовать во времена всего блеска Сяньлэ.
Что еще возвращалось к нему вместе с силой?
— Мы не совершили поклоны днем, потому что я решил, что поцеловать тебя намного важнее. — Се Лянь коснулся его запястья, потянул рукав выше — и посмотрел на татуировку, в которой с таким трудом мог прочесть собственное имя. — И я никогда не пожалею об этом выборе.
— Все, что мы можем друг другу рассказать, подождет, если ты позволишь. — Хуа Чэн накрыл его ладонь своей, и красная нить мягко вспыхнула. — Но я пойму, если сначала ты захочешь выслушать.
Вместо ответа Се Лянь развернулся к алтарю и расправил полы одеяния. Он так и не перестал плакать и улыбаться одновременно — но только от счастья.
Три поклона спустя у него появился удивительный шанс проверить, каждый ли раз губы горят от поцелуев, если целовать Хуа Чэна — сможет ли он запутаться пальцами в его волосах так, что потребуется помощь — получится ли подняться на ноги, не уронив друг друга, если обниматься они начали, еще сидя перед алтарем.
Где-то на улице раздался треск, и в комнату ворвался свет фейерверков.
— Мы все же празднуем, — Хуа Чэн отвлекся ненадолго, посмотрел в окно и снова обернулся к Се Ляню. — Никто не побеспокоит нас до утра, Ваше высочество.
Лучше бы это действительно было так — иначе сложно представить, что случилось бы с незваным гостем, появись он на пороге прямо сейчас.
Се Лянь, счастливо краснея, не стал тратить время на слова.
Давно рассвело, когда кто-то за окном прошуршал шагами до самого крыльца, превратился в рассерженный шепот и снова затих.
В это самое мгновение Се Лянь уже почти заплел волосы Хуа Чэна, сосредоточенно перехвтил темный шелк красной лентой, стараясь завязать бант ровно. Как выяснилось, запутаться в тяжелых прядях и не смочь освободиться вполне возможно — он несколько раз проверил.
— Все начинается, Ваше высочество. — Хуа Чэн обернулся к нему и поймал ладонь, чтобы смело поцеловать кончики пальцев, и только сорвавшиеся от движения бабочки показывали, насколько эта уверенность далека от привычной. — Сань Лан может открыть дверь?
— Я догадываюсь, кто там. — Се Лянь поправил пояс, проверил, что не забыл обуться и отошел в сторону. — Нужно предложить им праздничный завтрак.
У него оставалось немного вяленой рыбы, яблоки и пара пыльных булочек. Достаточно, чтобы гости отказались от супа.
— Пусть еще немного подождут. — Хуа Чэн замер почти у дверей. — Я вчера забыл рассказать тебе о еще одном посетителе. — Он вернулся к столу и задумчиво коснулся портрета на стене. — Вчера в Призрачном городе появился человек, который утверждает, что был Советником и учителем наследного принца Сяньлэ. У меня есть причины верить тому, что он говорит.
— Ты его помнишь? — Се Лянь, не отвлекаясь от готовки, улыбнулся. — Надеюсь, он тебя тоже не забыл.
— Советник отказывается говорить с кем-то, кроме принца Сяньлэ, но обещает рассказать историю, которая все изменит. — Хуа Чэн посмотрел на дверь. — Не такими я представлял свадебные дары.
— Ничто не сравнится с тем даром, который я получил вчера. — Се Лянь коснулся шеи. На коже остался едва заметный след канги, но сам обруч исчез. — И зеркало, чем бы оно ни было, уничтожено.
— Его создали в Уюне две тысячи лет назад. И мы должны поговорить с Советником, даже если бы я предпочел провести утро нашей свадьбы иначе. — Хуа Чэн вернулся к двери. — И с ними тоже.
Первой в комнату вошла Лин Вэнь, за ней — помощник Хуа Чэна, так и не снявший маску.
Ни Му Цина, ни Фэн Сина не было. Стоило дождаться их, чтобы пережить еще несколько часов долгих историй?
— Поздравляю вас обоих, — произнесла Лин Вэнь голосом, в котором звучала только усталость. — Я бы сказала, что ваши действия в корне отличаются от того, что ждали Небеса, но уверена, что не найду здесь понимания. — Она осмотрелась, но вряд ли нашла то, зачем пришла. — Я хочу предложить сделку.
— Обменять его на что-нибудь бесполезное? — Хуа Чэн легко махнул той самой вуалью, вокруг которой клубилась темная ци, и сел рядом с Се Лянем. — Проклятое парчовое одеяние — и в ответ только помощь вашего дворца?
— Все намного хуже — я предлагаю вам свою собственную помощь. — Она проследила за вуалью, но так и не двинулась с места. — На вечернем собрании, которое вы, кстати, пропустили, Император вел себя странно. В частности, именно поэтому все боги войны, кроме вас, сейчас очень заняты.
— Чем именно? — Се Лянь несколько потерялся, услышав такое. А как же долгие, тяжелые истории, которые небожители отрицали бы до последнего? — И что случилось с Императором?
— Боги войны, как и вся остальная Небесная столица, сейчас мчится в сторону горы Тунлу, — ответила Лин Вэнь. — Вчера Император вызвал их во дворец, но не успел даже заговорить — схватился за лицо, вернее, за несколько лиц, и начал задавать вопросы. Некоторые из них касались вас.
— Несколько лиц, — повторил Се Лянь. Неожиданное возвращение Поветрия Ликов получилось крайне впечатляющим — так ставки даже в Игорном доме не повышали. — Лин Вэнь, нам нужно зайти в Призрачный город. Что бы ни ждало на Тунлу, мы туда точно не опоздаем.
Се Лянь под столом сжал руку Хуа Чэна и закрыл глаза.
— Думаю, я забыл рассказать об одном событии. Оно кажется очень важным сейчас. — Голос Хуа Чэна вернул те оттенки скрываемой улыбки, которых так не хватало. — Этой ночью таинственным образом сгорели все храмы Цзунь У. Вы, возможно, не заметили, но вас никто не винит.
Все шло немного не так, как Се Лянь ожидал — и только их брак, «договорной» как назвали его Небесах, зажигал в сердце надежду.
Они дослушали Лин Вэнь — не отдали ей вуаль, но обещали подумать, — и перенеслись в Призрачный город.
К вечеру в окрестностях горы Тунлу оказался отряд богов, духов и людей. Их в равной мере объединяло не только стремительное развитие событий, но и бескрайнее удивление от того, что будущий успех зависел от их весьма посредственной способности вынести друг друга. В более чем одном разговоре — или с поля боя, когда все дойдет до него.
На их пути, озадаченные появлением Советника, расступились горы.
Впереди, где закатное солнце выхватывало очертания вулкана, было еще веселее: над самой вершиной кружили потревоженные, крайне бесполезные духи, то и дело стремившиеся вернуться обратно в жерло, но постоянно кем-то выгоняемые.
Чуть в стороне от призрачной тучи замерла Небесная столица, грустно сияющая в пламени догоравшего там пожара.
— Мы скоро встретим Безликого. — Хуа Чэн коснулся ладони Се Ляня, заговорив по сети духовного общения. — Готов ли ты к бою?
В ответ Се Лянь сжал его руку и улыбнулся. Он никогда не был сильнее, чем в эту минуту.
За спиной с тихим осуждением вздохнул Советник.
Возможно, собираясь на эту битву, Се Ляню стоило бы выбрать другой наряд — но сейчас верхнее белое одеяние и красное нижнее казались верным решением.
С верностью тому, во что решил верить, Се Лянь, по крайней мере, никогда не ошибался.
***
Над Призрачном городом поднимались золотые фонарики — не в честь праздника, исключительно затем, чтобы сделать ночь красивой. Се Лянь наблюдал за ними с порога храма Трех тысяч фонарей, не оборачиваясь назад — туда, где шла отчаянная битва с каллиграфией.
Все три мира еще трясло — от ужаса, радости или удивления — после того, что случилось на Тунлу. Спустя несколько месяцев даже слухи улеглись, не только пепел.
Под уснувшим вулканом, запертый и лишенный сил, Император говорил исключительно с Советником — хотя многие боги пытались добиться от него пусть короткого, но разговора.
Чаще всего им отвечали голоса тех, чьи лица так и не исчезли, но сам Цзунь У молчал.
Фонарики, закружившись спиралью, поднялись над самым храмом.
— Сань Лан, какой свадебный дар ты хочешь? — Се Лянь сел рядом, мягко накрыл его руку своей и помог победить особенно сложный иероглиф. — Мы тогда многого не успели.
— Позволь мне нарисовать твой портрет. — Хуа Чэн потянулся к нему и положил голову на плечо. Разумеется, урок каллиграфии прекратился, но Се Лянь не возражал. — Это будет значить, что самое темное время закончилось.
Се Лянь обнял его крепче и закрыл глаза, улыбнулся и запутался пальцами в длинных темных прядях.