Work Text:
Надо вам сказать, что нужно быть очень незаурядной лисицей, чтобы удостоиться аудиенции у самого Кутха. Оборотней на свете много, а кроме них — вампиры, лешие, водяные, духи всех сортов, а Кутх, хоть и бог, хоть и двуликий, всё-таки один.
Серёжа Разумовский, однако, был какой угодно лисицей, только не заурядной. Природные способности к обольщению он почти не использовал, предпочитая учиться и работать, охотился нечасто, зато обожал перегрызать глотки фигурально, повергая в прах очередного крючкотвора, врага окружающей среды или просто конкурента, намеренного отжать бизнес. Видящий да увидит: к двадцати семи годам у Серёжи было уже целых три хвоста, выращенных на полях бюрократических битв, слияний и поглощений, а вовсе не в банальной постельной возне с последующим подъеданием энергии любовника.
Список «Форбс» — это вам не хухры-мухры, Серёжа мог бы самолично спонсировать самого двуликого Кутха. Может, затем и позвали?
Филиал храма Кутха помещался в Эрмитаже, в Шатровом зале. Что влекло древнее божество в малых голландцах, Серёжа не понимал, но пялился на мясистые натюрморты и торчащие из кружев подбородки с должным благоговением. Была ночь, сигнализация и видеонаблюдение ничего не показывали, и о присутствии чужаков знали только эрмитажные коты, которых никакой магией не обмануть. Теоретически недопускаемые в залы зверюги сидели ровными рядками вдоль стен, сияя сотней глаз-фонариков. Лисы кошкам не враги, но Серёжа всё равно поёжился.
Кутх — чёрно-белая человекоптица — материализовался в центре зала ровно в полночь.
— Желал увидеть лису-вегетарианку, — объяснил он. — Думал, Свартжель мне врёт, а нет, смотри-ка, и верно, монах!
— Я не монах, — возразил Серёжа, — и не вегетарианец, просто разборчивый…
— То есть дурак, что ли? — удивился Кутх. — Откуда тогда три хвоста? Слушай мою божественную волю, забавный зверь: отпусти себя, сожри жертву как следует, и за это получишь великую власть на целых три дня. Устроишь себе всё как хочешь, врагов закопаешь, справедливость наведёшь, законы поменяешь, да хоть климат поправь, будет курорт! Понял?
— А если… — Серёжа откашлялся, чтобы не пищать. — Если не сожру?
— Тогда отращивай хвосты заново! Вот уж посмеются все вокруг над голозадой лисой!
Коты хором мявкнули. Время, отведённое для аудиенции, заканчивалось. Серёжа поклонился, а когда поднял голову, ни Кутха, ни котов в зале уже не было.
Великая власть на три дня…
Мысль эта была так заманчива, что пришлось присесть прямо на брусчатку Дворцовой площади, рядом с пьяной студенческой компанией.
Великая власть! Делай что хочешь! Мэра снять, на его место нормального, законы переписать, правила дорожного движения сделать принудительными, а у тех, кто незаконной застройкой занимается, лес рубит или воду портит, пусть сразу геморрой по самые миндалины! Менты чтоб взяток не брали, тётки в паспортном столе не хамили, зубные врачи не врали, что больно не будет, а собаки не кусались! Волки пусть кусаются, они в лесу или Олег, а Олег Серёжу кусать не будет, потому что они лучшие друзья.
Три дня закончатся, а последствия останутся. Мечта, мечта! И всего-то надо — кого-нибудь сожрать, то бишь соблазнить и заездить, можно даже не совсем до смерти, всё равно потом сам помрёт от потери энергии. Выбрать гада, какого не жалко, но не очень противного на вид, иначе не так интересно. Вот и всё.
Вернувшись домой, на верхний этаж своей великолепной стеклянной башни, которая вовсе не была фаллическим символом, как писали ехидные журналисты, Серёжа включил новости и начал перебирать сюжеты.
Этот старый и толстый, этот вроде ничего, пусть живёт, этот ещё более старый и толстый… о! Мент поганый! Кого-то грубо задержал, и часовню тоже он развалил в процессе, и наверняка взяточник и сволочь. А морда вроде симпатичная, ноги длинные, вот и решено.
В потоке возмущённой речи корреспондентки Серёжа выловил имя: Игорь Гром. Жертва была определена. Можно ложиться спать и видеть сладкие сны о великой власти.
***
На следующий день Серёжа вышел на охоту. В лисьем облике, само собой: сперва надо приглядеться, да и спрятаться проще. Наивные сограждане вместо лисы видят собаку (фу).
Выследить мента оказалось непросто. В излишне поджарой — ни куснуть как следует, ни отдохнуть глазом — заднице размещалось шило титанических размеров, возмутительный мерзавец метался по городу с такой скоростью, будто был джинном или духом. На всякий случай Серёжа пригляделся (коллег жрать всё-таки нехорошо, даже если половину из них ненавидишь и презираешь, а некоторых и вовсе не получится, несъедобные) и не заметил никаких признаков потустороннего происхождения. Просто человек. Просто на месте ему не сидится, так и носится туда-сюда.
Серёжа затаился возле Главного управления полиции, неодобрительно рассматривая помпезный памятник во дворике и думая, что при великой власти такого не будет, и вообще всё это ментовское гнездо надо разогнать, а взамен завести, например, полицейские дроны с приличным ИИ, тогда наступит мир и благолепие. Дроны — они точно неподкупные.
Мечтая о дронах, Серёжа упустил момент, когда их управления выскочил трясущийся от злости, как чихуахуа, Кирилл Гречкин, всему городу известный тупой мажор. Папенькин сыночек на ходу засосал вонючий вейп, а потом увидел собаку — то есть Серёжу — и повернул к нему. Погладить, что ли?
Ай, нет, пнул, так пнул, что отпихнул в грязную гадкую лужу! Вонючим своим кедом «Маржела», выпендрёжник поганый!
С возмущённым воплем Серёжа укусил преступную ногу и сбежал переулками. Может, этого сожрать? Нет, лучше просто сжечь нахер, неохота трахаться с таким глистом богопротивным, чтоб его в мастурбатор засосало и никогда обратно не высосало!
Переулки завели его в какую-то дыру, каких хватает в Питере, если свернуть с парадных улиц. Главной достопримечательностью дыры был ларёк с шавермой, из которого разносилась бодрая липучая восточная музыка. Серёжа присел за этим ларьком, чтобы отдохнуть. Пнутый бок болел. С хвостов стекала вода. Может, люди их и не видели, но сам Серёжа чувствовал.
Предаваясь скорби, он не заметил появления ещё одного человека. Вот уж прав был Кутх, совсем вегетарианцем заделался, чутьё утратил!
— Лисюга, — удивился человек. — Пушистая лисичка принесла улыбку, бешенство и смерть! На, пожри, бедолага, авось ты не бешеная…
Прежде, чем осознать глубину своего падения, Серёжа торопливо слопал с подставленной ладони шаверменное мясо, вымазанное в невкусном соусе, и ещё немного слопал, и только потом понял, как согрешил, отскочил и зарычал.
— Ну, ну, будь здорова, — сказал человек.
Нет, не просто человек, а жертва, будь она неладна, отвратительный мент Игорь Гром!
Вместо того, чтобы бежать за ним и продолжать слежку, Серёжа сидел за ларьком и облизывался. Мясо всё же было неплохое, свежее. А менту один лаваш с огурцами остался…
Так ему и надо. Сначала сожри еду врага, а потом его самого, и наступит в мире счастье. Правда, охотиться уже не хотелось и вообще ничего не хотелось, только вернуться в башню, заказать нормальной еды и посмотреть новый стрим Олега, высланный по особо секретному каналу: волк загоняет добычу в режиме реального времени, а потом превращается и готовит оленя по-татарски!
Сказано — сделано. Привкус чесночного соуса Серёжа заел пиццей и запил колой, а потом ещё красным винцом полирнул. Не мог только от одного отделаться, так и вспоминал здоровенную, как сковородка, ладонь, из которой было так удобно есть.
Охотничьи инстинкты, вот что это было, точно-точно.
***
Великая власть — это мотивация покруче списка «Форбс», и на следующий вечер, раскидав дела, Серёжа вышел на охоту снова. Следовало уже начать сближение с объектом для последующего пожирания!
Выследить, подойти, познакомиться, заманить — и вуаля!
Уйти далеко Серёже не дал досадный случай. В парке, через который он шёл для восстановления душевного равновесия, происходило что-то громкое и эмоциональное. Орали дети, а со времён собственного соплячества подобные крики Серёжа совсем не любил. Теперь он стал взрослым и крутым, при необходимости разгонит любую подростковую свалку, не даст издеваться толпой!
Решительно он свернул на боковую аллею и пошёл на голоса.
Дети — мелочь лет по десять — не дрались. Они стояли кружком вокруг молоденькой берёзы, с верхушки которой вопил угольно-чёрный котёнок.
— Дядя, дядя, позвоните пожарным! — потребовала кучерявая девчонка. — Они от детей вызовов не принимают! Говорят, мы прикалываемся! А он!
— А его не снять, по этому дереву не влезть! — возмущённо поддакнул пацан в круглых, как у Гарри Поттера, очках.
Серёжа обошёл берёзу. Она была неприятно гладкой. Олег бы, конечно, взобрался, но это Олег, он вообще всё на свете мог, кроме объектно-ориентированного программирования и ещё пары вещей. Тут, и правда, пожарных…
«Ноль один» послали его в какой-то «Кошкиспас», а те сказали ждать до двух часов, мол, заняты все. Взвыв так, будто переменил облик, Серёжа мстительно решил, что, обретя великую власть, сделает им что-нибудь плохое!
Тем временем на сцене появились новые действующие лица. На ловца и зверь бежит: именно тот мент, которого Серёжа планировал долго выслеживать, сам сюда припёрся. С ним был ещё мент, помельче, да к тому же собака, отвратительная, гнусная, безобразная собака! Квинтэссенция мерзости: собака и полицейский в одном стрёмном лице!
Тем не менее Серёжа выступил вперёд, готовясь защищать детей, которых цепные псы закона, настоящие и метафорические, сейчас непременно обидят.
Цепные псы же понятливо уставились на берёзу, и один сказал другому:
— Чё тут думать? Ты, Димка, разуйся только, прежде чем на плечи лезть.
— Я весь день на ногах, — фыркнула псина. — Думаешь, это тебе будет приятнее? Я свои носки через кроссовки чую!
— Всяко пакость, — заржал мент. — Лезь, ну, акробат непризнанный!
Большой и маленький менты составили шаткую пирамиду, псина, вытянувшись, сцапала котёнка и опустилась с ним на землю.
— Кому его?
— Он тут просто сидел! — сообщили дети и рассосались, как сахар в кофе, ибо представление окончилось.
— Может, вам нужен? — спросил у Серёжи мерзкий пёс.
Серёже был нужен не кот, а мент, но заигрывать с ним при коллеге было бы дохлым и опасным номером. Мысленно желая псине поноса, запора, прыщей и утраты очков, он тоже слился поскорее. За спиной утробным недовольным басом выговаривали: «Как всегда, Димка, поганец ты зловещий, опять твоих подобранцев пристраивать…» Псина отбрехивалась и обещала унести котёнка самостоятельно: «Он же пропадёт тут, разве не понимаешь?» Глухое ворчание слышалось ещё долго, будто прилипло к уху…
Только вернувшись домой — охота всё равно была испорчена — и сев немного поработать, Серёжа понял одну странную вещь. Самый страшный и ненавистный мент в городе не обидел детей и даже котёнка не сожрал, хотя, судя по любви к шаверме, был к такому мясу привычен.
Ну и что, всё равно судьба его определена! Ничего это не значит. Котят, говорят, даже один австрийский художник любил.
***
С охотой выходило как-то не очень, наверное, из-за отсутствия практики. Один вечер Серёжа решил отдохнуть и сходить на открытие казино «Золотой дракон», возможно, как следует поругаться с его хозяином Бехтиевым, а также набраться здоровой злости. После того, как побываешь в подобном заведении, весь город хочешь под корень извести, не то что одного там мента.
Олег бы пошёл с ним и, возможно, испортил половину веселья, но Олег ещё не вернулся в Питер. Вот и славненько…
Серёжа подвёл глаза и губы, надел белую рубашку самой изысканной простоты, идеально сидящие брюки и кеды — не сраную гречкинскую «Маржелу» для малолетних хайпожоров, а благородные «Гуччи». Уложил волосы. Проверил, хорошо ли замазаны веснушки. Повилял перед зеркалом хвостами, сладко представил, что их девять, и остался собой очень доволен. Икона стиля, не то что всякие там.
Вечеринка ему понравилась. Бехтиев, глупая свинобрюхая личинка, превосходно выводился из себя и уже вскоре должен был скомандовать охране вывести Серёжу вон… обхохочешься, пусть пробуют!
И тут в казино ворвалась банда.
Серёжа очень уважал пролетарскую ненависть, но до тех пор, пока не становился её объектом. Сейчас было ясно: трижды посрать этим ребятам на то, что он детдомовский и точно в таких же трениках всё детство ходил.
Людей он, конечно, ненавидел, но не до такой же степени! Тётки визжали, дядьки бубнили, никто ничего не делал, пришлось выйти и хоть денег предложить, ни до чего умнее не додумался — и ошибся.
С огромным трудом Серёжа увернулся от монтировки, а потом кто-то оттащил его в сторону, попутно врезав нападающему по жбану.
М-м-м, отличный мужик, смокинг сидит как влитой, пахнет очень вкусно, а лицо как…
Ах, твою же мать, и тут мент проклятый! В смокинге! Сволочь!
— Набирай сто два, — приказал мент и ринулся в свалку.
Серёжа набрал и даже дозвонился до какого-то условно понимающего персонажа, а потом, поглядев, что драчливому полудурку приходится туго, подцепил со столика бутылку «Вдовы Клико» и присоединился. Когда ещё представится возможность легально расхерачить кому-нибудь голову?!
Это было почти как с Олегом за гаражами в далёкие весёлые девяностые!..
Время в драке летит незаметно. Показалось, прошла всего пара минут, когда в казино ворвалась целая туча разнообразных ментов с гадкой собакой во главе и уже окончательно навела порядок.
Серёжа отошёл к бару, достал из кармана пилочку и принялся обрабатывать сломанный ноготь. Вот мерзавцы, из-за них свежий маникюр испортился, рубашка порвана, кеды запачканы! Подошёл совершенно растерзанный мент, прижимающий к голове холодную бутылку.
— Молодец, — по-свойски сообщил он. — По-мужски поступил. Ловко машешься, приютский.
Узнал, стало быть, гад.
Воззрившись на протянутую руку, Серёжа понял, что пора входить в модус соблазнения, немедленно пожал её и чуть задержал в своей.
— Куда мне до вас. До тебя. Я так благодарен, и теперь к твоим услугам.
— Да мне ничего не надо, — растерялся мент и похлопал глупыми красивыми серыми глазами.
— Совсем? — проворковал Серёжа и похлопал ресницами.
Ментовий взгляд сделался совсем стеклянным. Пробегающая мимо собака притормозила и прошипела (очень тихо, но у лис чуткий слух): «Игорь, дятел, тебя клеят!» — и помчалась дальше.
После этого мент немного очухался, заалел щеками и пробубнил:
— Я бы это. Зашёл бы. В гости. Спросить… по работе!
Ага, пошло дело! Серёжа расплылся в улыбке, лизнул губу кончиком языка и предложил:
— Заходите завтра вечером. Постараюсь всё… рассказать.
Мент совершенно опомидорился — как бы его инсульт не хватанул! — и поспешно закивал.
***
Лиса может расправиться со своей жертвой по-разному. Высосать досуха за одну ночь, растянуть удовольствие на месяц, а то и на год. Бывают такие самоотверженные влюблённые глупышки, что отказываются от своих сверхъестественных сил и живут с выбранным человеком всю жизнь, сами становясь простыми людьми…
Этого Серёжа не понимал. Не хочешь есть — откажись да уйди. А разменивать лисьи чары на какую-то нелепую бытовуху очень, очень неразумно.
Сам не зная, отчего задумался об этом, он переключился на неотложные дела, каких вечно было выше крыши, и целый день решал вопросы, разбирал проблемы, планировал, считал, сидел на брифингах, митингах и демо, попытался написать две строчки кода, вместо этого разбирал конфликт двух тимлидов…
В общем, он забыл, что договаривался на свидание вечером, а вспомнил только когда виртуальная секретарша Марго предупредила о посетителе.
Между прочим, Серёжа спёр вчера в казино бутылку шампанского, не стал есть один самые вкусные конфеты и фрукты, приготовил самый красивый шёлковый халат и самые умопомрачительные трусы… только какая разница, если сейчас он сидел за компьютером, взмыленный, злой, в заляпанной кофе футболке и джинсах с пузырящимися коленями?
— День-пиздень? — сочувственно спросил мент, тоже не сказать чтоб принаряженный. — Вот и я — бегал, бегал, еле вспомнил!
— Я собирался встретить тебя более романтично, — буркнул Серёжа. — Вино и всё такое! Но эти два козла не поделили таску, а мне разбирайся!
— Ничего не понял, только про козлов, этих и у меня хватает… А пойдём тогда… пойдём по шаве слопаем?
Он вообще понял, к кому припёрся? К самому Сергею Разумовскому, титану и матёрому человечищу, список «Форбс», обложка «Коммерсанта», разве что памятника нет! И вот это предлагает? Шаву? Может, ещё тройной одеколон выпить под кустом, заедая шпротным паштетом?
Всё это Серёжа думал, мечась в поисках чистой футболки, спешно натягивая кроссовки и выскакивая обратно к гостю.
Ларёк с шавермой, соответствующей ментовским представлениям о вкусном, оказался закрыт, и вместо этого они купили пирожков (тупой мент, реально будто забывший про список «Форбс», расплатился сам, натрясённой из карманов горкой мелочи, и Серёже почему-то стало так же приятно, как давным-давно, когда Олег искал и сдавал бутылки, чтобы купить маленький пакетик чипсов), а потом побрели в парк, к заливу, и сидели на песке в стороне он гомонящей толпы.
— Как в детстве, — вздохнул Серёжа. — Только наш детдом был подальше, в Сестрорецке.
— Мы с корешем любили на корабли смотреть. Мечтали, что вырастем большие и богатые, поплывём на вот таком, здоровом. — Игорь указал на белоснежный паром, осторожно проползающий по фарватеру. — На Таити!
— Он только до Стокгольма.
— Тебе десять, вокруг девяносто седьмой год, на обед «Галина бланка буль-буль» и хлеб с маргарином! Какая тебе нахер разница, где Таити, а где Стокгольм? Одна фигня!
— А я в Венецию хотел, — признался вдруг Серёжа. — И говорил, что поеду. Знаешь, как надо мной ржали? Никто не верил. Я воспиталкам фотку прислал, когда съездил.
Пирожки давно закончились, закончилась кола в бутылке, вечер — и тот закончился, превратился в ночь, а они всё сидели и трепались о какой-то ерунде, пока не стало совсем холодно.
Игорь («Когда я начал звать его по имени?» — рассеянно удивился Серёжа) проводил до башни, откланялся и сбежал, не сделав даже попытки поцеловать, не то что на кофе напроситься.
И что это было???
Дома Серёжа вдохновенно взломал полицейскую базу данных, добыл нужный телефон и отправил сообщение: «Мы так и не попробовали шампанское, приходи ещё».
Игорь немедленно перезвонил. На фоне шумели машины, видимо, до дома он не добрался.
— Завтра не выйдет, — сказал он. — Занят буду. В среду, ага?
Серёжа тут же вписал в календарь напоминалку, чтобы на сей раз встретить его во всём блеске. Для успешного пожирания, конечно.
***
В этот раз он был умнее, закончил дела заранее, принял ванну, облачился в халат, поставил на стол закуски и злосчастную краденую бутылку. Электронной секретарше и живому секьюрити было сказано никого, кроме майора Грома, не допускать.
Наверное, — размышлял Серёжа, — надо не сразу жрать начисто. А то столько страданий ради одной ночи! И вообще, может, он не такой уж плохой…
Нет, плохой, плохой, на кону великая власть на целых три дня!
Игорь не опоздал — и явно прилагал к этому усилия, потому что выглядел ещё больше, чем обычно, забегавшимся и взъерошенным. Увидев Серёжу, он превратился в соляной столп, замер и слегка уронил челюсть. Приятное!
— Халат, того, огонь, — выдавил гость наконец.
Серёжа очень обрадовался, что хотя бы кто-то оценил его безупречный вкус в выборе лилово-леопардового шёлка и пригласительно указал на диван рядом с собой.
Открыть шампанское (или препоручить это Игорю) он не успел. Зазвонил телефон.
— Прости, это по работе.
Серёжа надулся. Вот так, значит? Он свою работу, между прочим, подвинул! Сожрать! Сожрать без всякой жалости!
— Что вы говорите, Татьяна Михайловна? Я вас понял. Ладно. Кажется, я знаю, где этого деятеля искать. Ждите.
Имя и голос из трубки были такими знакомыми, что Серёжа недоверчиво уточнил:
— Татьяна Михайловна из «Радуги», что ли?
— Ну, она! Не даёт мне покоя этот ваш детдом.
Понурившись, Игорь осмотрел стол и пробурчал:
— Ты извини, но придётся ехать. Пацан может дел натворить.
— С таким подходом к свиданиям ты, наверное, девственник, — злобно прошипел Серёжа.
— Да не. — Игорь вдруг широко улыбнулся, совершенно меняясь в лице. — Это другое. Трахаться — одно, а свидания — совсем другое, но ты вообще прав, у меня с ними так себе опыт. Маленький.
Требовалась хоть какая-то сатисфакция, и Серёжа решительно встал.
— Я еду с тобой. Раз уж «Радуга».
Игорь жадно всмотрелся во всё, что открывал распахнувшийся халат, и выдохнул:
— Пиздец ненавижу эту вашу Татьяну Михайловну!!
— Она хорошая, — строго ответил Серёжа и пошёл одеваться.
К его великому удивлению, приехали они на Крестовский остров, туда, где размещались немереной цены и пафосности особняки. Конкретно этот Серёжа узнал по мерзопротивной красной «Ламборгини», принадлежавшей глистёнку Гречкину.
— Тсс, — сказал Игорь и ловко укрылся за кустом.
Что за жизнь! Даже в кустах не похабства всякие, а… а, собственно, что?
Прошло сколько-то времени. Серёжу немилосердно кусали комары. Ноги затекли. Было очень скучно.
Раздались шаги и пыхтение. На дорожке появился пацан, несущий что-то в пакете. Оказалась канистра, из которой он окатил «Ламбу». Тут Игорь вскочил на ноги и в два прыжка оказался рядом с мальчишкой.
— Ты совсем с дуба рухнул, Алексей?
— Вы чо? Пустите!
— Не пущу. Жизнь себе не порти, дурень.
— Вы его не посадили, ничего не можете! А я могу!
— Что можешь? Тачку спалить? Он ещё купит! Подумай-ка, сестра из больницы выйдет, а ты в тюрьме!
Мальчишка хлюпнул носом и заревел. Серёжа, ковыляя на отсиженных ногах, подошёл к ним. Смысл истории был ему понятен — глистёныш гонял, сбил кого-то и избежал наказания. У, тварь. Сожрать бы, да противно!
— Узнаёшь меня? — спросил он мальчишку.
— Ага!
— Я тебе отвечаю, малой, отомщу так, что мало не покажется. Без поджогов. Веришь? И сестре твоей что там надо… лекарства, всё такое…
— Да это Игорь-Константи…
— Заткнись! — велел Игорь. — Языком не болтай. Дайте мне вон тот шланг, сполосну эту сраную машину, чтоб от святого духа не полыхнула, и валим отсюда все!
— Я камеры видеонаблюдения, как дома буду, взломаю, — шепнул Серёжа ему на ухо, — и всё, и нас тут не было.
Игорь довольно глупо, если спросить кого, хихикнул. Они разошлись на проспекте — один затирать следы неслучившегося преступления, второй — возвращать беглеца в детдом.
Вот тебе и свидание.
***
Гречкин доигрался. Так думал Серёжа, планируя кампанию по превращению мерзавца в прах и пепел. Он бы, конечно, не отказался сжечь его не метафорически, а совершенно буквально, но это такое грязное дело… к тому же невинно убиенного могут и в мученики записать, а такого уж точно не хотелось.
У Серёжи было два пакетика кислых леденцов, семь пачек чипсов, пять сникерсов, гора шоколадных конфет и всего такого, а ещё три литра кока-колы и примерно бочка вкусных энергетиков. Не то чтобы всё это было нужно для его целей, но раз начал окружать себя комфортом и вкусняшками, то иди в своём увлечении до конца.
За ночь он взломал всё, что только можно, заодно подивившись, какие у глистёныша примитивные пароли, попутно покопался в богатой биографии глисто-бати (тот развлекался поинтереснее), и к утру разослал компромат повсюду.
Глисто-батя получил точную информацию, кто спионерил его ролексы, запонки и печатки, а свалил на домработницу.
Светские издания — самые омерзительные фотки и скрины переписок.
Друзья-приятели — записи того, как Кирюша поливает их отборным говнецом.
Поставщики весёлых веществ — доказательства того, что их обманывали, да ещё и в конкуренты записались.
«Порнхаб» — одно особо блевотное видео, которое Серёжа даже в исследовательских целях до конца не досмотрел.
Игорь Гром — особый подарок, настоящий лисий дар: указание на место, где старший Гречкин закопал парочку конкурентов и несколько довольно увесистых улик.
Спать не хотелось ничуть, Серёжа радостно ёрзал на стуле и наслаждался местью. Вот так, червие. Будешь ещё пинаться и девчонок на улицах сбивать?
Вся конструкция золотой гречкинской жизни рухнула, как деревенский сортир: с грохотом, пылью и волнами ароматного содержимого. Таблоиды получили множество поводов высказаться, конкретно Гречкина-младшего называли не иначе как «господин Пипидастр» (думать надо, чем себя ублажаешь, или хоть видео с домашних камер затирать!). В проигрыше остался один Серёжа, потому что его жертва больше не приходила в гости, а занималась приведением к ответственности глисто-бати…
Вот и делай добрые дела!
От скуки Серёжа вне очереди навестил «Радугу», съездил в больницу к Лизе Макаровой, влез в некоторые внутренние переписки разных скучных ментов и сделал из них вывод, что идиотский Игорь живёт не на зарплату, а куда хуже, и почти все его деньги уходят то одному бедолаге, то другому, вот Лизе той же самой на импортные лекарства… ну дурак! Серёжа, может, тоже занимался благотворительностью, но потому, что имел на это бабло! Много бабла! И сперва купил себе кеды, построил башню и досыта наелся пиццы, а потом уже всё остальное!
«Вот и сожру, — мрачно сказал себе Серёжа, — сожру, при такой жизни он всё равно сам загнётся, возможно, даже очень скоро».
Стало почему-то грустно. Сам не понял, почему. Эх, спросить бы совета у Олега, да только Олег пока не собирался возвращаться. Съёмки у него, понимаете ли, не закончились!
Олег был звездой, но не Голливуда и даже не фильмов для взрослых. Он снимался в документалках про животных вместе с другими оборотнями. Организовал этот кооператив крысюк (не буквальный, но лучше бы буквальный) Вадик, по бабушке дракон-златожор, очень чуткий на выгоду. Настоящие звери стесняются камеры и плохо дрессируются, а оборотни что угодно разыграют и как захочешь, выступят, вот тебе одна премия, другая, миллионы просмотров, денежки! Дело это было прибыльнее, чем служба в «Отряде мертвецов», откуда вся мохнатая компания дружно дембельнулась. Только вот в Питер Олег наведывался не чаще, чем во время своей глубоко законспирированной работы.
На присланном недавно фото Вадик-крыса поливал Олега в волчьей форме шампанским, а тот держал в зубах пачку пятитысячных купюр. Серёжа счёл, что это мещанство, но на всякий случай отправил им селфи с веером из баксов.
***
Рано или поздно заканчивается любая суета. Вслед за ней, правда, обычно начинается новая, но не сразу. Вот и сейчас в городе стало более или менее тихо.
Серёжа, ни на минуту не забывающий о своих планах на великую власть и уже составленном списке свершений, презрел ненависть к телефонным звонкам не по работе и набрал номер Игоря.
— Встречи на моей территории заканчивались как-то не очень, — заявил он. — Пригласи меня к себе.
— Да я бы как бы и да, — пробормотал Игорь, — но, Серый, у меня как бы гости нечасто бывают… ну то есть хоромы не царские, и бардак, и вообще…
— Я вырос в детдоме, — надменно напомнил Серёжа. — Чем ты меня удивишь? Может, у тебя туалет без двери?
Игорь в трубке поперхнулся и закашлялся.
Серёжа громко фыркнул и уведомил, что приедет в субботу.
Локация была шикарная, ещё круче Лахты. Самый центр, исторический дом! От давно забытого желания порисовать зачесались руки. Почему-то рядом с этим ужасным ментом просыпались самые странные желания, и не только сожрать. Будто бы мечтательный пацан из детдома «Радуга», которым Серёжа когда-то был, не исчез бесследно, а просто, допустим, спал.
Хорошо ли быть беззаботным пацаном, если тебе двадцать семь, ты миллионер, филантроп и всё такое?
Серёжа тряхнул головой, поправил надетую ради маскировки лиловую шляпку из итальянской соломки и позвонил в домофон.
Войдя в квартиру, он какое-то время стоял в полнейшей растерянности, потому что не мог выбрать, что чувствовать. Великолепное окно, высоченные потолки, лепнина, изразцовая печь… и ободранные стены, древний холодильник, верёвки для сушки белья, сто лет как не белёный потолок! Дверь в туалет была, но выглядела подозрительно новой; Серёжа покосился на Игоря и не стал задавать вопросов.
Впрочем, тут было прибрано (по крайней мере попытки явно совершались). На плите в полной боевой готовности стоял кофейник, на столе — весьма аппетитная жареная курица, в профиль напоминающая двуликого Кутха.
— Ты сам готовил?
— Тётя Лена по телефону подсказывала, — чистосердечно признался Игорь. — Сам я к этому птеродактилю картошки сварил и салатик нарезал.
Серёжа захохотал и согласился есть птеродактиля, а также водрузил на стол свою лепту — ту самую злосчастную бутылку шампанского, уже ободравшуюся в скитаниях.
— Это чуть позже, — предложил Игорь. — Пусть пока на трезвую голову.
Они поужинали — оказалось очень вкусно — и чинно выпили кофе. Висящее в воздухе напряжение можно было потрогать руками, невозможно существовать, когда такое электричество или чёрт знает какое явление природы! Игорь и Серёжа потянулись друг к другу одновременно, смешно столкнулись носами, засмеялись хором и поцеловались уже правильно, хорошо, по-настоящему.
Целоваться было так сладко, что Серёжа никак не мог оторваться, хватался за Игоря, как утопающий за соломинку, тёрся об него, урчал и кусал за губу. Не зря же столько охотился, ничего не зря…
Он пришёл в себя уже лёжа на диване в расстёгнутой рубашке и полуснятых брюках. Поймал большую ласковую лапу, неторопливо гладящую живот.
Чтобы начать есть выбранную жертву, лисе достаточно одной ночи любви, и потом обратной дороги уже не будет. Очень просто. И — великая власть.
Только Серёжа уже перехотел великой власти, а главное — перехотел жертву, ему не казалось больше, что Игорь ужасный и заслуживает смерти, он был совсем-совсем другой, глупый, благородный, агрессивный, заботливый, какой-то паладин из эрпэгэшки, а не мент поганый, и он не должен был умереть!
— Что такое?
— Нет, — выкрикнул Серёжа. — Нет. Я не могу. Я не буду.
Оттолкнул Игоря, кое-как привёл себя в порядок, обулся и выбежал из этой квартиры, позабыв о лиловой шляпке из итальянской соломки.
***
На звонки Серёжа не отвечал. Через некоторое время они прекратились.
Он вполне мог догадаться, что и как подумал Игорь, и это было больно. Ну и пусть. Пусть считает его каким-нибудь глистом вроде Гречкина, позорника пипидастрового, зато остаётся несъеденным.
Обычным людям о существовании магических существ рассказывать нельзя (сами-то они прекрасно друг друга видят). Наверное, Игорь и не предполагал, что его напарник иногда бывает собакой, улыбчивый продавец шавермы на самом деле дэв, а Серёжа — лисица. В скором времени — без хвостов, потому что другую жертву не хотелось и не моглось. Вот поржут-то все видящие! Бесхвостая лиса — это почти как оргия с пипидастром! А может, и хуже!
Серёжа печально представил, как едет крышей, пол-Питера сжигает, кого хочет, жрёт, получает великую власть и сидит на верхушке Александрийского столпа, как Кутх на яйцах. Нет, столп взорвать, бесит. И фонтаны в Петергофе взорвать. И Спас-на-крови.
Когда мысленно взорвана была даже последняя хрущёвка в Купчино, Серёжу немного попустило, и он смог сесть за работу. Работа — вот что важно. Когда работаешь и сидишь на жопе ровно, не видно, что эта жопа без хвостов.
Так он провёл две недели, питался доставкой из «Мака» и шоколадками, пил неприличное количество кофе и с трепетом ждал вызова к Кутху. Ничего не происходило, только собственная заместительница докопалась, что надо хотя бы разок выйти на улицу, пройтись и подышать воздухом, а то срам смотреть. Наденьку Серёжа очень ценил и даже почти не обиделся, повздыхал да вышел, поплёлся в проклятый парк зоолетия, напоминающий о пирожках под кустом, и мрачно там бродил.
Возвращаясь в башню, он увидел такое дивное явление, что слегка залип. Настоящий леший! Длинный, как… просто длинный! — кудрявый, жутко раздолбайского вида, выглядел он как раззявивший пасть приезжий.
— Лисонька! — обрадовался леший. — Лисонька, помоги!
Ничего не подозревая, Серёжа подошёл к нему. Наверное, попросит указать, где лес или хоть лесопарк побольше.
Коварный же подлец тут же схватил его за шкирку, накинул что-то на голову, запихал в машину и сел рядом, крепко держа за руки! Серёжа возмущённо заорал.
— Не пускай его, Макс, — подозрительно знакомо гавкнули с переднего сиденья. — Пришла пора наносить добро и причинять справедливость!
— Что вы делаете, сволочи? — Серёжа попытался лягнуть лешего, но не преуспел.
— Ничего особенного, — ответила гнусная собака. — Кое-кому поговорить просто надо, а раз он сам тебя в мешок запихать не может, так я могу.
— Идиот! — выкрикнул Серёжа. — И что я ему скажу, чтоб он не расстроился?
— Правду, — ласково сказал леший. — Скажи ему, лисонька, правду.
— Пошёл ты! Сам же знаешь, что нам нельзя!
— А ты скажи так, что можно. Хотя, сдаётся мне, ты просто в глаза долбишься. Но это для влюблённых нормально.
— Вместо того… — возмущалась мохнатая скотина. — Вместо того, чтоб безудержно предаваться любви, как положено приличному животному, я чёрт знает чем в свой выходной занимаюсь, потому что господа изволят страдать!
— Фолныфко, — просюсюкал леший, — мы всё успеем, тут недалеко.
— Главное — не при мне, — с ненавистью проскрипел Серёжа.
Интересно, что бы сделал Олег? Всех убил? Или тоже повёз бы куда-нибудь… разговаривать?
Воображаемый Олег развалился на диване в волчьем виде и ухмылялся, вывалив язык.
Машина протрюхала по каким-то колдобинам и остановилась. Серёжу осторожно вывели наружу, впихнули в помещение, судя по запаху — сарай, и громко захлопнули дверь.
— Дорогой Игорь, возвращаю тебе заключение в чулане с огурцами, — насмешливо гавкнули снаружи. — И даже с бонусом.
Серёжа стащил с головы мешок и посмотрел на Игоря, сидящего у стены возле стеллажа с заготовками в позе самого грустного на свете питона.
— Друзья — это такие особые говнюки, которые пытаются сделать твою жизнь лучше, — сказал он. — Извини.
Что надо было сказать и как? В поисках подсказок Серёжа осматривал сарай — даже, скорее, гараж, судя по старому мотоциклу, инструментам и банкам с маслом, краской и прочими вонючими жидкостями.
— Это ты извини, — выдавил он, когда пауза совсем уж неприлично затянулась. — Я… не подумал. То есть подумал, но не об этом. То есть…
— Я сам не подумал. — Игорь вздохнул и вытянул свою километровую ногу ещё дальше. — А ещё батя говорил, что нечего на лисиц западать.
Серёжа застыл, моргнул.
— То есть ты меня видишь?
— Я тебя впервые увидел возле ларька с шавухой. В темноте подумал, просто лиса, хвосты заметил только когда ты сбежал.
— Но ты человек! Я-то не слепой же! Ох, блин, и правда, ты должен был принять меня за собаку… а ты нет… и ты меня узнал!
— Хвосты. — С усмешкой Игорь пошевелил пальцами, изображая эти самые хвосты. — И я, конечно, человек, но медиум. Не голова, а проходной двор для всякого потустороннего. Зато знаешь чего? С батей можно поболтать. Только осторожно, потому что со стороны это выглядит, будто я сам с собой. Поэтому я вижу, конечно. Уйму всего вижу.
— Но тогда… ты… знал… ты что, думал, что я откажусь от лисьей сути? Или что? Ты не в курсе, как мы питаемся?
— У меня иммунитет, — объяснил Игорь. — К лисьим чарам, к отводу глаз, вообще почти ко всему, иначе я бы моментально рехнулся, ещё с первым покойником заговорив! От собак вот только нету иммунитета, записал, засранец, в стаю и пользуется!
— А я как должен был это узнать?
— Так видно же? Разве нет?
Кажется, леший со своим обидным «в глаза долбишься» был прав. Серёжа всмотрелся в Игоря внимательнее и понял, что он только кажется человеком, и его вроде бы вполне нормальная аура состоит из обрывков чужих.
— Я тебя в жертву выбрал, потому что ты самый ужасный мент в городе и часовню развалил. Кутх мне обещал… кое-что хорошее, если я найду жертву и сожру, потому что я… никого не жрал! Только с другими оборотнями иногда это самое. А я перехотел тебя жрать, ты не ужасный!
— Кутх-Хуютх, — непочтительно сказал Игорь. — Вот я бабке Дагбаевой нажалуюсь, что он опять бесоёбит! В Эрмитаже, небось, лазает? Как мёдом им там намазано, Анубис, помнится, тоже туда рвался…
— Он божество, — уныло напомнил Серёжа.
— А бабка — бабка! Никакому божеству не устоять. Так что, получается, ты сбежал не потому, что я тупой, плохо целуюсь, живу в бардаке и всё такое?
— Ты не тупой, ты хорошо целуешься, а бардак ничего, живописный, — загибая пальцы, ответил Серёжа.
Игорь оживился и мгновенно вскочил с пола. Взял с полки длинный загнутый гвоздь, пошерудил им в замке и открыл его безо всякой помощи извне.
— Выходит, ты и сбежать мог?
— Мог. Но хотел тебя видеть. А ещё — если б я свалил, неизвестно, что бы этот животный ещё удумал. Ты видел вообще, какой он породы? Самоед! Не собака, а термоядерный пиздец в меху!
— Я всё слышу, — заметили из глубины участка. — И запоминаю.
— А я с уважением, — быстро отбрехался Игорь. — Круто же.
Серёжа покачал головой. Вокруг творился цирк. И, кажется, он был не против, чтобы стать в этом цирке звездой.
— Моя шляпка у тебя. И шампанское.
— Оно, по ходу, проклято, — возразил Игорь. — А шляпа… в общем, погрызли её чутка…
— Сожрал от злости, а не погрыз, — педантично поправил кошмарный пёс. — Так что поехали обратно в Лахту, я тоже рядом живу.
Собачье-лешачий дуэт вылез из кустов в состоянии крайней помятости, но у Серёжи уже не оставалось никаких моральных сил, чтобы их высмеивать, ругать и терзать.
Он хотел домой и чтобы Игорь погладил каждый хвост, пока они ещё на месте.
***
Вестника от Кутха (призрачную чёрную ворону) Серёжа не хотел видеть вообще, а в особенности — во время минета. Противная птица села ему на грудь и громко каркнула. Игорь, вынув изо рта то, что не следовало вынимать, возмущённо крикнул:
— Свали, жопа в перьях!
Ворона каркнула ещё разочек и улетела, оставив визитку с датой и временем аудиенции. Кутх не был чужд современным веяниям, правда, до электронной почты пока не додумался… Может, предложить ему модификацию Марго?
С тяжёлым вздохом Игорь встал и принялся искать неизвестно куда брошенные трусы. Неделя выдалась запарное по самое не балуйся, этот день был первым с перспективой на потрахаться, и всё испортил Кутх!
— Ты со мной, что ли? — запоздало удивился Серёжа.
— А что, нет, что ли? — ответно удивился Игорь. — И бабке сейчас эсэмэску отобью, как обещал!
В Шатровом зале так же, как и в прошлый раз, сидели вдоль стен коты и светили глазами-лазерами. В середине зала материализовался Кутх и грозно топнул когтистой ногой:
— Никакого толку от тебя, лисица! Отдавай тогда хвосты, если жертву не можешь найти и съесть, как полагается!
— Свали, жопа в перьях, — сказал Игорь, выказывая печальное неразнообразие в формулировках. — Нельзя людей, того, жрать.
— А тебя спрашивали? — величественно фыркнуло божество. — Явился тут… медиум… сейчас сам своей лисе хвосты и оторвёшь!
Серёжа отступил в угол, к котам, одной рукой прикрывая зад, а на второй выпуская когти. Кутх исчез, Игорь пошатнулся и осмотрел зал пожелтевшими глазами. Засмеялся, противно клекоча.
Что за подлость — не просто лишить хвостов, а руками любовника!
Делать это Игорю явно не хотелось, он сопротивлялся, спотыкался, но всё же подбирался ближе. Серёжа поджал хвосты как только мог, и тут дверь с шумом распахнулась.
На пороге стояла пожилая женщина азиатской внешности, одетая в расшитый халат, с большой сковородкой в руке.
— Кто это мешает бабуле жарить хушуур? — грозно вопросила она. — Я собиралась угощать внука!
Она размахнулась сковородой, Игорь — то есть в данный момент Кутх — увернулся, но неловко, и столкновение головы и чугуна всё же случилось с воистину колокольным звоном.
— Ай, — сказал Серёжа.
— Это Игорь Гром, у него башка из такого же чугуния, — отрезала бабуля. — Не вредно.
Игорь привалился к стене, глаза у него мигали, как неисправный семафор, а потом стали нормальными, серыми.
— Властью, данной мне Кутхом, который сейчас занимает моё тело, — просипел он, — освобождаю эту лисицу от всех долгов, клятв и обещаний, данных оному Кутху!
— Подтверждаю, — весело объявила бабуля.
Кутх снова появился в центре зала, плюнул на пол и испарился.
— Понаехали тут, — буркнул Серёжа. — В Эрмитаже плюют.
Коты подтвердили нестройным грозным мявом.
— Не обещай больше такой ерунды, лисица, — посоветовала бабуля. — И будет тебе счастье.
Она пропала вместе со сковородкой, исчезли коты, остался только Игорь, потирающий ушибленную голову. Серёжа подставил ему плечо, и они вместе заковыляли по коридорам наружу.
— Не судьба мне сожрать врага.
— У тебя отлично получается уничтожать их морально, — утешил Игорь.
Пришлось остановиться, чтобы поцеловаться прямо на главной лестнице.
***
Четвёртый хвост вырос, когда Серёжа обошёл-таки Бехтиева на очередном заседании градостроительной комиссии, и пыхтящую свиноличинку вынудили отказаться от планов переделать очередное историческое здание в стеклянный стакан с блэкджеком и прочими непотребствами. Поганец Бехтиев булькал кислородным баллоном и выглядел бледно, а Серёжа его не жалел. Серёжа представлял, скольких восхищённых поглаживаний удостоится новый хвост и планировал, как организует себе великую власть без всяких Кутхов, собственными методами, и чтобы за каждый подвиг хвалили и гладили.