Work Text:
За завтраком Джорно страшно закашлял, тем самым невольно привлекая к себе всеобщее внимание. Наконец на его ладони вместо мокроты показались цветы одуванчика.
— Не переживайте, это побочное действие моего стэнда, — объяснил заинтересованным и обеспокоенным членам банды Джорно.
Может, так оно и есть, но Фуго подобные симптомы показались смутно знакомыми. Тревожный звоночек в голове намекал, что Джорно, скорее всего, солгал.
Напрягши память, Фуго вспомнил, в каком справочнике можно освежить свои знания по теме, — конечно же, в медицинском, в разделе лёгочных заболеваний, — и, поскольку пока что заданий для него не было, он отправился в библиотеку.
— Джорно, можно тебя на секунду? — позвал Фуго. Разговор предстоял деликатный.
— Да, конечно, — согласился тот.
— Ты уверен, что это последствия от использования стэнда? Ты помнишь, когда это началось? — спросил Фуго, когда они остались наедине.
— Не понимаю, о чё... — договорить Джорно не удалось: его сотряс приступ кашля, в очередной раз закончившийся одуванчиком в руке.
— Лжец. Именно об этом я и говорю.
— Ох… Это началось недавно. Если честно, со мной такого никогда ещё не было... А что?
— Хм... Ты ведь наполовину японец?
— Да, по материнской линии... К чему этот вопрос?
— Я читал про одну очень редкую болезнь, которая встречается только у японцев, с похожими симптомами. Она называется ханахаки…
Джорно с недоумением смотрел на Фуго — он явно слышал об этом впервые. Фуго вздохнул и продолжил:
— В переводе это означает «рвота цветами». Так вот, она возникает из-за неразделённой любви. Ты должен признаться этому человеку, и если чувство окажется взаимным, болезнь пройдёт. Если же нет, цветы заполнят все лёгкие, ты не сможешь дышать и умрёшь. Хотя сейчас научились делать операции...
Джорно снова закашлялся. Они разговаривали в коридоре, и в этот момент Миста как раз вернулся с миссии.
— О, мои любимые! — сказал он вместо приветствия. Он не застал момент, когда Джорно закашлялся, но цветы в его руке его ничуть не смутили. — Хотя я больше люблю, когда, ну, ты знаешь, они уже все такие белые, воздушные, что можно подуть, и они разлетятся во все стороны!
Словно следуя его приказу Джорно снова закашлялся, и на этот раз выплюнул белый, уже опушившийся одуванчик.
— Класс! — Миста без всякой брезгливости забрал цветок и сразу же подул на него. Больше ему здесь делать было нечего, и он пошёл дальше к остальным парням.
— Так это Миста, — соединил две точки Фуго. Он бы сэкономил кучу времени, если бы с утра увидел подобную реакцию — он бы сразу всё понял, и ему не пришлось бы тащиться в библиотеку.
— С чего ты взял? — удивился Джорно.
— Обычно откашливаемые цветы как-то связаны с личностью или внешностью возлюбленного человека. И, как ты сам только что видел, любимые цветы Мисты — одуванчики, а ты как раз ими кашляешь, — объяснил Фуго.
— Ладно, предположим, что ты прав. Но что мне тогда делать? Миста же явно натурал, ты же видел, как он к Триш относится, чуть ли не слюной на неё капает, — вздохнул Джорно. — Мне уже собираться на операцию?
— Притормози. Для начала спроси у Мисты, что он думает по этому поводу. Знаешь, если бы ты ему совсем не нравился, он бы побрезговал брать твой обслюнявленный цветок. Это явно что-то значит. Есть шанс, что Миста не чисто натурал, а би.
— Ладно, под нож всегда лечь успею… — решился Джорно.
— Удачи.
Фуго не слышал их разговор и что было после, но за ужином Джорно уже не кашлял, очень много разговаривал с Мистой, они улыбались и смеялись. Похоже, всё прошло хорошо, и Фуго был рад за друзей.