Work Text:
Андрей зашёл в прихожую и запер за собой дверь. На секунду закрыл глаза, выдохнул — наконец-то он дома. Дома даже пахнет домом. Вообще, такой накал драматизма был ничем не обоснован: Андрей вернулся не после нескольких лет странствий и даже не после тура, у него был просто загруженный и даже не самый тяжёлый день. Но всё равно приятно вернуться не в помещение, не просто в квартиру, а в само ощущение дома.
Он потоптался на коврике, быстро снял кроссовки, повесил куртку на крючок и погрузился в понятную уютную рутину. Надо было помыть руки, положить продукты в холодильник, переодеться. Это всё были простые и механические действия, которые, тем не менее, расслабляли и заземляли, помогая сконцентрироваться на том, что здесь и сейчас. На кухне оказалось несколько грязных тарелок, и Андрей чисто машинально их помыл, потому что мытье посуды его странным образом тоже успокаивало. Тёплая вода, монотонные движения, видеть, как грязная до этого посуда постепенно становилась чистой…
Закончив с рутинными делами, Андрей пошёл в комнату да так и встал в проёме. На диване сидел Горшок. Хотя в данный конкретный момент Горшком он был на меньшую свою часть — сидел расслабленно на диване и что-то читал, пока на фоне по телевизору шла историческая передача. Миша, в отличие от Андрея, был повелителем бытового хаоса, хотя ему самому казалось, что его восприятие порядка единственно верное. Перед ним на журнальном столике было ровным слоем разложено всё, что составляло его досуг в течение дня, а именно: пульт от телевизора, ручка, клочки бумаги, которые, видимо, лежали в какой-то определённой последовательности, фантики, открытый сборник судоку с ещё одной ручкой и замызганный чек, служивший закладкой для книги.
И всё-таки было в нём что-то бесконечно очаровательное, в этой домашней расслабленности, даже уязвимости. То, как он сидел с ногами на диване и читал очередной фэнтези роман, неосознанно покусывая ноготь на большом пальце и периодически сдувая волосы, которые постоянно падали ему на лицо.
— Андрюх, ну ты чего завис? — Миша помахал рукой перед собой, призывая Андрея хотя бы перефокусировать взгляд.
Действительно, чего это он завис? Да так, иногда нужно просто остановиться и осознать себя в моменте, который был твоим главным желанием на все дни рождения и новые года лет с пятнадцати. А в последние лет десять не только на дни рождения и новые года, а ещё и на каждую упавшую звезду, на каждую ресницу на щеке, на каждое одинаковое время на часах, на каждый раз, когда оказывался между людьми с одинаковыми именами…
— Да устал просто, — ответил Андрей и сел рядом с Мишей, положив голову ему на плечо.
Вот теперь стало совсем хорошо. Не было ничего лишнего, ничего раздражающего, ничего плохого, осталось одно хорошее, доброе, вечное.
— Андрюх, ё-моё! — возмущённый голос над уходом разрушил только что воцарившуюся идиллию, — Опять ты нормальное пиво только себе взял, а мне ссанину эту!
А, ну да. Помимо своей большой и светлой любви, Князь принёс с собой ещё два светлых нефильтрованных. Только одно из них было безалкогольным. Мише нельзя было даже лёгкий алкоголь (ну, только очень лёгкий и по очень большим праздникам) и Андрей и сам старался поменьше пить. Но иногда он не мог себе отказать в простом земном удовольствии после напряжённой рабочей недели лениво потягивать пиво, полулёжа на Михе и залипать в телевизор.
— Ну, Миш…
Князь устало прикрыл глаза. Ругаться сейчас очень не хотелось. Никогда не хотелось, на самом деле, но сейчас особенно. Почему за один уютный вечер, наполненный простыми человеческими радостями, должна была следовать незамедлительная, пусть и небольшая расплата? Почему не бывает бочек мёда, в которые вообще не добавляют дёгтя?
— Да почти уже полвека «Миш», я не буду это пить! — Горшок показательно скривился, — Это просто безжизненная имитация, это против природы, ну ё-моё!
— Я где-то читал, что даже в безалкогольном пиве всё равно остаётся очень маленький процент алкоголя, потому что его невозможно выпарить бесследно, — примирительно сказал Андрей, прижимаясь ближе.
Горшок ещё какое-то время побурчал себе под нос, но потом смирился со своей судьбой. Решив, что очень маленький процент алкоголя лучше, чем вообще никакого, он взял со стола банку и открыл её, а после закинул руку Андрею на плечо, обнимая. Андрей, не открывая глаз видел, как Миха кривится, хлебая безалкогольную «имитацию панковской святыни».
Андрей не мог уснуть. Вообще, он никогда не жаловался на бессонницу или ещё какие-нибудь проблемы со сном. Да он и в целом не жаловался. Объективно оценивая себя, Андрей понимал, что ему повезло как никому другому и в его возрасте у него весьма своеобразная, но та самая пресловутая полная чаша — народное признание, своя группа, концерты, любимый человек рядом, дети и, что удивительно, хорошие отношения с матерями этих детей. Все счастливы и довольны, никто не в обиде и Князь честно брал за всё это ответственность, с которой справлялся как мог, но в основном успешно. Ничего из этого не являлось чем-то отягощающим, но когда чего-то слишком много, пусть и самого хорошего, то от этого устаёшь. Тексты и рисунки получались какими-то вымученными, вдохновения не хватало, а где его брать — непонятно. Хотелось как бы расширить сознание, вынуть наружу то, что ты чувствуешь глубоко в себе, но не можешь достать. Наверное, для какого-то такого эффекта люди пробуют наркотики.
От возникших ассоциаций Андрея передёрнуло, и он решил подумать, чего именно ему не хватает. Может, надо что-то поменять? Он огляделся вокруг, как будто его проблему могло решить что-то незначительное вроде перестановки стула из одного угла в другой. Но нет, всё было на своих местах, так, как и должно быть, ничего менять не хотелось. Тогда Андрей повернулся к окну, но его взгляд остановился на Мише, который мирно спал рядом, прижавшись спиной к его плечу. Нет, менять определённо ничего не надо.
Андрей подумал, что ему нужно что-то вроде йоги, но йогой он и так уже занимался. Старался вообще каждое утро, но получалось, что хорошо, если успевал несколько раз в неделю. Вот бы такую йогу, которая расслабляет больше, чем обычная… О.
Андрей аккуратно перегнулся через Мишу, который уже видел десятый сон, взял телефон с прикроватной тумбочки и быстро набрал запрос в поисковой строке. Он где-то когда-то слышал, что существует так называемая пивная йога. Это когда занимаешься йогой и пьёшь пиво одновременно, Андрей сразу заинтересовался этой идеей, потому что это буквально чистейший кайф — йога и пиво вместе! Но тогда, кажется, говорилось, что это где-то в Америке (Шура рассказывал, что ли?), необходимо было выяснить, есть ли такое в Санкт-Петербурге.
Буквально третьей ссылкой по запросу оказалась регистрация на мероприятие и Андрей, не давай себе времени на очередные раздумья, сразу зарегистрировался и купил билет. Он ещё несколько секунд посмотрел на экран с подтверждением оплаты, а потом с чувством выполненного долга отложил телефон и улёгся рядом с Мишей. Андрей словно сбросил с себя какую-то непосильную ношу, которая не давала ему спать, потому что как только его голова коснулась подушки, сон навалился на него моментально. Андрей успел только уткнуться носом Мише в затылок и подумать, что менять точно ничего не надо.
Планы на выходные всегда были туманной категорией событий в их жизни. С Горшком было невозможно ничего планировать, потому что даже если он чего-то очень хотел в моменте, никогда нельзя было быть уверенным, что он захочет того же через неделю. С возрастом Миша развил своё умение планировать время, но распространялось это только на работу, а в личной жизни он от работы отдыхал, поэтому не утруждал себя ничем подобным.
Сначала Князь пытался организовывать что-то сам, но это тоже не возымело особого успеха. Поэтому он забил на это и, если у него не было никаких личных дел, просто всецело подстраивался под Мишу в режиме реального времени. В конце концов, вместе с Мишей Андрею нравилось абсолютно всё и что бы тот не предложил, обычно это тут же реализовывалось и день проходил отлично. Чаще всего они оставались дома, потому что за неделю оба приходили туда только ночевать и было приятно хотя бы иногда вспоминать, как выглядит интерьер собственной квартиры при свете дня. Иногда они куда-то выбирались, но это бывало довольно редко, так что каждая вылазка точно стоила потраченных сил.
Поэтому, когда за завтраком, потягивая цикорий вместо кофе, Горшок непринуждённо спросил:
— Какие планы на выходные?
Подразумевая, конечно, «какие у нас планы на выходные», Андрей тут же забыл все свои недавние импульсивные решения и был готов согласиться на всё, что ему предложат, но в последний момент решил проверить календарь на телефоне.
— Никаких…а, нет, в субботу вечером я иду на пивную йогу, — получилось даже как будто расстроенно, хотя этого мероприятия Князь заинтригованно ждал всю неделю.
— Ты идёшь куда? — Горшок аж поперхнулся от возмущения, — Князь, ты что, совсем охренел?
— А что? — Андрей, конечно, ожидал бурной реакции, но не настолько и почему-то какой-то другой.
— Он ещё спрашивает, ё-моё! — теперь Миша вскочил со стула и жестикулировал для убедительности, — Йога эта твоя! Никогда я эту херню не понимал, а теперь ты ещё бухать собрался без меня!
— Кто не занимается йогой, тому не положено пиво, — хихикнул Князь.
Но Миша окатил его таким убийственным взглядом, что Андрей тут же замолчал и даже как-то подобрался весь, словно его снова отчитывали в училище за то, что он рисует на партах.
— Ну, Миш…— что сказать дальше он не знал, поэтому подошёл и обнял Горшка за талию, как будто это должно было одномоментно всё решить.
Горшок сначала дёрнул плечом, отталкивая, но, когда Андрей не отпустил, оставил попытки вырваться и уткнулся ему в плечо, обиженно засопев.
— Когда там эта йога твоя? — наконец спросил он, всем своим видом делая огромное одолжение, — Не с утра хоть?
— Нет, там начало только в семь вечера! —Князь ухватился за спасительную ниточку избегания надвигающегося конфликта, — Так что с утра и до момента выхода из дома я весь твой!
Миша ничего не ответил, только сильнее уткнулся лицом ему в плечо и обнял в ответ. Они стояли так некоторое время и вроде не было ничего угрожающего или настораживающего, наоборот, полная идиллия. Но Андрей чувствовал, что что-то не так. Сейчас Миша проглотил своё недовольство, но это не значит, что они проехали эту тему. Наоборот, надо было быть готовым, что она снова всплывёт и хорошо, если в какой-нибудь ожидаемый момент. С другой стороны, а что, Андрею нельзя из дома уйти на несколько часов? На привязи он здесь что ли или в заложниках? Не было ничего такого в том, чтобы провести время отдельно друг от друга и в чём-то это было даже полезно. Но Андрей почему-то всё равно чувствовал себя кругом виноватым.
Утро субботы началось вполне обычно. Сначала они долго валялись в кровати, лениво обнимались и уговаривали друг друга встать, а потом, когда один вдруг порывался это сделать, другой тут же утягивал его обратно. Потом титаническим волевым усилием они умылись. И если Миха делал это в гордом одиночестве, потому что Андрею нужно было ещё пять минут самоуговоров, чтобы подняться, то потом он, в качестве компенсации за промедление, совершал все свои утренние процедуры под бесконечный поток интересных фактов из истории театра, которые были вычитаны Мишей за последнее время. Но это было то, как Князь хотел начинать каждое своё утро до конца своей жизни и половину жизни он за это честно боролся.
— …и, короче, прикинь, они его под клоуна загримировали, и он там всякие смешные штуки выделывал, ну, прям как будто в песнях у нас*, — Горшок улыбнулся, — но это такая как жуткая маска была просто, понимаешь, это же Гоголь, у него не по-настоящему всё…Андрюх, ты меня слушаешь?
— Угу.
Андрей готовил завтрак и слушал скорее Михин голос, чем то, что он рассказывал. Гоголя Князь тоже любил и даже читал у него всё самое интересное — «Вия» там, «Вечера на хуторе», а вот до всякой школьной скукоты у него руки так и не дошли, хотя он всё думал, что надо бы прочитать. Теперь вот точно надо, раз там какие-то зловещие клоуны ещё были, странно, правда, что об этом как-то нигде не рассказывали раньше.
Готовка была тоже одним из любимых занятий Андрея. Это было понятно, практично и почти всегда предсказуемо. Если смешать точное количество конкретных ингредиентов, ты получишь определённый результат, который тут же сможешь съесть. Лучше и придумать нельзя. Сегодня он готовил оладьи, потому что это была самая удобная еда для таких вот совместных завтраков с Мишей, когда оживлённый диалог (или монолог) начинался ещё за пределами кухни, перетекая на неё уже в самом разгаре.
Горшок не любил еду, которая предполагала то, что её надо было съесть сразу. Обычно он начинал, потом на что-то отвлекался, потом еда остывала, становилась не такой вкусной и Горшок к ней больше в принципе не возвращался. Поэтому нужно было что-то такое, что можно было бы есть порционно и оно бы оставалось вкусным даже остывшим.
— …и короче этот мужик потом основал свою систему там для актёров и уехал в Америку! — Миша продолжал рассказывать, опасно покачиваясь на стуле и глядя на то, как Андрей снимает фартук.
— В Америку? — Князь усмехнулся, ставя на стол целую миску оладий, от которых клубами валил ароматный пар, — Что, сразу в Голливуд?
— Вообще-то да! — Миша протянул к оладьям руку и тут же отдёрнул её с тихим шипением, — Они ж там все по его системе до сих пор играют!
В последнее время Горшок всерьёз увлёкся историей театра и даже заимел себе читательский билет в театральной библиотеке, куда он ходил обычно как раз по субботам. Интерес к театру не ограничился одним «Тоддом», и Миша решил основательно углубиться в вопрос, чтобы понять, что уже было раньше, и чем из этого можно вдохновиться, а на основе чего придумать что-то совершенно новое. Да и вообще он любил историю и театр, а тут театр и история вместе, ну кайф же! Вообще, его интересовала какая-то одна тема, когда он в первый раз пришёл в библиотеку, но там какой-то мужик прямо в коридоре что-то кому-то объяснял и Горшок аж заслушался: мужик сыпал фактами как будто знал вообще всё и резко захотелось уметь так же, чтобы на каком-нибудь интервью завалить умными ответами глупых журналистов и вопросы, которые они задают. Сил самостоятельно выдумывать ответки на бесконечные «кто король, а кто шут» уже не осталось, а к рассуждениям про историю, анархию и литературу все уже привыкли, надо было разыграть какую-нибудь новую карту. Правда, пока разыгрывалась она в основном на Князе.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается — и ленивое утро с оладьями, и спокойный домашний день с бесконечными разговорами, придумыванием скабрезных стишков, ленивыми объятиями и ещё какими-то домашними занятиями, за которыми время пролетает незаметно.
На эту несчастную пивную йогу Миша провожал Андрея как на плаху, не меньше. Смотрел с таким видом, как будто Андрей сейчас выйдет за дверь и больше не вернётся. Причём, непонятно, не вернётся сам или потому, что Миша эту дверь ему больше никогда не откроет. Но Горшок молчал и по нему было видно, что он очень обижен и в то же время очень старается этого не показывать.
Андрей неловко топтался в прихожей уже полностью одетый и думал, что бы такого сказать на прощание. С учётом того, что прощаются они максимум часа на четыре.
— Ну, давай, хорошо тебе раскрыть твою пивную чакру, — первым нарушил молчание Миша и отвернулся.
— Не, там пива выдают детскую порцию — ноль пять на два часа йоги, пивная чакра от этого даже не пошевелится, — Князь попытался разбавить обстановку и вроде у него это даже получилось, потому что Миха усмехнулся.
Потом они крепко обнялись, и Андрей, подавив малодушное желание никуда не ходить, поцеловал Мишу в щёку и вышел за дверь. В квартире воцарилась непривычная тишина и резко стало как будто темнее, хотя свет горел и в коридоре, и в прихожей, и на кухне.
У Миши было ровно две минуты, чтобы придумать себе какое-нибудь занятие, которое займёт его мысли на ближайшие несколько часов, чтобы ни на секундочку не начать думать ни одну из них. Чтобы, когда Андрей вернётся, Миша был в абсолютно нормальном настроении и они могли бы вместе поужинать и посмотреть фильм. Занятие нужно было придумать срочно и вообще любое.
Но две минуты протекли в каком-то ускоренном режиме и уже на пути от прихожей до комнаты цунами из абсолютно бредовых идей затопило Горшка с головой. Он взрослый человек, ему в этом году исполнится пятьдесят лет, у него уже седина, у него есть дети, он, в конце концов, легенда отечественного панк-рока, он пережил девять клинических смертей…ему нужно было просто провести половину вечера одному в своей же квартире. С этим справится любой ребёнок, который уже достаточно подрос для того, чтобы оставлять его без присмотра, не переживая, что он включит газ или сунет пальцы в розетку.
На негнущихся ногах Горшок зашёл в комнату и рухнул на диван, как будто у него выбили землю из-под ног. Он хотел включить торшер, который стоял тут же, как раз на расстоянии вытянутой руки, чтобы можно было не вставать лишний раз, но уставился на тени от деревьев на потолке и так и остался лежать в темноте.
Миша не умел быть один. Постоянно кто-то должен был быть с ним рядом. Девяносто процентов времени это был Андрей, но у Андрея — хоть и не поворачивался язык назвать его здоровым на голову человеком — таких проблем не было, и он хотя бы иногда нуждался в том, чтобы побыть одному или хотя бы просто побыть без Миши. Миша в свою очередь это прекрасно понимал, здраво расценивая, что если рядом с ним Андрею будет плохо, то они оба просто не вывезут. Вот и получалось, что одному Мише плохо, когда он постоянно с Андреем, иногда плохо Андрею, а когда Миша пытается быть с кем-то ещё, то плохо всем. Пришлось Мише осваивать редкие, но неизбежные моменты одиночества.
Так.
Надо было просто встать и заняться чем-то полезным, чтобы Андрей вернулся и ему было приятно, что уже что-то сделано. Кажется, там оставалась грязная посуда ещё с завтрака, надо её помыть. Хотя Андрей вроде сделал это перед уходом и даже аккуратно всё расставил на сушилке. Можно было бы приготовить какой-нибудь романтический ужин, но готовил всегда Андрей, а Миша даже понятия не имел, как включается эта плита, он привык готовить на газу или, на худой конец, на электрической плитке, а не на этой панели, которая выглядела так, как будто должна запускать космический корабль, а не регулировать уровень нагрева конфорки. Наверное, надо закиунть стирку, но у Андрея там всё как-то хитро рассортировано по разным корзинам, будет неприятно, если Горшок сейчас нарушит всю эту стройную систему и выставит себя дурачком, которого нельзя одного оставить. Что там ещё оставалось, уборка?.. Нет, это он вообще не любил, так что тут от его вмешательства действительно стало бы только хуже. То есть, получается, что он не может вообще ничем помочь по дому? Андрей наверняка специально себе забрал все эти обязанности, потому что не хотел доверять их Михе, не может же человеку реально нравится всё время готовить или мыть посуду. Просто Андрей хотел сразу делать это сам, чтобы потом не переделывать за Мишей, это же абсолютно очевидно. Интересно, а если Миша не может даже создать пресловутый домашний уют, хотя в последнее время в основном сидит дома, то зачем он тогда Андрею вообще?..
Так.
Нет, а правда, зачем? У Андрея всё было очень даже неплохо. Сольный проект, который хоть и уступал по популярности Королю и Шуту, был вполне успешен и процветал, да и сам Андрей, несмотря на возраст, как будто становился только лучше. Йога эта что ли реально помогала. Красивый, активный, общительный, всегда за любой кипиш, но в разумных пределах, весёлый, талантливый…да, очевидно, пределом его мечтаний было провести остаток жизни с бывшим торчком, который каким-то чудом девять раз вернулся с того света и теперь каждый раз думал о том, как бы провернуть это всё в юбилейный десятый раз, но уже без возможности возвращения. С бывшим торчком, который не умеет быть один, который просто душит Андрея своей больной любовью, которая со стороны и на любовь-то, наверное, не похожа, Князю явно очень охота вот так и просидеть в одной квартире с эмоциональной пороховой бочкой, которая детонирует сама от себя в абсолютно непредсказуемые моменты. С бывшим торчком, который девять раз чуть не умер и который теперь не отпускает его даже на какое-то прикольное мероприятие только потому, что сам не может туда пойти и боится, что Андрей найдёт кого-то поинтереснее.
Так.
Нет, а что? Ну правда. Там на этой йоге явно будет ещё какой-нибудь мужик средних лет, который тоже придёт посмотреть, что тут интересного, а увидит там Андрея Князева. Если честно, Миша всегда был против того, чтобы Андрей ходил на какие-то публичные занятия йогой, потому что дома Миша даже смотреть на это спокойно не мог. Не мог смотреть, потому что сразу хотелось переходить к каким-то более активным действиям, но не в смысле встать рядом в позу «собака мордой вниз», а вот как бы…Андрей ещё занимался в таком комбинезоне, Миша раньше думал, что они только женские бывают и, если честно, не был уверен, что они предполагают, чтобы под них надевали бельё…
Так.
Так вот, да, обязательно на этой йоге окажется ещё какой-нибудь мужик, который заболтает Андрея в раздевалке, а потом предложит пропустить ещё по пиву или чего покрепче в хорошей компании. И Андрей, конечно, согласится, потому что негоже панку, который всю молодость не просыхал, соблюдать сухой закон (ну, Миша считал так), ещё и потому, что ему дома нельзя пить, потому что там другой такой же панк, который допанковался до того, что ему теперь даже воду слишком холодную нельзя. И слишком горячую тоже. По крайней мере, Андрей так всегда говорил и какое-то время даже опускал кухонный термометр в чай, прежде чем передать Мише кружку…
Так.
Этот весёлый мужик, которому можно не только каплю в рот, а может даже целый стакан и не один, сначала приобнимает Андрея за плечи, как бы по-дружески, потом за талию, как будто придерживаясь за него, чтобы не упасть, ведь он не рассчитал, сколько выпил, а потом…В общем, было абсолютно очевидно, что Андрей тут же растает и сдастся без боя перед этими чарами человека, который хорошо выглядит, разделяет увлечения Андрея и его жизнь не состоит из бесконечной череды запретов и ограничений. Конечно, кто угодно так сделал. Всё, Миш, я вытянул тебя практически из могилы, сделал всё, чтобы ты снова туда не лёг, по крайней мере в ближайшее время, теперь мне пора жить для себя и заниматься тем, чем я хочу, потому что возиться с тобой до смерти — неважно, твоей или моей — я не намерен. К тому же, один раз уже почти так и было.
Так.
Вообще-то Миша всегда был против ревности и собственничества. Он считал, что всё должно быть для всех — вдохновение, музыка, любовь, — и если ты кого-то любишь, то достаточно просто знать, что он любит тебя в ответ. В конце концов, никого нельзя заставить тебя любить, а принуждение к чему-либо Миша всегда считал недопустимым. Но эти убеждения моментально рушились, как только он начал в красках представлять как какой-то мужик — Миша представлял голубоглазого блондина, потому что для него это был идеал мужской красоты — сначала целует Андрея, а потом зажимает в туалете этого же бара. И Андрей не возвращается не ночью, не к утру, а приходит вообще только через пару дней и то, для того чтобы забрать свои вещи. Да, скорее всего так и будет, в таком случае не надо уже не мыть посуду, не загружать стирку, не готовить романтический ужин…Андрей просто молча и быстро соберёт всё в один чемодан, прямо как в тур, он всегда умеет всё как-то очень компактно сложить, а всё, что не поместится, он оставит Мише, чтобы второй раз не возвращаться.
Миша настолько погрузился в эти мысли, что даже не заметил, как горячие слёзы уже не просто текут по его щекам, но и неприятно затекают в уши. Время перестало существовать для него в принципе и он понятия не имел, сколько он так пролежал, но ему было абсолютно всё равно.
Зато на поворот ключа в замке он среагировал молниеносно, резко сел, широким жестом вытер лицо и шмыгнул носом.
— Миш? — осторожно спросили из прихожей, — Миш, ты спишь что ли?
О, за вещами пришёл. Так. Что? Нет, надо собраться. Миша ещё раз шмыгнул носом, но постарался сделать это тихо, ещё раз провёл руками по щекам, вытирая остатки слёз и вышел в коридор, всем своим видом показывая, что Андрея он вообще не ждал, тем более так рано. Хотя в каком-то смысле он его правда уже не ждал…Так.
— Что, спину защемило? — ехидно спросил Горшок, при этом быстро и цепко оглядывая Андрея с ног до головы, как будто признаки внимания от другого мужика должны были быть написаны у него на лбу. Про внимание от женщин он даже как-то не подумал.
— Да нет, там просто, — Андрей торопливо раздевался, чтобы скорее пройти в квартиру и не топтаться в прихожей, — одни девчонки и парочки, я себя там прям не в своей тарелке чувствовал.
У Миши был такой вид, как будто он лично согнал туда одних девушек и парочки, а всех остальных настоятельно попросил не приходить, даже если они уже зарегистрировались и заплатили.
— Что, не захотел с аудиторией своей общаться? — продолжил язвить Горшок, сощурившись, — Они поди все твои песни наизусть знают, даже вон специальное мероприятие собрали под главный хит.
Но Князь ничего на это не ответил, он только вздохнул, подошёл к Горшку, сгрёб его в объятия и уткнулся носом ему в макушку.
— Миш, я тебя так сильно люблю на самом деле, — голос его звучал глухо, но спокойно и уверенно.
— Ты что, только пиво там всё выпил, а на йогу не остался? — спросил Миша севшим от неожиданности голосом и потянулся обнять Андрея в ответ.
—Да ну тебя.
Так они и стояли некоторое время в объятиях друг друга, но больше не было этого ощущения надвигающейся бури, которая со дня на день должна уничтожить всё это, наоборот, между ними воцарилась хрупкая гармония.
— И всё-таки, — начал Миша, выпутываясь из объятий только для того, чтобы поудобнее было обнимать самому, — ты чего раньше вернулся-то?
—Да говорю ж, неловко мне там стало как-то…стоял там в этом цветнике, — Князь неопределённо развёл руками, а потом, подумав, добавил, — к тому же, спина реально спасибо не сказала за такие мероприятия.
Миша не поверил ни одному его слову. Чтобы Андрей Князев где-то чувствовал себя неуместно и не мог с этим справиться? Не мог найти с кем-то общий язык? Испугался молодых девчонок, которых регулярно видит на своих концертах? Бред, было что-то ещё, но Миша не знал, что, а допытывать было как-то совсем уж дико, как будто он тут только и делает, что хочет подловить Андрея на чём-то подозрительном.
Андрей, конечно, покривил душой и не сказал реальную причину, почему он вернулся раньше. Нет, там правда были одни девушки и парочки, несколько раз он ловил на себе слишком внимательные взгляды, узнали, видимо. Хотя возможно они были просто удивлены тем, что кто-то настолько взрослый пришёл на это занятие, Андрей даже инструктора был в несколько раз старше.
Инструктором была тоже молодая девушка — с дредами, причудливыми украшениями в виде китайских драконов в ушах и чарующим мягким голосом — которая ещё в самом начале сказала, что «все тревоги должны остаться за пределами коврика». Но перед началом самой йоги всем предложили выбрать пиво из нескольких предложенных вариантов, среде которых оказалось в том числе безалкогольное. Это не было указано нигде заранее, поэтому Андрей уставился на эту несчастную Балтику нулёвку так, как будто увидел там какой-нибудь сюжет своих же песен. Организаторы мягко его поторопили, мол, если хотите безалкогольное пиво — берите, но не стойте тут как вкопанный, дайте другим тоже подойти к пространству бара.
То есть, это значит, можно было взять Миху с собой?.. Конечно, Горшок ненавидел йогу, ненавидел безалкогольное пиво и от сочетания этих вещей явно был бы не в восторге, но так получилось, что Андрей ему даже не предложил, лишив Горшка возможности демонстративно отказаться. К тому же, Андрей знал, что идея о том, чтобы идти на любые компромиссы лишь бы провести больше времени вдвоём работала в обе стороны и, может быть, сегодня они могли бы прийти сюда вместе. Естественно, после нескончаемого потока возмущений и угроз, что это всё первый и последний раз и никогда больше, но это тоже было частью программы, так сказать. Это было то, что делает Мишу Мишей, потому что обычно ему в итоге нравилось всё, куда его затаскивали после многочасовых сеансов отрицания и несогласия.
Миша вот увлекался театром и Андрея с собой всегда звал. Сначала в «Тодд», теперь в библиотеку эту по субботам. Андрей театр в гробу видал, если это было не какое-нибудь проклятое пространство с одержимыми куклами, и уговаривать его было бесполезно, но Миша каждый раз предлагал всё равно. Чтобы обозначить, что он всё равно хочет разделить то, что ему дорого с Андреем, даже если Андрею это было абсолютно неинтересно.
Да и вообще, хотелось как-то больше времени проводить вместе. Вроде и так не разлипались: жили вместе, спали вместе, музыку тоже вместе писали, просто теперь не всегда одну и ту же, каждый делал что-то своё, а всё равно вместе и рядом, выходные проводили вместе, дома сидели вместе и выходили куда-то тоже вместе. А всё равно казалось, что как-то мало и хотелось большего. С одной стороны, хотелось наверстать время, упущенное из-за конфликта, а с другой стороны, времени у них в целом оставалось не так много. Особенно у Миши. Андрей ненавидел об этом думать и всеми силами гнал от себя эти мысли, но иногда надо было смотреть в лицо объективным фактам.
А Андрей хотел провести с Мишей всё время, которое ему — им — ещё осталось. Просто всё время быть вместе, делать что-то, разговаривать. Да просто смотреть на него, он такой красивый, что Андрей на него так и смотрел при любой удобной возможности с первого дня в училище, а до сих пор не насмотрелся и хотелось смотреть и дальше при любой удобной и неудобной возможности. За всё это время Мишина внешность кардинально менялась не раз и не два, но Андрей каждый раз находил что-то прекрасное, что мог не замечать раньше. Да и дело было не только во внешности ведь…
Йога и пиво делали своё дело, Андрей постепенно расслаблялся и раздражение и взвинченность, с которыми он вышел из дома, сменившиеся на тянущее чувство вины, пока он ехал, теперь сменились какой-то тихой тоской. Он как-то одномоментно заскучал по Мише, потому что ему сейчас было так расслабленно, так спокойно, как он и хотел, но он не хотел быть в этом состоянии один. Без Миши это не имело смысла, потому что, если Андрею было хорошо, но он не был уверен, что Мише сейчас хорошо так же, это хорошо автоматически теряло свою силу.
— Молодой человек, — внезапно польстили Князю из-за спины, — вы расслабьтесь, это асана для расслабления, а вы такой зажатый, как будто все ваши тревоги с вами прямо сейчас.
Андрей сел на коврик и посмотрел на инструкторшу.
— А…да, я…—попытался ответить Андрей что-то вразумительное.
— Все тревоги остаются за пределами коврика, — девушка улыбнулась, — расслабьтесь и попытайтесь подумать о чём-нибудь приятном.
Она дальше двинулась по залу неслышными шагами, периодически невесомо касаясь кого-то из других занимающихся, чтобы скорректировать технику выполнения асаны. После так же неслышно вернулась на своё место и продолжила давать указания, что делать дальше.
— А теперь асана «Собака мордой вверх», тянемся вверх не плечами, а сердцем, наше сердце свободно от тревог и переживаний, оно легкое и оно не притягивается к земле, а наоборот…
Князь тихо встал и вышел из зала, виновато кивнув девушке, стоявшей на выходе. Она улыбнулась и попросила в любом случае написать отзыв о событии. Да какое там, событие отличное — йога, пиво, всё как обещано. Вот только сердце у Князя было тяжёлое и полное тревог и переживаний, но, чтобы исправить это, нужны были не расслабляющие асаны и не дыхательные практики.
Из прихожей они плавно переместились на кухню и Горшок, желая чем-то занять руки, поставил чайник и налил Андрею чай, почти не пролив кипяток. Некоторое время они сидели в странно молчании и смотрели друг на друга. Миша внимательно смотрел на Андрея, ожидая, какого-то подвоха, а Андрей блуждал по Мишиному лицу расслабленным влюблённым взглядом. Заговорили они одновременно.
— Там было безалкогольное пиво, кстати…
— Я тоже люблю тебя, Андрей.
Снова повисло молчание, на этот раз более напряжённое. Андрей взял Мишу за руку и начал большим пальцем поглаживать костяшки.
— Ну, я думал, в следующий раз можно сходить вместе, — снова нарушил молчание Андрей, обходя стол и вставая Мише за спину.
— Следующий раз? — Миша старался звучать возмущённо, но у него это абсолютно не получалось, и он с удовольствием откинул голову назад, упираясь Андрею в грудь, — Ты за кого меня принимаешь? Чтобы и йога, и безалкогольное пиво одновременно?
— А почему нет? Я подумал, что мне самому надо тоже уже на безалкогольное переходить постепенно, я тут тоже не молодею.
Миша почувствовал, как он удушливо краснеет и у него снова начинает щипать в глазах. Андрей готов ради него отказаться не только от нормальной жизни с каким-нибудь здоровым и красивым партнёром, но и от святая святых — от пива. Это было сказано так просто и уверенно, и Миша знал, что за своё здоровье Андрей никогда бы так переживать не стал (а зря), так что это была уловка ради него. Это было самое громкое и искренне признание в любви, но показывать, насколько это на него подействовало, Миша не собирался.
— Ну правильно, — усмехнулся Горшок, — хорошего понемножку.
— Нет, — ответил Андрей, целуя его — Хорошего да побольше.