Work Text:
Дент ненавидел опаздывать.
Он стоял над трупом Арстила и пытался не заорать в голос. Будь он на этом проклятом цветами пустыре один, может, и дал бы волю чувствам, раздиравшим его изнутри. Однако Дент не мог себе этого позволить в присутствии своих спутников - наёмников, для которых он являлся и должен был оставаться главой команды, сильным и собранным. А рядом крутился Тонк Фа, осматривая место поединка, и стояла в ступоре Золотце - бледная больше обычного, с дрожащими губами. Дент никогда не видел её такой.
Именно Золотце, тайком увязавшаяся за Арстилом, ушедшим на встречу с Талаксином - их с Дентом бывшим коллегой и другом, а теперь врагом, - прибежала к нему и рассказала, что они с Таксом пошли драться. Дент не слишком беспокоился за приятеля, в конце концов тот всегда был отменным бойцом. Тем не менее, Золотце настаивала, чтобы они вмешались в поединок, не желая оставлять предмет своей внезапной страсти наедине с опасным противником.
Она оказалась права, а Дент ошибся. И опоздал. К тому времени, как они пришли на место поединка, Арстил был уже мёртв, а Такса и след простыл. Так не должно было быть, Дент не мог поверить, что Такс мог одолеть Арстила в честном бою. Но зияющая рана в груди покойника не оставляла сомнений.
- Не, здесь ничего не найти, - сообщил Тонк Фа, выпрямляясь. - Земля слишком утоптанная, следов почти не остаётся.
Дент всё же дал выход бессильной ярости, зарычав и с размаху ударив кулаком в ствол ближайшего дерева. Он был настолько взбешён и раздосадован, что рисковал утратить контроль над цветом волос. Это уж точно было бы лишним.
- Я найду и убью этого мерзавца, - прошипел Дент, неимоверным усилием выравнивая дыхание. - Медленно.
- С удовольствием помогу, - в тон ему отозвался Тонк Фа, но под яростным взглядом Дента разом сник. Дент не знал и не хотел разбираться, чего в этом предложении больше - нормальной в такой ситуации злости на убийцу соратника, к которому Тонкс успел проникнуться искренним уважением, или желания потешить его манию.
- У меня к нему свой счёт, - процедил Дент сквозь зубы. - Мне по нему и спрашивать.
- Дент, - хрипло окликнула его Золотце. - Что можно сделать с Арстилом?
Он коротко взглянул на неё:
- Боюсь, только похоронить.
- Нельзя его… вернуть? Хоть как-нибудь?
Их взгляды встретились. В её глазах стояли слёзы. Впервые на памяти Дента.
- Он мёртв, Золотце. - Дент постарался, чтобы его голос не прозвучал резко, но ему не слишком это удалось. - Его никак не получится вернуть. Разве что безжизненного из него сделать, - добавил он с кривой усмешкой.
- Так сделай, - неожиданно ухватилась за брошеную мысль Золотце.
Дент вздохнул, усилием воли заставляя себя не сорваться на наёмницу. Угораздило же её влюбиться так крепко…
- Это уже не будет Арстил, понимаешь? - попытался он втолковать. - Он ничего не будет помнить. Не будет говорить. Станет исполнительной куклой. Ты точно этого хочешь?
- Я хочу, чтобы он оставался рядом, - сдавленно проговорила Золотце. - Я знаю, что такое безжизненные. Сама буду за ним ухаживать.
В её взгляде горе мешалось с решимостью.
- Мечником он был и правда хорошим, - пробормотал Тонк Фа. - За такого бойца и денег не жалко…
Дент полоснул по нему острым взглядом, но ничего не сказал. В целом замечание было справедливым: у безжизненных в значительной степени сохранялись прежние навыки. Да и Золотце… Смерть Арстила будто что-то сломала в ней, и кто знает, быть может, его присутствие хотя бы и в таком виде поможет этому чему-то встать на место.
А ещё Дента вдруг посетила мысль о том, что никто никогда не пробовал сделать безжизненного из тела возвращённого. Будет ли он чем-то отличаться от любого другого безжизненного? Получится ли это вообще?
«Всё-таки Арстил ухитрился разворошить прошлое и пробудить во мне учёного», - подумал он со смесью удивления, горечи и раздражения.
- Хорошо, - коротко бросил Дент, переводя взгляд на лежащего на земле мертвеца. - Сделаем. Золотце, нам понадобится ихорный спирт, и тело надо будет сначала хорошенько подлатать. Тонкс, помоги-ка мне его нести.
Помимо прочего, Золотце отлично умела штопать раны, да и Тонк Фа кое-что смыслил в анатомии, хоть и применял свои знания обычно не в медицинских целях, а совсем наоборот. Сообща они зашили рану, ставшую причиной смерти Арстила, восстановили целостность мышц, сосудов и кожи. Безжизненные не испытывали боли, однако дыра в корпусе означала бы, что пробуждённое тело быстро выйдет из строя.
Когда с этим было покончено, Золотце под руководством Дента аккуратно, буквально любовно закачала в кровеносную систему трупа ихорный спирт, который позволит телу значительно дольше сохраняться в работоспособном состоянии. Дент рассказывал всё это, объясняя свою осведомлённость тем, что некогда пытался стать сильным пробуждающим, но так и не смог собрать мало-мальски приличное количество дыхания. В то же время он изо всех сил старался не вспоминать, как всё было на самом деле, не думать о тех, кто вместе с ним занимался исследованиями, искал новые приказы для пробуждения, измерял границы возможностей возвращённых. Последнее как раз было сферой интересов Дента - тогда ещё Вары-Треледиса, но он не желал использовать это имя даже в мыслях, потому что оно неизбежно тянуло за собой вереницу других воспоминаний, слишком болезненных, чтобы к ним возвращаться. Он и так чересчур многое не мог забыть.
– Пробудись дыханием моим, – приказал Дент, положив руку на полностью подготовленное тело, – служи желаниям моим, живи по приказу и слову моему. Солнечный вой.
Последние слова стали управляющей фразой, при помощи которой только и можно будет отдавать безжизненному приказы. Для этого подошло бы любое сочетание слов, желательно такое, какое не употребишь в повседневной речи. Однако именно эти слова пришли сейчас Денту на ум, по-видимому, навеянные глухой тоской, от которой хотелось завыть хоть на луну, хоть на солнце.
* * *
Жизнь команды наёмников быстро вернулась в прежний ритм. Как ни крути, при их профессии продолжительность жизни редко выходит высокой, а потеря товарища - обычное дело. А что потерянный товарищ для одного был заново обретённым старым другом, а для другой стал светом в окошке - так это не должно сказываться на работе. До появления Арстила они отлично справлялись втроём. Теперь у них вдобавок имелся безжизненный, который с готовностью таскал грузы и выполнял прочие простые задачи, а если дело доходило до драки, сражался куда лучше многих живых. Его прозвали Чурбаном: во-первых, надо же его как-то называть при посторонних, и явно не как живого человека, во-вторых, эта кличка подходила безжизненному куда больше прежнего имени. Если не вглядываться в черты посеревшего лица, получалось даже не каждый раз вспоминать, кем Чурбан был при жизни.
В таком составе команда добралась до Т’Телира. Они действовали по заранее разработанному плану, в который Дент по необходимости вносил изменения. Он старался больше думать о деле и меньше - обо всём остальном, как и последние три столетия. Так было легче: отпускать циничные шуточки, которые вполне неплохо подхватывал Тонк Фа, жаловаться на превратности наёмничьей жизни и несправедливость окружающих к представителям профессии, убедительно изображать неглупого, но не пытающегося прыгнуть выше головы исполнителя.
Напоминать другим и себе при каждом удобном случае, что ответственность за действия наёмников несёт заказчик.
Когда в разгар Всеобщей войны Талаксин - коллега, друг, родственник - вдруг взял и убил Шашару - сестру Дента и свою жену, которую вроде как любил, - действительность тогда ещё Вары-Треледиса разбилась на тысячи цветных осколков. Мир раздирала война, а он болтался где-то в этом хаосе, не понимая, куда теперь себя применить. Когда это безумие только началось и их пятёрка учёных раскололась, он попытался выступить миротворцем, однако не преуспел и в конце концов примкнул к Шашаре и Талаксину, но после предательства последнего и смерти первой остался один. Арстил и Йестил сражались на другой стороне, о том, чтобы идти к ним, не могло быть и речи по целому ряду причин. Да и его уже тошнило от войны. К счастью, вскоре всё тот же Талаксин сумел её остановить. Все прославляли благодеяния Дарителя Мира, не осознавая, что он же и был Калад Узурпатор, начавший эту мясорубку ради доступа к слезам Эджли - цветам, дававшим самые яркие краски в мире.
Когда война закончилась, Дент понял, что его воротит от науки. Стоило лишь открыть блокнот для записей, с которым прежде не расставался, как тут же в голову лезли мысли о погибшей сестре, вероломном зяте, Арстиле и Йестиле, с которыми они оказались по разные стороны.
Наступил даже момент, когда Дент всерьёз подумывал о том, чтобы окончить своё существование. Это было бы совсем нетрудно сделать - найти какого-нибудь калеку и передать ему то единственное дыхание, которое некогда вернуло Дента к жизни. Для калеки это означало бы мгновенное и полное исцеление, а для Дента как возвращённого - столь же мгновенную и окончательную смерть.
Его удержала жажда мести. Талаксин оказался достаточно честным, чтобы признаться в совершённом убийстве, но недостаточно, чтобы принять последствия своего поступка. Он сбежал от разъярённого Дента, так и не получив по заслугам. Мысль о том, чтобы умереть, не рассчитавшись сначала с убийцей сестры, Денту претила. Однако достать Такса в Халландрене не представлялось возможным, а после он залёг на дно, будто растворившись.
Тогда Дент и стал наёмником. Превосходный боец, хороший организатор, мастер нестандартных решений, он отлично подходил для такой работы. А такая работа позволяла ему не выбирать, куда идти и к чему себя приложить. В конечном счёте всё, что делает наёмник для выполнения задания, ложится на совесть заказчика. Наёмник - всего лишь орудие для достижения цели нанимателя.
Эта философия поддерживала душевное равновесие Дента много десятилетий.
Потом за какими-то цветами его нашёл Арстил и навязался в подельники. И что-то в Денте дрогнуло: он согласился взять бывшего коллегу-учёного в команду, позволил себе приоткрыть душу старому приятелю - совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы разбудить в нём кое-что давно похороненное и забытое.
И теперь внутри наёмника Дента время от времени поднимал голову учёный Вара-Треледис. Наблюдая за Чурбаном, он делал пометки в голове, как когда-то - в неизменном блокноте. Отмечал, что превращение возвращённого в безжизненного прошло успешно и процесс ничем не отличался от любого другого подобного. В то же время во многих ситуациях Чурбан вёл себя как будто осознаннее большинства безжизненных. Дент пытался убедить себя, что это ему лишь мерещится, но разбуженный дух учёного требовал проверить гипотезу. И он экспериментировал, отдавая Чурбану приказы помудрёнее, чем обычное «принеси-положи», «защищай-нападай». Результаты заставляли задуматься. Чурбан был способен правильно понять и выполнить довольно сложные приказы. Было ли это связано с тем, что при жизни Арстил был возвращённым, или только с тем, что у него был некоторый запас дыхания, хоть и небольшой?
И ещё иногда у Дента возникало ощущение, что Чурбану не всё равно, кто и какой приказ ему отдаёт. Это было глупо - безжизненные подчиняются тому, кто произнёс управляющую фразу, это в Халландрене знала каждая собака. И всё же Денту то и дело казалось, что приказы, отданные им или Золотцем, Чурбан выполняет охотнее, чем исходящие от Тонк Фа.
Золотце его тоже начинала беспокоить. Большую часть времени она, несомненно, помнила, что Чурбан - всего лишь безжизненный, а не воскресший Арстил, но то и дело начинала говорить с ним, как будто он мог понять обращённую к нему речь, и будто бы даже ждала ответа. На любые попытки напомнить ей о бессмысленности подобных действий Золотце лишь огрызалась, так что Дент махнул на неё рукой. В конце концов делу её лёгкое помешательство не вредило.
* * *
Всерьёз о решении сделать из Арстила безжизненного Дент пожалел, когда излишне сообразительная идрисская принцесса, подслушавшая управляющую фразу Чурбана, натравила его на своих же. Это вышло настолько неожиданно, что Дент не успел среагировать достаточно быстро, что случалось с ним крайне редко. К тому же, при жизни Арстил не уступал Денту в рукопашном бою, а после смерти перестал чувствовать боль, так что вывести Чурбана из строя, не испортив, было почти невозможно. Прошло не меньше двух минут, прежде чем Дент сумел выпалить:
- Солнечный вой. Замри. Солнечный вой.
Чурбан застыл на месте с занесённой для нового удара рукой. Дент выпрямился, тяжело дыша и наскоро проверяя полученные повреждения, которые оказались на удивление несерьёзными.
Он был вне себя от бешенства и на этот раз не стал сдерживать эмоции. Досталось и раззяве Золотцу, которая сболтнула управляющую фразу при посторонней, и тупице Тонк Фа, который мог бы и отключить Чурбана раньше, чем Дент справился сам. Злился он и на Талаксина, нынче носившего имя Вашер, который слишком эффективно вставлял ему палки в колёса, и на сбежавшую принцессу Вивенну, которую непонятно, где теперь ловить, и на себя самого, привычно считавшего её наивной дурочкой.
А ещё Денту было не по себе, потому что когда Чурбан на него напал, ему показалось, что в серых глазах безжизненного мелькнуло какое-то выражение - не то укор, не то намёк на злость. И что его приказу «замри» он подчинился за долю секунды позже, чем должен был. Дент гнал от себя эту мысль, в настоящий момент нисколько не интересуясь, может ли подобный эффект быть связан с тем, кем Чурбан был при жизни.
«Но ведь он сам подошёл и встал рядом, когда я взял Вивенну в захват, - подумал Дент. - Без приказа».
Наёмник подавил непрошеную мысль, рявкнув на свою команду, чтобы скорее выламывали запертую принцессой дверь и отправлялись искать беглянку, но по спине его пробежал холодок, а в голове пронеслось: «Арстил не одобрил бы то, что я собирался сделать с ней».
Он тряхнул головой и зашагал вверх по хлипкой подвальной лестнице. Арстил был мёртв, что бы ни вбила себе в голову Золотце, и его суждения уже не имели никакого значения.
* * *
Дент выпустил нож из руки, и тот со звоном упал на пол. Вползающий в окно утренний свет солнца отблёскивал на ещё нескольких клинках, разбросанных по полу. Все они были в крови.
В крови был и человек, висевший на крюке в потолке прямо за спиной Дента. Цвета, он столько лет ждал момента, когда сможет поквитаться с Вашером. За Шашару, за собственную перевёрнутую жизнь, за ложь, за Арстила. С годами этот счёт только рос.
Он столько раз в последнее время представлял, что сделает, когда наконец доберётся до своего врага. Пожалуй, смерть Арстила стала последней каплей, после которой Дент был не готов убить Вашера быстро. Так ему казалось.
Что же, он дождался. Даже воплотил немалую часть запланированного. В конце концов наёмнику подчас приходилось добывать информацию разными способами, в том числе и пытками - он умел причинять боль, не убивая.
Вот только в тех случаях он делал это, чтобы получить ответы на свои вопросы. Сейчас же Дент просто хотел причинить страдания человеку, убившему его близких и сломавшему его жизнь. Он занимался этим не один час, надеясь отвести душу за все эти три столетия, насладиться выдержанной местью.
- Что, Дент, это не так забавно, как ты думал? - раздался охрипший от жажды и крика, но при этом отвратительно спокойный голос Вашера.
Дент не обернулся и не ответил. Он стоял спиной к своему пленнику, глядя на валяющиеся у его ног окровавленные ножи.
В его душе боролись словно бы два разных человека. Один - разбуженный Арстилом Вара-Треледис, учёный, добрый и открытый парень, которого все любили и который этого даже заслуживал. Второй - зачерствевший за много лет Дент, наёмник, умеющий казаться дружелюбным, но которому давно нет дела до какой бы то ни было морали.
«То, что ты делаешь, бессмысленно, - говорил первый. - Ты ничего этим не исправишь. Ты не Тонк Фа, ты даже не можешь понять, что так привлекает его в причинении боли другим. Прекрати».
«Он заслужил это, - нашёптывал второй. - Смотри, он всё ещё держится. Сломай его, заставь молить тебя о пощаде. Тогда ты получишь хоть какое-то удовлетворение».
- Пытая меня, ты не вернёшь её, - вновь подал голос Вашер.
Дент втянул воздух и повернулся, чувствуя, как тёмная, наёмничья суть подавляет в нём всё остальное.
- Да, - произнёс он, подбирая очередной нож, - не верну.
Он не мог бы объяснить, зачем это делает, зачем продолжает терзать Вашера. Это действительно почти не приносило удовлетворения, но и остановиться и просто его добить Дент был не в состоянии.
Возможно, он лишь оттягивал момент собственной смерти. Дент осознавал, что с гибелью Вашера исчезнет смысл и его существования. После этого останется только взять один из этих вот ножей и хорошенько полоснуть себя по горлу - надёжно и быстро.
Сейчас ему уже не приходила мысль о том, чтобы передать кому-то своё дыхание возвращённого.
Его борьбу с самим собой прервала беспокойная принцесса, опять смешавшая ему все планы. Она ухитрилась не только найти и освободить Вашера, но ещё и притащить ему треклятый пробуждённый меч.
Но Дент не собирался отступать - не тогда, когда был так близок к цели. Он нашёл Вашера в круговерти захлестнувших дворец боёв, дождался, когда он отбросит свой всесокрушающий меч.
Да, наверное, поединок с ослабленным, израненным противником нельзя назвать честным. Но Денту было плевать. Он не собирался давать Вашеру шанс выжить, он лишь хотел понять, мог ли тот победить Арстила.
И с каждым ударом лишь сильнее убеждался, что не мог. Никак. Даже будучи в здоровом состоянии. Но как тогда он это сделал?
Дент всё понял, когда рука Вашера коснулась его ноги, а тело окатило волной нового дыхания.
К несчастью, это было последнее открытие в его жизни.