Chapter Text
«ты не любишь розы? окей
я нарву тебе цветов со всех полей
и устрою тебе самый лучший день
просто...»
Ван Ибо догадывался, что просто не будет, но всё же надеялся на меньшие потери, это были его любимые джинсы! Хотя, если подумать, зачем они ему, если Сяо Чжань уедет, так и не узнав, что он, Ван Ибо, сожалеет. Более того, признает свои ошибки и обещает впредь так не делать. Ибо гипнотизирует взглядом новообразовавшуюся дыру на любимых штанах, бросает укоризненный взгляд на забор, как бы напоминая ему, по чьей вине всё произошло, и срывается с места вглубь сада. Пролетая со скоростью света мимо бюста Цзян Сян Юня, Ибо прикидывает, есть ли здесь камеры и где у них слепые зоны. Мог ли он быть уверен в своих расчётах? Навряд ли. Но Ибо действует быстро, по крайней мере, старается. Стебли только выглядят хрупкими, ломать их тяжело. Неплохая аллегория на самого Сяо Чжаня. Он кажется каким-то произведением искусства, таким ранимым и хрустальным, но Ван Ибо не обманывается. Чжань-гэ злится редко, но метко, и когда он выходит из себя, то походит на неконтролируемое разбушевавшееся море. И вот незадача, Ван Ибо обладает уникальным талантом провоцировать эти штормы.
Потные ладони соскальзывают вверх, и красивый бутон наполовину осыпается. Ван Ибо чертыхается, принимаясь за следующий куст. Он ничего не видит, в голове лишь чёрные глаза, своей беззащитностью напоминающие взгляд дикой лани. У Сяо Чжаня был такой же в их последнюю встречу.
- Чёрт, Ван Ибо, ты вообще человек?
Он тушуется от громкости мелодичного голоса, но всё равно вздёргивает подбородок и скрещивает руки на груди:
- У Чжань-гэ какие-то проблемы?
- Моя проблема - это ты. - Больно, но не сказать, что Ибо не заслужил. - Какого чёрта ты вообще брал мой телефон?
Ибо зажёвывает пухлую губу и как-то судорожно заправляет белоснежные волосы за ухо. Зачем да зачем... Будто сам не понимает.
- Он звонил, я же го...
- Ах звонил? Так вот, А-Бо, если чужой телефон звонит, то его относят хозяину.
- Да пошёл ты, Сяо, - звонкий хруст стебелька, - Чжань.
Ибо утирает пот предплечьем и переходит к следующим бутонам.
- Но ты обещал! - Ибо захлёбывается собственным возмущением и как-то уж совсем по-детски надувает губы.
- Ибо...
Не Бо-ди, не А-Бо. Это даже обиднее, чем крики про личное пространство, уважение к партнеру и бла-бла-бла остальные очевидные вещи, которые он вообще-то знает. Честно! Но иногда...
- Ты ещё не уехал, а я для тебя уже Ибо. Ловко, Чжань-гэ.
- Ты специально придираешься к словам? Дело не в этом, Ибо, ты же, чёрт, ты же не ребёнок, какого хрена ты так...
- Капризничаешь? Да? Это ты хотел сказать? Ты же никогда не воспринимал меня всерьёз.
- Бо-ди! - его прерывают с такой поспешностью, что на душе становится чуть менее паршиво.
- Он тебя чуть не сожрал взглядом.
После этой на удивление спокойной фразы они замолкают. Ван Ибо - пытаясь скрыть смущение от собственной смелости, а Сяо Чжань от нежности, беспомощности и вины перед этим мальчиком. Что он мог ему сказать? Это ведь правда.
- Он. Не я.
- Да какая разница! - букет уже с трудом помещается в руках, но Ван Ибо как заведённый продолжает рвать и рвать красивые цветы. Их аромат въелся ему в ноздри, от чего голова немного потяжелела, но это неплохо отвлекает от самой сути.
Суть была в том, что Ибо - комок нервов и неуверенности. Ему семнадцать, его первый поцелуй случился год назад с лучшим другом брата, тем самым сыном маминой подруги, богоподобным Сяо Чжанем. Его первый секс случился с ним же полгода назад. Первое свидание, первые разговоры до четырёх утра, первая дрожь от страха не соответствовать, разочаровать, первые признания горячим шёпотом под тёплым одеялом, первые планы на будущее. А сейчас всё рушится, потому что Сяо Чжань уезжает, потому что рядом с ним теперь 24/7 будет не он, Ван Ибо, а какой-то крутой мужик с научной степенью и перекачанными бицепсами. Нет, он старался, он вёл себя очень по-взрослому, он так здорово изображал равнодушие, что Чжань-гэ даже расслабился, бесконечно улыбался всем направо и налево, не замечая, как у его Бо-ди всё плавится внутри.
- Он. Не я.
Ибо опускает взгляд, отчего между ними встаёт стена из его отбеленных волос:
- Вопрос времени.
- А-Бо. - Ибо чувствует, как Сяо Чжань делает шаг ему навстречу, и выпрямляется, отстраняясь.
- Чжань-гэ, тебе ещё собираться.
Одна из веток падает, когда он тянется к очередному кусту. Ибо оценивающе косится на кучу в своей руке и решает, что, наверное, хватит. Поцелуй ему, конечно, не выбить, но прощение, пусть только на словах, вполне.
- Потом, - в глаза Сяо Чжаню Ибо не смотрит.
Он поудобнее перехватывает сымпровизированный букет и медленно, хватаясь лишь одной рукой, карабкается вверх по забору, а, оказавшись по другую его сторону, ловко спрыгивает на землю.
- Иди.
Но вместо этого разворачивается сам и...
Бежит. Бежит как в последний раз, бережно прижимая цветы к своей потёртой от времени майке. Буквы AC/DC потрескались от многочисленных стирок, поэтому на этом чёрно-сером фоне пионы выглядят большой открытой раной. Если бы он только умел держать свои эмоции под контролем, если бы в тот вечер они отключили телефоны, если бы у него тоже была научная степень... И ещё тысяча и одно «если бы» крутится в голове, но Ибо не зацикливается на этих мыслях, он быстро-быстро перебирает ногами, вспоминает, как правильно дышать, чтобы бок не разрывало от боли. Всё в пустую, через несколько перекрёстков колющая боль всё же дает о себе знать, только Ибо едва ли обращает на неё внимание. Его белые кроссовки мелькают так стремительно, что со стороны кажется, будто он не бежит, а парит над раскалённым асфальтом. Волосы прилипли к вискам, не мешая следить за дорогой, грудь вздымается так часто, что в носоглотке начинает неприятно пощипывать от переизбытка кислорода.
- Ещё немного, пожалуйста, ещё немного, - пересохшие губы шевелятся в такт бегу. Ибо едва успевает притормозить, когда наконец видит знакомую макушку.
Вокруг Сяо Чжаня уже куча людей, они все улыбаются, кто-то всхлипывает, наверное, мама. Ибо дышит загнанно, поэтому голос прорезается лишь со второй попытки.
- Чжань-гэ! - слишком нервно, слишком пискляво, но это так неважно сейчас. Высокая фигура почти незаметно вздрагивает, Ибо нетерпеливо мнет в руках букет, пачкая руки растительным соком.
Это неприятно, но он не уронит ни одного пиона. Ибо не до конца понимает, что видит в глазах Сяо Чжаня, но это «что-то» даёт ему надежду и на прощение (не только на словах), и на поцелуй. Он бы сейчас улыбнулся, если бы не находился на грани обморока.
- Чжань-гэ, - уже спокойнее, но грудь вздымается слишком часто, выдавая волнение. Ибо видит, как гэ-гэ пробирается к нему, расталкивая людей плечами, что в системе мировоззрения Сяо Чжаня не очень-то вежливо, но он выглядит так, словно опаздывает на свой чёртов самолет, на последний в своей жизни самолет. И это ещё одна пилюля для ранимого эго подростка. - Чжань-гэ...
- Бо-ди... - выдыхают в унисон. И многозначительная тишина повисает в воздухе.
Сяо Чжань мог бы рассказать, как сильно боялся, что Ван Ибо не придет, что неделю назад дверь за ним захлопнулась в последний раз. А Ван Ибо мог бы сказать, что очень жалел об этом импульсивном уходе, о тех грязных словах, которые сказал совершенно незнакомому человеку, мог бы сказать, что будет работать над собой, станет лучше для своего гэ-гэ. Но Ибо выдавливает лаконичное:
- Тебе. Всё тебе, - и неловко сует охапку пионов растерянному Чжаню.
Взгляд старшего становится теплее, из него исчезает панический страх, он не отрываясь смотрит в юное лицо, с которого уже исчезла детская округлость, но ещё не появилась жёсткая щетина. Он смотрит и чуть ли не плачет от облегчения и нежности, которая всегда переполняет его рядом с этим парнем. Сяо Чжань бросает короткий взгляд через плечо и поспешно утягивает Ибо в подъезд подальше от любопытных глаз. Ван Ибо немного приободряется, это ведь хороший знак, да? Но Чжань-гэ проходит мимо лифта, что немного напрягает, идёт чуть дальше, заворачивая к почтовым ящикам. Останавливается к ним спиной и встречается взглядом с Ван Ибо. А тот вдруг осознаёт: вот оно, момент истины. Его либо размажут сейчас по этим самым ящикам, либо вознесут высоко-высоко, куда не достанет ни один небоскрёб Пекина.
- Год, А-Бо, потерпи год, - «...умоляю».
- Ты будешь крутым ассистентом, Чжань-гэ. - Ибо не замечает, как комкает в руках низ футболки, как беспокойно облизывает губы, все его силы уходят на то, чтобы не отвести взгляд от любимого лица и не заплакать. - А я буду скупать все научные журналы, чтобы первым поздравить, когда откроете там свои гробницы, пещеры или в чём вы там копаетесь.
Ибо старается улыбаться, но его губы заметно дрожат. Как-то Сяо Чжань сказал ему, что мудрого человека отличает умение сохранять равнодушие в любой жизненной ситуации. В этом величие и сила, но знаете что? Ибо прямо сейчас видит влажные следы в уголках глаз гэ-гэ, и это даёт ему полное право послать к чёрту всю эту философию. Он не хочет выглядеть равнодушно, не сейчас. В нём так много эмоций, и он хочет, чтобы Чжань-гэ их увидел, чтобы понял - он всё это не со зла. И Сяо Чжань видит, понимает и принимает его вот таким, несовершенным, он заранее прощает все ошибки, которые этот ребёнок ещё не раз совершит, потому что он любит, может быть, впервые по-настоящему. Он хотел бы взять красивое лицо Ибо в ладони и целовать, пока эта дрожь и неуверенность не исчезнет, но тогда пришлось бы уронить пионы. А это совершенно невозможно, это словно бросить юное сердце Ибо им под ноги. Поэтому Чжань бережно держит благоухающее сердце в ладонях, придвигается ближе, упирается лбом в потный лоб Ибо и дышит.
- Что мне сделать, Бо-ди?
Ван Ибо мог бы закричать: «Не уезжай!». Но он не закричит. Это как сломать птенцу крылья, а он хочет увидеть, как Чжань-гэ расправит их и полетит высоко-высоко и свободно. Ван Ибо вновь облизывает губы, робко кладёт большие ладони на узкую талию, словно сомневаясь, что ему всё ещё позволено так делать, и выдыхает:
- Просто полюби меня сильней. Сяо Чжань не удерживается и приглушенно смеётся, его глаза превращаются в маленькие чёрные полумесяцы, отчего в уголках появляются лучики морщинок. Небо, Ибо так любит эти морщинки, до трясучки. Сяо Чжань качает головой, словно отрицает что-то, словно ведёт молчаливый диалог с самим собой. Ван Ибо мог бы подумать, что смеются над ним, но это просто невозможно, не с его гэ-гэ.
- Ибо-о, - Сяо Чжань придвигается ближе, зажимая букет между их телами, высвобождает одну ладонь и нежно ведёт по волосам, поглаживает тёмные брови, скулу, нижнюю губу, спускается ниже, ненароком оттягивая её, касается основания шеи. - Это просто невозможно, Бо-ди. Моё сердце точно разорвется. Тонкие сухие губы накрывают губы Ибо, дышать становится намного легче. И ни один пион не падает им под ноги.