Work Text:
Сегодня Сергей одет по-обыкновенному — в футболку, джинсовые шорты до колена и кеды. «А где платье», хочет спросить Игорь, но кусает себя за язык: мало ли, где. Захочет — сам расскажет. Вид у Сергея такой, что брать его за руку на людях Игорь точно бы не рискнул: ну да, худой и глазастый, но пацан пацаном, никаких вопросов. Волосы связаны на затылке в пучок, лицо скуластое и хищное, совсем не девчачье. Возможно, дело в очках, которые Сергей сдвигает с головы на нос, как только выглядывает солнце: его огромные глаза в обрамлении медных ресниц исчезают за тёмными стёклами, и всё лицо тут же меняется почти до неузнаваемости. Интересно, как бы он выглядел в медицинской маске или просто в шарфе, закрывающем рот и нос? Но обдумать это Игорь не успевает: Сергей начинает говорить:
— День какой-то говённый, ничего не могу. А у тебя дела как?
Не дожидаясь ответа, он добавляет:
— Ещё думал, что голову можно не мыть, а она возьми да и загрязнись, хуйня хуйней.
— У меня нормально, — отмирает Игорь наконец. Сам он с такой проблемой не сталкивался со времён пубертата, когда неожиданно выяснилось, что теперь он пачкается в два раза быстрей. — Выходной же.
— Хорошо тебе, — вздыхает Сергей завистливо, — у тебя выходные есть…
— Ты зато из дома работаешь, — возражает Игорь неловко. Он засовывает руки поглубже в карманы, втайне завидуя Серёгиным шортам и стараясь не пялиться на его голые ноги чересчур откровенно: уже ведь их видел, ноги как ноги — стройные, крепкие, в мареве чуть отросших рыжих волос.
Так. Не отвлекайся.
— Так что дома, что в офисе ненормированый рабочий день — так себе штуковина, — пожимает плечами Сергей. — С работы тебя хоть уборщица выгнать может.
— А Олег тебя разве не гонит спать? — Игорь старается не думать о том, как Сергей угадал про уборщицу: интуиция, наверное.
— Когда как, — Сергей снова пожимает плечами. — Но сейчас он в командировке, поэтому режим сна порушен вдребезги. Будешь кофе?
Он вытаскивает из рюкзака термос. От того, какая температура должна быть внутри, Игоря начинает мутить. Сергей, заметив выражение его лица, тут же объясняет:
— С молоком, льдом и сиропом. Горячий я на такой жаре пить не собираюсь, сердце, чай, не казённое.
Игорь хмыкает: на языке у него вертится шутка про то, что у него самого казённое, но от жары мозг плавится. Он протягивает руку:
— Ну давай.
На кофе этот напиток похож слабо; Игорь обычно пьёт чёрный из казённой — вот, например — кофеварки, и холодный он только потому, что Игорь регулярно забывает его на краю стола, увлёкшись делами. Лёд стучит о стенки термоса и норовит ужалить за язык, вкус молочный и сладкий, как от мороженого, но в такую жару это приятно и даже вкусно.
— Главный гейский напиток, — добавляет Сергей, — айс-латте. Уж не знаю, почему, но совершенно согласен. Ты пей, пей.
— Да я уже, — бормочет Игорь, сам не зная, что он имеет в виду. Сергей заливисто хохочет, по-мальчишески пихает его в плечо.
Кругами гуляя по центру, они во второй раз проходят мимо Игорева дома. Игорь уже, если честно, находился: у него, в отличие от Сергея, работа подразумевает беготню, и ноги ещё со вчерашнего дня гудят.
— Зайдёшь? — спрашивает он у Сергея, и тот пожимает плечами:
— А давай. У тебя и чай теперь есть. Может, закажем что-нибудь?
Они лениво едят роллы из доставки; в этот раз Игорю куда лучше даётся искусство есть палочками, и Сергей над ним почти не смеётся.
— Как продвигается расследование? — спрашивает он и кладёт в рот ярко-розовый кусок имбиря, похожий на лепесток розы. Игорь задерживает взгляд на его губах, почти таких же розовых и жгучих, и честно говорит:
— Хреновато.
Он хмурится, обдумывая, и предлагает:
— Хочешь поглядеть?
— Всех этих людей я бы съел, — задумчиво говорит Сергей, укладывая острый подбородок Игорю на плечо. Соображается трудно, невесомые прикосновения через футболку плавят похлеще нежданной петербургской жары; Игорь аккуратно переспрашивает:
— В смысле?
— Ну, не буквально, — объясняет Сергей, и Игорь плечом чувствует вибрацию его горла. — И не в сексуальном смысле, разумеется, у меня немного другие вкусы.
— Я догадался, — бормочет Игорь, и уши у него вот-вот загорятся. Сергей бархатисто смеётся:
— Они все такие богатые, что их только съесть и можно. Eat the rich, ну, ты знаешь. Богатые ублюдки.
— Это я заметил, — хмыкает Игорь, надеявшийся на какое-то откровение. — Думаешь, у нас борец за социальную справедливость?
— Или кто-то, кто пытается им казаться, или все эти ребята скинулись и решили сделать вид, что они в опасности, чтобы пролоббировать какую-то дрянь, — Сергею надоедает стоять скрючившись, и он переносит вес на одну руку, глядит из-за Игоря на покрытый фотографиями стол. — Хуй, знаешь ли, проссышь.
— Мастер слова, — хмыкает Игорь: он не привык ругаться так же беззастенчиво, как это делает Сергей, хотя кто тут мент поганый, а кто интеллигенция, человек умственного труда и четвёртая власть. Сергей снова смеётся:
— И это я ещё не на филфаке учился! Лучше тамошних девчонок никто хуями не обкладывает, меня открывать зажигалкой пиво научили именно там. Учатся в своих академиях МВД, жизни не знают…
— Угу, — соглашается Игорь: от жары его мажет, от Сергея тоже, и он бы затащил его в койку, лежать в простыне с холодным пивом, но не зря же они разложили на столе все фотки. Пока их брейншторм не произвёл новых идей, но всё-таки Игорь прилежно пишет на листочке:
мститель (возм., ложный);
постановка (сговор?)
— Вот и стажёр это же самое говорит, — сообщает он, кивая в листок. — Что, дескать, это или кто-то правда хочет, как ты говоришь, съесть богатых, или дискредитировать тех, кто про это говорит, или это сговор.
— И в пользу последнего говорят случай Бехтиева и пока полное отсутствие летальных исходов, — кивает Сергей и убирает за ухо прядь. — Стажёр у тебя дельный, судя по всему. Я бы с ним поболтал.
— Боже упаси, — бормочет Игорь: он даже представлять это не хочет. Хуже всего, что Дима и Сергей могут друг другу понравиться.
Стоило об этом подумать, и происходит неизбежное: Сергей и Дима Дубин, которых Игорь тщательно разводил по разным точкам пространства-времени, пересекаются.
Пока Олег снимает какие-то дальневосточные протесты, Сергей мается и торчит у Игоря при любой возможности.
— Не могу без него работать, — жалуется он, сидя на многострадальном столе — тот уже скрипит каждый раз, но Сергей не сдаётся, залезает на него снова и снова, и иногда Игорь поддаётся на провокацию. — Олежа как кот, знаешь. Создаёт уют.
— А я? — полушутливо, полуопасливо спрашивает Игорь, и Сергей фыркает:
— Ты тоже ничего. Как собака.
Они лениво целуются, и тут раздаётся звонок в дверь. Сергей ойкает и чуть не сшибает со стола бутылку пива, стоявшую опасно близко к краю.
— Как ты с таким живёшь-то, — выдыхает он, — я теперь понимаю, почему ты курьерам заранее открываешь…
Игорь не спешит открывать: он никого не ждёт. Из-за двери слышен приглушённый голос:
— Игорь, я знаю, что ты дома!
— Ты дома, — соглашается Сергей. — Это напарник? Открой, он же не отстанет.
Игорь в очередной раз жалеет, что живёт в студии: как только он открывает дверь, Дима заглядывает ему через плечо и ахает:
— Игорь, это что…
— Привет, — Сергей кокетливо машет ему из-за Игоря. Сегодняшнее платье выглядит вполне целомудренно, но мужским его не назовёшь. — Заходи. Будешь Филадельфию?
Дима от такого временно лишается дара речи. Он послушно проходит в квартиру, садится в кресло, не отводя глаз от Сергея, и принимает палочки и коробку.
— Игорь, — говорит он медленно, — я по делу, но я попозже зайду, если что…
— Он всё знает, — говорит Игорь. — Рассказывай.
И Дима рассказывает, понемногу уминая коробку роллов. Палочками он орудует ловко, не чета косорукому Игорю, который вроде и на гитаре может, и вообще, а с этим приспособлением никак не справится.
— Видели вроде бы нашего мстителя, — говорит он. — Я в эту свидетельницу, если честно, не верю…
— А что с ней не так? — жадно спрашивает Сергей, наклоняясь вперёд. Пальцы у него тянутся за телефоном — записывать. Дима ловит краем глаза его движение, напрягается, и Игорь медленно качает головой: не сейчас. Запомни лучше.
***
— Игорь, — начинает Дима интимным тоном, выловив его на следующий день на работе, — это же сам Разумовский. Как вы вообще познакомились?
— Да так, — Игорь неубедительно пожимает плечами, — в баре…
— Ты не ходишь по барам, — мотает головой Дима. — И лицо у тебя виноватое. Это он за тобой приезжал на красной ауди?
— Какой ты сообразительный, — вздыхает Игорь. — Слушай, если я расскажу, ты мне всё равно не поверишь. Он спёр у меня материалы дела. В смысле, сфоткал.
— Как ты его в квартиру пустил? — изумляется Дима; глаза у него круглые и ясные, как у котёнка. Игорь пожимает плечами:
— Я шёл домой, увидел, к девчонке пристают. Когда раскидал, позвал её к себе, успокоить и ссадину заклеить.
— Это он и был, — угадывает Дима. — Но как ты не догадался, он же…
— Слушай, — начинает раздражаться Игорь, — я, в отличие от тебя, в лицо его не знаю! Я понял, что что-то не так, но не сразу.
— И это лучший следак в городе, — патетически вздыхает Дима. — Мальчика от девочки не отличит.
— Ты бы тоже не отличил, — бурчит Гром. — Темно было.
Дима что-то бормочет про темноту — друга молодёжи, но расспрашивать перестаёт.
***
Голова у Игоря закипает уже к трём часам пополудни. Когда выдаётся свободная минутка, он, воровато озираясь, открывает на компьютере электронную почту, набирает адрес sergeyrazumovskiy91 и пишет:
Уважаемый Сергей Михайлович!
Вернулся ли ваш коллега из командировки?
Потом вспоминает, что Олег будет в Питере только через три дня, и стирает последнее предложение.
Какие планы на вечер?
Стирает.
Какие перед вами стоят задачи на вторую половину рабочего дня? Будет ли у вас возможность лично обсудить кое-какие важные вопросы? Жду ответа до 18:00.
С уважением,
майор полиции Игорь Гром
Игорь перечитывает письмо, жмёт кнопку «отправить». Ответ падает почти сразу же: видимо, Сергей сейчас за компьютером.
Уважаемый Игорь Константинович!
Разумеется, у меня найдётся минутка для вас. Буду ждать у вашего кабинета в 20:00, такое время вас устроит?
С уважением,
Сергей Разумовский
«У вашего кабинета» — это, получается, во дворе, переводит Игорь, и у него в животе завязывается сладкий узел предвкушения. Мысль о встрече поддерживает его весь день.
«слушай, я зашиваюсь жуть, давай в девять», — пишет он, когда на часах половина восьмого, а делам ни конца, ни края.
В восемь пятнадцать он всё ещё в участке и с тоской поглядывает на часы. Рядом пыхтит над отчётом о следственных мероприятиях Дима, а Игорь сидит, как привязанный, потому что ему этот отчёт надо проверить перед отправкой. Он уже думает, что пора сбежать, не дожидаясь перитонита, и прочитать результат Диминых стараний дома, как тот издаёт торжествующий вопль:
— Готово! Игорь, посмотришь?
Игорь, кажется, никогда ещё так быстро не читал. Он проглядывает текст, угукает и кивает, тыкает пальцем в то, что Диме надо исправить, и следит за ходом исправления уже на низком старте.
— Ты к нему? — тихо спрашивает Дима, и Игорь пожимает плечами.
— Он ко мне, — говорит едва слышно, краем глаза осматривается: вокруг никого — дежурный курит на улице, а все остальные уже разошлись по домам. Но ему всё равно страшно произносить это вслух. Правда, от одной мысли о том, что совсем скоро он увидит Сергея, услышит его, прикоснётся к нему, в углах его рта закипает улыбка. Игорю всё труднее сдерживаться: она грозит разлиться на всё лицо, как сбежавшее молоко.
— Я рад за тебя, — говорит Дима просто и легонько пожимает ему руку.
Когда Игорь входит в подворотню, знакомая фигура уже на месте: курит и что-то смотрит на телефоне. Игорь любуется подсвеченными скулами и не по-девичьи тяжёлой челюстью, хищным носом и длинными ногами. Потом кашляет.
— Привет, — говорит он, и Сергей суёт телефон в задний карман джинсовой мини-юбки.
— Ну привет, Игорь Константинович, — ухмыляется он. — Пошли, чаем меня будешь поить.
И подмигивает так хитро, что у Игоря в животе дёргает давно завязанный узел. Ему очень хочется поцеловать Сергея здесь же.
— Я, — начинает он и откашливается. Оглядывается: в пределах видимости никого, и звук шагов будет слышен. У Сергея длинные волосы, туфли на каблуке и мини-юбка. Никто не догадается издалека.
Сергей изгибает бровь, и Игорь целует его в губы. Без языка — просто касается. Сергей кладёт руку ему на затылок, но не давит: только мягко ерошит волосы, а потом отпускает.
— Ты, — говорит он, но в голосе не слышно насмешки. — Пойдём.
Они цепляются пальцами и проходят так несколько метров, прежде чем неуклюже разнимают руки.
Вместо уже привычных роллов они едят пельмени — правда, Сергей оттесняет Игоря от плиты и вместо кастрюли достаёт сковородку.
— Будем выпендриваться, — объясняет он. — Давай масло.
После роллов остался соевый соус, которым Сергей обильно поливает жареные пельмени.
— Вкусно как, — говорит он и закрывает от удовольствия глаза. — Весь день не жрал. Это домашние?
Игорь пожимает плечами. Ему вдруг представляется, как он приводит Сергея на кухню к дядь Феде и тёть Лене, как ему выдают фартук, чтобы не запачкался с непривычки, и как они сидят все вместе и болтают, и иногда Игорь трогает Сергея коленкой под столом. Это сладкая мысль, и её жаль отпускать.
— Никогда в жизни не лепил пельмени, — продолжает Сергей, будто почуяв, о чём Игорь думает. — Олег их вообще не жалует, говорит, в студенчестве переел, а мне не с кем было, кроме него.
Игорю становится стыдно, и он сам даже сперва не понимает, почему. А потом открывает рот и говорит:
— Хочешь, полепим как-нибудь?
Сергей кокетливо хихикает, потом хмурит рыжие брови:
— Ты серьёзно? Клуб лепки пельменей имени И.К. Грома открывает свои гостеприимные двери?
— Я обычно к дяде Феде хожу, — зачем-то оправдывается Игорь. — Ну, к Фёдор Иванычу.
— К начальнику своему, — понимающе кивает Сергей. — Твой отец с ним вместе служил? Я читал что-то такое. Не специально искал, просто знакомую фамилию увидел. Интересно стало.
— Он при исполнении погиб, — хрипло говорит Игорь. — Дядь Федя меня вырастил, считай. Мне двенадцать было.
— Сиротинушки мы, — Сергей берёт его за руку, и несмотря на насмешливое слово, голос у него печальный и нежный. Игорь наклоняется и целует его в тыльную сторону ладони.
На дачу, думает он. Надо поехать на дачу.