Work Text:
But your eyes –– they’re beautiful. They’re wild, crazy, like some animal peering out of a forest on fire.
Charles Bukowski
– Почему ты привёл меня в цирк, Вэй Ин? – в очередной раз вздохнул Синчэнь, но всё же послушно сел на своё место, номер которого был обозначен на билете. Прямо у сцены, “чудесно”. – Что на тебя нашло, мой дорогой друг?
– Ты стал слишком много работать в последнее время, тебе нужно развлечься.
– Лань Чжань отказался с тобой идти?
– Да что он понимает! – точно отказался. – Мне рассказывали, что это совершенно необычный цирк.
– Цирк, как цирк. Он тут уже долго стоит.
– Но они изменили программу! Пригласили новых артистов! Все мои знакомые в восхищении. Тебе обязательно понравится.
– Главное, чтобы ты был счастлив, – Сяо вздыхает, но улыбается.
– Да-да-да, а теперь тихо – представление начинается.
В цирке, на самом деле, и правда не было ничего особенного. Ну разве что представления немного отличались от других красочностью и хорошей постановкой. Артисты не совершали ошибок, не падали (по крайней мере случайно), звери не стремились в зал. Зрители хлопали и шумели, а у Синчэня раскалывалась голова. И это ещё не было второго акта! Ну не слишком он любил людные места, к тому же цирк… Место, где скорее всего издевались над животными, а люди калечили себя, оставаясь инвалидами на всю жизнь? Да и вообще, у него была своя причина не любить это место, но о ней он предпочитал не думать. Ничего, вот закончится всё, и они выйдут на улицу, на свежий воздух. Ему всего головную боль перетерпеть, а Вэй Усянь будет весь вечер счастливым ходить.
– Потерпи, шишу! Уже второй акт заканчивается, – видимо что-то было такое в лице благородного даочжана – как его ласково называли друзья – что его поспешили уверить в скором окончании пытки.
Вот, акробаты ушли с арены, и музыка затихла. Всё погрузилось в темноту. Конец? Увы, но нет. Софиты освещают качели под потолком, которые постепенно спускаются вниз. Играет лёгкая мелодия. Кто-то раскачивается, совсем не боясь сорваться, очевидно, страховка, то есть лонжа, позволяла так расслабиться. Развевающееся… что это? Ханьфу? Да, точно. А в руке поблёскивает острое лезвие и, чем быстрее этот артист раскручивает нож, тем сильнее набирает темп музыка. В какой-то момент, она достигает пика, и тогда выступающий буквально срывается с качелей, приземляясь на одно колено. Зрители аплодируют, но это ещё не конец. Внезапно Сяо, всё так же сидящий в первом ряду, понимает, что лонжи не было. Мастерство? Бесстрашие? Глупость?
Тем временем, нож исчезает где-то, кажется, в рукаве ханьфу. Зато появляется меч. И дальше… о, это поистине красиво. Артист танцует с лезвием, позволяя себе плавные движения и в то же время словно бы боевые выпады. Но у него нет противника, разве что он сражается со своей собственной тенью. Тем не менее, танец и правда завораживает. Ровно до того момента, пока острие меча не оказывается у самого горла Синчэня. Чёртов первый ряд. Вэй Ин рядом восхищённо выдыхает. Сяо смотрит спокойно. Выступающий же... Его лицо наполовину закрыто маской, так что сложно понять его эмоции. Но, кажется, он забавляется.
Зал хлопает, а незнакомец убирает меч в ножны и протягивает руку Синчэню. Приглашает к себе. Зовёт прикоснуться к загадочному миру цирка. Идти никуда не хочется, но сквозь прорези в маске видны чужие глаза. В них горит огонёк безумия. Становится любопытно, поэтому Сяо вкладывает свою ладонь в чужую. Ответом ему служит почти счастливый смех. Зрителям интересно, что будет дальше.
А дальше они бегут. Не из зала, конечно, всего лишь к канатам. Музыка начинает играть совсем уж какая-то дурацкая.
You know I want you.
It's not a secret I try to hide.
I know you want me,
So don't keep saying our hands are tied
– Держись, – шепчет артист, обнимая Синчэня за талию и, более того, прижимая к себе. Рукой он обхватывает один из канатов, а потом кому-то кивает. И они взлетают вверх. Медленно, но красиво. Чёрное ханьфу развевается, и Сяо неожиданно чувствует себя глупо выглядящим в своей современной одежде и, конечно, немного похищенным. Но ему внезапно не страшно, хотя и понимает, что страховки нет ни у него, ни у его внезапного партнёра. А ещё, у того тяжёлый меч, озорной взгляд и яркая улыбка.
Зал ахает, а они поднимаются к самому куполу.
But fate is pulling you miles away,
And out of reach from me,
But you're here in my heart.
So who can stop me if I decide,
That you're my destiny?
Артист сжимает его ещё крепче, но они немного опускаются, чтобы встать на платформу. Между этой и следующей натянут канат. Сяо неожиданно понимает, что будет дальше, но совсем к этому не готов. Он не слишком хорошо держит равновесие. К тому же, в подстраховке нуждаются даже самые серьёзные артисты.
– Я не смогу, – говорит тихо, но серьёзно.
– Сможешь, – в ответ ему улыбаются. – Это так просто, поверь мне.
И вновь протягивает руку. Как же не вложить в неё свою? Это кажется почти невозможным. Поэтому вкладывает. Поэтому сжимает чужие пальцы и неуверенно делает первый шаг следом по канату, который, хоть и хорошо натянут, немного дрожит.
А потом они срываются.
What if we rewrite the stars?
Say you were made to be mine.
Nothing could keep us apart,
You'd be the one I was meant to find.
Конечно же не разбиваются. Синчэнь забыл о глупых цирковых фокусах, о натянутой под канатом в качестве подстраховки сетки. Но даже на неё не дают упасть, потому что ловят сильные руки.
А взгляд смеющийся.
– Дурак, – Сяо почти обижен.
– Циркач! – отвечают ему с хохотом. – Но наше шоу не закончено. Оно должно продолжаться.
Его опускают на сетку и вновь обнимают за талию. Чтобы опять взлететь к самому куполу.
It's up to you, and it's up to me,
No one can say what we get to be.
So why don't we rewrite the stars?
Maybe the world could be ours
Tonight.
– Ещё немного, и я к этому привыкну.
– Тссс….
В какой-то момент они начинают раскачиваться. Чтобы снова упасть? Не хотелось бы, тем более, тут большая высота. И ведь действительно не падают. Потому что план другой.
– Цепляйся за поручень.
Синчэнь сначала не очень понимает, но потом видит, к чему они пытаются приблизиться. Переходы для работников. Он слушается. Цепляется за поручень, а потом (если честно, не без труда) перебирается на площадку. Циркач ловко прыгает за ним и вновь берёт за руку, в этот раз даже не спрашивая. Тянет за собой куда-то вперёд.
You think it's easy,
You think I don't want to run to you.
But there are mountains,
And there are doors that we can't walk through.
Сяо откровенно путается, не понимает куда они спешат, не замечает, как они переходят по всем платформам, не следит куда сворачивают; он просто быстро идёт следом, стараясь не зацепиться ни за что. Его душа действительно наполняется интересом и предвкушением. Что же будет дальше? Это так непохоже на его обычные дни... Он почти благодарен Вэй Ину.
В какой-то момент они останавливаются. Актёр тянется за ремнями, быстро застёгивая их на себе. Кажется, впервые за всё это сумасшедшее представление Синчэнь видит…
– Лонжа?
– Я не могу тебя потерять, – ответ резкий, неожиданно серьёзный. Когда всё готово, к нему подходят, с лёгкостью берут на руки. – Обними меня за шею. Очень крепко. И ничего не бойся. Никогда ничего не бойся, когда я рядом.
– Хорошо…
И они срываются вниз. Никакого каната, трапеции или чего-то ещё. Они просто летят вниз. И чёртов взгляд глаза в глаза. Безумное падение. Вот, почему нужна была лонжа. Если бы они просто прыгнули, то непременно разбились бы. Вместо этого их очень сильно дёргает трос, не давая получить травмы. Артист немного морщится – ему явно неприятно. Но вот, они опускаются на манеж. Синчэня ставят на ноги, словно что-то невероятно хрупкое. Потом выступающий отстёгивает ремни. Лонжа быстро убирается.
– А теперь, как и положено во всех историях, после светлой и счастливой полосы наступает чёрная. Эти два прекрасных господина в ссоре. Один задумал убить другого, – это голос шпрехшталмейстера, поясняющего зрителям происходящее.
Сяо ничего не понимает, а артист легко хмурится. Кажется, что-то ему не по нраву. Он тянет к себе, прислоняясь лбом к чужому. Его маска отчего-то прохладная, а во взгляде уже нет безумия, там – нежность.
– Ничего не бойся, когда я рядом, помнишь? Даже если тебе кажется, что я хочу убить тебя.
– Хорошо…
I know you're wondering why,
Because we're able to be
Just you and me
Within these walls.
But when we go outside,
You're going to wake up and see that it was hopeless after all
Униформисты отводят Синчэня к деревянной стенке, к которой тут же пристёгивают. Он догадывается, что сейчас будет. Хорошо хоть они не используют круг. Хотелось видеть лицо противника, а не мучиться с головокружением из-за пары лишних оборотов.
Выступающий не снимает маску, но поверх неё повязывает, кажется, плотную тёмную полоску ткани. Наверняка ему не слишком удобно. Достаёт из складок ханьфу несколько ножей. Униформисты крутят его на месте, путая, но потом всё же останавливают напротив стенки, к которой пристёгнут Сяо. Не рядом, на достаточном расстоянии. Публика замирает.
Первый нож из пяти втыкается в дерево, между ног «пленника». Два других – по разные стороны от его головы. Четвёртый – над головой. А пятый… Пятый пригвождает его рубашку к стенке, прямо со стороны сердца. Это было опасно. Но ему ведь говорили не бояться, верно?
Зрители хлопают, униформисты вынимают ножи, а артист снимает повязку. И выдыхает. И улыбается счастливо. Вновь берёт за руку, тащит к центру манежа.
– Разве это не всё?
– Мы заслужили красивый финал, разве нет?
All I want is to fly with you,
All I want is to fall with you,
So just give me all of you.
Say that it's possible
В центре манежа опущенные качели.
Они становятся на них. Каждый одной рукой держится за трос, а другой сжимает чужую ладонь. Они не взлетают, но неспешно поднимаются на самый верх, где и зависают. Шпрехшталмейстер рассказывает зрителям какую-то глупую историю о том, что дружба победила злость, а Синчэнь смотрит в чужие глаза. Там больше нет безумия. Там любовь. Он выдыхает.
– Сюэ Ян?...
– Узнал, наконец, – чужие губы растягиваются в улыбке. – Я думал, ты никогда не догадаешься.
– Но как…
– Не сейчас. Я ужасно соскучился по тебе.
Никто не видит их осторожного нежного поцелуя. Они слишком высоко. Они наедине друг с другом. У них свой мир – один на двоих. Они под самым куполом цирка.
〷〷〷
Вэй Ин тянет Синчэня за собой на улицу.
– Ну ты даёшь, шишу! Никогда бы не подумал, что ты решишься на такое. Мне казалось, что ты не поклонник подобных развлечений, а в итоге так долго с тем артистом пробыли, ещё и столько всего показали. Ух! Наверняка это было интересно. Интересно, да? Рассказывай, мне нужны подробности! Ну шишу, эй. Ты чего?
Сяо покачал головой, так и сжимая в руках маску циркача, которая после окончания представления неожиданно оказалась у него. Он так и не понял, как это произошло.
Выдохнул и улыбнулся.
– Так… Что там тебе рассказать?
〷〷〷
Директор цирка был хмур и, если честно, немного раздражён.
– Почему ты устроил весь этот… – да уж, слово «цирк» тут явно было неуместно. – Почему ты решил неожиданно “полетать”? Твой номер заключался только в выступлении с мечом и метании ножей, а ты потащил зрителя наверх! Ты понимаешь, что это очень опасно? Я ведь за такое и уволить могу.
– Не надо меня увольнять, – Сюэ Ян усмехнулся. – Я сам ухожу, – он положил на стол заявление. Директор, кажется, этого не ожидал.
– Но твой номер...
– Вы обещали отпустить, как только я его найду.
– Так это был он?
– Да.
– Что же… Хорошо, иди.
Разумеется, директор не отпустит просто так. Он ещё узнает личность зрителя, с которым один из лучших его артистов разрушил номер, заставив шпрехшталмейстера импровизировать, придёт спрашивать о будущем наглеца и разрешении для того вернуться к выступлениям. Хотя бы иногда, хотя бы по праздникам. Будет настойчив, но смирится с любым решением, которое ему озвучат. В конце-то концов, он и правда пообещал отпустить. Это было первое и единственное условие мальчишки, прибившегося к их труппе несколько лет назад. Всё должно быть честно.
〷〷〷
/семь лет назад/
– А-Ян, я пришёл попрощаться, – Синчэнь отстраняет от себя Яна, который смотрит непонимающе.
– В смысле? Ты куда-то уезжаешь? Надолго? – он нервничает слишком явно.
– Да, у бабушки какие-то дела, и она сказала, что теперь мы будем постоянно переезжать с места на место. Вместе, разумеется.
– Но как же я? Мы же... Разве ты не говорил, что любишь меня?
– Прости, диди. Так получилось.
– Нет! Ты не можешь! – Сюэ чуть не плачет, сжимает кулаки. – Ты не можешь просто так бросить меня!
– Прости…
– Тогда... Тогда... – он неожиданно серьёзнеет. – Тогда я стану бродячим циркачом, буду путешествовать по разным местам и обязательно найду тебя!
– Прощай, А-Ян. Я правда люблю тебя.
〷〷〷
How do we rewrite the stars?
Say you were made to be mine.
Nothing can keep us apart,
Cause you are the one I was meant to find.
It's up to you and it's up to me,
No one can say what we get to be
And why don't we rewrite the stars?
Changing the world to be ours.