Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

        Едва перешагнув порог незнакомого бара, Санджи придирчиво морщит нос.

        Убойное сочетание стойкого запаха пота, столпившихся у стойки людей и отвратительной музыки вынуждало его вынести весьма однозначный вердикт: в любой другой день он бы просто развернулся и смотался на поиски более… приемлемого заведения. Память услужливо подсказала ему, что он в любом случае не планировал заводить здесь никаких знакомств, и для того, чтобы добиться поставленной на сегодняшний вечер цели (надраться и забыть этот мерзотный день, полный перепутанных заказов, криков Зеффа и язвительных комментариев Карне, которые он мог запихнуть себе в за- ), этот бар вполне себе сгодится.

        Глубокий вдох, резкий выдох — и, ослабив затянувшийся на шее удавкой галстук, он ныряет в толпу, одаривает извиняющейся улыбкой каждую из невольно потревоженных им прекрасных дам и с раздражённым цоканьем расталкивает вставших на его пути парней, втайне лелея надежду если уж не напиться, то надрать кому-нибудь задницу, но увы — народ покорно рассеивается в стороны, а заветная стойка с каждым шагом становится всё ближе, Санджи даже успевает привлечь к себе внимание бармена и…

        — Санджи? Какая встреча! — в плечо железной хваткой вцепляется чья-то рука, и Санджи закатывает глаза, заранее зная, кому она принадлежит — не пытается скинуть, потому что бесполезно, и потому что от сопротивления останется лишь больше синяков.

        — Съеби, Ниджи, я не в настроении, — цедит он сквозь плотно сжатые зубы, встав вполоборота и бросив быстрый взгляд через плечо.

        Брат был один, что вселяло хоть какую-то надежду; интуиция подсказывала, что свою сраную семейку в полном составе он сегодня просто не вывезет. Губы Ниджи разъезжаются ещё шире, нехорошо ощеряя в оскале зубы.

        — Ну же, братец, не будь таким угрюмым, — тянет тот с наигранным воодушевлением в голосе, будто бы он действительно рад его видеть, а хватка на плече становится ещё ощутимее; Санджи едва не морщится. — Пойдём лучше к нам за столик, — лучшее место во всём баре! — посидим, поболтаем, а?

        Санджи прекрасно осведомлён о том, как пройдут эти посиделки в узком семейном кругу: пара часов рассуждений о том, какое же он ёбаное ничтожество, приправленных осторожно брошенными, сочувственными взглядами от Рейджу — и он как никто другой знает, что Винсмоуки не принимают ответа “нет”, однако стараниями Зеффа парнем он вырос не только упрямым (как баран — услужливо добавляет извечно ворчливый голос всё того же Зеффа в его голове), но и, когда надо, до жути изворотливым; лицо Санджи преисполняется показным сожалением, пока он выдаёт первое, что ему приходит на ум:

        — Не могу, Ниджи — видишь ли, я здесь не один.

        Изумление брата выдаёт лишь разинутый на секунду рот, — кто вообще, блять, носит солнечные очки в закрытом помещении? — после чего Ниджи разражается скрежещущим хохотом, привлекающим взгляды пары зевак, и принимается вертеть башкой по сторонам:

        — Притащил с собой своих убогих дружков? О-о, или, может, ту хорошенькую, рыженькую..? — протягивает тот почти мечтательно, и от одного упоминания чудесной Нами-сан этим омерзительным сальным тоном у Санджи кровь закипает в жилах.

        — Нет! — рявкает он, пользуясь моментом и выскальзывая из хватки брата; разглаживает наверняка образовавшиеся на пиджаке складки и судорожно соображает следующую ложь: — Я здесь со своей второй половинкой, — Ниджи тупо уставляется на него. — Она… ушла за напитками.

        Брат склоняет голову набок, удостаивая его блеф пренебрежительным смешком.

        — Да кому ты сдался? Она наверняка кинула тебя и свали-

        — Я, вообще-то, всё ещё здесь, — перебивает его низкий — смутно знакомый? — голос, на который оборачиваются оба, встречаясь с совершенно невозмутимым взглядом.

        — Ло?!

        Оба брата уставляются на него с одинаково изумлёнными выражениями, и, пока второй и третий сыновья семьи Винсмоуков приходят в себя, Ло с тщательно скрываемым любопытством окидывает каждого взглядом в ответ, подмечая про себя схожие черты и даже манеру закрывать половину лица отросшей чёлкой — тоже, по-видимому, семейное. Пожалуй, ему стоило догадаться раньше.

        Санджи приходит в себя первым, мельком скашивая взгляд на старшего и будто бы в чём-то удостоверившись — и обрывает возникшую паузу, неловко прочистив горло.

        — Так вы, оказывается, знакомы?

        — …Мельком, — пожимает плечами Ло, обводя поверхностным взглядом абсолютно, по его мнению, безвкусное сооружение из ядерно-голубых волос на голове старшего Винсмоука. Именно его он выцепил в толпе первым делом — но подойти поближе и прислушаться решил только из-за находившегося рядом Санджи. — Не имел удовольствия учиться с твоими братьями на одном потоке в силу разницы в возрасте, но пересекался с ними разок-другой.

        Ниджи на это лишь кривится, обращая подозревающий прищур то на него, то на своего брата.

        — “Она”? — придумав, наконец, за что ему зацепиться, он вопросительно вскидывает бровь; Санджи в разговоре действительно использовал женский род, но…

        — Вторая половинка, — всё так же невозмутимо подсказывает Ло, прекрасно помня подслушанный им разговор, и оборачивается к своему… “парню”, передавая тому одну из принесённых им бутылок. — Я отходил за напитками. Ещё вопросы?

        Если Санджи и имел что-то против пива, то вида не подал; лишь пробормотал негромкое “спасибо” и ухватился за стеклянное горлышко до побелевших костяшек, вперив в брата взгляд, полный непередаваемой усталости.

        — Ниджи, у меня выдался очень, очень долгий день, — Ло удивился бы терпению, звучащему в его голосе, не будь так заметно, как с каждым словом оно всё больше расходится по швам. — Будь так добр, оставь меня и моего парня в покое.

        Если судить по тому, как искривляется лицо старшего в неподдельном презрении, когда он отворачивается, чтобы наконец уйти, то их сымпровизированная ложь оказалась вышла вполне правдоподобной — Ло, нисколько не задетый подобной реакцией, подносит горлышко к губам и делает первый глоток.

        — Конечно-конечно, не смею задерживать, — Ниджи в последний раз оборачивается на них, обнажая зубы в оскале, и где-то на периферии зрения Санджи еле заметно напрягается, словно бы без слов понимая причину такого поведения. — Уверен, отец будет в восторге от новостей.

        Санджи оседает на барном стуле с негромким “блять”, чудом не заливая рубашку пивом; Ло уставляется на того с неподдельным интересом, неторопливо устраиваясь на соседнем месте.

        За эти несколько минут они сказали друг другу в сумме больше слов, чем за всё время с момента их первой встречи; когда Луффи с удивительной для его щуплого тела силой утянул Ло знакомиться с его ближайшими друзьями, Санджи удостоил его оценивающим взглядом, задержавшимся чуть дольше положенного на не скрытых рукавами татуировках, и кивком, а в следующую секунду успешно забыл о его существовании, принимаясь ворковать над подошедшей к ним рыжеволосой девушкой; ни каплю не удручённый её далеко, судя по всему, не первым отказом, он тут же кинулся на заржавшему над ним громилу (тебя не спрашивали, мохоголовый!). Ло тогда, кажется, воспользовался образовавшейся заминкой и смылся, не готовый существовать в таком хаосе ни минутой дольше, однако шумного парня с причудливой бровью запомнил прекрасно — а вот ассоциацию с его не менее шумными, но куда более отталкивающими родственниками провести не смог, несмотря на все внешние сходства.

        — На заметку: я терпеть не могу пиво, дорогой, — оповещает его Санджи со своего сиденья, делая первый глоток. Ло еле слышно хмыкает.

        —  Постараюсь запомнить.

        — О-о, тебе придётся, — усмехается тот в ответ, зарываясь ладонью в светлые волосы; Ло заинтересованно наблюдает за зарождающейся в собеседнике тихой истерикой, будто бы он только сейчас начал осознавать масштабы проблемы. — Мы ведь теперь, блять, в отношения играем, я тебя правильно понял?

        Он снова загадочно хмыкает, облокотившись о стойку; кажется, его немногословность лишь больше выводила парня из себя.

        — Не за что, кстати, — бросает он в попытке разрядить обстановку, когда тишина начинает перетекать из неловкой в угрожающе некомфортную; исходя из того, как Санджи мигом расслабляется, — скорее сдувается — перестав выглядеть так, будто бы попытается вцепиться ему в глотку сию же секунду, это срабатывает.

        — Нет, ты прав. Спасибо, хоть ты явно и не понимаешь, во что ввязался, — рука на автомате тянется, чтобы ослабить галстук, и затем срывает его, пряча элемент гардероба в карман; Санджи даже расстёгивает пару пуговиц на рубашке вдобавок к уже открытому воротнику, пытается пригладить встрёпанные волосы — резкий контраст с образом вечно собранного, одетого с иголочки парня, которым он всегда представал перед ним ранее. Ло позволяет себе пробежаться взглядом по открывшимся сантиметрам бледной кожи.

        Не то чтобы ему не шло.

        — Я не настолько пьян, чтобы не понимать, во что я ввязываюсь, — лениво протестует он, усаживаясь ровнее. Смысл существования барных стульев навсегда останется для него загадкой, потому как даже десятиминутное нахождение на этом конкретном экспонате уже становилось сродни пытке. — И у меня были на то свои причины.

        — И какие же? — фырчит Санджи недоверчиво, и умудряется перебить его до того, как Ло открывает рот. — Только не смей заливать мне про дружескую помощь; мы с тобой общались от силы полтора раза, но ты не выглядишь, как человек, готовый оказать помощь такого рода по доброте душевной.

        — Я оскорблён до глубины души, —  сухо комментирует Ло, переводя на него наигранно серьёзный взгляд. — …тем, как ты посмел предположить, что я сказал бы что-то подобное, — его собеседник прыскает со смеху, больше от напряжения, вызванного произошедшим ранее, чем от настоящего веселья, но Ло всё-таки засчитывает это за маленькую победу. — Ну, во-первых, я твёрдо уверен в том, что всё твоё семейство давно следовало предать остракизму —  за исключением, естественно, тебя самого.

        — Я польщён, — кажется, в этот раз Санджи смеётся даже искренне. — Погоди. Даже Рейджу? — его вопрос встречен непонимающим взглядом. — Розовые волосы? Учится с вами, на кафедре токсикологии? Адекватная?

        — Она… действительно адекватнее, насколько я могу судить, — задумчиво протягивает Ло, уделяя больше внимания выражению чужого лица, болезненной нежности во взгляде, устремлённом сквозь него. — Отстранённее, во всяком случае.

        Санджи промаргивается, снова фокусируя взгляд на нём.

        — Звучит похоже на неё, — хмыкает он негромко, делая очередной глоток, дабы было, чем заполнить неловкую паузу — и морщится, видимо, вспоминая, что он держит в руках. — Господи, ну и дрянь.

        — Зачем тогда продолжаешь пить?

        — Из принципа, — огрызается он на автомате, отпивая вновь. — Не отходи от темы: какая вторая причина? Нельзя настолько ненавидеть эту семью, — не являясь её частью, конечно же — чтобы ввязаться только из-за этого в ненастоящие отношения с практически незнакомцем.

        — Вторая причина — лёгкая стадия алкогольного опьянения, — Ло почти слышит, как закатываются к потолку чужие глаза. — Третья же состоит в том, что я рассчитываю получить из этой ситуации некоторого рода личную выгоду.

        По тому, как Санджи мигом напрягается, впиваясь в него взглядом единственного не скрытого за чёлкой глаза, Ло делает запоздалый вывод, что с формулировкой он в этот раз, пожалуй, облажался.

        — Не знаю, что ты там себе надумал, но то, что ты помог мне сегодня, не означает, что я буду с тобой-

        — Расслабься, не о той “выгоде” речь, — губы расходятся в мерзкой улыбочке, которая становится лишь шире, стоит ему подметить бледный румянец на чужих щеках. — Ты ранишь мои чувства, Санджи, даже я не-

        — Просто заткнись, — он с раздражённым стоном прячет лицо в ладонях на пару долгих мгновений, — надо же, как сильно подкашивают человека стрессовые ситуации, кто бы мог подумать? — и, сделав глубокий вдох, находит в себе силы вновь посмотреть Ло в глаза. — Что от меня требуется?

        — Сходить со мной на ужин к моему… отцу, — в иной обстановке он бы не стал так обозначать Кору-сана, но, раз ситуация и без того запутанная донельзя, Ло решает прикусить язык; может, он объяснит это Санджи чуть позже, дабы избежать неловкостей в будущем. — Притворившись моим парнем, естественно.

        Санджи смотрит на него, как на умалишённого, ещё секунд десять, прежде чем он с лёгкой опаской добавляет:

        — Я обещаю тебе, что знакомство с моим отцом будет и вполовину не таким проблемным, как сегодняшняя… стычка, — он не сдерживает нервного смешка и на мгновение отводит взгляд, почти смущённо бормоча: — То есть, он, конечно, тот ещё придурок, но он абсолютно точно не станет-

        — Нет-нет, не в этом дело, — к Санджи, кажется, наконец возвращается дар речи, и он поспешно качает головой. — Ты что, хочешь привести меня в дом к своему отцу? — он дожидается уверенного кивка. — Ло, на кой чёрт тебе тащить к нему меня? Чем твой старик тебе так насолил?

        Ло сконфуженно моргает раз, другой, прежде чем сложить в уме столь неожиданную реакцию и детство Санджи — проведённое, вероятно, в компании одних из худших личностей, которых ему довелось видеть за всю свою жизнь — в шаткую, но вполне оформленную гипотезу: наверное, у такого ребёнка стоило ожидать хотя бы минимального комплекса неполноценности.

        Яркий, импульсивный характер Санджи просто выбил из него все подозрения ещё на старте.

        — Уверяю тебя: мой отец будет в восторге, если я приведу в дом тебя, — он еле сдерживает порыв закатить глаза, будучи встреченным с недоверчивым взглядом, но, вспомнив об эмоциональности своего опекуна, досадливо морщится. — Не исключено, что он расплачется от счастья. У тебя есть стабильная работа, ты не выглядишь так, будто сидишь на наркотических веществах, ты умеешь готовить, — Ло ненадолго прерывается, осознавая, как странно подобный список звучит для человека, не знакомого с его бывшими; даже по этим пунктам Санджи мог дать каждому из них сто очков вперёд. — …Не говоря уже о том, что ты невероятно привлекателен.

        Последний пункт всё же пробивает Санджи на смех.

        — Это сыграло бы нам на руку только в том случае, если твой отец собрался весь вечер пялиться на мою задницу, — выдавливает он, отсмеявшись; щёки вновь порозовели, и Ло имел все основания полагать, что виной тому был не только алкоголь. — Чего мне бы, для справки, очень не хотелось бы, но спасибо за комплимент, наверное. И — раз уж у тебя и твоего отца настолько заниженные стандарты, — тут он закатывает глаза, но оставляет все комментарии при себе. — думаю, я смог бы тебе помочь.

        — Тогда решено, — Ло шутливо салютует ему остатками своего пива; Санджи следует его примеру, не забыв после выказать своё презрение к этому виду алкоголя состроенной гримасой. — Ты меня очень выручишь, потому что в последние месяцы он стал просто невыносим.

        Санджи на это лишь рассеянно хмыкает.

        — Всё в порядке?

        — Я просто чувствую, как они смотрят мне в спину, — Ло бросает взгляд в предполагаемом направлении и ожидаемо натыкается на кучку наблюдателей за дальним столиком: сложно затеряться в толпе с такими-то причёсками. Ощущая, как сразу три злобных взгляда пытаются выжечь по дыре теперь в его черепе, — кажется, к ним также присоединился один изучающий — Ло с раздражением выдыхает и не без доли облегчения сползает наконец с пыточного инструмента, именуемого барным стулом.

        — Полагаю, мне стоит проводить тебя до дома во избежание лишних подозрений?

        — Иди-ка ты к чёрту со своими предположениями, — вспыхивает вдруг Санджи, оторвавшись от попыток привести себя в более презентабельный вид. — Справлялся же я с ними как-то первые двадцать лет без твоей помощи! Тем более, ты… Погоди, — едва отойдя от стойки, он замирает на несколько секунд, окидывает взглядом пустые бутылки. — …Тебя кто-то ждал всё это время?!

        …Ну.

        У Кида не получится убить его, но это не помешает ему попытаться.

        — Трафальгар Ло, — непонятным образом Санджи умудряется звучать и выглядеть угрожающе, несмотря на их ощутимую разницу в росте — которую парень полностью игнорирует, буравя его яростным взглядом снизу вверх (что, кстати, никак, никоим образом не отзывалось в нём сейчас, спасибо за вопрос). — Клянусь, если ты заставил какую-то несчастную девушку ждать тебя ради этого представления-

        Ло моргает, вспоминая вдруг, что числится первым в списке преступных деяний согласно его, Санджи, убеждениям — и не сдерживает вырвавшегося наружу смешка.

        — Не девушку — Кида. Юстасс Кид, помнишь его?

        Санджи тут же смягчается, мигом теряя интерес к судьбе его компаньона, но, к его чести, он хотя бы пытается выглядеть виноватым.

        — Получается, я обломал тебе свидание, — прежде, чем Ло успевает определиться с реакцией (засмеяться, презрительно фыркнуть, изобразить рвотный позыв или всё из вышеперечисленного, в точно таком порядке), а затем спросить, с какой это стати он пришёл к такому выводу, Санджи растягивает губы в задорной ухмылке. — В таком случае, ты приглашён сегодня ко мне на ужин в качестве компенсации — заодно мы сможем во всех красках обсудить степень пиздеца, в который ты ввязал нас обоих.

        Кид отнесётся к его решению с пониманием. Ло абсолютно уверен в этом, ощущая, как сам собой расцветает на губах ответный дружелюбный оскал: почти улыбка по его меркам.

Chapter Text

        Кид абсолютно точно не разделял его мнения. Ло морщится, даже через ткань джинс чувствуя, как разрывается телефон от приходящих уведомлений: с десяток сообщений, доходчиво поясняющих, на чём и как он вертел Ло с его исчерпывающим “можешь меня не ждать. потом объясню.”, отправленным сразу после выхода.

        Отвечать ему сейчас было не только бессмысленно, но и крайне энергозатратно — к тому же, прямо сейчас ему предстояло нечто более занимательное, чем простая попойка в баре, на которую он был настроен часом ранее.

        — Итак, — Ло тут же открывает рот, стоит входной двери хлопнуть, и Санджи, несомненно наслаждавшийся предыдущими десятью минутами молчания, которыми сопровождена была их дорога до его квартиры, раздражённо выдыхает. — Винсмоук Санджи?

        — При всём уважении, которого нет, если ты назовёшь меня так ещё хоть раз, то полетишь нахрен из этой квартиры, — предупреждает тот, отрываясь от развязывания шнурков, и злобно уставляется на него для пущего эффекта (не утруждаясь тем, чтобы выпрямиться).

        Ло спокойно выдерживает его взгляд, лишь склоняя голову набок:

        — И как ты объясняешь окружающим отсутствие фамилии? — Санджи пялится на него несколько мгновений, слегка сбитый с толку, и затем пожимает плечами.

        — Обычно просто использую ту, что была у мамы до брака — Блэклег, — отвечает он, наконец поднимаясь; взгляд Ло скользит от чёрных выглаженных брюк к не менее чёрной обуви, успешно расшнурованной и оставленной на отведённом ей месте в коридоре, и он почти беззвучно хмыкает. — Кстати об этом: никаких, я повторяю, никаких упоминаний моих братьев и Джаджа при разговоре с моими друзьями.

        — Это будет несложно, учитывая, что регулярное общение я поддерживаю только с Луффи-я, — против своей воли, между прочим, — Санджи на это неверяще фыркает, проходя на кухню, и Ло, следуя за ним, не без интереса оглядывается по сторонам. — но не говори мне, что твои драгоценные друзья не в курсе — и, более того, ни разу не задавались вопросом…

        — Задавались, конечно, — мрачно заверяет его Санджи, занятый проверкой остроты одного из своих ножей; хмурит причудливые брови, задумчиво проводя подушечкой пальца вдоль по плоскости лезвия, и вдруг расплывается в улыбке, будто вспоминая о чём-то. — Хотя Луффи, мне кажется, до сих пор думает, что Зефф — мой родной отец, — когда ответом ему служит лишь вопрошающее молчание, он, даже не оборачиваясь, поясняет: — Зефф приютил меня, когда я сбежал из дома, и практически вырастил. Боже, мне же ещё объяснять это всё ему…

         Не в первый раз за этот вечер ему доводится наблюдать за тщетными попытками Санджи взять эмоции под контроль; то, что, основываясь на увиденном Ло ранее, не без труда удавалось ему и в менее плачевном состоянии, сегодня выходило из рук вон плохо, однако после нескольких секунд неловкого молчания, — во время которого он стоял посреди кухни с идеально заточенным ножом в одной руке, прикрыв лицо другой, и, будь на месте Ло кто-то другой, он бы, наверное, посчитал бы эту ситуацию как минимум жутковатой — Санджи наконец выдыхает, выуживая из кармана брюк пачку сигарет и увесистую зажигалку. Под пристальным взглядом он делает затяжку, устало прикрывая глаза, и вновь заговаривает, выпуская вместе с этим первый клуб дыма; каждое движение плавное, отточенное годами практики, словно бы он родился с сигаретой в руках, и Ло осуждает его, естественно, но.

        Но.

        — Нет, мои друзья не в курсе — по крайней мере, почти все, — он досадливо морщится, вновь отворачиваясь, чтобы заглянуть в холодильник. — Что будешь пить: чай, кофе, вино? Извини уж, но дерьмовое пиво в этом доме под запретом.

        — Кофе, — усмехается Ло, устраиваясь на одном из стульев и подпирая подбородок ладонью; маскируя таким образом крайнюю степень усталости и многодневный недосып (обещанный ему кофе придётся очень даже кстати) под попытку вывести Санджи из шаткого душевного равновесия назойливым взглядом, следящим за каждым его движением, он вскоре с лёгким разочарованием подмечает, что с головой ушедший в готовку парень плевать хотел на то, следит ли за его манипуляциями кто-то или нет — судя по тому, как резво орудовали ножом ловкие, на удивление сильные руки, беспрестанное наблюдение за его работой Санджи нисколько не стесняло.

        К ленивому интересу примешивалось невольное уважение; сам Ло со скальпелем в руке ощущал себя не в пример увереннее, чем при обращении с кухонными ножами, что обещало ему либо блестящую карьеру хирурга в будущем, либо вероятную голодную смерть.

        Проще говоря, идея сыграть в отношения с привлекательным су-шефом одного из лучших ресторанов в городе с каждой секундой казалась ему всё более и более заманчивой.

        — И кто же из них в курсе о твоей… ситуации? — любопытство берёт верх над желанием загадочно молчать до тех пор, пока упомянутый су-шеф не поднесёт ему несчастный напиток: растворимого кофе на чужой кухне ожидаемо не нашлось, однако в воздухе начинал витать многообещающий аромат свежемолотых кофейных зёрен — и кем он, в самом-то деле, был, чтобы препятствовать чужому гостеприимству?

        — Наши прекрасные дамы, естественно; ни у кого из моих друзей-идиотов не хватит ума догадаться самостоятельно, — поварчивает Санджи без капли яда в голосе и затем мечтательно вздыхает. — В отличие от Робин-чан и Нами-сан, оказавшихся столь же любезными, сколь и сообразительными — они пообещали сохранить мой секрет и сдержали своё слово! До сегодняшнего дня ни один из моих знакомых понятия не имел о моей связи с Винсмоуками, — злосчастную фамилию тот выплёвывает с нескрываемым отвращением. — Разумеется, сегодня ситуация слегка поменялась.

        — Не мог ведь я оставить своего ненаглядного в беде, — “оправдывается” перед ним Ло, разводя руками с издевательской ухмылкой; невпечатлённо фыркнув, Санджи стряхивает пепел с сигареты в раковину одной рукой, а другой плавно снимает турку с плиты.

        — Мой герой, — сухо объявляет он, вновь зажимая сигарету меж зубов и наполняя цветастую кружку ароматным напитком почти до самых краёв. — Честно говоря, не могу винить тебя в желании побесить Ниджи — из всех моих братьев-уёбков он определённо самый невыносимый, что само по себе достижение, — тут Ло может разве что согласно хмыкнуть.

        Передавая ему кружку с кофе, — к слову, самую уродливую из всех, что Ло доводилось видеть на своём веку, и несомненно бережно хранимую её обладателем по бог знает какой причине — Санджи смеривает его оценивающим взглядом.

        — Я бы мог предложить тебе сахар и сливки, но ты производишь впечатление человека, заливающего в себя по пять эспрессо каждое утро и отрицающего всяческие добавки, — когда Ло подтверждает его догадку, делая первый глоток, симпатичное лицо Санджи расплывается в самодовольной улыбке. — То-то же. Теперь о важном: если у тебя есть какие-нибудь аллергии или особые предпочтения в еде, то лучше рассказать мне о них прямо сейчас.

        — …Ещё вопрос.

        — Валяй, — бросает Санджи через плечо, колдуя над импровизированным ужином на двоих; помимо непонятной, но стойкой неприязни к хлебу и солёным консервированным сливам, Ло оказался довольно (даже чересчур) неприхотливым в еде, и Санджи, закрыв глаза на абсурдность предпочтений его “парня”, рассудил, что вполне себе справится с задачей исключить эти два ингредиента из меню на неопределённый срок.

        Он, в конце концов, практически вырос в ресторане — ему не привыкать к идиотским запросам и специфическим пищевым привычкам.

        Ло молчит ещё несколько мгновений; явно не от неловкости или нежелания задеть его чувства бестактным вопросом, — Санджи имел все основания полагать, что подобные переживания едва ли посещали его светлую голову хоть раз в жизни — и вывод о том, что тот просто смакует свой кофе из подаренной Чоппером кружки, напрашивается сам собой.

        И нет, Санджи абсолютно точно не лестно — ему, в сущности, плева-

        — Мне просто любопытно: что такого нужно было сотворить, чтобы впасть в немилость твоей паршивой семейки?

        Он ненавидит то, как замирает всем телом на долю секунды; крохотная заминка, которая точно не ускользнула от слишком уж цепкого взгляда. 

        — Родиться мной, для начала, — давится смешком Санджи, продолжает измельчать зелёный лук с двойным усердием, потому что был готов к этому вопросу ещё тогда, в баре, но всё так же решительно не согласен отвечать на него, глядя Ло в глаза. — Отказываться выкрашивать свои волосы в ублюдский, вырвиглазный цвет каждые две недели, — кажется, это даже выбивает из Ло усмешку. — Выбрать это, — он показательно обводит руками свою кухню, после одним движением сметая лук с разделочной доски в мисочку, и между делом помешивает жаркое на плите. — делом своей жизни, когда как каждый из моих братьев выбрал куда более “престижную” профессию, способную принести компании отца пользу в будущем. Я могу перечислять хоть до завтрашнего утра, оно тебе надо?

        Слово “отец” оседает отвратным послевкусием на языке: он давно, уже очень давно не называл Джаджа так, вытравил ассоциацию из мыслей ещё в детстве. Санджи вздыхает, вытягивая зубами вторую — третью? — сигарету из пачки, прокручивает колёсико зажигалки — и наконец разворачивается лицом к лицу со своим непрошенным спасителем.

        Ло переводит осуждающий взгляд с сигареты в зубах на его лицо, затем — на тарелку, которую Санджи ставит перед ним; ароматное жаркое, присыпанное свежим зелёным луком, несколько смягчает его настрой, но перебороть порыв задать бессмысленный вопрос ему не даёт то ли профдеформация, то ли врождённое стремление нудеть по любому поводу, то ли всё и сразу:

        — Ты всерьёз собрался курить во время еды? 

        — Пару раз друзья ловили меня за курением во сне, — пробрасывает это Санджи, как аргумент, ожидаемо встречается с абсолютно не впечатлённым взглядом уставших янтарных глаз и закатывает в ответ свои. — Ты вытянул меня на разговор о моей, цитирую, “паршивой семейке”; я заслужил сраную сигарету за столом. Налетай, пока не остыло. Клянусь тем, что осталось от моих лёгких, я не добавлял туда умебоши.

        — Мы ведь подразумеваем гипотетическую ситуацию, в которой тебе ещё осталось, чем клясться? — насмешливо выгибает бровь Ло, переключая, тем не менее, своё внимание на еду.

        Все претензии, не успевшие до конца сформироваться на его языке, хотя бы временно, но утихают с первой же ложкой жарко́го, и Санджи засчитывает это, как маленькую победу, ознаменовавшую этот в остальном крайне дерьмовый день.

Chapter Text

        — Эй, Ло, — Шачи вваливается в его комнату, — разумеется, без стука — и Ло, ещё секунду назад пребывавший в некрепких объятиях похмельного сна, лишь бурчит что-то нечленораздельное в подушку. — А откуда ты вчера притащил еду? Вы же с Кидом вроде в бар собирались. Очень вкусно, кстати, спасибо.

        После недолгой паузы, потраченной на обработку полученного вопроса, Ло с ленивым раздражением отдирает собственное лицо от подушки, чтобы, прищурившись от бьющего в глаза дневного света, уставиться на одного из своих соседей. Глупо было ожидать, что всунутый ему перед выходом контейнер с щедрой порцией жаркóго — Санджи ещё с презабавно хмурым выражением лица бормотал что-то о том, что одному ему столько не съесть — переживёт хотя бы несколько часов в холодильнике их съёмной квартиры на четверых, и он особо не рассчитывал пообедать сегодня по-человечески, но пробуравить Шачи недовольным взглядом исподлобья стоило хотя бы в профилактических целях.

        С другой стороны, энергетик с утра пораньше ещё никогда его не подводил; на ум не приходило ни одной внятной причины резко переходить на здоровые завтраки.

        — Был на свидании, — врёт он, когда пауза затягивается, а глаза его соседа не омрачает даже толика сожаления о содеянном. Если уж они вчера решили выстраивать понемногу правдоподобную историю их с Санджи совсем не выдуманных, а самых что ни на есть настоящих отношений, то начинать врать всем, кого он знает, стоило немедленно.


        Мои вообще не умеют держать рот на замке, всё так же беззлобно проворчал Санджи тогда, и уголки тонких губ, не сдержавшись, дёрнулись в улыбке. Так что будем притворяться и при них — и тебе, кстати, придётся видеться с ними чаще, не отвертишься.

        Потом он на мгновение замялся, помрачнев и явно задумавшись о чём-то невысказанном. Санджи пока так и не назвал основную причину, вынуждавшую его разыгрывать более или менее длительные отношения на публику: он мог ограничиться сегодняшним “свиданием”, но вместо этого разрабатывал вместе с Ло полноценный план, собираясь пускать пыль в глаза не только своей семье, — и Коре-сану — но и их друзьям.

        Ло уже догадался, что всю информацию, связанную с его кровными родственниками, из Санджи придётся вытягивать клещами, однако заниматься этим сегодня его как-то не тянуло.

        Если, конечно, ты ещё не передумал насчёт… всего этого, немного нервно выдавил всё же Санджи, поднял на него взгляд и тут же отвёл его в сторону, пожимая плечами с деланым равнодушием. Идея уже сейчас звучит слишком запарно, чтобы тратить на неё отведённое на отдых от меда время, так что я всё пойму.

        Ло тогда ответил не сразу, неторопливо пережёвывая свою еду; у него было достаточно времени, чтобы обдумать ситуацию и отказаться, ссылаясь на учёбу, продолжающуюся через полтора месяца, практику, работу или вообще не называя никаких причин — Санджи был прав, называя это запарной идеей, да и Ло никогда не считал себя человеком, готовым бескорыстно броситься на помощь малознакомому парню или другу его приятеля (если Луффи можно было таковым назвать).

        Однако помочь Санджи почему-то хотелось — отчасти из-за возможности лишний раз выбесить его родственников. Отчасти из-за обещанного ужина у Коры-сана, который, как Ло надеется, избавит его от головной боли на полгода вперёд. Отчасти из-за почти ребяческого азарта, пробудившегося в нём во время обсуждения этой идеи — и не посещавшего его уже очень давно. Отчасти из-за… ощущения, которое Ло отказывался идентифицировать в нынешнем состоянии, несколько шатком после подлитого ему вина. Санджи, ему думается, хватит и первых двух причин.

        Не передумал, просто заверил его Ло, перехватывая чужой взгляд, и, вспоминая тот вечер уже сегодня, в своей постели, он не обнаруживает в себе желания забрать свои слова назад.

        — Но он работает су-шефом в Баратье, так что ты всегда можешь заказать что-нибудь там и перестать воровать мою еду, — пробрасывает он будто бы нехотя, не давая зависшему от подобных заявлений другу вставить и слово. — Для разнообразия.

        — Баратье..? Погоди-ка… — наконец прогружается Шачи, фигурально подобрав челюсть с пола, и, судя по загоревшемуся интересом взгляду, правильно распознаёт намёк. — А разве не там работает тот-

        — Имей совесть, я ещё даже не встал, — перебивает Ло, запуская одной из подушек в его направлении — Шачи, знающий его с тринадцати лет, закрывает дверь миллисекундой раньше нужного, и та лишь шлёпается о деревянную поверхность.

        Недовольно подмяв под себя единственную оставшуюся в его распоряжении подушку, Ло вновь погружается в заслуженный сон.


        Звонок будит его через чуть меньше, чем полчаса — ощущая себя ровно так же отвратительно, как и двадцать пять минут назад, Ло кое-как нашаривает на столе телефон и нехотя разлепляет глаза, решая сбросить звонок от кого угодно, кроме…

        “Кроме” высвечивается на экране вместе с фотографией идиотски широкой улыбки на размалёванном клоунским гримом лице; кажется, они ходили тогда в парк аттракционов, и маленький Ло наотрез отказался позволять каким-то незнакомцам пачкать его лицо краской.

        — Кора-сан? — полухрипит он в трубку, морщась от собственного голоса.

        — До-оброе утро, Ло! — приветствует его голос человека, всерьёз подумывавшего носить потом этот самый клоунский грим на ежедневной основе. — Я тебя разбудил?

        На том конце невидимого провода что-то с грохотом падает, Кора-сан спешно выругивается и, кажется, вписывается лбом либо в дверной проём, либо в дверцу шкафчика — сквозь слабые помехи и не различишь; почти убаюканный привычными звуками обратно в сон, Ло с негромким смешком качает головой, прогоняя подступающую дрёму.

        — Да, но я уже встаю. Всё в порядке?

        — В полном! — напевают ему по ту сторону экрана в аккомпанемент пищащей кофемашине; кое-как поднявшись с кровати, Ло подавляет широкий зевок и подбирает с пола вчерашнюю майку, выдвигаясь из комнаты по направлению кухни. — Хотел спросить, может, ты в пятницу свободен? У меня работы не будет, и я жутко соскучился по твоей недовольной физиономии.

        Ло неопределённо хмыкает, без лишних слов прося дать ему время вспомнить собственное расписание на эту неделю — Кора-сан, в совершенстве владеющий его утренним языком, состоящим из хмыканья, нечленораздельного мычания и пожимания плечами, терпеливо ждёт, занятый попыткой соорудить себе завтрак и не подпалить при этом обои.

        Только открыв холодильник и достав энергетик из ящика на дверце, — а также с неудовольствием подметив отсутствие заветного контейнера на одной из полок — Ло вспоминает, о чём он, собственно, и так планировал с ним поговорить.

        — В целом я свободен, — осторожно начинает он, открывая баночку одной рукой. — но я приду не один — если ты не против.

        — С Бепо? Приводи, конечно! — судя по негромкому шипению, Кора-сан обжигает язык слишком горячим кофе, и Ло с секунду раздумывает, стоит ли посоветовать тому присесть на минутку и убрать из рук все потенциально опасные — то есть, любые предметы.

        — Нет, не с Бепо, — мотает он головой, запуская свободную руку в ещё больше обычного спутанные волосы в тщетной попытке их поправить. — С моим. Парнем.

        Что-то снова падает на пол и с треском разбивается; Ло морщится, искренне надеясь, что это была не кружка с кофе. Совет “присесть и не брать ничего в руки” пришёлся бы всё же кстати.

        — Ох, бл- Извини, тарелку со стола сбил, — вновь обращается к нему Кора-сан, совершенно не скрывая радости в голосе. — А что там с парнем? Как зовут, я его знаю? Что мне ему приготовить? Как вы поз-

        — Неважно, просто постарайся ничего не сжечь. И нет, ты его не знаешь — и прибереги все вопросы до ужина, будь добр, — потому что ответы нам ещё предстоит придумать, мысленно добавляет Ло, прихлёбывая свою кофеиновую отраву. — Я ещё спрошу у него насчёт расписания — забитый график, но, думаю, он сможет подстроиться — и потом напишу тебе точно, хорошо?

        — Ладно, — тянет Кора-сан с явным разочарованием, приступая к своему (частично) уцелевшему завтраку. — Но я потребую историю в мельчайших подробностях!


        Когда Кора-сан прощается с ним и вешает трубку, убегая собираться, Ло первым делом открывает список контактов и выискивает в них новый, забитый как “чёрная нога” (Санджи, скосив вчера взгляд в сторону его телефона, насмешливо фыркнул, но ничего не сказал), и набирает ему в мессенджере перед тем, как запереться в ванной.


        Вы

        Кора-сан зовёт на ужин в пятницу. у тебя будет время?
        мой отец.*
        вроде того.

        Вылезая из душа и чувствуя себя уже значительно более живым, Ло с удивительным для самого себя нетерпением берёт телефон в руки, натыкаясь на стопку новых сообщений:


        чёрная нога

        “вроде того”??
        да, будет
        у меня скоро перерыв, можешь заскочить в баратье
        если хочешь


        — Отписал бы хоть, что придёшь, — ворчит Санджи вместо приветствия, стоит ему появиться на пороге ресторана — не пустующего, но и не переполненного в это время суток. — Добро пожаловать в дерьмовый ресторан. У Вас зарезервирован столик?

        — Нет, я надеялся, что мой парень об этом позаботится, — подыгрывает ему Ло, на пару секунд прекращая осматриваться по сторонам — и скалит зубы в полуулыбке, успев зацепить взглядом чужие порозовевшие кончики ушей. — Мне казалось, Зефф всегда здесь? Не боишься, что нас заметят?

        — Я не боюсь своего старика, — не прикрытый чёлкой глаз привычно закатывается, пока Санджи тащит его за локоть в другой конец зала.

        Каким-то образом в короткое старик он вмещает столько же грубоватого тепла, сколько было чистого, нефильтрованного яда во вчерашнем презрительно брошенном отец; Ло решает оставить это наблюдение при себе.

        — Он сегодня не на смене. Мы денёк-другой и без него справимся, а вот старым ногам — ноге — нужен отдых, — помрачнев на долю секунды от собственной оговорки, Санджи останавливается у намеченного столика, усаживается на стул, вручая ему непонятно откуда подхваченное меню. — Дай угадаю: ты нихрена сегодня не ел?

        Ло, занявший место напротив, с достоинством выдерживает изучающий взгляд и вопросительно выгибает бровь:

        — Не ел, — когда в ответ ему недовольно поджимают губы, он не сдерживает издевательского умилённого выдоха: — Уж не беспокоишься ли ты о моём здоровье?

        — Никто не поверит, что мы встречаемся, если ты продолжишь выглядеть так, будто существуешь на энергетиках и еде навынос, — раздражённо парирует Санджи, и — ладно, в этот раз в его словах определённо был смысл. 

        Ло с невольным интересом пробегается глазами по меню, морщась на упоминании французских тостов. Воспользовавшись образовавшейся паузой, Санджи поджигает давно зажатую в зубах сигарету; он понимает вдруг, что тащили его всё это время в огороженную часть зала для курящих. Несмотря на все прелести подобного соседства, — в том числе и пассивное курение — конкретно против запаха Ло ничего не имел хотя бы до тех пор, пока скатерть, чужая одежда или же волосы остаются целыми.

        Санджи пока что не спешил лишать себя бровей или чёлки и обзаводиться новыми ожогами — и тем забавнее казалось их с Корой-саном сходство во всём остальном.

        — Итак, — начинает он, выпуская клуб дыма в противоположную от них сторону. — Я бы всё-таки хотел знать, к кому ты ведёшь меня в пятницу: к своему отцу или кому-то “вроде того”?

        Ло со вздохом откладывает меню в сторону; этого разговора стоило ожидать рано или поздно, особенно после сегодняшней оговорки.

        — Я обычно не называю его своим отцом, — признаётся он, вновь переводя взгляд на Санджи. — но Кора-сан мой законный опекун, усыновивший меня недолгим после… смерти моих родителей и сестры, так что, в какой-то степени…

        Лицо Санджи смягчается; взгляд озаряется не непрошенной жалостью, а молчаливым пониманием, и он с едва заметной улыбкой переводит взгляд на свои руки.

        — Как и я — Зеффа, — хмыкает он негромко, не заостряя внимание на части про его родителей, за что Ло был в особенности ему благодарен. — Не пойми неправильно, он практически вырастил меня и рискнул ради меня всем, но это просто… другое?

        Ло хватает только на слабый согласный кивок; от сигаретного дыма начало неприятно щипать в глазах.

        — Мне понадобится чуть больше информации, чтобы понять, как мне себя с ним вести, но, — поднявшись со своего места одним плавным движением и затушив окурок о пепельницу, Санджи неловко прокашливается. — Это можно будет обсудить и за едой, а то сил моих нет на тебя смотреть, — он совершает неопределённый жест рукой, затем подбирая со стола меню и уставляясь на того с куда более уверенной усмешкой, словно бы показное самодовольство пришло к нему вместе с возвращением в родную стихию. — Мне стоит приготовить тебе что-то на свой вкус, — естественно, я помню твои вчерашние пожелания — или ты определился с выбором?

        — На твой вкус, — без пререканий соглашается Ло, чем зарабатывает себе ещё одну довольную улыбку и неумело скалится в ответ; стоит тому скрыться за дверью кухни, он переводит взгляд на экран телефона, надеясь провести следующие минут двадцать-тридцать в тишине и спокойствии — или же в относительном спокойствии, если Кид ещё не сменил гнев на милость.

        Однако воцарившуюся в ресторане тишину быстро сменяет знакомый звук, воспроизводимый лишь одной парой шлёпанец в мире: почувствовав, как дыбом встают волосы на затылке, Ло успевает вовремя обернуться на звук, но, увы — от загребущих ручонок Луффи и последовавших за этим душащих объятий это его не спасает.

        — Траффи! А ты что тут делаешь?

Chapter Text

        — Санджи! — нехотя подняв глаза от сковороды, на которой уже подрумянивались две порции риса с морепродуктами, он нетерпеливо уставляется на подавшего голос Патти: по планам он вот-вот должен был приготовить обед для Ло — и себя — и улизнуть на заслуженный перерыв. — Там твои пришли.

        Как и всегда после этой фразы, кухня на несколько мгновений погружается в напряжённую тишину. Как и всегда не разделяя чужого настроя, Санджи только хмыкает, задаёт единственно важный в данной ситуации вопрос:

        — И Луффи?

        — И Луффи.

        — Ну, вы знаете, с чего начать, — следуя их неозвученной стратегии под названием “приготовить столько мяса, сколько вообще возможно, и молиться, чтобы этого хватило”, сразу несколько поваров подскакивают к холодильникам; Санджи тем временем возвращается к готовке, решая отложить свой перерыв на часик-другой: — А я сейчас вынесу это в зал, приму заказы остальных и верну-

        — Нет-нет, вали уже отсюда, — спохватывается вдруг Карне, выхватывая сковородку у него из рук, и прежде, чем Санджи успевает возмутиться, Патти начинает выталкивать его в направлении выхода. — Без Зеффа справились, переживём и перерыв без крикливых сопляков.

        — И чтобы раньше, чем через час, твоей тощей задницы тут не было! — грохочет Патти, и, согласно кивая, Карне всучивает ему оба блюда с жареным рисом, игнорирует направленный на него испепеляющий взгляд и хлопает дверью прямо перед его лицом.

        Первые пару секунд Санджи подумывает забить на перерыв, вломиться обратно и порешать вопрос единственным известным ему способом; затем он вспоминает, сколько раз его штрафовали за рукоприкладство в течение последнего месяца, и скрипя сердцем решает всё же немного повременить.

        — Уёбки неблагодарные, — ворчит он себе под нос, открывая следующую дверь пинком ноги и наконец оказываясь в зале.

        К моменту, когда он подбирается к заветному столику, — и провожает угрюмым взглядом принявшего заказы его друзей сотрудника, который при его появлении спешит убраться куда подальше — Луффи вскакивает со своего места и бросается на него с объятиями. Сидящий где-то за столиком Ло испускает полный облегчения вздох; отфыркиваясь от лезущих в рот лохматых волос, Санджи смиряется со своей участью и терпеливо ждёт вызволения. Шлёпает по потянувшимся в неверном направлении ручонкам вполсилы, отводя тарелки с едой подальше в сторону, и окидывает собравшуюся за столом компанию взглядом, полным сдержанного (но приятного) удивления.

        — Вы не говорили, что зайдёте, — и, переключая своё внимание на устроившуюся посередине девушку: — Конечно же, визитам Нами-сан я рад в любое время! Прекрасная мелорин, сегодня ты особенно-

        — И тебе привет, Санджи, — мягко обрывает поток комплиментов Нами с непринуждённостью человека, отбивающегося от подобных тирад по нескольку раз на дню (ох, с каким удовольствием посвятил бы Санджи этому всё отведённое ему время!). — Мы и не планировали, но пришлось пойти на крайние меры.

        Следуя за её очаровательно нахмуренным взглядом, Санджи натыкается на Чоппера, прикорнувшего у Зоро на плече — довольно паршивая, по его мнению, замена настоящей подушке, однако перепалку с маримо по этому поводу он может устроить и потом.

        — Кое-кто опять зарылся в свои книжки и отказывался есть, спать или делать минимальные перерывы? — выдвигает он своё предположение, заранее уверенный в его правоте.

        — Опять, — кивает Нами, подпирая щёку ладонью и вздыхая; Санджи может лишь согласно последовать её примеру, качая головой.

        — Поэтому мы притащили его к тебе! — лучезарно лыбится Луффи, выпуская его из объятий (наконец) и бросая попытки украсть чужую еду (временно). — После еды Санджи всегда становится лучше. Ты поэтому зашёл, Траффи? Ради поднятия настроения? 

        Ло, до этого успешно справлявшийся с задачей слиться с элементами декора, привлекает к себе внимание трёх пар (третью Зоро с Санджи делили напополам) глаз с видимым неудовольствием; поднимает глаза на Санджи, невинно пожимая плечами:

        — Можно… и так сказать.

        — Я пытаюсь внести корректировки в его рацион, держащийся на кофеине и чистом упрямстве, — ворчливо поясняет Санджи, когда вся компания уставляется теперь на него, и втайне ликует, стоит пристальному взгляду Нами подозрительно заметаться между ним и Ло. — Пока без особых успехов — на одном заводе этих медиков штампуют, что ли… Налетай, — бросает он с деланой небрежностью в голосе, ставя наконец тарелку перед своим подельником.

        Ло отзывается благодарным бормотанием, на которое он вполне искренне закатывает глаза и усаживается рядом, невозмутимо встречая ошарашенные взгляды друзей — кроме Луффи, соображавшего, как и всегда, медленно.

        — Санджи, солнышко, — осторожно начинает Нами, поняв, по всей видимости, что до пробуждения Чоппера осталась единственным голосом разума в образовавшейся компании. — ты ведь помнишь, что мы тебе говорили о подкармливании малознакомых угрюмых парней?

        Ло со своего места испускает приглушённый смешок, не отрываясь от еды; складывалось ощущение, что тот был целиком и полностью доволен сложившейся о нём репутацией в обществе.

        — Да ладно вам, — фырчит он, стоит ему понять, о каком конкретно парне шла речь. — Я более чем уверен, что Ло не станет пытаться отхреначить меня арматурой после смены.

        — Сколько рёбер тебе сломали тогда? Три? — ухмыляется Зоро.

        — Два, — огрызается Санджи, будто бы эта поправка хоть как-то меняла дело.

        — Вы о чём? — непонимающе моргает Луффи. — Траффи хороший, он и мухи не обидит!

        — Я, в общем-то, всё ещё здесь, — отмечает Ло почти оскорблённым тоном, всерьёз задетый комментарием о собственной безобидности и при этом абсолютно индифферентный к обсуждению минутой ранее; Санджи возводит страдальческий взгляд к потолку.

        — Никто не собирается со мной драться, — заверяет друзей Санджи — и тут же пинает по ноге Ло, добавившего ехидное “ну, если тебя такое заводит…” — Он просто… сильно выручил меня на днях, и это — мой способ выразить благодарность.

        — Один из способов, — перехватывает инициативу его парень, расплываясь в гаденькой ухмылочке одновременно с тем, как пристальный взгляд Нами озаряется осознанием и — неподдельным ужасом.

        — Погоди-ка… — протягивает она, окидывая подозревающим прищуром сначала замявшегося Санджи, непривычно довольного Ло и то, как близко друг к другу они уселись.

        Вся выдержка Санджи уходит на то, чтобы не подскочить на месте, почувствовав руку Ло на своей талии; подавляя порыв врезать ему и сорвать тем самым их план, он прячет лицо в своих ладонях и, если судить по полузадушенному звуку, который издаёт при этом действии Нами, вполне правдоподобно маскирует раздражение под крайнюю степень смущения.

        — Мы-ы, — голос слегка подрагивает, и за своим прикрытием Санджи закусывает щёку, заглушая рвущийся наружу нервный смех. — Нашли. Общий язык.

        — О господи, — сипит Нами, вдруг хватая за плечи сладко посапывающего Чоппера и принимаясь яростно его трясти. — Чоппер, подъём! Тебе необходимо это услышать!

        — …А? — паренёк кое-как просыпается, осоловело уставляясь на вцепившуюся в него подругу. — Ч-что такое?..

        Краем уха прислушиваясь к шуму за столиком, воспроизводимым в основном судорожно вводящей Чоппера в курс дела Нами, Санджи перехватывает взгляд Ло и приподнимает уголки губ в заговорщической полуулыбке; тот в ответ еле заметно закатывает глаза, всем своим видом показывая, что по доброй воле не провёл бы ни минутой больше в этой компании, однако не предпринимает попыток убрать руку с его талии. К собственному удивлению, Санджи не может назвать касание неприятным, — тактильный голод, что ли, разыгрался? — и, решив немного подыграть ему, как бы между делом придвигается ещё ближе, почти прислоняется бедром к чужому и обращается к подруге с мольбой в голосе:

        — Нами-сан, ты только не рассказывай пока никому, пожалуйста, — просит он, рассчитывая на то, что Усопп узнает о произошедшем в ту же секунду, как она выйдет из ресторана. — Не стоит торопить события…

        — Не волнуйся: ваш секрет умрёт вместе со мной! — с готовностью заверяет его та, и Санджи привычно восхищается тем, как прелестно выглядит Нами даже в те моменты, когда нагло вешает ему лапшу на уши.

        — Я знал, что на тебя можно положиться! — расплывается он в искренней благодарной улыбке, внутренне ликуя от того, как удачно всё складывалось.

        Не то чтобы он наслаждался тем фактом, что ему приходилось врать своим друзьям, — наоборот, зарождающееся было чувство вины приходилось подавлять заверениями себя же о том, что всё это было ради долгожданного избавления от его ублюдского семейства — но… к своему стыду, в такие моменты он отчасти понимал тягу Усоппа к его невероятным выдуманным историям.

        Кстати об их любимом патологическом лжеце — теперь, когда Нами в курсе о ситуации, дело оставалось за малым: в тот момент, когда весть об их отношениях дойдёт до ушей Усоппа, их план можно считать официально запущенным в действие и уже необратимым.

        — И часто ты подкармливаешь незнакомцев? — неожиданно раздаётся над его ухом после того, как остальным приносят их заказы, и проголодавшиеся друзья переключаются на еду и более тривиальные темы для разговора; Санджи вздрагивает, скашивая взгляд в сторону источника звука, и тихонько прыскает, когда до него доходит суть вопроса.

        — В целом? Да, но история про нападение с арматурой — скорее исключение, — пожимает он плечами, отламывая себе немного панакоты ложечкой; стоило признать, что десерты Карне всегда удавались на славу. — Тот парень сломал мне пару рёбер, но, к его чести, дальше не зашёл; вроде как был тронут тем, что я накормил его, когда он чуть не шлёпнулся в голодный обморок у нас на пороге. Чёрт его знает.

        Он подталкивает свою тарелку в сторону Ло, без лишних слов предлагая ему попробовать; тот не стал заказывать сладкое, однако любопытство подначивало Санджи выяснить, придётся ли приторный десерт ему по вкусу. Ло нерешительно замирает на секунду перед тем, как взять ложечку из его рук.

        Кожей чувствуя любопытствующий взгляд Нами, скользящий по ним в перерывах между шутливой перепалкой с Зоро, Санджи довольно отчётливо припоминает усталое лицо того парня, хоть и зависает на попытке вспомнить имя.

        — Он и выглядел так, словно зарабатывал на жизнь грабежом — и это в лучшем случае, — признаётся он, еле заметно морщась от воспоминаний.

        — И ты всё равно помог ему? — полувопрос-полуутверждение; взгляд мажет по нему со сдержанным интересом, пока Санджи скашивает глаза в сторону стремительно уменьшающейся порции панакоты и ставит себе мысленную галочку в графе “десерты”.

        — Я — шеф-повар; не давать людям помереть от голода — моя основная задача, — он мельком поглядывает на более-менее ожившего после еды Чоппера и припоминает его слова. — Так же, как работа врача обязывает тебя спасти жизнь пациента вне зависимости от того, как ты к нему относишься, моя работа призывает меня накормить голодающего — будь он хоть распоследним ублюдком.

        В янтарных глазах его слова отражаются безмолвным пониманием, и, решив, что этой темой он уже сыт по горло, Санджи нагло перехватывает у того ложечку с панакотой — Ло недовольно пялит на него исподлобья, но не выказывает ни малейшего сопротивления.

        — Так что, если он вернётся, я снова покормлю этого урода, — заявляет он, проглатывая желеобразную сладость и растягивая губы в задорной ухмылке. — и уже затем надеру ему задницу, потому что лечить сломанные рёбра — та ещё утомительная хрень.

        Ответом ему служит тихий смешок и — ещё более тихое, будто бы ему одному предназначенное:

        — Охотно верю.

Chapter Text

        Обнаруживая себя на диване в гостиной Санджи следующим же вечером, Ло — устроившийся на непозволительно мягких подушках и почти убаюканный чужим бормотанием да прочими звуками, доносящимися с кухни — вынужден был признать, что, возможно, он слишком быстро свыкся со своей новой ролью.

        Всему виной чёртов Блэклег с его чёртовым гостеприимством, обязывающим его сорваться с места на кухню в ту же секунду, как он пустил гостя на порог, и не принимающим никаких заверений о том, что Ло, собственно, даже не голоден; впору было забеспокоиться, что его откармливают на убой.

        — Робин-чан и Фрэнки передают нам свои поздравления, — вдруг доводит его до сведения Санджи, коротко посмеиваясь; тут Ло вспоминает, что для воплощения их плана в действительность он всё-таки нужен Санджи живым, и позволяет себе расслабиться. — Робин-чан порекомендовала мне по утрам проверять, не поменял ли ты мне ночью почки местами, и я даже спрашивать не буду, приходила ли тебе в голову такая идея.

        — Многое теряешь, — хмыкает он в ответ, уставляясь на хозяина квартиры, соизволившего наконец появиться в дверном проёме с тарелкой в руке. Возможно, он всё же был голоден — самую малость.

        — Да-да, спасибо, я лучше побуду в неведении ещё немного, — отмахивается тот от Ло, и прежде, чем тот успевает съязвить что-нибудь в ответ, практически кидает тарелку ему в руки, плюхаясь на диван рядом. — Ешь лучше; они не остынут, конечно, но тем не менее.

        Первые пару мгновений Ло озадаченно уставляется на содержимое тарелки, представлявшее собой не что иное, как горку аккуратно слепленных онигири; ничего, в сущности, примечательного, если бы не одно “но”.

        — Откуда ты..?

        — Ты сказал мне сам? — напоминает ему Санджи, вопросительно изгибая свою причудливую бровь. — В ресторане, вчера? Пока мы сидели с Луффи и остальными?

        Ло переводит взгляд со своей любимой еды на приготовившего её человека, силясь вспомнить что-то, чего он вчера абсолютно точно не делал.

        — Я… хмыкнул, — уточняет он, начиная, кажется, припоминать. — Когда Зоро-я сказал тебе сделать ему онигири, — на что Санджи сказал ему пойти нахрен, через пять минут исчезнув на кухне, чтобы “помочь остальным с заказами”. — Я тогда даже не сказал ничего. Как ты вообще понял?

        — А тебя что-то не устраивает? — интересуется у него Санджи с вежливой угрозой в голосе, и Ло в который раз поражается тому, как органично этот человек сочетает в себе заботу в каждом поступке, внимательность к мельчайшим деталям — и ничем не прикрытую грубость, граничащую с откровенным насилием.

        Ло берёт один из онигири, обёрнутый в лист сушёной водоросли, сканируя его изучающим взглядом со всех немногочисленных сторон; он прекрасно понимает, что любое блюдо, вышедшее из-под рук Санджи, можно и нужно есть не раздумывая, но выводить импульсивного шеф-повара оказалось куда более интересным занятием, чем он изначально предполагал. Ло чувствует чужой недовольный взгляд, пытающийся пропилить дыру в его черепе аккурат по виску, и искривляет губы в ухмылке.

        — Никак нет, — он удостаивается лишь раздражённого цоканья языком и приступает наконец к еде; периферическим зрением улавливает отблеск металла на свету — Санджи выудил из кармана брюк свою зажигалку в очевидной попытке хоть куда-то деть свои руки, принялся едва слышно щёлкать крышкой, отделяя диковинно выгравированную на её поверхности голову русалки от тела.

        Еды для себя он в этот раз не взял — по обрывкам разговоров Ло, кажется, припоминал, что тот часто перекусывал в процессе готовки и куда реже ел с остальными за столом. Не самая полезная привычка, о которой он, так уж и быть, не станет нудеть в этот раз.

        — Мне нужно что-то ещё знать о твоём… опекуне до встречи с ним? — Ло переводит на того вопросительный взгляд, тщательно и неторопливо прожёвывая пищу — и только затем с издёвкой выгибает бровь:

        — Уже переживаешь?

        — А ты бы не переживал? — огрызаются ему в ответ — пожалуй, вполне обоснованно. — Если человек, практически воспитавший тебя, хоть чем-то похож на тебя самого, я бы предпочёл подготовиться к вечеру в такой компании заранее.

        — Смелое заявление от того, кто приглашает меня к себе во второй раз за три дня, — парирует Ло — и тут же получает ощутимый пинок в голень, в этот раз уже ничем не обоснованный. — Поверь мне, в мире нет более не похожего на меня человека, чем Кора-сан.

        — Да ну? — слегка наклоняет голову Санджи, подначивая его продолжать. Чёлка при этом действии чуть съезжает набок, позволяя мельком углядеть парную закрученную бровь — и льдисто-синюю радужку второго глаза, всегда скрываемого за волосами. К его чести, — и бесконечному презрению Ло к каждому из его братьев — портить свои волосы, выливая на них по литру лака каждый день, Санджи явно не торопился.

        — В пятницу ты убедишься, что даже у тебя с ним найдётся куда больше общего, — заверяет его Ло, притом совершенно искренне. — С поправкой на то, что я, честно говоря, слабо представляю тебя на должности полицейского.

        Санджи на этих словах давится сигаретным дымом.

        — Полицейского?! — выдавливает он наконец, откашлявшись — Ло воззревается на него с притворным изумлением на лице.

        — А что, я не выгляжу, как типичный воспитанник представителя правопорядка? — Санджи насмешливо качает головой, снова закашлявшись — неудачная попытка подавиться сигаретой временно лишила его дара речи. — Справедливости ради, Кора-сан тоже был далёк от образа типичного полицейского ещё до ухода в отставку.

        Санджи скептически вскидывает бровь, ожидая дальнейших пояснений; Ло пережёвывает очередной онигири, подумывая, какой из деталей истории их с Коразоном знакомства он готов был поделиться уже сейчас — и, взвесив все “за” и “против”, решает особенно не юлить.

        — В одну из первых встреч с Корой-саном я в буквальном смысле всадил ему нож в спину; он стал моим опекуном незадолго после этой нашей стычки, — не обращая внимания на повисшую в воздухе тишину, не прерываемую даже щёлканьем зажигалки, он непринуждённо продолжает: — Я считаю, что тебе не из-за чего пережива-

        — Ты сделал ЧТО?! — перебивает его Санджи, придя наконец в себя; под его встревоженным взглядом Ло как ни в чём не бывало берёт из тарелки следующий онигири — он перестал вести счёт ещё на четвёртом — в ожидании, когда ему дадут закончить. — Какого хера, Ло? Нельзя выдавать такие факты из биографии без предупреждения!

        Ни слова о том, что пырять другого человека ножом между рёбер было тоже, мягко говоря, не принято; Ло щерит зубы в оскале, не скрывая своего довольства, когда ему удаётся добиться ожидаемой реакции. Именно этого безусловного понимания ему больше всего недоставало в разговорах с кем-либо, кто не вырос в Норд Блю и не мог сходу придумать десяток причин прибегнуть к подобным методам: начиная самообороной и заканчивая банальной местью — не обременяя при этом собеседника столь неуместным осуждением.

        — Будущий наследник Джермы 66 будет учить меня скрытности? — поддевает он собеседника в ответ; о нелегальных исследованиях, которые Джадж прикрывал публичной деятельностью и новейшими разработками в более безобидных отраслях, в Норд Блю не знал только ленивый.

        — Бывший наследник, — хмуро поправляет его Санджи. Ло неопределённо хмыкает, возводя делано задумчивый взгляд к потолку.

        — Даже не знаю; по тому, что мне удалось увидеть в баре, ты всё ещё подозрительно близок со своими братьями.

        — Что конкретно в тот вечер намекало тебе на тесную связь между мной и моими кровными родственниками? — злобно цедит Санджи, встречая его невпечатлённый взгляд закипающей на дне расширившихся зрачков яростью. — Они с радостью забыли о моём существовании на восемь лет и объявились только тогда, когда им вдруг понадобилась-

        Он обрывает себя на полпути, опомнившись — единственный видимый глаз расширяется от испуга, и Ло, приготовившийся было услышать настоящую причину, по которой он всё ещё находился в этой квартире, мысленно закатывает глаза.

        — Я не пересекался с ними годами. До недавнего времени, — раздражённо подытоживает он, давая понять, что с разговором покончено. — Не увиливай от темы — мы говорили не о моей семье.

        — Говорить особенно не о чём, — врёт Ло, скучающим взглядом прослеживая, как длинные пальцы тушат окурок о дно стеклянной пепельницы; тех по квартире было расставлено столько, что в нём снова закрадывались невольные сомнения в функциональности чужих лёгких. Стоило бы всё же уломать Блэклега на комплексный медицинский осмотр. — Кора-сан всегда быстро оправлялся от ран.




        Мерный писк монитора погрузил его в беспокойную дрёму; боль, сопровождавшая его уже очень, очень давно и ставшая привычным напоминанием о приближающейся смерти, отступила — теперь ныли лишь неохотно заживающие швы, которые местные врачи осмотрели с недоумением и явной опаской, однако вскоре вынесли свой вердикт: останутся видимые шрамы. Ло тогда безразлично пожал плечами, отмахиваясь от жалостливых взглядов медсестёр — полторы недели назад он рассчитывал не дожить до тринадцати.

        Пара грубо зарубцевавшихся ран казалась смехотворно низкой ценой за возвращение к жизни. Куда больше его сейчас беспокоила…

        Привычная тяжесть тёплой ладони на не прикрытой любимой шапкой макушке; сквозь поволоку сна Ло негромко бурчит, стоит руке начать ерошить его волосы — и тут же вскидывается, с замиранием сердца вслушиваясь в отголоски совсем слабого смеха, всматриваясь в поблёскивающие от веселья глаза на наконец не бессознательном, пусть и всё ещё бледном лице.

        — Дбрутро, — выдаёт ему Кора невнятное приветствие; пытается принять сидячее положение в постели, пока Ло кидает обеспокоенный взгляд на показатели на экране, и затем замирает, озадаченно уставляясь на непроглядную тьму за окном. — Ох. Или доброй ночи? Сколько я спал?

        Чужому взгляду наконец удаётся сфокусироваться на нём, и светлые брови виновато изламываются, стоит Коре заметить проглядывающиеся за больничной рубашкой бинты. Будто бы была хоть доля коразоновой вины в том, как его… Ло бессильно сжимает переносицу пальцами. Думать о том, что с ним случилось, сейчас совсем не хочется: сил хватает только на беспокойство о чужом состоянии, раз уж собственное стабилизировалось.

        — Я в порядке, — отвечает он на повисший в воздухе вопрос — и, когда виноватый взгляд всё же отцепляется от повязок, пожимает плечами. — И технически уже утро.

        Кое-как сменив положение в койке с лежачего на полулежачее, Кора приподнимает одеяло наименее пострадавшей рукой, присвистывает, оглядывая плотный слой опоясывающих его грудную клетку бинтов; пять пулевых ранений, пять пуль, выкорчеванных из его бессознательного тела. Двенадцатилетнего Ло тогда подмывало спросить у снующих в палате медсестёр — не дрожали ли руки хирургов, занесённые над его стремительно теряющим кровь телом? Был ли среди множества мастерски наложенных швов хоть один неровный, выбивающийся из стройного ряда своих собратьев? Собственные руки дрожали так крупно и долго, что Ло сунул их меж тощих колен, просидел так до того момента, пока в палату всё же не закатили Кору — бледного, ни на что не реагировавшего, но живого.

        — Ты лежал в отключке почти два дня, — запоздало отвечает Ло на вопрос, стараясь не придать голосу укоряющего тона. Судя по лицу Коры, исказившемуся в извиняющейся улыбке, получилось так себе. — Врачи обещают положительные прогнозы, попросили вызвать, как ты придёшь в себя…

        — Позже, — отрезает Кора, поморщившись, и неловко взмахивает рукой, почти выдёргивает венозный катетер из шеи в процессе. — Ты мне вот что лучше скажи: как тебе город?

        Ло смеривает его опасливым взглядом, как резко впавшего в делирий пациента, и тянется к кнопке вызова медсестры.

        — Или ты все эти два дня тут просидел? Ну даёшь, — продолжает Кора, не обращая внимания на чужие поползновения к пульту; взгляд его устремляется к окну, открывающему вид на ночную улицу. — Гранд Лайн немного мудит с расположением улиц и их ответвлениями, но ты быстро привыкнешь. Всяко лучше, чем в Норд Блю, а?

        Палец Ло, уже занесённый было над кнопкой, замирает, и он оторопело уставляется на своего спасителя, силясь понять, к чему тот ведёт. 

        — По крайней мере, я быстро привык — постараемся устроить всё так, чтобы и тебе попроще было. Я тут пораскинул мозгами, и было бы неплохо сразу оформить меня, как твоего официального опекуна, не думаешь? Я знаю пару нужных людей — бумаги быстро протолкнут, — посмеивается Кора вдруг, звуча почти мечтательно, — почти не как безумец, желающий обременить себя ответственностью за обозлённого на весь мир подростка, обеспечившего ему пять свеженьких шрамов от огнестрельных ранений вместо продвижения по службе — и оборачивается на него, хмурит озабоченно брови, когда натыкается на его ошарашенное лицо. — Или ты не хочешь? …Ло?



        — Ло-о? — тянет Санджи, оставивший попытки вернуть собеседника из анабиоза щелчками прямо перед его лицом; Ло, еле заметно вздрогнув, переводит уже более осмысленный взгляд сначала на пустую тарелку, затем на парня, тут же не преминувшего закатить глаза. — Я позвал тебя, чтобы подготовиться к встрече с этим твоим Корой, а не затем, чтобы наблюдать, как ты прорастаешь мхом на моём диване. …Ты ок вообще?

        Лицо Санджи вытягивается, и плохо скрываемое беспокойство искажает приятные черты; совсем не похожий сейчас на Коразона, чьё в общем обаятельное, но словно из камня вытесанное лицо медленно уходило на периферию вместе с той злополучной больничной палатой. Ло промаргивается, спешно собирается с мыслями.

        — А что, уже беспокоишься? — бросает он без привычной шпильки, отставляет в сторону тарелку. — Мне правда не о чем тебе рассказать — по крайней мере, — миролюбиво добавляет он, встретившись взглядом со скептически вздёрнутой бровью. — мне не о чем рассказывать тебе сейчас. Кора-сан не станет выдавать специфику нашей первой встречи с порога, и уж точно не в лицо практически незнакомцу. Тебе достаточно знать, что мы переехали сюда из Норд Блю, и что он стал моим опекуном после смерти моих родителей.

        — …Ладно, твоя взяла, — вздыхает Санджи, когда ему надоедает играть с ним в гляделки, и поднимается с дивана, подхватывает с места тарелку, даже не бросив взгляда в её направлении. — Я на кухне уберусь, а ты пока включи что-нибудь. Не в тишине же с тобой сидеть.

        Укоризну в чужом голосе Ло игнорирует без малейшего зазрения совести, — в упорном нежелании рассказывать о своём прошлом они были до смешного похожи — концентрируясь на скрытом значении небрежно брошенных слов: о нём, в типичной блэклеговской манере, просто заботились, пытаясь переключить внимание с невесёлых мыслей на старую-добрую жвачку для мозгов. Губы растягиваются в не предвещающей ничего хорошего улыбке.

        — Какие жанры предпочитаешь?

        — Любые, кроме бездумной мясорубки! — предупреждающе доносится до него из кухни. А против не-бездумной мясорубки Санджи, значит, ничего не имел?..

        — Как ты смотришь на психологические триллеры, приправленные развёрнутыми сценами готовки? — повысив голос, интересуется он у застрявшего на кухне собеседника, и не встречает протеста в чужом заинтересованном молчании.