Work Text:
Зимний Солдат — абсолютно самодостаточная боевая единица. В этом уверен он сам, в этом еще более уверены окружающие. Группы поддержки ему выдавались скорее для блезиру — ибо у короля должна быть свита. Ну и как мальчики принеси-подай-пошел нахуй не мешай. Прекрасно он и без них справлялся.
Но в последнее время на одиночных миссиях стало чего-то не хватать. В ожидании джета Зимний присел на труп очередной цели (так было мягче) и, выковыривая ножом из-под ногтей живой руки оружейную смазку, принялся анализировать.
В результате этого процесса Солдат пришел к выводу, что не хватает несколько месяцев назад как приданного ему Альфа Страйка. Поразмыслив еще немного, он понял, что не всей группы, а конкретно ее командира. Почему не хватает именно этого человека, имени которого он даже не знал, Зимний сообразить так и не смог, но решил, что это от недостатка информации. Надо больше бывать в его обществе, и все станет ясно и прозрачно как стекло в криокамере.
Джет запаздывал, что дало время Солдату на дополнительные размышления, вытолкнувшие из его памяти слово “свидание”. Потянув за него, он вытащил еще совершенно непонятное “бриолин”, “стрелки” (какие стрелки? указатели к месту свидания?), “дамочки”, “цветы”, “романтика” и “приятное совместное времяпрепровождение”. Дамочки явно были ни к месту, с цветами еще предстояло разобраться, зато с романтикой и приятным времяпрепровождением все было очевидно. Зимний вспомнил, как на одной из совместных с Альфой миссий, несущей элемент устрашения, он распотрошил цель, выдернул из его груди сердце и швырнул куда-то в сторону. Сторона оказалась как раз у ног командира Альфы. Тот глянул, оскалился в усмешке и произнес: “Люблю я эту работу. Романтика, бля!”
Зимний тоже работу свою любил, а что такое романтика он не знал, так что решил положиться на стороннее мнение.
И все оказалось удивительно просто. Надо только убедить руководство в том, что командир Альфы нужен ему на миссиях. На всех или почти на всех.
Помощника куратора чуть инфаркт не хватил, когда Солдат, полистав переданную ему папку с заданием, внезапно заявил, что ему нужен еще один человек. Причем вполне определенный. Получив укольчик с успокоительным от халатов, помощник кинулся звонить Самому. Сам, в ответ, вскоре прибыл на базу. Осторожно пощупал Солдату лоб, осведомился о времени последнего обнуления, душу вытряс из техников на тему показателей жизненных данных Зимнего и наконец спросил:
— Зачем тебе лейтенант Рамлоу?
— Бумагу. Ручку, — потребовал Солдат.
— Зачем? — не понял куратор.
— Обоснование.
Кликнули кого-то из лаборантов, и тот, с перепугу наверное, принес нераспечатанную пачку листов А4 для принтера. Лаборанту на эмоциях дали подзатыльник, вытащили из пачки листок и передали Зимнему. Ручку — золотой “паркер” — пожертвовал куратор.
Солдат, используя лабораторный стол в качестве письменного, быстро заполнил своим “обоснованием” лист с двух сторон, подошел к лаборанту и выдернул у оседающего в обмороке тела всю стопку бумаги.
Шло время. Зимний писал. Куратор читал написанное, время от времени уточняя тот или иной пункт. Стол уже ломился от инструкций, требований, регламентов, на которые ссылался Солдат в своем “обосновании”, принесенных гоняемыми за ними халатами.
Куратор — великий человек, не зря он был главой ГИДРы, — хоть и снял пиджак, утирал платочком пот и щурился сквозь очки, дочитал все до последней буквы последнего листа, сверяясь с документацией — как раз пачки А4 хватило. Затем приказал всю писанину Зимнего подшить, опечатать, отнести в архив, поместив под гриф “Совершенно секретно”, выдавать Солдату Рамлоу по первому требованию, последнему повысить зарплату и надбавки за вредность и больше его по данному вопросу не беспокоить под страхом увольнения из ГИДРы и жизни.
***
Едва слышно гудели двигатели джета. Бойцы Альфа Страйка устало развалились на сиденьях — пропыленные, уставшие, осунувшиеся. А чего еще ожидать после месяца на сухпаях, мотаясь все это время по африканской жаре? Брок машинально смотрел на Романову, о чем-то шушукающуюся с Бартоном, привычно удивляясь этой русской. Вот все люди как люди, сидят с видом таким, будто их пожевали и выплюнули, одна она свежа словно майская роза. Даже макияж, маникюр и укладка в наличии. Хоть к президенту на вечерний прием. Сам Брок, как и его ребята, был грязен, небрит и пах отнюдь не фиалками.
Он прикрыл глаза, мечтая о горячем душе, уютном диване и доставке из любимого ресторана. Отчеты подождут до завтра, а потом у него должна быть положенная неделя отгулов. Смотается в домик у озера, будет ловить рыбу, пить виски и пинать хуи. Он бы и дальше смотался, мог себе позволить, но никто за ним в случае форс-мажора джет посылать на Гавайи не станет. Так что это уже в отпуске, который маячил на горизонте океанскими отблесками и смутными видениями полуобнаженных красивых женских, да и, чего греха таить, мужских фигур.
Из этих сладостных мечтаний его выдернул писк коммуникатора. Служебного, а значит вызов не сулил ничего хорошего. Подавив желание спустить треклятый аппарат в гальюн, Брок глянул на экран. И тут же душ, диван, доставка и домик у озера растаяли утренним туманом, не выдержав столкновения с суровой реальностью в виде сообщения, напомнившего, почему он уже второй год получает вместо отпуска и отгулов денежные компенсации.
“По прибытии на базу отправиться на объект 17”
***
Все признаки того, что Зимний Солдат собрался на миссию, были налицо. Пахло валерьянкой и пустырником. Ругались между собой снабженцы, пытаясь найти крайнего в чем-то проебанном. Кто-то опять застрелился. Техники носились с трясущимися руками, белыми мордами и нервными тиками на них.
Зимний довольно рассматривал свое отражение в широком лезвии до блеска отполированного ножа. Не то чтобы он был фанатом бритья, тем более когда тебя бреют дрожащими руками, но почему-то казалось, что ходить на свидание идеально выбритым — правильно. Правда, командир Рамлоу не брился, но Зимнего это не огорчало. Ему нравился такой внешний вид командира.
И то, что Рамлоу предстал перед ним каким-то злым, измотанным и явно голодным — нравилось. Так очевиднее была видна его агрессивная сила, и в то же время это причина позаботиться, накормить, не получая отказа. Зимний так до сих пор и не понял — почему Рамлоу до последнего отпихивается от сухпайков? Они сбалансированные, в них все необходимые вещества. Командир любит какую-то пиццу, пасту, лазанью, бургеры, бифштексы… Он как-то и Солдату пытался их предложить. Пахло безумно вкусно, но отнюдь не здоровым образом жизни. С трудом отказавшись, Зимний даже выговор Рамлоу сделал за такое безалаберное отношение к своему здоровью.
— Вылет через пятнадцать минут, — сказал он строго и ушел навести последний марафет на свое оружие.
Командира ждет сюрприз. Они летят в Париж. Где-то Зимний слышал, что это лучшее место для свиданий. Почему так, он понять не смог. Был он в том Париже. Маленький городишко. В Европе все маленькое — то ли дело Америка или Россия! А Париж еще и грязный. Но не проверишь — не узнаешь.
***
Выяснив, что лететь им часа три[1], отмахавшись от Зимнего с сухпаем и сожрав под его неодобрительным взглядом купленный по дороге бургер (вот дался ему этот ЗОЖ! Откуда у существа, что гвозди может переваривать без вреда для организма, вообще знания о таком понятии?!), Брок попытался подремать. Но несмотря на общую вымотанность, ему не спалось. Горький опыт одиночек с этим киборгом гнал сон, подкидывая воспоминания одно веселее другого.
Первая их миссия на двоих происходила в Вене, и Брок был уверен, что не забудет ее, даже впавши в маразм.
Что за шишку отпевали в Соборе Св. Стефана, он так и не узнал. Как и не узнал он, к чему Солдату нужно было размещать в Соборе систему убивающих связь и электронику устройств, которую Брок должен был активировать в нужное время и почему этого не мог сделать сам Зимний. Объяснение “Для подстраховки, чтобы не отвлекаться” его не убедило.
Прилетев ночью, они сразу же поперлись в Собор, проникнув туда какими-то ходами, известными лишь Зимнему и местным привидениям, а там Солдат открыл небольшой чемоданчик. Что-то понажимал на планшете, и из чемоданчиком роем выпорхнули крошечные устройства, разлетаясь по какой-то схеме по огромному пространству, лепясь к стенам, статуям, распятиям и прочим изыскам XIV—XVI веков.
— Самоуничтожающиеся, — пояснил Зимний, отдавая Броку планшет.
Переночевали в какой-то из исповедален, причем Брок все время оказывался головой на плече Солдата. Левом. Потом ждали “клиента”, точнее “клиентов”, практически весь день, питаясь облатками и запивая их церковным вином, которые Солдат спер в ризнице. У Брока голова разболелась от туристического гула и немного кружилась — от вина.
Сама операция прошла буднично — за шумом органа никто и не услышал выстрелов, тем более с глушителем. Активировав систему подавления, слегка шатающийся Брок сполз с хоров, выбрался из Собора, а после заблудился среди улочек старого города.
К точке встречи — какой-то развалюхе — он добрался уже ближе к ночи.
— Почему так поздно? — недовольно спросил Зимний, встретивший его около бетонной плиты, накрытой газеткой с четырьмя толстыми церковными свечами по краям.
— Любовался красотами города, мля! — огрызнулся злой и голодный Брок, уже успевший протрезветь.
— Понравилось? — неожиданно обрадовался Зимний.
— Я в восхищении! — если бы Зимний не был модификантом, то вполне мог бы отравиться ядом в тоне Брока.
Но тот даже не заметил. Жестом предложил сесть на пол около плиты, зажег свечи и начал копаться в рюкзаке.
— А ты не мог найти место, где хотя бы электричество есть?
— Мог, — Зимний чем-то зазвенел.
— Так почему мы здесь?
— Где есть электричество нельзя жечь свечи.
— Почему?! — возопил Брок доведенный абсурдностью ситуации до белого каления.
— А зачем их там жечь, если и так свет есть? — ответил Зимний и достал сухпай с водой. Отчего он не вытащил их раньше, когда они бухали практически на голодный желудок в Соборе, у Брока моральных сил спрашивать не осталось.
В конце ужина Солдат выудил из недр развалин роскошный букет, который, как помнилось Броку, лежал в гробу покойного, и передал ему.
— Нахуя мне этот веник?!!
— Я не знаю, но так положено! — отрезал Зимний.
Больше на этой миссии Брок вопросов не задавал. Ни когда Солдат вновь уложил его на свое металлическое плечо, сам при этом засунув под голову рюкзак, ни на следующий день, когда его, с неповорачивающейся после двух ночевок на плече Солдата шее и разламывающейся спиной, потащили по местным катакомбам к месту приземления джета куда-то довольно далеко за пределы Вены. Он лишь подсчитывал время, и по всему выходило, что прибудут они обратно ровнехонько к тому моменту, когда у него закончатся отгулы после миссии в ЩИТе, и покорно тащил букет, концы которого Солдат заботливо обернул намоченной газеткой.
Даже по настоянию Зимнего захватил заупокойный веник с собой, и, глядя на его лицо, встречающиеся по дороге обитатели базы делали вид, что никакого Рамлоу с цветами не видят. Дома он всего и успел, что выбросить этот кошмар, — вот только суеверному итальянцу цветов из гроба не хватало! — вымыться, переодеться и поехать в ЩИТ, подозревая, что на повышение выплат и надбавок начальство расщедрилось, не желая тратиться на его скорые похороны.
Он очень, очень надеялся, что больше не понадобится Солдату в качестве компаньона. И даже припомнил парочку молитв, которые в детстве пыталась ему вдолбить бабка. Но, видимо, поздновато он уверовал, и никакие силы — ни посторонние, ни потусторонние, его не услышали.
Следующая миссия проходила на Аляске. В разгар полярной ночи, да. В какой-то невероятной глуши, куда забурился идиот, решивший, что он умнее ГИДРы. И уж неважно, как они устраняли цель, невесть где прибарахлившуюся старковскими гаджетами. Важно то, что началась метель и, добравшись до места эвакуации, улететь они не смогли. Было тупо не на чем. А снегоход дал дуба. По дороге обратно к дому цели они набрели на какую-то избушку и остались там. Одежда Бока, хоть и была рассчитана на низкие температуры, но не на длительное пребывание в них. Он кашлял, чувствуя себя час от часу все хуже и хуже, а не знавший, что такое болезнь, помимо огнестрела, Зимний говорил, что это легкая простуда и чепуха. Что na fronte i ne takoe terpeli и do svadby zashivet. Он кутал Брока в шкуру убитого им медведя-шатуна, а Брок, при мысли о том, что медведь мог оказаться сильнее, а он — застрять среди снегов на неопределенное время, больной и без Солдата рядом, чуть не отправился вслед за косолапым. Зимний кормил его медвежьим мясом, говорил, что Брок теперь вскормлен медвежатиной, и цитировал наизусть Джека Лондона, предлагая насладиться романтикой Севера. Брок жалел, что медведь не сдюжил. Зимний где-то нарыл пригоршню официально закончившихся на Аляске золотых самородков и презентовал Броку. Брок мечтал заткнуть ими Солдату глотку, но сил не было.
На базе с борта забравшего их джета Брок вышел сам. С температурой за сорок, но сил ему придавало неистовое желание как можно быстрее оказаться вдали от этого ненормального. Доктор Чо, к которой его пропихнули по просьбе неизвестно кого, обнаружила у него двустороннее воспаление легких, подняла на ноги за день и вытолкнула служить обратной стороне ГИДРы.
Поездка в Афганистан ему ничем особенным не запомнилась — ну влипли они в самый разгар местечкового вооруженного конфликта, плавали — знаем. Но когда Брок возвращался с базы домой, его остановила полиция, и при проверке багажника оказалось, что в нем скрывается огромный, едва поместился, роскошный куст цветущего каннабиса. Сорт оказался редким и страшно дорогим, а полицейские — подкованными ребятами. Размахивать корочками было глупо — и ЩИТ, и ГИДРа с равным негативом относились к наркоте, вне зависимости от того, употреблял агент, хранил или распространял. В ЩИТе он бы и вовсе не смог объяснить, от кого презент, в ГИДРе стали бы задавать вопросы, ответов на которые Брок не знал. По счастью полицейские зелень любили. Ту самую, на которой печатают различные портреты и масонские знаки, но Броку еще долго было больно вспоминать насколько же проредила его финансовую грядку выходка Солдата. Куст, к слову, полиция изъяла, за что Брок им все-таки был благодарен. У него оставались еще пара дней отгулов, но оскорбленные вопли внутренней жабы насладиться ими не дали.
И так далее, и тому подобное. Даже если на миссиях не происходило ничего из ряда вон, Солдат ухитрялся отравлять ему жизнь. Мешал есть нормальную еду. Все время норовил всучить шоколадки из сухпая. Брок шоколад ненавидел, Солдат же, напротив, любил, и это все время служило у них предметом молчаливых споров. Ну, вернее, это Солдат молчал, а Брок матерился, прося запомнить наконец, что не любит он шоколад! Зимнего сложно было переупрямить, и потому сладкую гадость иногда все же приходилось жрать. Он мог часами читать стихи, которых знал превеликое множество, причем на разных языках. И если Киплинга Брок все же уважал, над Чосером ржал, то какой-нибудь Байрон навевал скуку и раздражал. Зачем ему было слушать вещи на языках, которых он не знал, — вовсе не понимал. Добиваться от Зимнего ответа на вопрос “нахуя?” было бесполезно. Вернее, он у него был. Целых два. “Надо” и “так положено”.
Нет, так-то Зимний Солдат был парнем неплохим. Для человека, которого регулярно охлаждают до нечеловечески низких температур и не менее регулярно сажают на электрический стул, даже хорошим. Когда молчал, не доебывался к Броку или спал в своем криогробу. В последнем он вообще был, на взгляд Рамлоу, красавец и душка.
***
В Париже Солдат протащил Брока по полной туристической программе. В Лувре, где проходила выставка какой-то коллекции Эрмитажа, побывали на встрече со связным. Вместо Собора Парижской Богоматери, куда Брок, помня о Вене, идти отказался наотрез, сходили в Мулен-Руж, сбивая со следа потенциальный хвост. Правда, девицы, на взгляд Брока, были ну совсем уж костлявыми, а Солдат и вовсе не просек фишку. Поплевали с Эйфелевой башни, попутно устроив цели несчастный случай в виде падения с достопримечательности. Посидели в ресторанчике на Монмартре, где Зимний прочитал Броку подробную лекцию о вреде каждого предлагаемого там блюда. Короче — оторвались по полной.
За час до отбытия Солдат вдруг побледнел, засуетился, пробормотал: “Выдвигайся без меня, подтянусь позже” и растворился в толпе, бросив Брока посреди Монпарнаса. Тот лишь плечами пожал. Впервые за день поел нормально в какой-то кафешке и “выдвинулся”.
Солдат запрыгнул в джет буквально за минуту до взлета. Сунул Броку что-то в карман и упал на сиденье, вытянув ноги, откинув голову на спинку и довольно прикрыв глаза.
Что именно за подарочек приподнес ему Зимний на этот раз, Брок рассмотрел только дома. Внимательно рассмотрел. Очень. Затем полез в интернет на поиски.
Долго искать не пришлось — сенсация пузырилась со всех новостных сайтов. С фотографиями. Брок смотрел в экран, ощущая щемящую тоску по трогательному кусту конопли. Потому что сейчас на столе у него лежал не куст, а поле конопли. Размером примерно до горизонта. С вкраплением маковых делянок.
Брок снова полез в сеть. По своим каналам нашел интересующий личный адрес. Оделся, захватил презент и вышел. Его ожидала весьма хлопотная ночь.
Утром на адрес директора Лувра ушла посылка. Брок не боялся, что она проебется — след к нему не приведет, а в остальном не его проблемы. Он еще раз проверил все распоряжения по своему имуществу, перечитал сообщения от отряда, что все всё поняли, уже сидят по конспиративным квартирам на низком старте, и пошел сдаваться. У него за годы службы к ГИДРе накопился нехилый такой счет, но от признаний все же удерживало нежелание гнить в Рафте, а то и где похуже. Но сейчас он был уже готов и на Рафт, и на электрический стул. Потому как лучше получить за дело, чем за то, чего не совершал. Ибо есть все шансы, что в следующий раз ему Зимний не “Букет цветов”[2] припрет, а корону Российской империи. Или тот булыжник из скипетра английского короля[3].
Искомая особь удачно подвернулась в лифте.
— Кэп.
— Рамлоу.
— Надо поговорить. Немедленно.
***
— Стив, ты не занят?
— Баки? Нет, не особо, заходи.
— Альфа Страйк же со всеми Мстителями работает? — несколько смущенно спросил Баки.
— Кроме Старка, у того своя роботизированная подтанцовка. А что? — удивился Стив такому непривычному поведению своего задиристого, местами даже нахального друга.
— Почему же мне выделили Бету?
— О… Просто мне казалось, что с Альфой у тебя могут быть связаны не самые лучшие воспоминания, — осторожно ответил Роджерс. — Тем более с Броком.
— С Броком? — изумился Барнс. — Нет, что ты! — горячо воскликнул он. — Мы с ним отлично сработались и были прекрасной командой! Мне, в общем-то, хм, никто кроме него и не нужен. Можно он будет ходить со мной на миссии? Ну, хоть на часть из них.
— Хорошо, — несколько удивился такой бурной реакции Стив. — Я постараюсь синхронизировать наши общие расписания.
Через час Брок, открыв упавшее на почту сообщение, потер лицо руками. Подумал, глядя в потолок и беззвучно высказывая кому-то явно не самые добрые пожелания. Открыл текстовый документ. Забегал пальцами по клавиатуре. Распечатал и отправился на поиски.
— Роджерс, — перехватил он Капитана, уже выходящего из кабинета. — Подмахни, будь человеком.
И протянул ему листок.
Стив вчитался.
— Но почему?!
— Потому что я еще в ГИДРе с ним заебался, Кэп! Не знаю, за что он мне мстил тогда, за что хочет продолжать мстить сейчас, но лучше отправь меня в Рафт!
— Та-а-ак, — протянул Стив. — А ну-ка зайдем, — попросил, утягивая Брока в кабинет.
К концу истории он едва удерживал сочувственное выражение на лице. Даже ему, не сильно разбирающемуся в отношениях, было все понятно. Странно, что непонятно было Броку, слывшему тем еще сердцеедом.
— Принято, — покивал он. — Разберемся. Но ты мне вот что скажи. Если непредвзято — Баки тебе как? Ну вот если бы ты его сейчас встретил, безо всей этой истории.
— Кэп, — на лице Рамлоу не было и тени смущения. — Ты же знаешь, сейчас другие времена и мой ответ может тебя… покоробить.
— Я демократ не только в вопросах внешней политики, — заверил его Стив.
— Ну… дело хозяйское. Баки твой — штучный товар. Не потому что рука или сыворотка. Таких можно всю жизнь прожить и не встретить. Он и Зимним впечатлял, когда не бесил. Впечатлял во всех смыслах. Но дружить с ним я бы не смог.
— Почему?
— Именно потому, что он впечатляет меня во всех смыслах.
Стив кивнул. Все понятно.
— Хорошо. Зайди пока в мой санузел.
— Нах… Зачем?
В ответ Стив схватил Рамлоу за локоть, впихнул в небольшое помещение, и закрыл дверь.
— Сидеть как мышь, без разрешения не выходить! — приказал он.
Несколько раз вдохнул и выдохнул, удерживая смех, скроил серьезное, даже суровое выражение лица и вызвал друга “на ковер”.
— Что все это значит? — строго спросил он у Баки, когда тот устроился в кресле. — Рамлоу, конечно, виноват перед тобой, что не сообщил раньше, но если бы не он, неизвестно, чем бы вообще дело с ГИДРой закончилось. За что ты ему мстишь?
— Мщу?! — выдохнул Барнс. — Погоди, Стиви, я же сказал тебе…
— А Брок в ответ на приказ работать с тобой отдал мне заявление на увольнение по собственному, — перебил его Кэп, еще больше суровея. Сдерживаться было невероятно сложно, но у него за плечами была неплохая актерская практика. — Я расспросил его, и, знаешь, пожалуй подпишу.
— Нет! Стив, не надо, — вскочил Барнс, — это не то, что ты думаешь!
— А что я должен думать? — сдвинул брови Роджерс.
— Он… ну, он мне нравится. Очень, — начиная краснеть, признался Баки. — Еще тогда нравился. Но Зимним я мало что понимал в этом. Вспомнил, что люди ходят на какие-то свидания, вот и… Короче! — сердито воскликнул он. — Ухаживал я так! Как умел! Понимаю, что смотрелось это глупо, а нередко вообще опасно было. Но что я мог поделать?!
— А почему же сейчас не позовешь уже на нормальное свидание? — слегка оттаял Кэп. — К чему все начинать по второму кругу?
— Я… я стесняюсь, — выпалил Баки, с вызовом глядя на Стива. У него горели уже не только щеки, но и уши. — Доволен?!
Капитан встал, потрепал друга по плечу и направился на выход.
— Ты куда? — удивился Барнс.
— Секундочку.
Стив встал в коридоре.
— Брок, можешь выходить! — крикнул он оттуда, захлопнул дверь и заблокировал ее.
Некоторое время послушал многоэтажные конструкции, доносящиеся из кабинета, удовлетворенно кивнул и отправился на обед. Пары часов хватить должно.