Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

«27.03
Не то чтобы я знал, как ведут дневники. Отец наверняка назвал бы это глупостью, — записи может прочесть кто угодно, как бы сильно ты ни пытался их скрыть. Однако, это может помочь мне разобраться, а потом… Всегда можно кинуть исписанные страницы в огонь, правда?

Фил сказал, что это нормально. Что каждый, пройдя через смерть, забывает свою прошлую жизнь.
Но… Неужели я действительно умер?
Воспоминания всплывают лишь обрывками, — кажется, я прижимал кинжал к горлу, когда умолял Богиню взять и меня тоже, от этого даже осталась полоска шрама, который уже почти исчез. Однако, это все же произошло взаправду?

Я не помню.

К тому же, в отличие от брата и других детей, мои перья и глаза не посветлели. Они остались такими же тёмными, серо-каштановыми, без доли седины, розового или красного, а значит, я через Лимбо не проходил. Да и жизни…
Им вернули всего одну. Каждый из тех, кто оказался в стенах этого Храма, кроме меня, получил обратно единственную попытку, и она не обновится до трёх при переходе на другой сервер. Но со мной все в порядке, — значит, все же я не умирал?

Или Фил имел в виду нечто иное?
Может, к примеру, всех тех, кого сопровождала прекрасная Леди Кристин?
Но отчего тогда он сам не забывает все на свете? Потому что Ангел? Или он забывает, но где-то хранит записки с тем, что нужно помнить, вроде такого же дневника? Жаль, не могу надоедать с вопросами, — нас и так тут поселили на “птичьих правах“, ха-ха.
В любом случае, пока во мне нет такой же “божественности“, не хотелось бы полностью потерять память о всем, что произошло. Люди без прошлого, о которых рассказывала нянечка Амелия, довольно жуткие, и стать одним из них — даже думать страшно. Так что постараюсь рассказать о себе.

Моё имя — Уилльям Маджере Шестнадцатый. Мне одиннадцать, и я сын графского рода лесных авианов, чей дом издревле стоял на землях хардкорного сервера Юта. У меня есть брат-близнец, и так вышло, что все мужчины нашего рода должны носить одно и то же имя, в честь прославленного предка. Отчего, во избежание путаницы, родители нашли для него какую-то забытую форму инакочтения и нарекли Билльямом. Правда, после прижилось более простое „Блэйд“ из-за его исключительного умения. Отец говорил, что душа близнецов при рождении делится надвое. Так и получилось, — Билл забрал себе талант воина в полной мере, а я оказался хорош в переговорах. Настолько, что мне пророчили будущее Главного Наследника, к которому перейдёт Имя рода. А также фаворита принцессы, ведь её братья весьма благосклонны ко мне. Правда, отцу все равно было мало. И интересовало его лишь то, насколько бездарны мы в талантах друг друга, — потому, даже вести об очередной победе Блэйда в спарринге, или сделки, которые заключались благодаря моим словам, его совсем не радовали.»

— Боже Прайме. — Вздох графа звучал как приговор. Тренировочный меч упёрся в землю, служа подобием трости, а и без того вечно бледное, нетронутое загаром лицо больше напоминало вампира, почему-то выглянувшего наружу в солнечный день. Крылья вжались в спину, будто вырезанные в камне, и едкий ток сквозил в воздухе. — Уилльям, ты собираешься отбиваться от засады высокопарными фразами? Или заговаривать стрелу своим длинным языком?

Серый, покрытый пылью камзол сидел на нем строго и величественно, — как и подобало персоне высоких кровей, — и даже малое количество вышивки, с почти что оскорбительно, для птицы, отсутствующими драгоценными камнями, совсем не портило вид. Кудрявые каштановые волосы были убраны в хвост, да так, что даже новые пуховые пёрышки из него не выбивались, а лёгкая дрожь в руках маскировалась под мерным постукиванием пальца по обмотанной рукояти.
Лёгкий и незаметный в своей идеальности — в этом был весь их отец.

Уилл улыбался. Широко и бездумно, — уголки губ сами тянулись вверх, и только мелькающие за забором тени не давали окончательно разреветься от темнеющих под рубашкой синяков. «Графская неженка» звучало отовсюду задолго до снова заваленного экзамена. И пусть хотя бы его лицо сохраняет честь, коль крылья уже поникли, прячась за тонкие плечи и разваливаясь по тренировочной площадке.

— Отец, ты бы помягче с ним. — Гнусавый голос Блэйда прозвучал, на удивление, весьма чётко. Тот оказался на самом краю небольшого круга, поправляя трофейный шлем, то и дело съезжающий во все стороны. Глупая традиция — забирать случайную вещь после победы, и возвращать, когда солнце пряталось за горизонт, больше не позволяя пускать случайные блики в лица прохожих.

— Хочешь мне возразить? — Граф слегка встрепенулся, обернувшись к нему. — Билльям, я знаю, что ты беспокоишься. Но война, болезнь, несчастный случай, и твой брат останется один. Это совершенно эгоистично, потакать его беспомощности! Он — не принцесса на выданье, а ты не дракон.

Блэйд молчал. Он не стал отвечать на речь отца, — лишь разглядывал его и Уилла, как игрушки за витринным стеклом, маленькую панораму, участником которой вовсе не был.

Перья графа зашелестели, а сам он вздрогнул, не выдержав липкого груза тишины, и, понизив тон, продолжил:
— В обратную сторону это, к слову, тоже работает. Подойди ко мне в кабинет через три часа, — выясним, почему твой учитель по дипломатии собирает вещи.

Шлем снова сполз. Однако, Блэйд не стал его трогать, лишь округлил глаза, смотря на отца так, будто забыл о его существовании. И лишь спустя долгие двадцать секунд пусто улыбнулся, приставляя к виску два пальца и резко отбрасывая их вверх, по пути чиркнув ногтем по железу, от чего раздался слабый звон.
Граф скривился.
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.
— Не лебези. Звенит, как твоя пустая голова, — этот жест пользуют лишь наёмные крысы, так что постарайся, чтоб никто больше подобного не видел.

Тон слегка дрогнул на последнем слове, — Уилл пнул меч, выбивая у мужчины равновесие, и уже направляя собственный куда-то в район печени, но граф расправил крылья, и лишь в последний момент колено врезалось не в лицо, а в живот, отправляя сына обратно.

— …Возможно, я переборщил. — Сквозь стиснутые зубы признал отец, глядя, как Уилл съёживается в перьевой комок, пальцами оставляя в песке борозды. Затем подкинул меч, поймал за лезвие и протянул в сторону Блэйда, все ещё смотрящего в пустоту с глупой улыбкой. — Раз уж думаешь, что знаешь лучше, давай. Научи его драться, виконт.
Он будто выплюнул последнее слово. Но Блэйд принял оружие спокойно, больше не смотря ни на отца, ни на брата, — лишь изучающе провёл пальцем по свежим сколам на дереве.
Граф развернулся и ушёл.

Тишина тренировочного поля разбавлялась только лёгким шуршанием ветра и тихими шепотками где-то за забором.
— Вставай. — Не было разницы, с кем он говорил, тон Билла оставался одинаковым, дерзил ли он отцу, или протягивал руку брату. — Тебе сильно досталось?

Уилл не ответил. Он даже не посмотрел в ответ, только всхлипнул, закрывая себя крылом, и подтягивая ноги ближе.

— Вставай.

— Да с какого черта я должен?! — Взвился тот в ответ, резко поднимая взгляд и отмахиваясь от протянутой руки. Злобное, почти шипящее чириканье само вырвалось наружу, а мышцы напряглись, от чего перья встали дыбом, пушась и придавая силуэту веса.

— Не ты ли рассказывал мне, что честь требует спокойствия?

Уилл поджал губы, глянув на Блэйда покрасневшими, чуть замыленными от слез глазами, и замолчал. Просто смотрел. Пока тени по ту сторону частокола перебегали, смеялись, обсуждали, жадно цепляя любой кусок информации, который только могли.

— Сильно. — Наконец, фыркнул Уилл, все же поднимаясь, но без посторонней помощи, и отряхивая одежду от песка. — Но спасибо, что прикрыл.

Блэйд вздохнул. Не громко, почти незаметно, не сводя с брата абсолютно такого же пустого взгляда, как и всегда.
— … Зато на ужин наверняка будет лимонный пирог.

Уилл сморщился.

— … И варенье. Тоже лимонное. Я видел одно жёлтое, когда служанки разгружали товары из города.
— Наверное. — Он оборвал рассуждения брата. — Давай уйдём отсюда. Мне не по себе.

«Он не плохой человек. Я не хочу его таким считать, даже если все, вплоть до мамы или Блэйда скажут обратное. Он просто не учился быть родителем, или хорошим мужем, так что, просто делает все возможное. Беспокоится о нашей безопасности, о статусе и чести. О том, что важно.
Да, он бывает жесток. Бывает, что он “перегибает“, или не знает, как справиться с чем-то, но это не делает его плохим. Это делает человеком, — даже если в идеальной картинке места человечности вовсе нет. И он учит нас этому. Принимает самый страшный удар на себя, показывая, что никто, кроме него, нас потом и не пощадит, используя слабые стороны себе в угоду. Он всего себя изводит, стараясь научить нас защищаться, отстаивать свою жизнь.
И не так, как это делала мама.

Конечно, Госпожа Айя тоже не плоха, и тоже человечна, но именно она, — причина, по которой эту “человечность“ в высшем свете принято так избегать. Её методы грубы и неотесаны. Её поступки жестоки, непредсказуемы, и чаще вызывают жалость с отвращением, чем желание понять.
Их брак с отцом был сделкой от Короны, чтобы наладить союз с колонией, что вышла из-под контроля. Не лучшее начало. Но она не дала отцу и шанса: не пыталась решить проблему, не думала о том, что будет потом. Просто закрылась. И даже появление меня и брата совсем не сделало ситуацию лучше, наоборот, судя по разговорам слуг, она стала только более молчаливой, поставила на свою спальню отдельный замок и чаще всего закрывалась там днями, или пропадала на охоте. Однако, даже так, она не могла позволить отцу право на любовь. Вероятно, от того, что сама была не состоянии дать её даже собственным детям.»

Дверь распахнулась, впуская в комнату свет из коридора и Уилл сморщился, едва-едва приоткрывая глаза.
— Амелия, собери детей. — Высокая, стройная фигура женщины застыла в проходе тенью, сжимая в руке полупустой бокал вина. — Мы едем в летний дом.

— Как же Господин? — Нянечка с тихим вздохом отложила книгу со сказками, не глядя оставляя закладку из залитого смолой пера. Блэйд сел, потирая лицо. Затем встал, разминая хрустящие кости и крылья, только чтобы без лишних вопросов направиться к шкафу.

Мать сверкнула глазами в сторону близнецов, на некоторое время замирая, а после разом опрокинула в себя остатки вина, — несколько капель даже упали на походное платье, расплываясь алыми бусинами, будто кровь. Затем пошатнулась. Оставила бокал на одной из коридорных тумб и перетянула бледно-русые короткие волосы в хвост.
— Конюшня заперта. Я уже отдала приказ запрячь стаю, — Марта и Нимма останутся, чтобы помочь Диане и предупредить утреннюю смену. Они догонят нас потом.

Амелия вздохнула снова, бормоча молитву себе под нос.
— Да убережёт Прайм душу Раиля от греха…

Уилл всхлипнул, чувствуя, как ночной холод окутал ноги, но медленно стянул одеяло в сторону, поднимаясь с кровати и ступая на мягкий ковёр. Графиня исчезла, оставляя после себя лишь приглушённое эхо толстых каблуков, а нянечка зажгла лампу.
— Ну, тише, птенчик. Все хорошо. — Мягкая, морщинистая рука легла на голову, слегка вороша растрёпанные перья. — Скоро поспишь. Карета как люлька качается.

— Я не ребёнок, чтоб в люльке сидеть.
Он фыркнул, а женщина чуть улыбнулась, направляясь к Блэйду. Сон осел в уголках глаз колючими песчинками, и исчезающее тепло все больше напоминало пустынный мираж, подобно искусно окрашенным деревянным фруктам на фарфоровом блюде.
Брат стоял при полном параде. Хватило считанных секунд, чтобы от ночной рубашки он перешёл к затягиванию корсета, и, увидев это, Уилл нахмурился, а после и вовсе запустил подушкой, отвлекая от сборов.
— Что ты вырядился, как на королевский приём?! Может, надушишься ещё пойдёшь, — комары точно в обморок попадают!
Близнец растерянно оглянулся, поймав «снаряд» за секунду до столкновения с лицом.

— Так, а ну, перестаньте! — Нянечка встала между ними, упирая руки в бока. — Негоже благородным особам друг в друга чем попало кидаться.

Она аккуратно расправила рубашку, вытащенную из шкафа.
— Давай-ка лучше тебе помогу…
Уилл скривился.
— Я сам.
Это прозвучало почти неразборчиво, но мальчишка просто выхватил одежду из рук, тут же скинув домашнюю и принявшись застёгивать пуговицы. Те, что сзади, под крыльями, поддавались особенно тяжело, но сдаваться он не был намерен, так что в итоге справился. Надувшись и ворча, как старый филин, но справился, посмотрев в сторону собирающих чемоданы немного свысока.

— Какой молодец! — Амелия улыбнулась и всплеснула руками, а затем махнула в сторону вещей. — Может, поможешь? Было бы хорошо, если бы ты выбрал книги, которые стоит взять.

Небрежно прочесав волосы рукой, Уилл закатил глаза и развернулся, направляясь к выходу.

Лестница, коридор, — все в полумраке горящих через одну свечей в настенных фонарях, и пустое, как поле битвы после сражения. Он перескакивал через ступеньки, смотря под ноги, пробежал вниз и притормозил только перед самой дверью, закрыв глаза и глубоко вдыхая зябкий воздух ночи.

— …снова? — Голос девушки звучал едва громче потрескивания пропитанного воском фитилька где-то за дверью комнаты прислуги.

— Да. Когда Госпожа узнала, приказала запереть их там. А как отбудет, вылить отходы в комнату Господина, да залить полы мёдом.

Уилл поджал губы.

— Ужас какой. Они и правда друг друга стоят. Хорошо, что не мы, но бедная, бедная…

Дальше он слушать не стал. Толкнул дверь и выскочил на улицу в холодный, мокрый весенний туман, что мурашками пробежал по плечам. Уилл приобнял себя крыльями, привыкая к ещё более скудному освещению, и задрал голову, рассматривая яркие звезды перед тем, как широко улыбнуться и снова опустить взгляд на двор.

Огромные серые волки, — мамино приданое, — уже беспокойно ждали, запряжённые в карету вместо лошадей и осёдланные охотничьей амуницией, пока между ними бегали девушки-служанки, разбираясь с вещами и маленькими проблемами. Он поёжился и подошёл к одному из волков, что не был занят ворчанием на всадников, привычно подняв руку и дождавшись, когда тот сам ткнётся в неё тёплым носом. Куда большим, чем человеческая ладонь.
— Что, загоняли тебя, бедняжка? — Лёгкая жалость появилась в шёпоте певучей протяжностью. Волк что-то прорычал, позволив разворошить грубую, грязноватую, но тёплую шерсть, и спрятать в ней пальцы. — Да, я тоже не люблю такие подъёмы…

— Уилл? — Голос Айи прозвучал почти над ухом, заставляя вздрогнуть. — Отлично. Грузите чемоданы и поедем.

Он поджал губы, тихо набирая в грудь воздух. А затем лишь кивнул, улыбаясь чуть шире, но не поворачиваясь в её сторону.
— Хорошо, мам.

Графиня запрыгнула на спину самого крупного из своих питомцев и плавно повела во главу колонны, когда в дверях показались Амелия и Блэйд.
— Уилльям! Пощади ж меня ты старую. Скачешь, будто заяц какой, а не соловей. — Охнула нянечка, качая головой. — Нам за тобой и вовек не угнаться…

Не слушая причитания, он вскочил на подножку и нырнул внутрь кареты, устраиваясь поудобнее, — скинул обувь, вытянув ноги на всю длину мягкой лавки и подложил подушку под спину, вместе с тем распуская ленту на шторе, дабы закрыть одно из окон и создать более густой мрак.

Блэйд помог с погрузкой вещей и расположился напротив, почти забиваясь в угол и рассматривая суету снаружи. Нянечка села рядом с ним.
— Уилл, ты ножки-то на сидение не закидывай. Их чистить трудно, а на улице грязно, сыро…
— Разве Госпожа не любит грязь? — Он сморщился, но ноги все-таки убрал, вздохнув и сползая ниже, уставившись в потолок. Крылья распластались по бархатной спинке. — А я-то думал, наш дом в свинарник по её прихоти превращают.

Амелия не нашлась что ответить, только покачала головой. Блэйд не шевельнулся.

— Ну Господин… Нельзя ведь так о собственной матери. Она о тебе заботится, думает, родная кровь, все-таки.

Карета тронулась и закачалась из стороны в сторону.
Волки были бесспорно прекрасными животными, но в плавности хода сравниться с лошадьми не могли. От того, Уилл вцепился в помощный ремень над головой, тщетно стараясь сохранять расслабленный вид.
— Думает? Мы из собственного дома бежим, словно воры. — Если подобное и можно было представить люлькой, то человек, которому её доверили качать, явно хотел избавиться от младенца, выдав это за несчастный случай. — Впопыхах средь ночи подскакиваем, будто и не хозяева вовсе.

Хотя, может, выходцам из горных народностей авианов такое и пришлось бы по душе, — Амелия как-то рассказывала, что «предки всех птиц» часто строят временные жилища как гамаки, растянутые прямо над пропастью, и яростный ветер то и дело раскачивает такие «сооружения», напевая колыбельные. Иногда он правда заигрывается, и от того строители спят чутко, готовые расправить крылья в любой момент. У них вообще странные дома. Уилл бы больше доверял в таком плане гномам, строящим города в скалах, пробираясь изнутри. Там тоже бывают обвалы, да и любой птице будет не по себе в крохотных пещерных коридорах, но как-то проще доверять умению опытных шахтёров строить укрепления, чем бояться не проснуться, или запутаться в ткани, когда хрупкое полотно рухнет вниз.

— От чего же сразу «не хозяева»? — Голос нянечки вернул в реальность и он сморщился, чувствуя поддувающий в щели ветер. — Просто незапланированный отъезд. Ведь и встречи вашего отца не всегда бывают заранее вписанными в расписание, да и празднования…

Уилл резко повернулся в её сторону и сощурился.

— Скажи-ка мне, любезная Амелия. — Слова разбились на слоги, а тон приобрёл сладкий, снисходительный оттенок. — Неужели каждая встреча, каждый бал, каждый отъезд из поместья всегда сопровождался опасениями вернуться вместо дома в хлев? Быть может, я чего-то не понимал все эти годы? И, оказывается, мне надо думать о том, не заденет ли помойная смесь мои вещи всегда, когда они не там, где я могу их увидеть?

Блэйд, наконец, отлип от тёмных пейзажей, различимых лишь благодаря свету звёзд, и посмотрел на брата внимательно, слегка хмурясь, будто заново изучал. Нянечка поёрзала на месте, стараясь не пересекаться взглядом.

— По твоему, Госпожа не имеет право злиться?..

Он фыркнул, отворачиваясь и разглядывая танец глухого света на потолке.

— Имеет, конечно. Но вот выражая это так, она лишь подтверждает своё низменное, грубое происхождение.

— Уилл. — Блэйд перебил. Негромко, но сжав ручку на дверце так, что та скрипнула.

Верхняя губа дёрнулась в пренебрежении.

— … Я лишь хочу сказать, что так как, будучи графиней, Госпожа совсем не пытается понять даже базовый социальный этикет, она ничем не лучше графа.

Секунда, и боль ошпарила щеку наливаясь жгучей, колющей отметиной, заставив вскрикнуть и резко сесть. Крылья прошуршали по обивке, а затем свернулись коконом вокруг него, когда мальчишка вжался в кресло, прикрывая место удара ладонями и тихо, скуляще чирикая.
Брат широко раскрыл глаза, поджав губы, и рухнул обратно на сидение.
— Билльям! — Запоздало спохватилась Амелия, положив руку ему на плечо. — Ох, Господи, что ж твориться-то…
— Прости. — Его тон стал лишь немного выше, чем обычно, и само слово, казалось, Блэйд произнёс быстрее.

Уилл сверкнул покрасневшими глазами, выглядывая из-за крыла, и молча уставился на близнеца, чувствуя, как слезы вот-вот польются.
— Пока я не снизойду до прощения, ты и шагу не ступишь из комнаты, Билльям. — Имя растянулось чуть ли не на отдельные буквы, искажённые шипением, а тон оставался холоден. — Иначе можешь забыть о хорошем отношении навсегда.

— Мальчики! Пожалуйста…

«Вероятно, в её понимании, не думать о последствиях, — гораздо нормальнее, чем искать компромисс. Мама всегда была близка к логике природных Духов, из-за своей северной крови, и, может, от того нам так сложно понимать друг друга правильно. Когда ты приходишь домой и видишь детскую, „нечаянно“ задетую её „методом“, пропахшую, мерзотно-липкую и наполненную гнёздами жуков, сложно думать о её чувствах. В голове мысли только о том, почему кто-то должен расплачиваться за то, что совершил родитель.
Но, с другой стороны, подобное ведь прописано даже в божественном законе: люди, что страдают, расплачиваясь за грехи предков. Как те же читеры, которых запирают внутри серверов на десять поколений за то, что один человек когда-то пошёл против Пантеона. Может, в этом и состоит логика?

Может, именно поэтому так сложно добиться от неё извинений, когда нам приходиться менять комнату из-за того, что отец снова сделал что-то „неправильное“? Но ведь даже в божественном законе те, кто не собирается усваивать урок, уходят сразу: изучают иную магию, живут в лесах, нападают на игроков, задавливая численным перевесом своей разбойничьей шайки. Так неужели мстить и нам за то, чего ещё не произошло, так необходимо?
Часто, именно это неравноправие приводит к тому, что Жители становятся чёрствыми и отвратительными, лелея ненависть ко всем, кого такое наказание не постигло и чуть ли не строят на ней свою личность. Разве это — правильно?
Разве это — хороший путь?»

Лесная речка с обрывистыми берегами всегда была приютом городских легенд и укрывала под сенью деревьев сбежавших от работы мальчишек, — даже в прохладный и пасмурный день здесь собиралась стайка ребятни, чтобы строить неряшливые шалаши, жечь костры и, если удавалось прихватить удочку, может зажарить пару небольших рыбёшек, хрустя печёными хвостами под рассказы о русалках и их неописуемой красоте.
Честно говоря, сидя среди деревенских детей, сложно было сказать, что Уилл чем-то от них отличался. Особенно в такие редкие моменты, когда Блэйда не было рядом, и они не напоминали ходячее зеркало, или горячечный бред, вгоняя окружающих в ступор одним своим присутствием. Сбросить дорогой гардероб, запачкать светлую кожу копотью, да солнечными лучами, зацепить за крылья несколько неаккуратно подвернувшихся репейников, — и вот. Даже Амелия наверняка бы потеряла его среди сотен таких же лиц на грязных улицах. Удивительно, какой огромной взрослые преподносили пропасть между ними из-за статуса «Игрока».

— Нихрена! — Крылья распушились от громкого вздоха мальчишек и он обернулся, стараясь понять, что произошло. Хейден, круглолицый, смуглый сын кузнеца, вытянул перед собой руку, улыбаясь и слегка задирая нос, будто стоял на трибуне.
— Ты безумец, Дэн! Совершенно отбитый.

На тёмной коже обожжённой печатью расползалось фиолетово-чёрное, обсидиановое пятно, задевшее ладонь и пальцы, подобно огромной родинке. Кожа под ним сморщилась, как мятая бумага, высохла и покрылась волдырями. Увидев это, Уилл скривился, мотнув головой.
— Такое… Долго придётся замаливать.
— К черту! — Тон Хейдена был гордым, залихватским, с каким обычно здесь рассказывали об осёдланной свинье, или удачной краже соседских яблок. — Даже тысяча ночей в церкви будут стоит того. Не отвалится, в конце концов.
Несколько мальчишек кивнули, рассматривая матовые переливы Проклятья, но трогать не стали. Оторвать взгляд и правда было сложно. Однажды, Уиллу довелось увидеть, как Жителя казнили, заставив взять меч и избивать соломенное чучело до заката. Это был первый и последний раз, когда мужчина плакал на его глазах, иссыхая заживо, поэтому представлять, каково сейчас Дэну…
Впрочем, вероятно, подобное было похоже на розги, — если боль не нарастает, к ней можно привыкнуть и даже забыть, несмотря на кровоточащую спину.

— И как тебя угораздило?
Хейден глянул на него искоса, ухмыляясь.
— Дак мой папашка же вашей страже оружие куёт. Вот и поручил отнести очередной заказ маменьке, что б самому от работы не отвлекаться. А там, — раз, и какой-то олух, братцем твоим побитый. Злой, как собака! Он, видно, думал меня напугать и отыграться, но не на того нарвался, сволочь!

Уилл покачал головой:
— И стоило так рисковать? Это ж лишняя вражда. Ты когда к пятнадцати Игроком станешь, в стражу после подобного точно не возьмут.

Тот лишь надел перчатку обратно и перекинул длинную косу через плечо, переплетая чёрные кольца волос потуже, чтоб не выбивались.
— А я и не пойду. Свобода бесценна, чтоб тратить её на услужение таким придуркам. Но да, конечно, не тебе об этом рассуждать.
Джек, — старший мальчишка, что, в силу своей медвежьей гибридности, уже обладал небольшой бородой и был значительно крупнее остальных, — поскрёб палочкой по тлеющим углям и громогласно объявил, что рыба готова, тут же потянувшись за закопанными под костром свёртками. Не успел Уилл и глазом моргнуть, урвав себе кусок с плавником, как несколько разломанных скелетов с единственно уцелевшими головами, уже лежали на земле.

С куста недовольно проскрипел ворон.
Он повернулся в сторону птицы, чуть щурясь и приподняв крылья, а затем аккуратно подобрал остатки рыбьей тушки вместе с бумагой, и подкинул в сторону чащи, куда прежде улетали и потроха, чирикнув напоследок. Дети захихикали.
— И о чем же вы говорили?
— О, да так. — Сложно было удержаться от того, чтобы передразнить чужой тон. — «Старый дух» упрекнул «неощипанных птенцов» в «расточительности самых лакомых кусочков». Ему вообще претит смотреть, как мы «выжимаем из рыбы все соки приручённым огнём».

Ворон слетел с ветвей, приземляясь рядом с «подношением», оглянулся и, проворчав что-то похожее на ругательства, принялся ковырять остатки.

— Ты бы меньше клювом щёлкал! — Кэрролл, высокий мальчишка, почти близнец Хейдена, но с более прямыми, короткими волосами и с абсолютно светлой, незагораемой кожей, подобной самому Уиллу, выхватил кусок прямо у него из рук. — Знаешь, как говорят, в большой семье…

— Ты сам-то поменьше болтай. — Глянув исподлобья, прогудел Джек. — Неужели в тебе тоже птичья болтливость проснулась?
Кэрролл тут же раскраснелся, схватив ртом воздух, нахмурился и отвернулся, принявшись уже молча объедать мясо с плавника. Уилл улыбнулся, пожимая плечами.

— Что ж, раз все молчат, то я начну!
Со своего места подорвался Фросс. Маленький, щуплый лисёнок, у которого от гибридности ни ушей, ни морды, ни благородной рыжины не осталось, — только расщеплённая заячья губа, более насыщенный каштановый цвет волос, веснушки и беспорядочные светлые пятна, рассыпанные по телу так, что можно было бы составить новую карту материков. — В общем, далеко-далеко, там, где пересекаются пять морей…

— Эй, седьмая вода на киселе. Тебе не надоело? — Рэй, его «далеко-юродный брат», куда больше похожий на своего лесного предка, поднялся, отряхивая ладони от песка и качнув хвостом в сторону. — Ты начинаешь эту шарманку уже десятый раз.

Фросс высоко задрал нос, уперев руки в бока.
— Это называется классика, необразованное ты чучело!
— О Святая Церковь, просто признай, что ты больше историй не знаешь! — Взвился Келли, и его соколиные перья, начинающиеся от самых бровей, как у всякой гарпии, распушились, придавая объёма фигуре.
— Посмотрите-ка, нашёлся эксперт! Ты сам гоняешь две истории по кругу. — Фросс повёл плечом, демонстративно отворачиваясь. — А ты, Рэй, лучше бы хоть иногда за стадом своим ходил приглядывать, а то выстегут тебя за потеряшек…
Второй лисёнок скривился, повёл носом, приглаживая длинные, огненные кудри, но и правда развернулся, проверив наличие пастушьего рожка на поясе.
— Начинайте без меня. — Бросил он в сторону Старшего, после чего шагнул в кусты.

Келли всплеснул руками, точнее, заменяющими их крыльями.
— Это я-то?!
— Ну не я же! Я хотя бы даже не пытаюсь это скрыть, заменив имя одного персонажа!

Гарпия тоже вскочил, разрыхляя песок длинными птичьими лапами.
— Это не одна и та же! Ты просто не понял всей гениальности хода, ведь концовки у них разные, как и характеры братьев…

— Да-да, мистер «мне лень готовиться»!

— Ты! — Он нахохлился ещё больше, от чего казалось, что мальчишка просто взорвётся с минуты на минуту. — Да ты со своими мертвецами… Знаешь ты кто?! Идиот неполноценный!

— В этот раз, я хотел рассказать о живых статуях, курица ты общипанная! — Фросс шагнул в его сторону. — Что б тебя на стол, да с яблоками подали!

Уилл отодвинулся в сторону Джека, будто ограждая себя его массивной фигурой, и взглядом поймал ухмылку, приулыбнувшись в ответ.

— Бракованный выродок!

Келли вскрикнул, когда в скулу прилетела галька и, больше не дожидаясь, бросился на соперника когтями вперёд.
Сложно было разобрать, кто какой удар наносил, — летящий во все стороны пух, хлопанье крыльев, лисий писк и ругательства смешались в ком, рьяно кружащий по полянке и даже разворошивший угли с особо громким вскриком. Продлилась драка, конечно, не долго. Через минуту могучий силуэт Старшего быстро и легко оказался в самой гуще, за шиворот оттаскивая своих подопечных друг от друга, — всех измазанных в грязи и кровавых разводах.

— Поцапались из-за фигни, а отвечать теперь вашим матерям… Как думаете, кто вам одежду стирает и шьёт? — Он звучал грозно, словно гром над головами. — Значит так. На обратной дороге зайдёте ко мне. И пока косяк не исправите, домой не выпущу… Ясно?
Фросс шмыгнул носом, утирая проступающую алым царапину и надулся, опуская взгляд.
— Ясно.

Келли же скрестил лапы, щёлкнув клювом.
— С хуя-ли я виноват? Этот придурок первый начал!
— А ты продолжил. И подначивал его, так что давай, Кел, ты меня знаешь.

Он цокнул, поморщившись и вычёсывая плечом вырванные перья.
— … Ладно. У меня все равно меньше тряпья, чем у этого щенка.

— Значит поможешь. — Джек опустил хулиганов на землю, и, предвещая возмущения, резко осадил, опустив руку на голову. — Не спорь. Знаешь же, что он срывается.

Оба мальчишки фыркнули, быстро рассаживаясь по своим местам.

— Спасибо. — Уилл произнёс это тихо, когда Старший тоже вернулся к нему.

— Ты тут не причём. — Тот махнул рукой, не оглядываясь. — Хотя, после братца, забавно смотреть, как ты от драки прячешься, неженка. Передай ему, как вернёшься, что я не прочь пополнить коллекцию пёрышек.

Уилл чуть пожал плечами, все ещё улыбаясь, но чуть покраснев.

Вокруг воцарилась тишина.
— Так… Кто начнёт? — В воздухе повис вопрос, ответу на который просто не дано было прозвучать.

Глухой, низкий гул прокатился по поляне, от чего дети вздрогнули, обернувшись в сторону шума, что спугнул старого ворона. А затем переглянулись.
— Туши угли!
Джек подскочил, раздавая команды. Фросс схватил старое ведро, спускаясь к реке. Келли громко свистнул, тут же подлетая к кронам, а Кэрролл и Дэн подхватили замершего Уилла, ставя его на ноги.

— Тебе жизнь не дорога, придурок?! Чего как пень сидишь?

Он посмотрел на братьев, снова заторможено поворачиваясь в сторону хаоса, так резко разбившего лагерь. Кэрролл цокнул, и развернулся, спускаясь по берегу.
— Оставь его. Не видишь, к мамке захотел. На покаяние.

— Но это не похоже на…

— Нам лучше знать. — Коротко отрезал Хейден, махнув рукой, и устремляясь за братом. — Каждый день бегаем… Нет, если, конечно, хочешь, чтоб по тебе розгами прошлись, пожалуйста, но нас сдавать не вздумай.

Последнюю фразу он практически прорычал, и Уилл, сглотнув, поспешил следом.
— А почему в реку?

— Собак со следу сбить! — Тоном, будто говорил прописную истину, бросил Кэра. — Даже если найдут, — вряд ли твоя мамашка под трясину сунется ради добычи. Не настолько отбитая.
Он фыркнул, а Хейден усмехнулся.
— Только не говори, что тебе одёжку пачкать не с руки.

И даже учитывая, что Уилл и правда чуть споткнулся на берегу в попытке остановиться, ничего не оставалось, кроме как закрыть рот и молча зашагать дальше, стерпев, когда вода начала просачиваться в высокие ботинки, скользящие в толстом слое ила.
— Я не могу крылья мочить. — Сделал он последнюю попытку, когда все трое оказались в воде по пояс, и холодные волны коснулись кончиков перьев.

Хейден пожал плечами.
— Да мне без разницы. Что с тобой будет — твой, чёртов, выбор. Мог бы и за Келом скрыться, раз так боишься, неженка.

— Заткнитесь вы уже! — Шикнул Кэрролл.

Уилл поджал губы. Его крылья были чуть больше половины тела и ещё не достаточно развились, чтобы поднять в воздух. Все, что он мог — медленно падать, избегая переломанных ног на особо крутых обрывах. К тому же, это было бы первое, где его начнут искать, а значит, прятаться там, — наихудшая идея из возможных.
Лучшей было бы просто аккуратно прокрасться обратно в поместье и сделать вид, что просто задержался в уборной, а не прогуливал уроки, но сравниться по скорости со стаей графини он даже не мечтал, как и обмануть их чуйку.

Боже, лишь бы все обошлось и он вернулся домой сам, а не повязанный и перекинутый через седло, как очередная добыча. Конечно, уверенности, что наказание будет именно таким, не было, но от матери можно ожидать чего угодно и представлять вещи похуже просто не возникало желания, даже ради лишней дозы мотивации.

Каждый шаг давался с трудом. Казалось, слой грязи на дне копился столетиями, и сапоги то и дело увязали, будто в болоте, поясница ныла из-за полусогнутого движения, а свисающие корни деревьев оставляли тяжёлые, холодные следы, будто огромные слизняки, ползущие по спине, и то и дело задевали, выдёргивая, торчащие пёрышки. Боль расходилась по нервам слабыми молниями, особенно отдаваясь в немеющих, посиневших пальцах, под ногтями. Он покусывал внутреннюю сторону щёк и смаргивал собирающиеся на глазах слезы, едва не теряя след мальчишек, которым, почему-то, куда лучше удавалось находить надёжные места, да ещё и вытягивать его, когда обувь снова застревала намертво.
Оставалось надеяться, что когда они вылезут, крылья не будут напоминать общипанную курицу, — отец точно подобное не простит.

— Поживее, черт тебя дери! — Кэра прорычал это на грани слуха, скрываясь за шумом близкого водопада. — Ты же гребанная птица, так какого пиглина застреваешь, будто тупорылый голем?!
Уилл едва чирикнул, за что тут же получил лёгкий подзатыльник от более близкого Хейдена.
— Заткнись, придурок.

Оставалось лишь вжать голову в плечи и продолжать двигаться. Смотреть в омут желания не было, — вряд ли в этой реке водилось что-то опасное, но тёмная, мутная вода от размытого берега, не позволяла видеть даже собственные колени, двигаясь в полной неизвестности, и от того он просто закрыл глаза, стараясь не думать о том, как рука утопленника хватает кого-нибудь за лодыжку.
Боже, хотелось быть уверенным, что все это стоит того. Может, легче было бы прийти к графине с повинной и спокойно принять свою участь? Наверно, поздно задумываться об этом сейчас.

Наконец, на пути оказалась настоящая пещера, вымытая под корнями старой ивы, в которой трое мальчишек, при небольшом усилии, могли бы разместиться незаметно для взгляда с берега.
Кэрролл утянул остальных внутрь, распугивая стайку серебристых мальков, и устало упал спиной на земляную стену, переводя дыхание. Во время пути, вода затекла даже в уши, от чего Уилл слышал собственное сердце. Это было похоже на далёкие барабаны, какие играли в опасных событиях на сцене театра, так что он наклонился вбок и несильно ударил себя по голове несколько раз, в попытке избавиться от шума
— Зря стараешься. — Насмешливо заметил Кэра. — Все равно нырять будем.
— Нырять? — Он переспросил, резко оглядываясь и округлив глаза. — Но мне…

— Конечно, нырять! — Дэн перебил почти в полный голос, закатывая глаза. — Причём поглубже. Иначе найдут и ка-ак…
Со стороны леса раздался новый клич. Более звонкий, тонкий, как медная труба, и от него вздрогнули все трое, — Кэрролл переглянулся с братом, замирая на несколько секунд, нахмурился и кивнул, сжимая руку на одном из корней.

— Я же говорил, тот, первый…
Но Уилла никто не стал слушать. Хейден просто схватил его за шиворот, резко дёргая вниз, едва дав время на то, чтобы набрать воздуха.
… И здесь, под водой, лёгкая дрожь от приближающейся стаи ощущалась куда острее, нарастая где-то на задворках. Он почувствовал, как рука постепенно переходит с воротника на запястье, скользя по тонкой ткани рубашки, а потом, открыв глаза, даже различил два тёмных силуэта в облаке ила, когда один из них быстро ушёл в бок.

Сверху раздался глухой лай.

Едва руки нащупали корень, за который можно было бы зацепиться, темно-зелёное пятно воды оказалось разделено старой сетью, с наросшими водорослями, а Дэн отпустил его, одновременно неслабо пиная ногой в грудь, выбивая последний вдох.

Ракушки и старые, ржавые обломки крючков врезались в кожу, словно зубы хищника, и вскрик поднялся, тут же обжигая горло и лёгкие склизкой, солоноватой массой, когда Уилл потянулся за кинжалом.
Но Кэрролл перехватил его руку, раздирая ладонь чем-то тупым, будто камнем со дна, в попытке пришпилить её к землистым корням. Пальцы инстинктивно сжались. Но сила мальчишки была достаточно велика, чтобы Уилл почувствовал, как «камень» прорывает кожу и шершаво трётся о тонкие кости.

А затем, Кэру пронзил арбалетный болт.

Уилл видел, как кровь расплывается тёмными полосами, и как тот выпустил несколько пузырьков воздуха, резко отпрянув. Хейден оттолкнулся от берега, цепляя своего брата за одежду, и постарался уйти на глубину, когда чья-то рука коснулась плеча Уилла, схватив и резко потянув вверх.
Сеть не поддалась, — только раскроила кожу, и он просто не смог сдержать новый крик, чувствуя, как перед глазами все темнеет, лёгкие горят, а горло распухает, теряя голос.

Дальше, — меч, перерубающий нити.
Тяжесть.

Холод.
Очнулся Уилл только от вида грязных пятен, растущих на земле, выкашливая зелёную, комковатую слизь из лёгких, что смешивалась с алыми ручейками, и по-идиотски улыбаясь от промелькнувшей в мыслях почти не-шутки о том, что причин его убить теперь и у графа, и у графини просто предостаточно.
Волк заскулил и ткнулся мордой в плечо, но всадница тут же натянула поводья, уводя зверя в сторону.
— Уилл. — Голос Айи звучал резко и громко, от чего по крыльям прошла дрожь, как по стенке улья. — Кто это был?

Но в ответ, — лишь смех. Рваный, задыхающийся.
Прерывистый из-за воспалённых связок, как дурное клокотание.
Он попытался что-то произнести, но тут же снова сорвался на хохот, перемежаемый кашлем, перестав держаться на трясущихся руках, и осел прямо в растущую лужу. Графиня сжала волчью шерсть, стараясь не побеспокоить самого питомца.

— Так. Аби. Срежь сеть и быстро доставь его в поместье. — Мать потянула повод, разворачивая волка. — А мы пойдём за Ниммой, по следу…
— Госпожа, смотрите! — Одна из девушек указала в сторону другого берега, где мальчишки выбирались на сушу. — Это те двое!

Айя прищурилась, наводя прицел походного арбалета в указанную сторону, а потом…
Застыла.
Абигейл, что уже срезала большую часть сети вместе с испорченной одеждой, аккуратно, но быстро постаралась помочь Уилльяму встать, чтобы добрести до волка, подставившего свою спину, и даже присевшего, чтобы «груз» сумел нормально взобраться.

Замешательство графини не продлилось дольше секунды, — она нацелилась и выстрелила, тут же разворачиваясь и даже не смотря, попала ли.
— Домой.

Уилл поднял голову, смотря на мать с такой же широкой улыбкой и хриплым, пропадающим шёпотом, сквозь который пробивалось хихиканье, уточнил:
— Но мама! Ты ведь даже не…
— Домой. — Более твердо произнесла она, поведя своего волка первым.
— Они пытались… — Уилл сделал последнюю попытку. Но от речи гудела голова, а Айя все равно никогда не меняла решение.
В последний раз глянув вслед уходящей в лес стае, он сплюнул кровь на тропу, по которой пробирался волк Абигейл, и скривился, отмечая, что та размазалась по серым лапам.

«С другой стороны, может, эта ненависть, — и есть причина их несчастий?
Да, их положение всегда было весьма унизительным, но, может, в том и причина, почему божественный закон распространяется на поколения, а не только на единственного провинившегося человека?
Что если что-то просто передаётся вместе с генами?

Но не будет ли оно в такой почве только больше расти?

Или, это как раз обнажает рост подобной дряни, чтобы более порядочные, законопослушные игроки просто избавлялись от таких генов, не давая возможности им передаться дальше?
Но не ведёт ли такая логика к тому, что оставшиеся Жители — не только те, кто смирился и подавил в душе ярость, но и те, кто просто её умело скрыл? Спрятал до поры, до времени, чтобы, дорвавшись до нужных инструментов, сделать что-то ещё более разрушительное, чем его предок?

Но мир ещё работает. Божественные законы созданы для того, чтобы он функционировал. Значит… Это имеет смысл?

Может ли быть такое, что подобный закон просто перенаправляет ненависть способных на преступление с себя на других игроков, заключая это в собственную, омерзительную и извращённую логику?

Но зачем миру стравливать своих детей друг с другом?»

Карета ехала плавно. Опаздывать к правящей семье, как и приходить слишком рано, считалось дурным тоном и от того, в день праздника почти все освобождали себя от дел за три часа до поездки, кружа на каретах вокруг города, или по мощёным улочкам, делая вид крайней занятости и суеты.

— Айя, душа моя. — Несмотря на ласковое обращение, граф произносил это почти монотонно, как заученный текст, пока графиня смотрела в окно, на алеющее небо заката, едва заметно вздрогнув верхней губой. — То, что ты меня игнорируешь, совсем не сыграет нам на руку. Будь добра, хотя бы три танца нам сегодня придётся исполнить, если ты не хочешь, чтобы мы устраивали аукцион «диковинных зверей» вместо сорванных сделок.

Он помассировал лоб рукой в белоснежной перчатке.
— Я уже молчу о том, что было бы, если бы твоя семья не гостила у Бога, увидь они тот мусор, что сейчас на тебе надет. У нас есть деньги! Даже собственная швея и множество готовых платьев. Неужели тебе настолько отвратна жизнь в достатке, что это крестьянское увечье — лучшее, что ты нашла?

Она не отвечала. Платье не было изорванным, или старым, — оно лишь не пестрело драгоценными камнями, и не цеплялось кружевными патлами за все, что встречало на пути. Обычное голубое платье в пол с рукавами-фонариками и плотной, широкой вышивкой вишнёвых лепестков с вплетёнными жемчужинами по подолу. Но, очевидно, для графа различия в стиле были куда более заметны.

Мимо проносились поля с пшеницей и подсолнухами, а где-то у горизонта взрывались краской промышленные сады, но взгляд женщины проходил сквозь них, будто пытался успеть за медленно уплывающим солнцем.

Некоторые из подсолнухов били своими почти спелыми макушками прямо по окнам, — и когда карета вновь приблизилась к золотистому полю, Блэйд подскочил со своего места, резко открывая дверь и почти наполовину выглянув наружу.

— Билльям!
Граф подался вперёд, стараясь ухватить сына за подол пиджака, но тот уже садился обратно. Слегка щурясь и по локоть запачкавшись в белесой пыльце, будто в облаке, он без лишних слов протянул матери сорванный у самой головки цветок, который та приняла с улыбкой, хоть и одарив ребёнка лишь кротким кивком перед тем, как вернуться к созерцанию.
Уилл, что успел вжаться в кресло, нахмурил брови, сверля брата взглядом и одновременно стряхивая с себя невидимый пыльный осадок, залетевший внутрь.

— … Вы смерти моей хотите. — Мужчина рухнул обратно на сидение перед тем, как карета предательски попала на кочку и его идеально уложенный кудрявый хвост едва не коснулся потолка, а крылья резко раскрылись, врезаясь в деревянные подлокотники. Он сжал кулаки и выдохнул сквозь зубы, почти выплёвывая последнюю фразу в сторону графини. — Северная ведьма.

Морща нос и отводя взгляд, он переключил внимание на второго ребёнка, все ещё высматривающего невидимые пылинки на сверкающем крошечными хрустальными бусинами вороте и не менее вычурных пуговицах. Громко цокнув, граф отряхнул его самостоятельно, щурясь и осматривая снова.
— А ты что молчишь? Не смог научить брата манерам, да? А ведь ты единственный, кого он хоть чуть слушает. Выходит, добиваться от него малейшего понимания этики просто бесполезно, все равно останется позором на голову всего нашего рода. Прайм, ты весь в этой… — Что-то прошипев, отец снова отряхнул одежду сына, рассматривая её ещё более пристально, пока громко не вдохнул. — Ещё и рубашку не так застегнул? Уилльям. Объясни, как ты мог не заметить? Ведь взрослый уже! Встань сюда.

Резко выдернув мальчика с места, отчего небольшие кристаллы, закреплённые на перьях зазвенели, он расстегнул пиджак, отыскивая пропущенную петельку. Сам Уилл вжал голову в плечи и поторопился схватиться за плечи отца, раскидывая крылья почти на весь салон, но тут же складывая их обратно.
— Прости! — Пряча лёгкий румянец в полумраке, он сосредоточился на том, чтобы удержать равновесие.

— У меня больше вопросов к Амелии. Если она и подобное уже не замечает, вероятно, нам стоит нанять новую няню.

Граф выдохнул это, не отвлекаясь. Уилл поджал губы и отвёл взгляд, выцепив в окне силуэт здания, а затем и вовсе переключая внимание на лёгкую дрожь брусчатки.
Почти доехали.
Когда последняя пуговица была застёгнута, как раз показалась главная улица, — широкая полоса между миром зажиточных горожан и городских поместий, резиденций местной знати. Здесь свободно могли развернуться целых шесть карет, оставив место для надоедливых прохожих, и неаккуратных уличных артистов, так что неудивительно, что она стала «сценой» для всех отчаянных зазывал, яркие, красочные товары которых быстро приковывали взгляды.

Уилл успел рассмотреть прилавок странствующего торговца, что пестрел аквариумами с разными видами тропических рыб. Также, за окном мелькнули силуэты плюшевых кукол всех мастей, — от клоуна, до самого обычного медведя, — а в воздухе трелью раздался свист моторчиков от их «улучшенных», механических версий. Средь суеты и клацанья копыт по дороге, сильнее всех выделилась крошечная шкатулка, украшенная сине-зелёными камнями вперемешку с речными ракушками, на крышке которой сидела русалка с закрытыми глазами, медленно поворачиваясь в такт пиратской мелодии. Её красные ниточные волосы трепал ветер, а карета пронеслась так близко, что Уилл на секунду задержал дыхание, будто бы они могли случайно разбить это творение искусства.

Он едва потянулся к рукаву отца, когда глянул на него, — и опустил взгляд вниз, прячась в тени занавески и больше не выглядывая наружу.
— Какие глупости. Город такой шумный.

До дворца оставалось всего ничего. Главная улица шла кольцом, огибающим центр, и в трёх местах поворачивала вверх, чуть сужаясь, но прокладывая прямой путь сквозь бесконечные усадьбы к парадным воротам, — Уилл даже успел увидеть самый конец того, как на ров опускается мост, поднимая дорожную пыль, так что, видно, они прибыли в числе первых. По крайней мере, с этой стороны.
Он глубоко вдохнул, едва сжимая подол пиджака, и закрыл глаза. Затем улыбнулся, выпрямился, и поправил прядь, выпавшую из кудрявой чёлки.

Кучер дёрнул поводья, тормозя и Уилл спустился с подножки, оглядывая дворец, — бесконечно большой в глазах одиннадцатилетнего ребёнка. Тот словно таял башнями в постепенно сереющем небе. На витражах то и дело сверкали прощальные блики, а внутри, где-то за плотным полотном дорогих занавесок поблёскивали жёлтые огоньки настенных фонарей, ярко, как и всегда.

Следующим соскочил Блэйд. Они встали по разным сторонам от двери, пропуская графа вперёд и подавая руки графине, почтительно склоняя голову, когда холодные руки коснулись тонких детских ладоней.
— Маджере, королевская семья рада принять вас. — Слуга с фонарём в руке склонился, не поднимая глаз. — Легко ли прошла дорога? Быть может, вам нужна помощь с приведением костюмов в порядок?

Граф недовольно посмотрел в сторону сыновей, но лишь почтительно кивнул.

— Нет, спасибо. Для нас большая честь получить приглашение на столь важное торжество, и мы не смеем задерживать вашу работу.

Слуга поклонился ниже, тут же отходя. Уилл оглядел двор. Несколько других экипажей действительно стояли рядом, — герцог Хоторн, человек с запада, подавал руку своей жене, дабы уберечь богатое алыми и зелёными оборками платье, а в отдалении суетилось большое семейство кошачьего гибрида, маркиза Маасдама Ламберта, облачённое в золото и белые ткани. Одного взгляда на них всегда хватало, — старший и средний сыновья уже толкали друг друга и ставили подножки, не успев толком ступить на землю. Они не унаследовали от отца ни широких плеч, ни выраженных скул, но в полной мере переняли горячий характер, от того, обычно, их появление воспринималось как выход шутов, нежели что-то серьёзное. Лучше держаться подальше, не попадать на глаза, но вот наблюдать, как насмешки рухнут на кого-то другого, — чистое блаженство.

Едва удержав улыбку на лице, когда по двору раздался громкий детский плач, Уилл с удивлением наблюдал, как маркиза Бри передаёт завёрнутого младенца в руки мужу, — включая уже известных братьев и младших девочек-двойняшек, Гауду и Тильзитер, получалось, что это был их пятый ребёнок. Может, само по себе подобное и не казалось чересчур странным, но и у самого Ламберта, и у его супруги едва ли осталась не посеребрённая сединой прядь, от того взгляд застыл на них чуть дольше положенного, и Уилл спешно отвернулся, чтобы никто не обратил внимания.

— Диана. — Дождавшись, пока королевский слуга отойдёт, граф повернулся в сторону своей кареты, и девушка, что едва успела соскочить со скамейки кучера, вздрогнула, поворачиваясь и учтиво кланяясь.
— Да, Господин?
— Приведи Билльяма в порядок и избавься от лишнего мусора. — Он недовольно махнул куда-то в сторону жены. Та все ещё крутила в руках цветок, рассматривая золотистые лепестки и немного разглаживая помятые края. — Нечего тянуть грязный след по белому полу. Надеюсь, ты помнишь, что бывает за неповиновение.

Смуглая служанка, с прямыми чёрными волосами и кругловатым лицом, казалось, и так была ненормально тонкой, но после подобных слов сжалась только больше, едва поворачивая голову в сторону графини, но не смея и вздохнуть. Айя, в свою очередь, снова перевела взгляд на мужа и, сощурившись, выдержала долгую паузу, от которой воздух вокруг будто накалялся, закипая. Лишь когда Уилл почувствовал, что духота сгустилась, почти как перед грозой, она положила цветок на какую-то бочку, отворачиваясь и отходя в сторону.

Граф улыбнулся.
— Прекрасная работа. Пожалуй, мне стоит выписать гостинцев твоим сыновьям, — вон, как они тебя объедают… Пожалуйста, разберись и с её платьем. Невероятного не прошу, однако, оно должно быть хотя бы чистым к балу.

От упоминания, розовый шрам на ладони зачесался и Уилл, поборов желание вжать голову в плечи, лишь дрогнул крыльями, встрепенулся и подошёл поближе к отцу, учтиво отворачиваясь вместе с ним от приготовлений. Тот глянул на сына, но ничего не сказал, больше обращая внимание на обстановку и прибывающих гостей.

— Почему мама всегда так о ней переживает? — Тон звучал негромко, почти на грани шёпота, и совершенно буднично, словно вопрос о погоде. — Я бы мог думать, что это её характер, но ведь с нами, или с тобой она так себя не ведёт.

— Не знаю. — Граф тяжело, но так же тихо выдохнул и на миг, на саму малость Уиллу показалось, будто на его лице промелькнуло раздражение. — Может, считает её «жертвой», как и себя. А может, для ведьм куда важнее «женская солидарность», чем семья.

Уилл замолчал, разглядывая мелькающие в окнах силуэты и огоньки, а потом едва кинул усвоенному уроку.

— Что ж. Тогда просто хорошо, что её можно так контролировать.

Отец резко повернулся на него с приподнятыми бровями, и сердце успело пропустить удар, а ноги окаменеть, пока тот не улыбнулся шире, отворачиваясь обратно.
— … Верно. — Тёплая ладонь легла на кудрявую макушку, от чего крылья мальчишки слегка приподнялись, да и сам он, не отрывая каблуков от земли, перенёс вес на носочки, в надежде стать ещё хоть немного выше. — Молодец.

Однако, долгое проявление чувств не было допустимой нормой, к тому же, старые перья могли выпасть, и, хоть это и было довольно приятным физически ощущением, подобное могло нарушить идеально выверенные пряди, а исправлять ещё и это времени просто не было. Так что граф убрал руку и отошёл ближе ко входу.
Уилл оглянулся в поисках брата, а потом подхватил его под руку и потянул внутрь дворца.

Танцевальная зала была роскошна — высокие потолки, что сужались кверху закруглённой аркой, балконы второго этажа, с двойной лестницей на противоположном от входа конце и местом для оркестра в отдалении, огороженные каменными, белоснежными перилами, огромные люстры, высокие витражные окна с сюжетами из Истории Пантеона, кварцевые колонны и тонкие красные ковры.
Несмотря на обилие камня, холодно не было. Поддерживать тепло в таком здании было бы непростой задачей, но Корона не бедствовала и могла позволить себе установить сложную систему медных труб и котлов на магме, так что стоило пересечь порог второй двери, как Уилл почувствовал, что зябкие мурашки стали медленно проходить, а онемевшие пальцы начали наливаться кровью, будто укутанные в невидимые варежки. Ещё и жар подступил к лицу, от чего он поспешил свернуть в сторону фуршетных столов, потянув близнеца за собой и устраиваясь где-то посередине комнаты, справа.
Блэйд оглянулся обратно, оказавшись перед столом.
— … Почему мы так отдалились?

На секунду сморщив нос, но не переставая улыбаться, Уилльям смотрел, как граф заводит графиню под тень балконов, продвигаясь по левой стороне.

— Потому что вкус Госпожи Айи не соответствует подобным мероприятиям, а отец должен её сопровождать, как муж. Однако, ни мне, ни тебе оставаться у входа не позволительно: во-первых, потому что я, пусть и неофициальный, но фаворит принцессы, а во-вторых, потому что теперь именно ты будешь представлять статус нашей семьи, когда меня утянут в танец… Надеюсь, ты понимаешь теперь, отчего твой «буйный норов» пришёлся очень не к месту?

Близнец отвёл взгляд, чуть кривясь, а после только опустил крылья, прижимая их к спине.
— И все же. Ему стоило быть поуважительнее.
Ответом послужил лишь вздох.
— Я не хочу ссор и скандалов, хоть ты и знаешь моё отношение. Просто, давай оставим подобные разговоры в стенах дома, нам стоит сохранить лицо. — Удержать дурацкую усмешку с собственного каламбура было тяжело. — Никто не любит жалобщиков. И никому, кроме сплетников, нет дела до чужих проблем, так что, будь добр, если тебе дорог я, веди себя повежливее.

Некоторое время Блэйд молчал, прежде чем закрыть глаза, расслабиться и постараться перенять позу брата. Но что-то в ней было не так, — Уилл сощурился, внимательно присматриваясь к деталям, шагнул вбок, оглядывая с другой стороны и неслышно ахнул.
— Ты не затянул корсет. — Он прошептал это почти на ухо, сжимая кулаки. — Иди за мной, я исправлю.

И, не дожидаясь ответа, просто зашёл за самую близкую колонну, разглядывая одновременно, кто заходит в зал. Убедившись, что никто не смотрит, он притянул брата к себе, расстегнул нижнюю пуговицу пиджака под крыльями и быстро, лёгкими движениями утянул расслабленные ряды, завязав новый бант.
— Как комаров кормить, так ты за секунду в парадном. — Без обычной размеренности, шипяще пробормотал он. — А здесь, — посмотрите!.. Все. Теперь в порядке.

Торопливо одёргивая ткань, Уилл постарался её расправить, уберегая от складок и неровностей.

— Устал за день.
Блэйд выдохнул так же тихо, все ещё не смотря в сторону брата.

Уилл упёр руки в бока.
— Значит, лишний раз проверь. Что ты как маленький?
— На рубашку твою засмотрелся. Все понять пытался, почему она мне странной кажется.

Блэйд торопливо отошёл обратно к тому месту, что они выбрали изначально, и потому, ничего не оставалось, как поджать губы и сверлить затылок брата взглядом, пока язык не перестал чесаться найти что-то колкое в ответ. Они — не «сырные братья». Им шутами быть не позволено.
Уилл досчитал до десяти, рассматривая закуски, после чего тоже вернулся, по пути незаметно перехватив одну из ягод, наколов её свободной зубочисткой, чтобы не оставить на перчатках сок.

Люди все прибывали.

Ламберты расположились совсем рядом, — чуть ближе ко входу, но лишь в десятке шагов от близнецов. Несмотря на то, что прибыли они почти самыми первыми, в залу зашли только сейчас, и Уилл мысленно похвалил себя, что вовремя заметил странность костюма братца, ведь остаться незамеченными под наблюдением пускай лишь четырёх человек было бы почти невозможно.
Четырёх, — потому что Рокфор и Чеддер, те самые братья, даже не появились с родителями, разойдясь ещё у входа, чтобы обойти всех «друзей»-сверстников, благо, близнецы в этот список не входили.

Рокфору было шестнадцать, а Чеддеру все двадцать четыре, без малого, так что и здороваться с «малолетками» никто бы из них не стал.

Ещё с ними была служанка, что укачивала младенца в небольшой коляске. Но вряд ли её можно было считать за серьёзную нить сплетен, — Жителям на таких мероприятиях и для простого разговора требовалось особое разрешение, или серьёзный повод, как, к примеру, успокаивание ребёнка. Именно из этих речей Уилл узнал, что «пятого» зовут Камамбер, и едва удержался от рискованного смешка. Чтобы выбросить это из мыслей, он снова обвёл взглядом зал, подмечая детали, и шагнул поближе к Блэйду.

— Смотри. Герцог Алукард словно прячется. — Брат сонно поднял голову, еле отыскав силуэт седовласого мужчины в чёрных одеждах под оркестровой сценой. Уилл качнул головой. — За последний год он растерял много денег. Говорят, это из-за здоровья. Думаю, смерть его жены и наследника была подстроена, — сейчас многие начнут друг друга давить, чтобы заполучить его влияние и земли.
— … А разве это не от того, что он — змея? Они, вроде, любят покой и тени.

Возмущённо всплеснув руками, мальчишка слегка надул губы, смотря на близнеца, будто на полного идиота. Тот глядел в ответ, иногда моргая, и немой вопрос повис в воздухе. Блэйд даже начал теребить край пиджака, не найдя, на что отвлечься.
Сложно было серьёзно винить его в том, что «политические игры» были такими непонятными, так что Уилл лишь закатил глаза,.
— Ладно. Просто стой здесь, думаю, я найду кого-нибудь другого, поболтать.

Глупость подобных вопросов била через край, сводя жесты и движения к чему-то физическому, почти животному, не отличая настоящие позывы крови и искусную игру, что разворачивалась вокруг красного ковра. От такого даже начинала болеть голова.

И потому, найдя неподалёку одиноко застывшего у колонны Вэна, сына маркиза Сольери, он был несказанно рад. О, конечно, тот был не единственным возможным кандидатом, — чуть ближе располагались несколько герцогинь, и баронов с детьми примерно его возраста, однако, выгодно выделяло Вэна то, что, во-первых, рядом с ним не крутилось сестёр или подруг, да и остальные обходили мальчишку довольно боязливо, во-вторых, его отец прослыл главой сыскного отдела Короны, и любая история в таких руках обрастала невероятными фактами, а в-третьих, они были давно знакомы. Сложно вспомнить, как именно так получилось, но Уилл помнил его как странноватого, скользкого, но друга, с которым можно перекинуться парой слов, почти с самых пелёнок, и это никак не было связано с тем, что в зале было всего два семейства авианов.

Потому, подойдя поближе и прищурившись, Уилльям приоткрыл свои крылья и наигранно склонил голову.

— Милорд Вэн, какая встреча! Вы редкий гость на таких мероприятиях, стоит ли опасаться, что ваш отец уже наметил свою цель?

Тринадцатилетний мальчишка приподнял бровь, оглядывая собеседника немного свысока. Буквально. Ведь был выше на целую голову, или даже полторы, — сложно было сказать из-за лёгкой сутулости.
— Сложно знать заранее, где найдёшь след. — Он улыбнулся. — А вы, Маджере, принесли мне наводки?

Уилл выставил перед собой ладони.
— Что вы! Наше поместье в весомом отдалении и я нечасто бываю в городах, да и сюда лишь недавно прибыл. Не было времени присмотреться к остальным.

Тот улыбнулся и наклонил голову вбок.
— Не преуменьшайте передо мной свои способности, граф. Но даже так, для чего-то ведь вы подошли?

— Пока ещё лишь виконт. — Уилл развёл руками и пристроился сбоку, у той же колонны. — И да, но совершенно не по делу! Лишь хотел понаблюдать за мастерством королевской разведки с первых рядов. Коль вы будете не против.

Вэн хмыкнул и пожал плечами, отворачиваясь и рассматривая зал.
— Нет причин быть против, виконт. — Он протянул, будто смакуя, последнее слово, очерчивая в нем каждый звук. — Ваш длинный язык все равно может оказаться полезным. Так, какие новости?

— Не столь новости, сколь наблюдения… К примеру, вы слышали, что у милейшей маркизы Ламберт третьего сына назвали Камамбер? Это стало такой неожиданностью, — её пышное платье легко скрывало положение, но я боюсь знать, чем прекрасный ребёнок заслужил себе такое имя.

— Все просто, дорогой Маджере. — Весьма вероятно, странную привычку обозначать собеседника титулом, или фамилией каждый раз он приобрёл от отца. Однако, было бы слишком не вежливо на это указывать, да и ни к чему, ведь привыкнуть не занимало слишком много времени. — Я был на празднике в честь его рождения, и в то же время у прекрасного маркиза гостил любезный брат, отдыхая в недельной отлучке, выданной за хорошую службу.

— О, Великий. — Уилл выдохнул это в полголоса. — Вы, должно быть, шутите, связывая эти факты?
Вэн довольно расплылся в ещё более широкой улыбке, будто чеширский кот. Выдержал паузу, сполна наслаждаясь ужасом слушателя, и только после этого продолжил:
— Нет. И, как вам, вероятно, известно, брат маркиза очень слаб до рыбалки, особенно, в компании с пинтой, другой где-нибудь подальше от человеческого шума. В тот раз это обернулось ему падением в затопленное ущелье.
— Неужели, мы больше не увидим его? — Округлив глаза, уточнил Уилл.

— Глупости! — С нечётким смешком оборвал Вэн. — Затопленное ущелье, — почти ничего для королевского гвардейца, даже если он слегка нетрезв. Конечно, пловцы успели изыскать весь берег и все дно, но любезный Ламберт вернулся сам, на третий день.
— Какой… Невероятный поступок.

— Проблема была лишь в том, что из-за стоячей воды и его благословенного сна, на одежде успела зацвести плесень. И от запаха, да переживаний маркиза испытала столь сильный стресс, что в ту же ночь и родила.

На некоторое время между ними воцарилось молчание. Уилл смотрел в пол, разглядывая узоры на белом камне, а Вэн просто ждал, когда собеседник переварит рассказ, не нагружая следующим.
— Такая история, вероятно, нигде, кроме почтенного семейства Ламбертов, случиться и не могла. — Наконец, задумчиво повисло в воздухе. — Остаётся лишь надеяться, что младший маркиз возьмёт от своих родителей только лучшее. Думается мне, что имена совсем не предрекают, как они воспитают своего наследника.

— С вами соглашусь. — Мальчишка кивнул. — Но что же. Неужели это единственное, о чем вы хотели поведать мне, Маджере?

— Уж не знаю, смогу ли соревноваться с такими подробностями, милорд. — Уилл поднял на него глаза, рассматривая заново, покорно пригнувшись, заглядывая в глаза. — Ваши рассказы любой сплетне сто шагов вперёд дадут.

— Не вы ли хотели посмотреть работу королевской разведки? — Вэн негромко чирикнул. — Я ведь не требую нового, от вас нужны лишь правильные вопросы, виконт.

Нельзя сказать, будто намёк был слишком тонким и непонятным. Нет. Он почти что кричал в лоб, однако, если не знать, что конкретно о тебе обсуждают, — сложно понять, какие вопросы задавать, к тому же если это были бы слухи про отца… Что-то важное маркиз и сам бы упомянул в разговоре, а остальное не требовало к себе такого внимания. Если отвечать на каждую сплетню, можно сразу менять имя на «Чеддер младший» и фамилию заодно.

Потому, Уилл обвёл взглядом гостей, в поисках новой темы.

Людей было предостаточно. Даже если он знал каждого поимённо, семей было по меньшей мере десятков пять, не считая одиночек, и даже невероятных размеров королевская зала все больше напоминала коробку с муравьями, что жались к краям и заползали на «второй» этаж балконов, пока это было разрешено. Среди всех удалось приметить то, как смотрел генерал Сан на графиню Волочарскую, и как она бросала взгляды на него в ответ, болтая при том с герцогом Ливером. Но обсуждать эту женщину никакого желания не было. Впору было только скривиться.

Также, внимание упало на баронессу Доннел, однако, хоть она и вызывала совершенно противоположные чувства, сплетничать о книге в её руках, том, что она до сих пор была без мужа, или том, что явилась на бал чуть ли не в домашнем халате с распущенными волосами, казалось… Просто не правильным. На её попечении был один из дальних городов, который, тем ни менее, стал чуть ли не торговой столицей, так что странное поведение будто бы было в основном оправданным. Или, по крайней мере, не вызывало желания сделать из неё посмешище.

Тогда, взгляд привлекла тихая пара, облачённая в бардовые наряды, где женщина почти лежала на плече мужчины, скрывая лицо веером.
— Отчего же семейство Бридж так опечалено сегодня? Я слышал про пожар, и, кажется, у них горел монастырь, но неужели баронесса так чтит божественное, что сегодня явилась в тёмных тонах?

Вэн скривился и прикрыл лицо рукой, изображая зевок.
— Многоуважаемая Бридж страдает от страшной болезни, которую не пожелаешь никому. И слабое сердце, что не могло напиться радостью материнства, оказалось очень уж падко на сладкие речи её прекрасного мужа. Неужели не заметили, что малышки Арх нет рядом?

— Не считайте меня безглазым. Но от чего они не остались дома, коль горе так велико? К тому же, думаю, вам известны подробности.

— О, неоспоримо. Но отбросьте догадки, Маджере, она и не мертва.

— Тогда отчего же?

— Милая, прелестная Арх была баронессе совсем не кровной дочерью. Её кровь, — бывшая жена барона, что и жила в том монастыре. Намедни она бросила вызов беспощадному Богу Огня, призывая его в Храм Плодородия, чем осквернила обоих и обрекла свой род на проклятие. Она погибла сама, и унесла жизни нескольких сестёр.

— О, ужас. — Уилл вздохнул. — Не известно ли, от чего она так поступила?

— Известно. Несчастная не просила ничего и сдалась без боя, а после всего, оказав помощь в восстановлении пострадавшего святилища, баронесса со своим мужем сдали несчастную Арх в тот же монастырь, отрекшись и лишая малышку титулов.

— Неужели лишь от того?

— Безусловно. — Уилл снова замолчал, внимательнее всматриваясь в женщину, что лежала на груди у мужа и иногда вытирала слезы белым платком, что резко отличался от бардовых и чёрных оттенков костюма.
— … Женская месть страшна и беспощадна. — Резюмировал он.

— Думаю, вам, и вашему отцу подобное знакомо не понаслышке?

Надменный тон выбил Уилла из мыслей, и он нахмурился, снова смотря на Вэна. Тот скрестил руки на груди, но продолжал высматривать кого-то в зале.

— Прошу, милорд. Не кажется ли вам, что обсуждать меня со мной несколько выходит за рамки приличия?

— От чего же? Сегодня вы, — главное блюдо этого вечера, Маджере. — Он даже не пытался скрыть смешок. — Почти погибнуть от рук нечестивых может не каждый, да и ваша мать…

— Милорд. — Уилл произнёс это чуть громче речи Вэна, отстраняясь от колонны, но не уходя.

— Разве, милый виконт, перебивать, — верх вежливости?

— Нет. Но это уместно, чтобы прервать большее невежество. Что с вами? Неужели все так изменилось за те дни, что мы проводили дома?

Вэн повернулся, смотря прямо в глаза Уиллу, но тот и не шевельнулся, спокойно выдерживая паузу.
— … Прекрасно. Прошу меня простить за столь грубые методы, но с нападками вам придётся столкнуться сегодня не раз. Должен отметить, что я верю, будто вы справитесь.

Уилл немного приподнял брови и моргнул.
— Но от чего вы предполагаете, будто взгляды сойдутся на мне?

Мальчишка улыбнулся, так же отстраняясь от колонны и незаметно потягиваясь.
— Вы наверняка уже успели подметить состояние достопочтенного герцога Алукарда. — Щеки медленно начали вновь наливаться теплом. Конечно, вряд ли он был настолько непредсказуем, что такому предположению стоило удивляться, но столь прямое уличение не могло оставить равнодушным. — Мне не слишком позволено о таком говорить, однако, пусть родители ваши, Маджере, у Короны не в хорошем счету, ей ничего не стоит оставить лакомое место для своего любимчика, фаворита прекрасного детского сердца. Даже если внешне следующие семь лет они будут поддерживать вид, словно просто не нашли достойного. Я надеюсь, вы достаточно умны, чтоб не распространять такую информацию кому попало.

Вэн выразительно оглянулся вокруг, а затем пожал плечами.
— В любом случае, прошу меня простить.

И ушёл. Оставив Уилла стоять окаменевшей статуей посреди торжества.

Оркестр начал подготовку, проверяя настрой инструментов и верность расставленных нот. Вокруг запетляли официанты с высокими бокалами шампанского на подносах, а уже весьма людная зала то и дело перекликалась женским смехом и размеренными разговорами, но все это был лишь шум.
Он почувствовал, как виски начинают пульсировать, — горло сжалось настолько, что было трудно даже дышать и это совсем не сказалось положительно на без того поднывающей голове, от чего Уилл постарался глубоко вздохнуть, на секунду отстраняясь от мира, а потом направился обратно, туда, где должен был находиться его брат.

Блэйда он нашёл скучающе рассматривающим закусочный стол. Потому, подойдя, одёрнул его за руку.
— Не пялься так откровенно. Будто с голодного края приехал, ей-богу.

Как всегда, это было брошено на ухо, не теряя лица. Близнец посмотрел на Уилла, сморщился и действительно отвернулся, тихо, но с лёгким рычанием ответив:
— Мы так и не поужинали, к чему весь этот фарс? Если стол накрыт, то почему я не могу с него ничего брать?

— Потому что это не ужин, а натюрморт, — относись к нему, как к картине. — Уилл чуть отмахнулся. — Когда человек ест, он выглядит некрасиво. И пустые тарелки, — тоже. Так что, если очень хочешь, ты можешь что-то взять, но выбери заранее и сделай это незаметно, чтобы не портить композицию окружения.

Блэйд закатил глаза. А Уилл добавил:

— К тому же, не забудь про шпажки и зубочистки. Снимать перчатки на таких вечерах категорически нельзя.

— Я знаю. — Он ответил коротко, обрывая нравоучения. — Сменим тему. Ты выглядишь так, будто на тебя потолок обвалился, что случилось?

Уилл отвёл взгляд, поворачиваясь спиной к фуршету.
— … Да так. Мне кое-что сказали.

— И что же?

— Не здесь, Билльям. К тому же, мне и самому нужно обдумать.

Блэйд пожал плечами, ритмично постучав пальцами по бедру, и повернувшись к толпе вслед за братом.
— Ладно. Ты, кстати, заметил?

Уилл быстро пробежался взглядом по присутствующим, по балконам, по оркестру, и самой комнате, но, не зацепившись ни за что, уточнил:
— Что?

— Слуги сегодня очень активные. Больше, чем обычно.

Раздражение поскребло когтями по голосовым связкам, от чего из горла вырвался странный, прерывистый выдох.
— Не говори ерунды. Просто много народу, надо всех успеть обслужить, Вот и кажется…

— Уилл! — Радостный, звонкий, детский голосок раздался с вершины лестницы и на миг все разговоры прекратились. Люди синхронно, как по команде, подняли головы, но маленькая рыжая бестия, не обращая на них внимание, уже перескакивала ступеньки, приподняв подол изумрудного платья и стуча каблучками по камню. — Птичка!
Он почувствовал, как на затылке выступает холодный пот, но сделал шаг вперёд и развёл руки, чтобы в следующую секунду подхватить принцессу чуть выше талии и закружить, немного приподнимая.
— О, милая Элис! Я так рад нашей встрече.
Уилл аккуратно поставил её обратно, тут же падая на одно колено, но не касаясь брюками пола, — лишь удерживая вес на стопах. Девочка закрыла рот, краснея, но тут же вытянула кисть, подставляя её под губы.

— Ты такой милый!

— А вы обворожительны, как всегда. — Уилл произнёс это полушёпотом, но так, чтобы услышали все. — Настолько, что кружите мне голову.

Она хихикнула и закачалась из стороны в сторону, от чего пышная юбка чуть шелестела.
Только сейчас он позволил себе встать, не убирая руку из-под детской ладошки, когда пальцы расслабились. Блэйд успел учтиво отойти, освобождая место рядом. Это был далеко не первый бал, и они оба знали, что, несмотря на разницу всего в два года, принцесса была непредсказуема, как морской шторм, запертый в теле ребёнка.

— Ты знаешь, столько всего случилось! — Поняв, что никто не собирается уходить, она сжала руку покрепче, спрятав вторую за спину. — И мне все на свете тебе надо рассказать. Мне даже платья новые купили. С других серверов, особенные! Кайл в соревнованиях участвовал, и получил огромный приз, потому и купил!

Быстрая речь трещала в ушах воробьиным кустом. Едва-едва успев моргнуть, Уилл шагнул ближе, прижимая её ладонь к сердцу, и чирикнул, раскрывая крылья.
— Ой. — Элис с удивлением посмотрела на это, а затем в её глазах забегали самые настоящие искорки.

— Я буду счастлив услышать это, Ваше Высочество. Но разве о подвигах вашего великого брата не должен говорить он сам?

Девочка помолчала, понимая свою ошибку, а затем обернулась на принцев.

Рыжий, высокий и широкоплечий, очень похожий чертами на сестру, однако, с более мягким, почти персиковым оттенком волос, громко рассмеялся, смотря на них с высоты второго этажа.
— О, да пусть болтает! Чего же мне стыдиться, если на плечах победа?

Другой, с иссиня-чёрной, как сама пустота причёской, более худой и высокий, одёрнул того за рукав, а после и седой король нахмурил кустистые брови.
— Кайл.

— Кхм, то есть. — Первый прокашлялся и пошире улыбнулся, смотря на залу, полную людей. — Дорогие гости! Настало время поприветствовать вас на балу в честь доблестно одержанной мной победы на ежегодных играх МСС! Это огромное достижение, но хочу упомянуть, что в этом году мне досталась невероятная команда, и поблагодарить их за всю помощь, оказанную мне, как капитану. Без них ничего бы не получилось, ведь Корона без людей, как и люди без Короны, не смогут существовать. Так давайте же начнём празднование и отдадим честь всем, кто держит нашу власть на сервере и за его пределами!

Три принца подняли бокалы с шампанским.
Гости поклонились, и как только король дал отмашку, оркестр грянул, заполняя все торжественной, громкой мелодией, что постепенно набирала ход. Флейты, трубы, виолончели, фортепьяно, — все смешалось, и Уилл, чувствуя, как взгляды упираются копьями со всех сторон, обернулся к принцессе.

— Полагаю, никто не смеет отбирать у вас право первого шага, Ваше Высочество. — Второй раз вставать на колено было не нужно. Она уже держала его за руку. — Не окажете ли мне честь, разделить этот танец с вами?

Элис выпрямилась, улыбаясь снова.
— С удовольствием, граф Маджере!

И они шагнули в центр.

Руки касаются друг друга через перчатки, на уровне глаз. Попадая в ноты, шаг, второй и третий, поворот. Мальчишки и мужчины стали приглашать дам, отчего количество пар вокруг стремительно увеличивалось. Места у фуршета стало больше, и где-то на самом краю сознания мелькнула печальная мысль, что духота будто шла за ним по пятам, наседая на голову пыльной тканью.

— Вы хотели рассказать о платьях, Ваше Высочество?

Сосредоточенное выражение вновь сменилось детской радостью, — и Уилл тут же пожалел, стараясь поддерживать заданный ритм, не сбиваясь на неполные, слишком быстрые, или слишком медленные шажки принцессы, но направляя, поправляя её так, чтоб остальным подобное не было слишком заметно.

— Да! Кайл привёз мне очень много платьев, целых десять! — Восторженно выдыхает она. — Там есть коралловое, жемчужное, бирюзовое… Я ещё не запомнила все, но они безумно красивые! Хотела бы я их тебе показать. Но боюсь и года не хватит, — папа сказал, что нельзя устраивать бал и отвлекать всех от дел только для того, чтобы покрасоваться.

Тон немного стих.
Он уже собирался что-то сказать, как принцесса продолжила:

— Но я могу отвлекать только тебя, правда? Или даже сама в гости приехать. Ты бы мог показать мне свой замок, и сад! О, думаю у тебя очень красивый сад, — ты ведь хороший. А чтобы ребёнок вырос хорошим, он с самого маленького должен гулять по очень красивому саду.

Уилл моргнул. Потом не сдержал смешок, дёрнув крыльями.

— Да? — Никто бы не смог сказать, на что из перечисленного это был ответ. — О, я был бы счастлив вашему присутствию, милая Элис, однако, принцессе может быть опасно разъезжать по поместьям самолично. К тому же, мой «замок» куда меньше вашего и, боюсь, вам там будет не комфортно. Я бы не хотел, чтобы вы чувствовали себя хоть каплю плохо.

— Ох. — Она протягивает опечаленный вздох и отводит взгляд. — …Но я ведь все равно смогу тебя пригласить, правда?

— Обычно, днём я занят уроками. Но если вам удастся убедить вашего отца, думаю, граф сочтёт это весомым поводом отлучиться от них на денёк.

Серьёзно нахмурившись, девочка кивнула, будто бы это был какой-то план, а не простое предположение. И снова расслабилась, хитро щурясь.
Крохотная, живая до невозможного и похожая на лучик солнца. Если бы Уилл сказал, что ему приходится притворяться рядом с ней, то это был бы тот редкий момент, когда такие слова оказались бы ложью. Несмотря на то, что скулы немного побаливали, он просто не мог стать холодным, или загрустить, — любую скуку забирал огонь её волос.

— Вот и договорились! Сегодня, к слову, я в одном из новых платьев. — Элис оторвалась от танца, чтобы покрутиться на месте, рассматривая вышивку. — Правда же красивое? Почти как мамино.

— Оно просто чудесно, и невероятно подходит к вашим чертам.

Принцесса рассмеялась, снова касаясь его ладони.
— Один лишь только минус. — Она немного скривила губы. — Без глупой железной юбки оно падает. И не смотрится таким красивым и пышным. А когда оно пышное, то тяжёлое и иногда больно врезается в живот!

Он усмехается и пожимает плечом.

— Ох, я понимаю, это неприятно. Но красота всегда неудобна, а вашу нужно показывать в полной мере. Скрывать её — просто кощунство!

Девочка прячет взгляд, снова краснея.

Уилл едва успевает увернуться, когда кто-то почти наступает ему на ногу.
— О, юная Элис! — Чеддер, скалясь, слегка выгибается назад, дабы быть поближе. — Вам стоит быть поосторожнее. Мальчишки все сначала милые, комплиментами засыпают, потом заставляют носить неудобные платья, и в конце вовсе не ставят в грош.

Женщина в светлом платье одним движением сложила веер и без запинки ударила им своего «кавалера».
— К детям не приставай! — После чего развернулась к «пострадавшим». — Извините его, принцесса. Он просто дурной.

— Эй, ну Кэт!

Элис фыркает и надувает губы, демонстративно отворачиваясь.
Уилл же наоборот, смотрит в сторону Чеддера, потирающего затылок.

— Маркиз Ламберт! Какая встреча. — Пародируя тон хулигана, отвечает он. — Вам не стоит недооценивать ум принцессы. К тому же, где это видано, что б Маджере не подчинялись короне?

— Кажется, я говорил не с вами, юный виконт.

— Перестань. — Второй удар раскрывшимся в полёте веером Чеддер получил по носу.

Губа мальчишки чуть дёрнулась.
— Лишь спасаю принцессу от назойливых джентльменов, как и подобает мужчине.

Старший Ламберт было хотел снова поддеть, но Кэт просто подхватила его под руку, уводя в сторону фуршета и говоря что-то про отмену помолвки, ведь «ей совестно иметь жениха, что ломает каждый снежный замок».

— … Вы в порядке, Ваше Высочество?

Элис махнула рукой.

— Все хорошо. Он просто очень глупый. Забыл, что у меня три брата есть. И что если вдруг ко мне кто-то плохой подойдёт, они его тут же в темницу посадят. А ты хороший, тебя ведь не заперли.

Уилл немного переплёл их пальцы, отвлекая внимание от произошедшего и едва сдержал смех в груди.

— Спасибо. Я рад, что вы меня считаете таковым, и постараюсь сделать все, чтобы не разочаровать.

Она крепко сжала его руку.
— Я же говорю, хороший!

В последний раз повернув голову вслед странной парочки, он наткнулся на собственного отца, пересекаясь с ним взглядами. Граф не выходил танцевать. Его челюсть была сжата, губы бледны, а все внимание, казалось, зациклено на том, как держится сын, от чего оно путалось в ногах цепкой паутиной.
Уилл поспешил отвести взгляд, почувствовав, как пересохло горло.
Затем, в мыслях всплыли слова Вэна и невольно перетекли в то, что для взрослых эта политическая интрига была весьма очевидной с самого начала. Жаль, что отец не предупредил его заранее. Даже если это объясняло то, почему провалы в последнее время стали вызывать куда больше разочарования, им бы не помешало быть немного более открытыми, хотя бы внутри семьи. Может, тогда не пришлось бы волноваться, как граф отреагирует на возможное герцогство его наследного сына. Знает ли он вообще? Предполагал ли, услышал ли слухи?

Может, и Техно тогда занимался усерднее, если бы знал, что, вероятно, титул отойдёт ему и это, возможно, станет помехой перед вступлением в гвардию.

Или, может, им стоило ожидать нового брата, что справится с этой задачей?
Родители ведь не были слишком стары и если даже Ламберты…

— Птичка? — Голос принцессы всегда звучал чуть звонче остальной толпы, и потому, привести Уилла в чувство ей не составило труда. — Ты чего?

Он посмотрел на неё, возвращая привычную маску.

— Все хорошо. Просто мысли в голову лезут, не обращайте внимания. — Отмахиваясь, тут же переводит тему. — Не вы ли стали причиной нынешнего торжества? Не слишком обычное время для бала выбрала Корона.

— О нет, глупость! — Элис весело фыркает, но тон приобретает чересчур выученный оттенок, да и сама она больше не стремиться заглядывать в глаза. — Я же сказала, мой брат победил, вот все в его честь и организовали.

— Только ли из-за этого? Он ведь не раз оказывался в тройке лидеров, а такое пышное празднество впервые.

Девочка оглянулась по сторонам, проверяя танцующих. Потом притянула его к себе за плечо, заставляя пригнуться, и прошептала на ухо:
— Ты только никому не говори, что я сказала, но папа говорил, что кого-то подозревает в самом настоящем заговоре! Вот и разбирается, пока не грянуло.

— Ох. — Это прозвучало даже по-искреннему удивлённо. — Конечно не скажу, обещаю. Это звучит немного тревожно.

— Не стоит переживать! — Гордо выпрямилась она, отстраняясь. — У нас самые лучшие «ищейки», как папа их называет, так что все будет хорошо. А ещё, у меня будет для тебя сюрприз. Только потом, ладно?

Уилл внимательно посмотрел на детское воодушевление, и не нашёл в себе силы настаивать. Переживать самому казалось куда лучшим решением. Тем более, так у него будет время хотя бы немного подготовить себя к удержанию маски, — два «сюрприза» для одного дня, необычайно большое число. Оставалось лишь надеяться, что новый не будет таким же обухом по голове, потому что в возможностях принцессы сомневаться было бы глупо.
Как-то в этот раз умение держать все под контролем и направлять в нужное русло заметно подводило. Будто что-то произошло за время отдыха в поместье, а он об этом ни сном, ни духом, от чего важная нить просто ускользала, рождая чувство недосказанности даже в весьма логично выстроенной картине.

— Конечно, миледи. Как пожелаете.

Кивок и стандартная фраза.

И где же искать зацепки?
Связано ли это ощущение с «заговором», о котором подозревает Корона?
Пройдёт ли оно после того, как маркиз Сольери выполнит свою работу?

Даже если да, окончательно успокоится можно будет только на следующем балу, когда вместе соберётся большинство, если, конечно, проблемы не нарастут как снежный ком, как они обычно делают.

Новый поворот и шаг.

Отвлекаясь на громкие голоса, Уилл заметил Блэйда и Кайла, весьма оживлённо, с показом движений, обсуждающих тактику боя.
Будь это кто-то другой, несомненно, стоило бы заволноваться. Однако, средний принц был того же поля ягодой, ценя Билльяма как раз за прямоту, простоту и возможность послать светские правила к черту, поправляя, когда тот слишком сильно выходил за рамки. Даже если в глазах остальных такое поведение выглядело вульгарно и несуразно, по крайней мере, указывать на это никто бы им не стал. И сплетни… Ну, они не были бы такими плохими, ведь да, они ведут себя «глупо», но это принц. И вероятно, «Маджере просто подстроился под его поведение, стремясь угодить Короне».

Прослыть подхалимом лучше, чем неотёсанным.

К тому же, брат и правда был счастлив в таких разговорах, так что просить его отказаться от единственного глотка свежего воздуха в душном обществе аристократов, Уилл бы… Ну, он бы мог. Но не хотел. Даже если прикрывать порой было тяжело.

— О, посмотрите! — Лидия, дочь графини Волочарской, стояла в окружении нескольких девчонок, подобранных, видно, по принципу невзрачных платьев, чтобы выделить её собственное, яркое, огненное и сверкающее от малейшего блика из-за вплетённых жил из лоз пещерных ягод. Уроки матери не прошли впустую, но и особым изяществом, как всегда, не выделялись. — Маджере атакуют Корону со всех сторон, — один сынишка для принцессы, а второй под принца. Видно, слухи о том, что средний своими генералами увлечён куда больше, не прошли мимо!

Он не стал задерживать взгляд, но вслушался, оглядывая, что можно было бы обратить в свою пользу, пока компания смеялась.

— Мама очень много денег отдала за это платье. Посмотрим, как они затанцуют, когда я смогу очаровать Фредрика…

Слабый толчок в плечо отвлёк от размышлений.

— Тебя что-то беспокоит? — Элис обратилась к нему снова, смущённо и более тихо. — Ты так много молчишь сегодня.

— Что вы, Ваше Высочество! Я просто с нетерпением думаю о сюрпризе, о котором вы мне рассказали, и часто задумываюсь… И от того иногда слышу разговоры, которые мне совсем не нравятся.

— Что за разговоры?

— Обычные глупые сплетни, которые не достойны вашего внимания. Но, раз мы их услышали, игнорировать нельзя. Одна девочка, там, в оранжевом платье из свето-ягодной ткани.

Принцесса постаралась осмотреть толпу в поисках, но Уилл шагнул, загораживая обзор.

— Эй!

— Не стоит на неё смотреть, иначе поймёт, что мы услышали.

Элис надула губы, однако, чуть погодя, подумала и едва кивнула.
— Хорошо, я аккуратно.

Новый поворот и шаг.

— Так вот. Девочка очень хорошая лгунья. И она хочет обманом заинтересовать твоего братца, Фредрика.

— Разве он не справится сам? Он очень крутой! Наверняка раскусит её сразу.

— Это верно, но, думаю. Нам стоит ему немного помочь. Чем меньше таких приставучих девочек будет, тем меньше он устанет, а значит, сможет сосредоточить своё внимание на более важных вещах. Не правда ли?

— … Правда. — Задумчиво ответила принцесса. — А как мы ему поможем?

— О, предоставьте это мне!

Уилл улыбнулся поярче, и более уверенно повёл танец, заприметив недалеко официанта с бокалами белого шампанского.
Поворот, другой. Мешочек с изумрудами скользит из рукава в перчатку слуги. Тот оборачивается. Уилл одними губами произносит «выскочка» и тут же ведёт принцессу дальше, не позволяя кому-либо увидеть заминку. Мужчина разворачивается, пряча деньги в карман, и спустя долю секунды двигается по залу дальше, пробираясь сквозь толпу.

Шаг, второй, третий.

Шаркает туфля, запинаясь о чей-то подол. Бокал падает, но звон заглушает резкий, громкий крик. Музыка останавливается, а гости оборачиваются в сторону потерпевшей, чьё платье шипит, становясь все более прозрачным и все больше облепляя грудь.

Элис хихикает.

— Что ты творишь, отребье?! — Растолкав толпу локтями, графиня прорывается к дочери, кутая её в белую шаль. — Ты хоть знаешь сколько это стоит?! Да ты всю жизнь в рабстве проведёшь!

— Довольно. — Король поднимает руку, когда его голос прокатывается по зале. — Графиня, прошу, я понимаю ваши эмоции, но разве это повод перестать следить за языком?

Лицо женщины краснеет, надувается, белеет. Она глотает воздух ртом, но не находит, что сказать, сжимая руку Лидии.
— Ай! Мама, больно!

— Мы исправим ошибку, раз она случилась по нашей вине, не беспокойтесь. Ваша дочь даже не пропустит бал, слуги сейчас же приведут её в порядок. — Он переводит взгляд на нескольких служанок, уже подоспевших к двери. — Займитесь. Официанта к дворецкому, пусть он сам разберётся о размере наказания.

Женщины послушно склонили головы, тут же подлетев к девочке и уводя её из залы. Одна осталась убирать беспорядок. «Виновник» ушёл следом.

— Прошу вас, продолжайте веселье. — Дал отмашку король. — Скоро леди Волочарская вернётся к вам, графиня.

Мать стыдливо спрятала взгляд, сжимая кулаки и успокаивая нервы.
— Прошу простить моё поведение, Ваше Высочество.

— Все в порядке.

Музыка заиграла снова, постепенно возвращаясь в прежний ритм.
Пары начали отмирать.
Кто-то ещё оглядывался в сторону графини, но та с позором постаралась скрыться под сенью балконов, и Уилл лишь заметил, как в ту же сторону размеренно направился и генерал, пусть следить за развитием дальше было совсем не интересно.

Вероятно, официанта будет ждать порка, по меньшей мере. А может, и что-то посерьёзнее. Однако, он сам выбрал такую участь, поддавшись на сделку, так что и жалости к мужчине не было совершенно.

И пока гости «оживали», Уилл аккуратно подхватил принцессу под руку, подмигнув и потянув в сторону выхода во внутренний двор, раскрытого нараспашку.
— Ваше Высочество, как насчёт отправиться на недолгую прогулку? Здесь так много людей, и я, признаться, соскучился по свежему воздуху.

— С удовольствием!

Она приподняла юбку, чтобы та не касалась земли, и крепче схватилась за локоть.

Ночная весенняя свежесть ударила в лицо, как мокрое полотенце. В дверях, в небольшом коридоре, что отделял залу от спокойного, зелёного сада словно стояла невидимая черта, после пересечения которой вся духота, вся жара от свечей, факелов и сотен тел просто перестала существовать. Это было неудивительно, — внешние выходы закрыли, а любой ветер разбивался о дворцовые стены, заливаясь в этот каменный «колодец» слабыми потоками, которых было вполне достаточно, чтобы поддерживать прохладу внутри него, но не хватало, чтобы залететь в само здание, столкнувшись с таким сопротивлением. Уилл оглянулся на подругу и уже несдержанно рассмеялся, видя, как от её кожи поднимается пар.
— Похоже, внутри царит настоящая баня. Боюсь думать, во что превратятся напудренные и напомаженные лица к концу бала.

Элис представила это и тоже захохотала, закрывая рот рукой.

— О, они наверняка будут похожи на картины того художника! Ван… Вин…

— Винсент?

Девочка аж подпрыгнула на месте.
— Да! Да, именно он.

Он снова зафыркал, на минуту отвлекаясь, чтобы оглядеть сад.

Тот был… Пустынным. И темным, даже не смотря на весь свет, струящийся сквозь витражи.
Подул ветер, листья зашуршали и весёлое настроение немного притупилось, от чего Уилл более сосредоточенно заозирался.

— А у вас тут всегда так малолюдно?

Шутка прозвучала фальшиво. Принцесса подняла брови и тоже осмотрела двор. Затем нахмурилась, опуская руку и прижимая её к груди.
— Нет. Обычно, тут должен находиться наряд стражи, и ещё слуги… Но я здесь ночью почти не была.

Почему-то деревья, выстроенные ровными рядами вдоль каменных дорожек, посреди низко покошённой травы и слишком одинаковых по высоте цветочных кустов, казались жуткими. Идеальными до безумия. Будто вместо сада здесь просто выстроили зеркальный лабиринт, искусно играя с отражением ради картинки.
Но стены не прерывались и не соединялись под странным углом, — лишь послушно уходили вдаль, очерчивая длинный, безупречный овал, так что ни о каких иллюзиях и речи быть не могло.

А потом он понял. Слишком много тёмных окон.

— Ох.

Девочка шагнула ближе, падая на грудь мальчишки, и он приобнял её крылом, все ещё вглядываясь.

— Уилльям, тут как-то страшно. Может лучше пойдём назад?

Обычно, по крайней мере, в их поместье, даже в самую глубокую ночь одно-два, а то и все пять окошек, выходящих из каморок предназначенных для прислуги, все равно поблёскивали тусклым огоньком свечи, — кто-то пришивал заплатки к форме, кто-то доделывал спокойные дела, кто-то писал дневники, или читал книги.
Но тут не было ничего.
Ни яркого света, ни едва заметного дрожания пламени на другом конце, что, впрочем, все равно казалось оправданным.

Уилл поджал губы и легонько стукнул пальцем по спине принцессы, тут же останавливая себя. Затем улыбнулся, поворачиваясь к ней.

— Милая Элис. Не думаю, что нам действительно стоит беспокоится, — все кажется страшным только потому, что здесь темно! Но это нормально, ведь все ваши слуги собрались поближе к балу, чтобы быть наготове в случае непредвиденных ситуаций, вроде бедной Лидии.

Она посмотрела на него. Затем снова на сад.
Потом прижалась покрепче, но тихо прошептала:

— Наверное, ты прав. Но это все равно жутко.

— Нам просто стоит посмотреть на это под другим углом! — Крылья раскрылись, пушась, чтобы защитить девочку от холода и в то же время показать притворную бодрость, когда он сам приосанился. — Вы заметили, какие сегодня яркие звезды? При свете дворца такое вряд ли можно увидеть, — глаза слепы к мелочам, когда долго не видят тьмы.

Небо и правда было красивым. Однако, до конца это беспокойство принцессы совсем не унимало.

— … А почему стражи нет? У каждого входа должно быть по три постоянных стражника, а мы не видим даже их фонарей.

— Может, они ушли обходить территорию? — Предположил Уилл. — А фонарь просто сломался. Вот и пошли сразу все вместе, чтобы одного опасности не подвергать.

— А остальные?

Он снова оглядел двор.
Все выглядело и правда чересчур подозрительно, но не настолько, чтобы серьёзно выбиваться. Может, стража ушла в запой. Или не выдержала ночного дежурства, спрятавшись на сеновале, — в поместье подобное часто происходило.
Но так, конечно, сказать было нельзя.
Однако, и возвращаться в душную залу особо не хотелось.

— Я правда не знаю. Может, мы просто возьмём свой фонарь и тогда нас смогут увидеть даже из самого дворца? А ещё, мы не будем отходить далеко, — просто посидим здесь.

В пяти шагах от выхода стояли широкие садовые качели, с мягкими подушками и пледом, сложенным на спинке, что просто прекрасно подходило для такой цели.

Спустя недолгие раздумья, подруга кивнула, наконец, снова улыбаясь.

— А где мы свой фонарь возьмём?

Он пожал плечами, поворачиваясь в сторону коридора, из которого они только вышли.
— Реквизируем со стены. Не думаю, что от кого-то убудет, если на время забрать один наружу. Внутри света и так достаточно.

Далеко ходить не пришлось. Буквально шаг за дверь и вот, лампу удалось подцепить даже не уходя с порога, образовав небольшое светлое пятно на пути по двору.
Принцесса не отставала, — оставаться в полумраке явно не было чем-то приятным, но и стоять на самом проходе, видно, совсем её не прельщало, так что иных вариантов особо не было. Во всяком случае, пока она все ещё хотела провести время вдвоём.

— Вот. И уже не так страшно, правда?
— Ага. — Прозвучало это не слишком уверенно, но цепи качелей звякнули от внезапного веса, а плед лёг на её плечи. — … Как ты думаешь, здесь не появятся мертвецы, или там, пауки какие-нибудь?

— Конечно нет! — Фонарь оказался прикреплён к верхней перекладине. Крылья прошуршали по деревянной спинке, расслабляясь, а сам Уилл оттолкнулся, слабо раскачиваясь. — Во всем городе не найдётся открытых входов в пещеры. А даже если вдруг кто-то выйдет из леса, — всегда есть големы. Слышал, их состояние как раз недавно проверяли, так что любого «заблудшего» остановят ещё очень задолго до дворца.

— Хорошо. Тогда я буду спокойна!

Он хмыкнул и скрестил ноги так, чтобы ботинки не касались земли. Разум все ещё старался отойти от громыхания труб, и перестроиться на ночную тишь.

Это было странно.

Он вообще не любил резкие переходы, однако, обычно они развивались иначе, — сначала тихая гладь, а потом уже хаос и суматоха, щедро заправленная ночным дыханием, в которой не было лишней минуты задуматься о постороннем. А сейчас…
Мысли были почти что материальны. И в этот момент, когда ничего не пугало, не заглушало как раньше, они будто бы ползли по коже взглядами, что должны были остаться в танцевальном кругу.

Единственным лицом, которое Уиллу удалось нарисовать на пульсирующей тревоге, — был тот официант. Но к нему не вело ни единой зацепки: тот сам согласился на сделку и, если бы не хотел заработать, просто бы так же вернул мешок, или, в крайнем случае, прилюдно отчитал, удовлетворяя вероятное чувство справедливости, даже если это подставило бы под такой же удар. По крайней мере, тогда можно было бы проследить, в чем и почему он посчитал бы «избалованного ребёнка» виноватым.
Но логика Жителей, как оказалось недавно, была совершенно не подвластна для понимания, — они могли предать, напасть без видимой на то причины, даже если это не принесёт им ничего. Ни власти, ни силы, ни хоть какого-то улучшения положения. Как бешеные крысы, что видят другое живое существо, исходя пеной от внутреннего гнева.

Напоминания все ещё чесались ракушками под кожей и стояли болотной водой во рту.

— Так, вы говорили о каком-то сюрпризе, Ваше Высочество? — Он ухватился за первую мысль, не связанную с пережитыми днями. Благо, зелья справились с травмами достаточно быстро, однако, вспоминать все равно было тяжело. Едва ли не до тошноты от того, как сжимался желудок. — Ни в коем случае не настаиваю, лишь хотел спросить.

Элис даже приосанилась, сразу пытаясь нащупать что-то на юбке.
— Да, точно! Спасибо, что сказал. — Как оказалось, среди всей пышной ткани были спрятаны карманы, в один из которых она и залезла, доставая что-то маленькое. — Я у папы выпросила. Так каждой книге делают, поэтому я решила, что мы тоже так должны! Ты можешь на колено встать?

Ситуация казалась настолько абсурдной, что это и правда отвлекло. Уилл растерянно посмотрел на девочку. Затем на сжатый кулачок, пытаясь рассмотреть, что же такого может потребовать от него столь официальных жестов. Но все же остановил качели, плавно вставая. Принцесса соскочила следом.

— Вы меня пугаете, Ваше Высочество.

Она сощурилась, улыбаясь шире и краснея, но не ответила, дожидаясь, пока просьба будет выполнена.
— Теперь протяни руку.
— Это какое-то странное посвящение в рыцари? — Он чуть засмеялся, послушно следуя приказу. — Разве для него не нужен меч, или иное оружие?.. Ох.

На ладони лежали два золотых кольца, с непрерывной розовой линией рубина посередине, будто золото было нарощено уже поверх камня. Они были красивые, просто невероятно, и блики света из королевской залы либо сверкали так, будто в руках находилась самая настоящая звезда, либо терялись в камне, словно в кровавом болоте, покрывая шершавую, структурную поверхность видимой рябью, завораживая птичий взгляд. Вот только, на них не было крупного камня, узоров, или каких-то видимых изменений толщин, из-за чего не оставалось никаких сомнений в том, что это были помолвочные. Элис в нетерпении подсунула ему свою кисть, как под поцелуй, но немного приподнимая безымянный палец.

— Теперь ты должен произнести красивую речь, я скажу, что согласна, и тогда мы сможем быть женихом и невестой!

Уилл с трудом оторвал взгляд от переливов и бликов, скрыв «подарок» в уже своём кулаке, чтобы не отвлекаться.
Было страшно представить, сколько подобное может стоить, и потому опускать руку, или сжимать слишком сильно он не стал, широко открытыми глазами смотря на подругу.

— Ну? — В нетерпении, с лёгкой обидой выдала она.

— Ваше высочество… — Аккуратно начал он, на секунду запнувшись, когда Элис воспрянула духом, снова принимая совершенно гордую, церемониальную позу. — Я не думаю что это хорошая идея.

Плечи принцессы опустились, а улыбка исчезла с лица, как не бывало.

— Но почему?!

Уилл нервно сглотнул.
— Вы не подумайте, я люблю вас, правда. И я был бы совсем не против сделать такое предложение, когда мы станем старше. Я даже запомню ваш выбор, — эти кольца прекрасны и я был бы рад носить такое до скончания дней, но…

— Ты тоже считаешь меня маленькой?..

Тон её прозвучал гораздо тише, и Уилл заметил, как она сжала оборки платья.

— Ни в коем случае! — Страх скрёбся по горлу, добираясь до самого неба. — Я никогда так не считал и считать не собираюсь, но, боюсь, все зависит немного не от меня.

— Хочешь сказать, что тебе папа не разрешит?

Он выдохнул, кивая.
— Ваш отец, ваша мать и ваши братья явно будут против подобного. К тому же, разве такие вещи не должен предлагать мужчина?

Аккуратно взяв ладонь Элис, Уилл вложил кольца обратно, накрывая своей.

— Глупости. — Совсем тихо произнесла она, смотря на его белую перчатку. — Мама папу точно так же в этот сад привела, и, если бы не она, он бы никогда не решился. Все бегал бы за ней как обычный поклонник.

Не сдержавшись, он тихо хмыкнул.

— Но в любом случае. Я думаю, вашей матери было немного больше лет, как и отцу. А сейчас, даже если я не считаю вас маленькой, то ваши братья… Ваше Высочество, вы знаете, я никудышный воин. И они мне просто пообламывают крылья, если я приму такое предложение сейчас.

Принцесса вздохнула, пряча кольца обратно.
— Вероятно, ты прав… Но тогда можешь пообещать, что когда время настанет, ты сам придёшь и попросишь моей руки?

— Я клянусь. Милая, прекрасная Элис, я клянусь, что, когда мы станем старше, я приду к вам и предложу стать моей женой.

Она нашла в себе силы слабо улыбнуться. Уилл приложил руку к сердцу.

— Хорошо. Я принимаю твою клятву, Уилльям. И буду ждать.

Наконец, он позволил себе медленно подняться с колена, мягко беря крохотные детские ручки в свои и, заглянув в почти чёрные из-за недостатка света глаза, прошептал:
— Помните, все, что ни делается, — то к лучшему. Не зря же вас назвали в честь Богини Благословения, Ваше Высочество.

— Я знаю… — Снова вздохнув, девочка отвела взгляд. — Но ждать так утомительно.

— С другой стороны, лучше подождать, чем получать все, что хочешь сразу, но не в готовом виде, правда? Вы достойны только лучшего.

Посмотрев ему в глаза, она фыркнула, но беззлобно, после чего отвернулась, снова забираясь на качели.
— Знаешь что странно? Никто не называет своих детей в честь «тёмных» Богов, как их определили взрослые. Им строят Храмы, и иногда молятся, как всем остальным. Но пока ничего плохого не происходит, все как будто… Забывают о них? Это кажется не очень хорошим.

— Почему же это странно? — Снова занимать своё место он не спешил. Вместо этого встал прям под фонарём, приобнимая себя крыльями, скрещивая руки на груди и опираясь на дерево. — Вероятно, было бы весьма глупо молиться о здоровье Богине болезней. Или о накрытом столе Богу Бедности.

— Но ведь это не значит, что о них нужно забывать! — Элис всплеснула руками и сама слегка наклонилась, раскачиваясь. — В каждом мифе об этом говорится. Нянечка читала мне их очень много. И в каждом почти все плохое было только потому, что люди, или другие Боги ненавидели и не замечали «нелюбимое» божество!

Уилл задумался, посмотрев в небо. Звезды все ещё сияли рассыпанными алмазами по тонкому полотну, иногда мигая, словно смеялись.
— Может, дело в том, что с ненавистью, или игнорированием сталкивается каждый? А «плохими» таких Богов делает то, как они с этим справляются.

— Но ведь это не правда! К примеру, у меня есть братья. Они меня любят и защитят, если случиться что-то плохое, как драконы Богини Элитрис. — Невольно, взгляд выцепил самую яркую, путеводную звезду, Фатум-Дукс, что и служила домом для мифа о Проклятии и Благословении. Она сияла на севере, перешёптываясь двумя «телами», будто знала, о чем сейчас говорят здесь. — А какая защита была у Аббат-Ира? Они двойняшки, но ведь попали в совсем-совсем разные условия! Разве, если бы Элитрис в детстве тоже не замечали и посылали на всякую грязную работу, она не выросла бы как брат?

Так сразу ответ в голову не приходил. Размышления принцессы оказались настолько резкими и неожиданными, что застали врасплох, отчего по вискам снова пробежалась пульсирующая волна боли, заставив сжать зубы. Тем не менее, дома о таком поговорить было не с кем.

— Хочешь сказать, что будь ты на месте Аббат-Ира, то тоже решила бы проклясть все на свете?

Девочка надулась, но затем вызывающе вскинула голову.
— А почему нет? Если все вокруг обращались бы со мной так. Это ведь справедливо!

— Но ведь проклятье зацепило не только обидчиков, но совершенно всех. Даже тех, кто старался жить во благо и не делал ничего плохого. Даже монахов, которые кормили его в морозную ночь.

Теперь уже Элис замолчала, обдумывая слова.
Во дворце сменилась песня. Теперь там играло что-то более быстрое, энергичное, как прыжки воробья, выискивающего в траве случайных букашек, или крошки. Уилл даже обрадовался, что не был невольным участником такого танца, — парадная одежда была красивой, но совершенно не приспособленной для активного движения, чего стоил только его корсет, или железный подъюбник принцессы. Вероятно, окажись они сейчас в зале, потом пришлось бы опустошить не один бутылек с зельями, лечась от разных натертостей и синяков. В общем, здесь было явно лучше, чем со всеми.

— Возможно, ты прав. Но все равно, я думаю, что если бы Богиня Элитрис росла в тех же условиях, что и брат, она бы тоже не стала думать обо всем.

— Вероятно. — Он кивнул, рассматривая танцующих сквозь окна. Те забавно расплывались из-за неровности стекла на стыке витражных кусочков, — лица вытягивались и сужались, а высокие причёски некоторых дам достигали просто удивительных размеров, становясь при этом тоньше карандаша. — Но тогда бы её тоже ненавидели. Как я говорил, «хорошесть» того, или иного существа часто определяется тем, насколько он выгоден, или удобен для остальных. Насколько может переступить через собственные чувства во благо окружающих… Другой вопрос, что, возможно, Аббат-Ира просто устал искать тех, кто назовёт его «хорошим». Точнее, от того, что это слово использовали только для того, чтобы получить что-то, нужное им.

И опять повисла пауза. Правда, в этот раз не слишком долгая.

— … А я хорошая?

Уилл даже оторвался от дворцовых окон, с удивлением смотря на подругу. Потом задумался.

— Скорее, я бы сказал, что вас можно уважать, Ваше Высочество. Во-первых, у вас есть братья, которые отсекают всех подлых и плохих людей, что использовали бы одобрение, как инструмент. А во-вторых, вы и сами не промах.

Она улыбнулась, раскачиваясь сильнее и собираясь с мыслями, чтобы продолжить дискуссию, однако, в дверях мелькнула тень и в следующее мгновение к ним вышел Кайл.

— Вот ты где, лучик. — Принц выдохнул. — Я думаю, тебе стоит показаться остальным, а то отец начал беспокоится.

— Ой.
Элис вскочила, отряхивая платье.

— Я могу отвести её к остальным. — Уилл выпрямился, отстраняясь от дерева и одёргивая пиджак. — Не хотел никого пугать, мы просто погулять решили.

Но парень лишь махнул рукой.
— Ты тут постой. Думаю, нам надо поговорить.

Пальцы похолодели, и сердце замерло, падая куда-то в живот. Мысли заметались в попытке понять, что он мог сделать не так, а принцесса беспокойно оглянулась на друга, затем на брата, шагнув в сторону, чтобы стать между ними.

— Ваше Высочество…

— Уилл ни в чем не виноват. — Твердо произнесла она, перебивая робкую попытку мальчишки соблюсти правила. — Если ты по поводу колец, я у мамы спрашивала разрешение их взять! Да и Уилл уже сказал, что нам ничего подобного пока нельзя. Он хороший. Не надо ему крылья обрывать!

Кайл растерянно посмотрел на сестру и на то бледнеющего, то краснеющего Уилльяма за её плечом, и…

Рассмеялся.

— О, нет-нет, вам не стоит так волноваться! Я вообще пришёл поговорить об уроках фехтования. Твой братец сказал, что у тебя проблемы, а папашка… — Он снова посмотрел на детей и со вздохом проглотил ругательство. — В общем, то что у графа не лучшие учителя на подборе. Знаешь, хотелось бы чтобы рядом с принцессой был хороший дуэлянт, а то ещё ненароком…

И снова не договорил, смотря на покрасневшую Элис, сложившую руки в замок и немного качающуюся из стороны в сторону.
— Ой… — В этот раз она прозвучала ещё тише. — … Я тогда, наверно, побегу.
И действительно направилась в сторону залы.

Только вот Уиллу легче не стало. Благо, его не собираются казнить на месте, но почему длинный язык постоянно приписывают ему, а не Блэйду? Как он вообще мог настолько…

— И кольца не забудь вернуть! — Напомнил Кайл вслед, широко улыбаясь и поворачиваясь к мальчишке. — … Должен сказать спасибо, что не пошёл у неё на поводу.

Затем усмехнулся.

— Маджере, ты, вообще, в порядке? Выглядишь, будто в обморок сейчас грохнешься.
— Да. Извините, Ваше Высочество, мой брат просто…

— О, да забей. Чему бы тебя ни учил твой папашка-обмудок, все не так страшно и официально, как ты можешь себе надумывать. Мы же будущая семья, тут можешь не стесняться. Я с хохота удавлюсь, если после свадьбы, если она будет, ты начнёшь мне в ножки вместо «доброго утра» кланяться.

Ему легко говорить. Короне за репутацию нечего было переживать, точнее, случайная ошибка не грозила бы им ничем, кроме пары лишних шепотков в зале.
— Он не «обмудок». — Едва слышно произнёс Уилл, поджав губы до побеления.

Принц предпочёл это проигнорировать, вытаскивая из карманов медный портсигар, с едва заметными зелёными пятнами окисления, и масляную зажигалку.
— … Что-то здесь как-то тихо. Давно стража ушла?

Мальчишка пожал плечами.

— Когда мы пришли, здесь уже никого не было.

Кайл цокнул, зажимая жёлтую, тростниковую сигарету во рту.

— Вот же ленивые засранцы. Совсем распустились, как командир сменился. Надо будет взбучку Нору устроить после праздника, а то он что-то слишком свой взвод балует.

Крохотное огниво чиркнуло, поджигая фитилёк. Затем щёлкнула металлическая крышка, сбивая пламя и, затянувшись, парень выпустил мягкий, вишнёво-лимонный дым, заполнивший пространство. Уилл отшагнул чуть дальше, стараясь сделать это как можно незаметней. Но принц все же перевёл на него взгляд и тоже отступил, разгоняя воздух рукой.

— Прости.

— Все в порядке, Ваше Высочество. — Монотонно, выучено, даже если, вспомнив, Уилл снова натянул милую улыбку на лицо. — Вы, кажется, хотели поговорить.

— Да-а… Ну, собственно, предложение я уже выложил. Как ты смотришь на то, чтоб я вас взял на обучение лично? Пока не занят распрями и остальным, думаю, в казармах найдётся пара лишний мест. — Он сморщился, затягиваясь снова, будто вспомнил о чем-то. — К тому же, твой брат тоже не промах. Я бы хотел поставить его на обучение новичков, — успехи для его возраста поражают.

Сегодня, видно, судьба у него была такая. В каждом разговоре натыкаться на какие-то предложения, или фразы, что все больше меняли устоявшийся мир. Выбивали почву из-под ног, взбалтывали и требовали, чтобы он тут же решил, что же важнее.
Мальчишка улыбнулся шире.

— Я ценю ваше предложение, милорд. Хотел бы уточнить, вы ждёте ответа сейчас, или у меня есть время?

Кайл пожал плечами.

— У тебя всегда есть время, Маджере. Просто место в королевском дворе есть не всегда, так что сам думай.

— Благодарю, я…

Их прервал звон стекла.
Сквозь окна было видно, как витражи на противоположной стороне рухнули и посреди залы резко вспыхнул огонь, под аккомпанемент женских криков. Принц оглянулся, затем быстро затушил сигарету о косяк, разворачиваясь и выхватывая меч. Ноги все ещё не слушались, а страх сковывал, но Уилл побежал следом, нащупав рукоять кинжала под пиджаком.

В нос ударила горечь жжёных волос. Там, где только что танцевали беззаботные пары, уже лежало несколько трупов, пожираемых масляным пламенем среди расколотых глиняных черепков, — там же оказалась и Кэт, в луже запекающейся крови, со стрелой, торчащей из глазницы. Её мятное, нежное платье чернело и медленно тлело, распадаясь в пепел.

Чеддер с обнажённым клинком уже выпрыгивал к нападающим вместе с несколькими другими генералами.

— Кайл!

Элис попыталась обнять брата, но тот оттолкнул её, сразу направляясь в сторону разбитых окон.
— Нахуй отсюда. — Команда была короткой и ясной.

— Нет!

Порыв побежать следом был остановлен Уиллом, тут же схватившим детскую ладонь.
— Нам надо бежать! — Он развернулся, думая скрыться через сад, но там, за рядами деревьев, наконец, прорезались огоньки. Вот только теперь они не сулили ничего хорошего. — Блять.

Принцесса обняла его локоть, прижимаясь крепче.
— Мне страшно!

— Лидия! — Графиня Волочарская кинулась в сторону коридоров, но стоило ей ступить за порог залы, как тяжёлый камень из пращи врезался прямо в лицо, разбивая череп на кровавые, серо-красные осколки, полетевшие в стороны.

Уилл замер, подавляя подкатившее к горлу напряжение и поблагодарил всех Богов, что не успел сегодня поесть серьёзней, чем украденная со стола ягода.

Не было времени разбираться.
Не было времени паниковать.
Ни на что не было времени.

— Они со всех сторон! — Крик вышел настолько сильным, что последнее слово обратилось в хрип, но, по крайней мере, это хоть немного увеличивало шансы.

Второй этаж. В здравом уме туда никто не сунется, но есть окна над конюшней и можно было бы спуститься по навесу. Это единственный план, который пришёл в голову, и, за неимением конкуренции, лучший.

— Мне страшно, Уилльям!

— Я знаю.

Говорить не получалось, и прочитать по губам для принцессы вряд ли представлялось возможным, но это было больше для себя. Для того, чтоб не остаться один на один со страхом, что сдавливал ребра.
Он двинулся в сторону лестницы, смотря под ноги, чтоб не наступить на кровь, или осколки, — не то чтобы цена туфель сейчас имела значение, но они были крайне неудобными и если скользкую подошву поведёт, это задержит больше, чем обычная осторожность. А ещё, так было проще.
Проще заставить себя шагать, не видя общей картины. Проще идти, — быстро, но разумно, будто ничего необычного в округе вовсе не происходило, чем бежать сломя голову, мечась, как испуганный зверь по клетке.

— Пап. — Девчонка, одна из Ламбертов, сидела над телом маркиза, прижимая уши и одёргивая мокрый хвост каждый раз, как он касался натёкшей лужи. — Пап, вставай, мы должны уйти.

Уилл сглотнул.

Затем задумался о том, где сейчас его отец, — и это все же заставило оглянуться в поисках знакомых фигур, но единственный, кого удалось выцепить из толпы, — Вэн, что держался от сражения подальше, прижавшись спиной к стене и выставив перед собой готовый к бою меч.

Несколько горожан и деревенских жителей прыгнули в окна.

Дверь затряслась от тяжёлого, металлического удара, и причина, почему генералы не смогли сдержать оборону стала очевидной, — конечно, умелый игрок расправится с големом в раз, но не когда тот появляется нежданно, норовя размозжить голову железными руками.

— Уилльям. — Тонкий силуэт возник прямо на пути, и Уилл чуть не врезался в девушку.

— Что ты здесь…

Он запнулся на полуслове, вжимая голову в плечи и смотря на занесённый топор раскрытыми от ужаса глазами.

Взгляд Абигейл был все так же холоден. Её золотые кудри были оборваны, обуглены, измазаны в чернеющих пятнах, а руки до самых плечей иссохли и будто рассыпались на ходу.

— Не трогайте его! — У него не хватило духу оттолкнуть Элис, подобно Кайлу, поэтому юная принцесса обхватила Уилла руками, прижимая покрепче к себе, пока он сам лишь громко чирикнул, в отчаяние закрываясь от опасности рукой.
А потом, топор упал, зазвенев по каменным плитам. Девушка покачнулась, заваливаясь назад, а Билл с силой выдернул лезвие собственного кинжала из груди трупа, оборачиваясь к брату.
— Цел? — Голос его звучал так же холодно и ровно, как всегда.

Уилл закашлялся, ощущая подступающую дрожь, но после активно закивал.

— Не видел маму с папой?

В этот раз ответ оказался отрицательным, от чего Блэйд вздохнул, всматриваясь в людей.
— Надо найти.

Но не успел он и шага сделать, как Уилл вцепился в локоть, сдавливая руку почти до синяков.
— Мы не справимся. — Губы высохли и спеклись, а воздух царапал горло, превращая речь в надрывный и едва разборчивый звук. — Надо бежать.

Близнец смотрел на него несколько секунд, сжимая кулаки, но после резко оттолкнул вместе с принцессой, от чего та вскрикнула, зажмурившись.
Рука с дубинкой наткнулась на кинжал и житель закричал, смотря, как иссохшая кисть падает к трупу девушки. Затем крик превратился в невнятное бурление от перерезанного горла. В горечи сожжённых тканей постепенно проявлялся запах серы от иссушения, — будто спички одна за другой поджигали прямо от пожара, стараясь затмить ужасающе ароматные ноты кожи и мяса, больше похожие на простую таверну в День Труда.

— Я замыкаю. — Более тихо сказал Блэйд, кивая в сторону лестницы.

Ещё никогда им не приходилось подниматься так быстро.

— Беглецы на втором! — Почему-то, именно этот крик будто прозвучал куда громче, поднимаясь эхом к самому потолку. На мгновение тело онемело, и ноги перестали слушаться, норовя сложиться под собственным весом, словно сделанные из ваты. Но Уилл схватился за перила, собирая всю волю в кулак, и просто бросил себя выше без единой секунды на передышку.

Несколько шагов до коридоров.

Несколько шагов до возможности уйти.

— Мама! — Голос Элис прозвучал будто через толщу воды, но Уилл не остановился.

— Я в порядке, уходи быстрее! — Острая боль в груди расползлась так, словно это его лёгкое было пробито, наполняясь кровью, бурля и клокоча.

Ещё усерднее не отрывая взгляд от пола, Уилл постарался сфокусироваться на мыслях и привести их в более осознанное и читаемое состояние, нежели панический комок.

Направо. Прямой коридор до другой стороны, — благо архитектура замка не была такой сложной. Слева комнаты с окнами в сад. Напротив бойницы, четвёртая, пятая и шестая из которых находятся прямо над конюшней. Он ускорил шаг, со всех сил бросаясь к цели.

— Вали уродов! — Голоса за спинами были явно ребячьи, но легче от этого не становилось.

Дети жестоки.
Дети — все ещё Жители.
Дети могут их убить, даже если будут младше. Урок, усвоенный на реке, впивался в разум острыми когтями.

— Пожалуйста, Элис, давай. — Уилл подтолкнул девочку к бойнице.

— Я не могу! — Она сжалась и насупилась, тут же уточняя. — Юбка.

Выругавшись, он выхватил кинжал, и принцесса вскрикнула, зажмурившись.

— О, Уилл, ты решил, что она не достанется никому? — Хейден присвистнул, широко улыбаясь. — Не удивительно, со стороны Маджере.

Крылья вздрогнули, но Блэйд тут же хлопнул брата по плечу, выходя вперёд.
— Я прикрою. Быстрее.

Сглотнув, Уилл постарался нащупать застёжку треклятого подъюбника, трясущимися руками распарывая ткань. Принцесса дёрнулась, всхлипнув и сжимая его плечо, а на лезвии показалась кровь.
— Отпусти, больно!

Хейден попытался замахнуться дубинкой, но тут же получил удар в челюсть, отступая.
— Ах ты мразь!
Мальчишка рядом с ним закричал, хватаясь за распоротый живот, а ещё одному, что подоспел на защиту, Блэйд сломал колено и выбил несколько зубов.

Уилл, наконец, смог выдернуть винт, избавляясь от мешающей вещи, и поставил Элис на подоконник. Она глянула вниз.
— Мне страшно, Уилльям!

Оклемавшись, Дэн что-то прорычал, перехватив дубинку в одну руку и снова замахиваясь.

Успокаивать было бы глупо, и лишь мельком глянув на драку, Уилл просто столкнул девочку, тут же шагая следом.

Блэйд перехватил дубинку ещё в замахе, направляя свой кинжал в глаз Хейдена, но вздрогнул, раскрывая крылья и лишь пройдясь по виску.
— Сволочь. — Мальчишка прошипел, щурясь и резко выдёргивая собственный кинжал, чтобы спрятать обратно. Блэйд раскрыл рот и округлил глаза, опуская взгляд. Дэн отшагнул назад.

Кровь заполняла лёгкие, но, заметив краем глаза то, как мальчишки его обходят, Блэйд попытался снова замахнуться, сжимая нагретую рукоять изо всех сил.
Но один из деревенских просто дёрнул его назад, добивая в затылок.

Уилла втащили обратно, поймав буквально за кончики крыльев и пригвоздив к стене вилами.

— Не убейте! — Хейден остановил детей в самый последний момент. — Эти курицы заслуживают кремации. Может, хоть так грехи искупят.

Он улыбнулся, смотря, как Уилл, заливаясь слезами, хватается за рукоятку, торчащую из живота. Тот не мог кричать, от чего голос больше напоминал смесь хрипа, птичьих порывов позвать на помощь и всхлипов, собранных в один уродливый звук.

— За братьев переживаешь?

— Очень смешно, Гон. — Дэн сморщился, все ещё улыбаясь, и отвернулся, отрывая от собственной одежды рукав, чтобы сделать бандану. — Давайте, пошевеливайтесь.

Боль была оглушающей. Уилл чувствовал, как холодеют пальцы и как сквозь белые перчатки в них впиваются занозы, но это было почти ничего, по сравнению с пронзённым телом. Он даже не пытался вытащить. Знал, что станет только хуже, да и сил точно не хватит, — они и без того плавно сочились по зубьям, окропляя оружие в алый.
Мальчишки что-то говорили, но что, разум уже не понимал.

Где же Блэйд? Он должен был защищать.

Уилл повернулся в сторону темноты коридоров, стараясь рассмотреть там хоть что-нибудь, однако, кто-то выдернул вилы, и ноги подкосились. Рукав пиджака запачкался кровью.

Широкая ладонь схватила некогда выглаженный воротник, подняла и кинула Уилла в комнату, не слишком церемонясь, от чего раскрытое крыло наткнулось на шкаф и тихо треснуло, пуская по телу очередную волну дрожи. Он постарался подняться, но руки не слушались. А потом и вовсе сверху оказалось что-то тёплое и тяжёлое, почти как зимнее одеяло.
Уилл потянулся, чтобы прижать его к себе, когда над головой разбился горшок, стекая маслом на волосы, а в дверь влетело что-то размытое и горящее, будто брошенный факел.

Он зажмурил глаза, готовясь почувствовать, как пламя коснётся кожи.

И ждал.

Ждал секунду, две, три.
Но отчего-то вспышки все не было, — вместо неё лишь мягкое тепло укутало со всех сторон, обхватывая их, словно кокон. А затем Уилл и вовсе ощутил, как чьи-то руки сжимают его покрепче, поднимая все выше от пола, позволяя крыльям расслабиться, полностью раскрываясь.

Он подтянул ношу поближе, носом зарываясь в перья.

Затем почувствовал, как раны срастаются, словно под действием лечебного зелья, — как мышцы тянутся друг к другу, а кожа нарастает поверх, пока кровь внутри усиленно старается восполнить потерю, продвигаясь по онемевшим ногам крохотными ежами в венах. Всхлип вырвался из горла сам собой.

— Тише. — Женский голос, нежный и негромкий, раздался почти над ухом странной колыбельной, что не заглушала боль полностью, но словно облегчала её. — Тише, крошка, скоро будет лучше…

Рядом прошуршали чужие перья. Тихие, почти бесшумные, словно у совы, и такие же мягкие, они укрыли обоих близнецов, уберегая от слишком резкой весенней прохлады.

Но они продолжали лететь.

Уилл сильнее вцепился в тело, и только затем немного приоткрыл глаза, всматриваясь в ночное небо. Тонкая, шершавая вуаль, словно покрытая блёстками, широкие поля чей-то шляпы и очень бледное, почти белое лицо с алыми губами, — это было единственным, что он сумел разглядеть.

Голова кружилась.

Вскоре, под ногами появилась земля, но не в силах держаться, он лишь рухнул вниз, все ещё обнимая брата. Холод пробежал мурашками по рукам и прижался к щекам сталью, и казалось, ничто на свете не смогло бы защитить от него так же хорошо, как это смогла незнакомка.
— Посиди здесь. Все будет хорошо. — Она повторила это как мантру, отходя на шаг и распахнув шесть могучих чёрных крыл, чтобы снова взлететь растворяясь тенью на фоне неба, и отправиться обратно.

— Уилл! — Элис набросилась сзади, обнимая за плечи так сильно, как только могла. — Ты жив, я так рада!

Ответа не было. Он просто не знал, что отвечать, смотря перед собой, на пылающий замок, и стараясь привыкнуть к темноте вокруг, сжимая окровавленную ткань и плотно затянутый корсет.
Шнуровка до сих пор была идеальной и узел ничуть не разошёлся.

— Трое мёртвых. — Констатировал младший принц, Фредерик, где-то потерявший вуаль, которой скрывал бледное лицо от света. — Пока что.

— Надеюсь там, куда она отводит их «детей», — Вэн прошипел это вполголоса, заведя руки за спину и царапая ногтем ткань своего пиджака. Перчаток на нем не было. — Потерь в десятки раз больше.

Что-то сверкнуло в траве. Уилл опустил взгляд и столкнулся со стеклянными, пустыми глазами Лидии, все ещё отражающими блики. Прямо посередине лба начиналась трещина, раскол, оставленный топором, что тянулся практически ровно по пробору её сложной причёски, от чего большая часть локонов вымокла и затвердела. Теперь это больше напоминало странные рога, как у черта. Ему даже показалось что она вот-вот двинется, посмотрит в его сторону, попытается встать, а из кармана выпадет мешочек с изумрудами, но…
Ничего не происходило.
Она не двинулась даже когда муха села на посиневшие губы.

— Сволочи. — Громко и резко прорычал Рокфор, сплюнув себе под ноги, отчего Уилл вздрогнул. — Как только эта… Как она уйдёт, я всех их на фарш нашинкую.

Фред пожал плечами.
— Глупо. У них в любом случае численное превосходство.

— Не надо, пожалуйста! — Гауда подбежала к брату, схватив его за штанину, и смотря снизу вверх, прижимая уши к голове. Подпалённый хвост парня дёрнулся, а после и вовсе обвился вокруг бедра. — Не надо. Я не хочу, чтобы ты как папа… И…

Тильзитер тоже шмыгнула носом, крепко держа на руках младенца, чей голос уже давно был сорван и сейчас больше походил на попытку захлебнуться в собственных рыданиях.

Рокфор посмотрел на девочек и его кулаки немного разжались.

— Уилл, не молчи! — Элис слегка потрясла друга за плечи, но тот лишь подтянул к себе ноги, стремясь свернуться в калачик, и скрыться от холода в тёплых перьях близнеца, аккуратно отгораживаясь от остальных его безвольным крылом.

Фред подхватил сестру на руки, обнимая.
— Милая, пожалуйста. Не стоит его сейчас трогать, Уилльям в не самом лучшем состоянии.

— Но я тоже! — Принцесса упёрлась руками в белый камзол, в надежде найти возможность слезть. — Я хочу быть с ним!

— У тебя есть я. — Отрезал принц, отходя обратно, в сторону Вэна, а потом ещё чуть дальше, приглашая того на разговор.

Слова засвербели где-то рядом с носоглоткой и Уилл прикусил внутреннюю сторону щёк, чтобы не заплакать и не всхлипнуть, уподобляясь двойняшкам. У него не было «Рокфора», который бы так же сел рядом и посадил на колени. Он сам должен был бы по-хорошему, им быть. Но утешать тоже было некого.

— Я вас не брошу. — Теперь уже старший Ламберт погладил Гауду по голове, пригласительно протянув руку в сторону Тильзитер. Та несмело подошла, тоже садясь рядом и кладя голову на его грудь. — Сначала я дам вам хорошее будущее, и только потом каждый, кто был в этих блядских рядах, пожалеет, что вообще на свет родился, ведь я собираюсь вытащить из их тел каждую гребанную косточку, пока они ещё, блять, будут живы, а потом…

Нахмурившись и мельком заглянув в лицо брату, что начал уплывать в свои мысли снова, девочка просто схватила его руку и укусила, от чего тот вздрогнул, тут же стараясь избавиться от хватки.

— Ай, маленькая ты дрянь! — Рокфор схватил сестру за волосы, стараясь оторвать. — Да что тебя опять не устраивает?! Я не могу просто так оставить этих ублюдков вариться в собственной мразотности, считая, что они победили! Какого хуя ты…

Поток ругательств прервала женщина. Та, что ранее привела их сюда. Силуэт соткался будто из тьмы ночи, — а на руках её, как будто укачанные, лежали несколько тел. Мальчишки, девчонки, Уилл старался не особо разглядывать их перед тем, как те опустились в траву, рядом с Лидией.
Кто-то из детей, ранее сбившихся в молчаливую кучу, бросился к трупам, с дрожью повторяя чьё-то имя. Кто-то просто снова начал рыдать.

Рокфор отвернулся, снова дёргая хвостом.

— Больше нет. — Бледные руки сомкнулись в замок на фоне пышного чёрного платья. — Я не смогу помочь остальным, их тела слишком истерзанны.

Тиль слегка сжалась в комок, прижимая младшего брата покрепче.
— Вы не поможете маме с папой?

Незнакомка склонила голову.
— Сожалею. Я не могу нарушать Законы Пантеона дальше. Они созданы не просто так, и некоторые души действительно должны отправиться на тот свет, дорогая. Но я уверена, они будут рады знать, что вы спаслись.

Девочка всхлипнула. Женщина потянулась было её погладить. Но тут же одёрнула себя, хватая запястье второй рукой.

— Но мама с папой…

— Прости. — Она поникла ещё больше, от чего лицо и вовсе не было видно за широкими полями шляпы и тёмной вуалью. — Я не вершитель судеб и у меня нет власти над всем.

— Разве вы не Смерть, о прекрасная Кристин? — Фредрик спросил это холодно, покачивая Элис на руках. — Точнее, разве Смерть не вершит судьбы? Наши, например?

Богиня медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Я смогла договориться с Высшим и Собранием, чтобы давать второй шанс детским душам, ведь гибель детей не нравится никому. — Она вздохнула. — Но я не контролирую чужие решения, — люди сами вершат свою судьбу. Моя работа лишь утешать их души на пути к вечному покою.

Некоторое время принц смотрел на неё, но после лишь кивнул и отвернулся, не давая сестре вставить ни слова.

На поляне повисло молчание.

— Значит, родители не вернутся? — Задал вопрос кто-то из детей. — И мой брат? И сестрёнка?

Кристин не стала отвечать, пока вопросы и рыдания сыпались снова и снова. Рокфор сжал землю, сминая траву в ком, и посмотрел в сторону горящего замка. Ни маркиз, ни маркиза, ни старший сын. Ждать ему больше было некого.

— Я больше не могу ничего сделать для вас, дети. — Снова её голос прервал нарастающий гомон. — Но я прошу, проживите этот шанс достойно. Никто не в силах заставить вас куда-либо пойти, но есть сервера, где будут готовы вас принять и обогреть. Вы найдёте их в своих сообщениях.

— И нам придётся жить среди таких же ублюдков? — Вспыхнул Рокфор.

Смерть сгорбилась, слегка обнимая себя крыльями.
— Они не такие. Там нет деления на общества, — все равны и готовы поддержать друг друга. Просто жители, что основали деревни вокруг мои Храмов и теперь исполняют волю покровителя. Они не тронут вас. Если вы сами не пойдёте на них войной. Если вы не готовы мириться с этим, я не буду уговаривать, но и, прошу, тогда не стоит нарушать их покой.

Он не ответил, просто сжимая в руке ком грязи, словно старался хоть куда-то деть злобу, от которой скрежетали зубы.

— Мне пора идти. Как я и сказала, те, кто хочет прожить дарованную жизнь спокойно, вы найдёте список серверов на своих коммуникаторах. — Кристин раскрыла крылья и после резко взмахнула ими, поднимая руки. — Дети мои. Встаньте, и идите за мной!

И трупы стали подниматься.

Уилл увидел, как Лидия зашевелилась, хотя взгляд её все ещё оставался стеклянным и невидящим. Потом она оперлась на локти, на руки, подалась вперёд и встала. Сделала шаг к Богине, пока остальные так же старались подняться, несмотря на крик одного из выживших, что тут же отшатнулся, падая назад. Они медленно ковыляли под сень божественных крыльев, хромая и спотыкаясь, или и вовсе волоча за собой сломанную, обугленную ногу. Стрелы торчали из тел, чьи-то кишки вывалились наружу, волочась следом мокрой нитью, а у кого-то голова болталась на переломанной шее, как дурацкая кисточка, повязанная на сумку в качестве украшения.

Это были зомби, ничем не отличные от мертвецов, что выползали из пещер под покровом ночи. Ничем, кроме знакомых до мелочей лиц.

Крылья Блэйда дрогнули. Уилл обхватил брата руками плотнее и спрятал взгляд в его перьях, стараясь направить всю оставшуюся энергию на то, чтоб удержать на месте. Тот попытался что-то сказать, но вместо вырвался лишь булькающий, невнятный хрип, обращая на них внимание Богини.
— Нам пора. — Она посмотрела умоляюще, прикусив ярко-алые губы. — Я дам ему второй шанс, но ты должен отпустить. Он больше не может находиться здесь.

Сил для ответа все ещё не находилось. Он лишь смотрел ей в глаза, — бездонные, чёрные, огромные, почти как у ребёнка. Смотрел и молчал. Пока руки не начали подрагивать под нескончаемыми попытками Блэйда выбраться, а в голову пришла безумная идея.
Уилл выпустил брата.
Но, едва Богиня облегчённо вздохнула, как он сам поднялся, выхватывая кинжал из-за пазухи и прижимая к собственному горлу.

— Уилл! — Элис панически дёрнулась, едва ли не соскакивая с рук брата, но тот каким-то чудом сумел её удержать.

Он почти не чувствовал пальцы, а ноги норовили снова подогнуться, но тон оставался твёрдым и чётким, несмотря на все.

-Мы пойдём вместе.

Казалось, время замерло. Взгляды живых полностью обратились в его сторону, то ли поедая заживо, то ли стараясь создать невидимые оковы, но он просто стоял так, дожидаясь решения. И когда оно не последовало спустя несколько секунд, Уилл надавил сильнее, надрезая кожу.

— Стой. — Богиня выдохнула, едва подняв руку, но тут же сжала её в кулак. — Я… Я не могу брать с собой живых.

— Тогда я буду мёртвым. — Сказал он, и снова надавил клинком.

Но женщина тут же шагнула ближе.
— Нет! Послушай… — Она замолчала, но совсем на немного, снова кусая губы и выдыхая, закрыв глаза. — Будь по твоему. Ты пойдёшь с нами. Просто не делай этого, хорошо?..

«В любом случае.

Сейчас эта мысль кажется слишком пугающей, что бы я продолжил размышлять о ней дальше. Но, может, в скором времени у меня появиться возможность это понять. Богиня Смерти, прекрасная Леди Кристин сказала, что она может дать нам второй шанс на жизнь, только если на предстоящем Собрании Пантеона мы сможем проявить свои таланты и заинтересовать обитателей Пантеона, стать им учениками и получить статус полубогов, который избавит нас от обычной смертности. В ином случае, как бы сильно остальные её не любили, против собственных законов даже они не в силах пойти.

Но мы справимся.

В конце концов, полубог, тем более, созданный из смертных, на деле, не такой уж и большой статус. Над обычными игроками его возвышает только некоторая определённая сила, зависящая от Бога-покровителя, которую все ещё нужно развивать и учиться управляться. Если мы когда-нибудь захотим действительно шагнуть на ступени Пантеона как новые Боги, нам нужно будет сначала доказать мастерство.
Но Леди Кристин сказала, что в этом нет необходимости. Прожить достойную жизнь можно не взваливая на себя обязанности мироустройства, так что нам достаточно только получить шанс.

Не думаю, что хочу спорить.
Вероятно, если я пока не могу понять логику их законов, то мне и правда там не место. Просто буду надеяться, что придумаю, как „заговорить“ Богов до Собрания.»