Archive of Our Own ^beta

С тех пор, как Вера принесла из библиотеки Хэрриота, покой в доме закончился (так говорила бабушка, и Дима представлял покой фасованным в большие шелушащиеся мешки, как сахар). То и дело в квартире появлялись котята, щенки, один раз — крыса, белая, декоративная, с обгрызенным хвостом. Все они были пациентами, все на какое-то время оставались дома, а потом раздавались в хорошие руки. Прижился только рыжий флегматичный кот Боба и крыса, названная Шушарой (тогда Дима принёс из библиотеки «Золотой ключик»).

Сахар покупали снова, а вот покой, видимо, на рынок не завозили.

Сейчас Дима вспоминал это, неся под курткой мокрого грязного котёнка, найденного в переходе метро. Найдёныш пронзительно пищал и впивался в рубашку. Крохотные когтишки проскребали, казалось, до самых рёбер.

А ведь как всё хорошо начиналось!

Вообще-то он шёл на свидание, полный надежд на приятный вечер, а возможно, и продолжение. Да вот только пройти мимо вопящего хромоногого комка шерсти и блох не смог.

— Обломщик, — сказал котёнку Дима, когда позвонил несостоявшемуся объекту и послушал в свой адрес разное нелицеприятное.

Вера, само собой, была на работе (трудоголизм в семье Дубиных передавался генетически, как близорукость) и, само собой, взялась за котёнка.

— Жить будет, — оптимистично заявила она. — Где, кстати, будет жить? У тебя?

— Наверное, — протянул Дима. — Где ещё-то?

Показалось, что покой (возможно, разлитый в пластиковые молочные бутылки) стремительно испаряется из дома. Впрочем, это было привычное ощущение.

Вера сняла шапочку и в свете бестеневой лампы вдруг показалась маленькой девочкой с прыгучими хвостиками.

И ещё показалось, что всё будет хорошо, пусть и в личной жизни в очередной раз что-то пошло не так.

Обломщик заверещал, разевая розовую пасть, и вкогтился в димину руку.

Отмытый, обработанный и подвергнутый прочим нужным манипуляциям котёнок оказался девочкой забавного окраса — вся белая, только уши и хвост коричневые. Называть её Дима не стал никак: пусть будущие хозяева решат. Кошка и кошка. Других не было всё равно.

Проявлять свою обломную сущность она продолжала с большим успехом. Только-только Дима договорился с очередным парнем из гриндера насчёт вечного «к тебе-ко мне-снизу-сверху», как маленькая засранка прогрызла подушку, наелась наполнителя и принялась за создание перформанса «тополиный пух, жара, блюю». Свидание, понятно, отменилось и на потом не перенеслось.

Ещё через некоторое время Дима познакомился с довольно симпатичным мужиком, у которого оказалась лютая, жестокая аллергия на кошачью шерсть. Только нюхнув утеплённую заботливой Обломщицей рубашку, бедняга едва не отбросил коньки — и тоже, понятно, не перезванивал.

После третьей попытки, закончившейся бурным поносом (у кошки) и очередным обломом (у Димы) стало ясно: пока эта скотина здесь живёт, секса не будет.

Забирать же маленькое безобразие никто не спешил, кошка продолжала обретаться дома и вообще-то Дима привык. Он уже полгода прослужил в полиции, разбил стёклами внутрь пар этак десять розовых очков (и дважды кокнул обычные, свои, для зрения), смирился с тотальным несовпадением романтических мечтаний и суровой действительности… хотя бы кошка урчала и мурлыкала, встречая его после работы.

Дело шло к новому году, но снега и холода не выдали. Город мок под бесконечным дождём, гирлянды и шарики казались издёвкой, а впридачу ко всему прочему накрылась медным тазом поездка домой в Киров. У Димы не было ни денег, ни времени, ни даже передержки для кошки. Кто бы сказал, который аргумент был главнее…

Праздничного дежурства он всё-таки неким чудом избежал. Наверняка начальник решил, что Дима, как обычно, во что-нибудь вляпается, и череда обычных пьяных драк и не менее пьяных грабежей прервётся экзотикой, над которой придётся работать.

Работать в этом РУВД не любили.

От печали и тоски Дима стряхнул пыль с профиля в приложении для знакомств и попробовал поискать компании на предновогодний вечер. Это могло бы закончиться как раз-таки работой для коллег — ну какой приличный человек будет шариться в поисках пары тридцатого декабря? Себя Дима приличным человеком не считал.

Через некоторое время с ним смэтчился некий неопределённый мужик — на аватарке только фигура издали, редфлаг! — но разговор начался не с дикпика и даже не с классического «акт/пас?», а с вопроса, что Дима сейчас читает. Это было настолько удивительно, что с ответом он очень долго тупил (и, что уж там, соображал, не покажет ли себя дураком, честно ответив про комиксы).

Когда количество сообщений перешло за сотню, Дима решил, что ему строго похер на предпочтения невнятного мужика, на его внешность и почти любой бэкграунд, только если от жены не бегает. Секси-мозг перевешивал всё на свете.

«Ты не занят сейчас?» — написал Дима.

«Не. Кофе? Где?»

Они определились с подходящим заведением в центре, Дима метнулся бриться, мыться и выбирать рубашку. Уже стоя в дверях, он услышал до боли знакомый звук.

Кошка грызла неосмотрительно оставленный скетчбук с резиночкой на обложке. Точнее, резиночка была уже в кошке и рвалась наружу.

— Бля, — тоскливо протянул Дима, хотя вообще-то не матерился (ещё одна причина быть полным лохом в родном РУВД в недрах неродного Купчина, конечно).

Икнув ещё разик, кошка исторгла из себя довольно пугающую пену — и никакой резиночки.

«Прости, — обречённо набрал Дима. — Моя кошка только что сожрала резинку от блокнота».

«Во обломщица!» — восхитился собеседник.

«Так я её и зову. Везу скотину в ветку», — ответил Дима.

Вера была в Кирове, но её коллега Алина знала кошкину историю ничуть не хуже и начала хихикать едва увидев их. Ну хоть кому-то было весело!

Пушистую скотину унесли спасать от резиночки, Дима уныло разблокировал телефон и увидел новое сообщение.

«Кошка как?»

«Гуляет на все деньги, пока непонятно».

«Пиши, если что. Отвлекаться полезно, если ждёшь и маешься».

Дима умилился до слюней, и собеседник действительно полночи висел с ним в диалоге, травил дурацкие байки, честно слушал музыку, скинутую в чат, так же честно сознавался, что ни черта в ней не понял, и предлагал припасть к БГ, которого Дима взаимно не понимал.

Счастье существовало в мире, кошка обошлась без операции, её вернули и велели наблюдать. Привезя скотину домой, Дима рухнул спать и продрых неприлично долго, хорошая же мысля, как водится, осенила опосля, уже днём.

Он вернулся к приложению с разговором и жалобно написал:

«Но мы можем встретить новый год! Я салат нарежу! У тебя нет аллергии на оливье/кошек/мандарины»?

«У меня нет ни на что аллергии».

После такой обнадёживающей реплики повисла пауза. Через двадцать минут собеседник отбился:

«Прости, солнц, это реально подстава, меня на работу вызывают, до завтра точно не онлайн. С наступающим!»

«Почему не онлайн?»

«Ну я дома с компа, а телефон у меня кнопочный».

Кнопочный. Смешно. В две тыщи двадцать известно каком! Бывали в диминой жизни отмазки и поизящнее!

Он обиделся и молча закрыл приложение, а ещё чуть позже на работу вызвали уже его.

— У нас на земле, Дубин, — ухмыляясь, говорил начальник, распространяя пары шампанского, — убийство, которое заберут в Главное, толку нет, один геморрой и всякие суперзвёзды из центра. Так что давай, сотрудничай, ты ж у нас энтузиаст!

Снова захотелось выругаться матом — это с одной стороны, но поработать с кем-нибудь, кого начальник назвал суперзвездой, было всё же интересно. Опять же, планы на новый год всё равно пошли по кошачьей жопе.

— Ты там на оленьей упряжке ехал, Санта-Клаус? — мрачно поприветствовал коллега из Главного, высоченный, в дурацкой кепке, весьма симпатичный, если бы не хмурая рожа.

— На собачьей, — огрызнулся Дима. — Когда вызвали, тогда и приехал.

Майор Игорь Гром, в самом деле своего рода звезда, макающий депутатов в торт и сажающий за решётку неприкосновенных мажоров, явно не был в восторге от перспективы совместной работы, не собирался чем-то с Димой делиться, гонял его, как цуцика, бурчал, бухтел, бубнил и вообще казался говнюком.

Но — говнюком крутым.

Блин.

Ему хватило пары штрихов местной районной конъюнктуры, чтобы безошибочно выйти на нужный притон в помещении бывшего завода, отыскать по цепочке нужного алкаша, ведомого желанием отомстить бывшему гендиректору, догнать его и задержать.

Дима вздохнул. Реальность в очередной раз была бесконечно далека от детективов и процедуралов. Якобы романтический персонаж — и то, затейливо ругаясь, лопал шаверму из ларька и пытался отпихать Диме всю бумажную часть работы, «раз уж толку с тебя пока примерно как с пишущей машинки». Было уже семь вечера, вокруг происходил праздник, далёкий от Димы так же, как канадские процедуралы, Главное управление полиции и начитанный мужик со своеобразным музыкальным вкусом.

— Давай-давай, — подбодрил Игорь и даже по плечу изволил похлопать, — с бумажками тоже жопыт нужен, а у тебя нету пока, потому что таких, как ты, блаженненьких, в органах внутренних дел не любят. Нарабатывай.

— Пофиг мне, — оскалился Дима. — А тебя я вообще в первый и последний раз вижу, так что можешь свою нелюбовь себе куда-нибудь засунуть!

От распределения в это понтовое и манящее Главное его когда-то отделял ровно один блатной однокурсник, который, по слухам, уже и уволился, перейдя в местечко поспокойнее.

— У, злюка, — насмешливо протянул Игорь, ничуть не обидевшись. — Может, это комплимент был. У вас обычно работать совсем никто не умеет. С бумажками — тоже, переоформляем по сто часов. А ты — ничего так.

— Иди ты, — отмахнулся Дима.

Однако даже такой комплимент заставил его испытать к великому и ужасному майору короткий прилив теплоты. На улице бабахали салюты, кто-то вопил про «Кабы не было зимы», шёл новогодний дождь.

— Ещё успеешь попраздновать, — продолжил Игорь. — Если копаться не будешь. Я-то уже никуда, свиданка под ёлочкой — трупу под хвост!

Шутка была отвратительная, но Дима засмеялся.

— Я тоже никуда, мне кошка всё обломала. Это не кошка, а сволочь, каждый раз, когда я куда-нибудь собираюсь, она то блюёт, то дрищет, то вот резинку от блокнота сожрала.

— Белая такая тварь, — вкрадчиво сказал Игорь. — Белая, а уши и хвост — коричневые. И полночи ты с ней тусовался на прекрасной улице Будапештской, и кофейный автомат в клинике сломанный был…

Дима выронил ручку и вытаращил на него глаза.

— Тебя что, правда вызвали на работу?

— Чё мне врать-то?

Они смотрели друг на друга. Лично Дима — с восторженным подозрением.

Размытая аватарка уже заставила его увериться в том, что неслучившийся герой его романа на самом деле вовсе не так приятен на вид. Он и сам держал в профиле почти абстрактную картинку, чтобы, не дай боже, не спалиться, но не думал, что коллег там вообще можно найти; ну дурак, что уж там.

Да и какая разница, если демонстрация вживую уже случилась, и вряд ли Игорю понравилось увиденное, потому что — блаженненький и всё такое прочее, интеллигентное недоразумение и Шурик на минималках, точно, операцию «Ы» пересмотреть надо, несмотря на вечные нелестные и обидные сравнения, Дима всё равно считал этот фильм самым новогодним…

Он подписал последний протокол и отдал Игорю ещё тёплые после принтера листки.

— Но послушай. — Голос прозвучал так неожиданно мягко, что Дима вздрогнул. — Но новый год этот сраный. Хер бы на него, на свидание, вряд ли ты хочешь… но оливье-то реально можно нарезать. Успеем, если пошевелимся. Просто, это самое, потому что праздник, и ханурика этого всё же поймали.

— Да ты сам вряд ли хочешь, — вяло сказал Дима. — Свидание. И ничего, я привык, но я правда ненавижу отмечать один.

— Тогда поехали, машина из управления уже тут. Горошек на обратном пути купим. Так можно бы и ко мне, но у тебя ж кошка дома.

— Обломщица, — усмехаясь, подтвердил Дима. — Поехали.

У Игоря запищал телефон — в самом деле кнопочная доисторическая звонилка! Явно начальственный голос в трубке командовал собираться скорее. В целом Дима поддерживал это указание и решительно накинул куртку.

В Главном управлении полиции происходил хаос, украшенный эпилептически мигающими гирляндами, но в этом хаосе дела всё же делались быстро, и задержанный водворился в КПЗ с бодрым «Вечер в хату, с новым годом!»

— Теперь салат? — спросил Игорь, несколько изгибаясь, как делают очень высокие люди, стараясь выровняться с собеседником.

— Если ты не передумал, — осторожно отозвался Дима.

— Я нет. — Игорь засопел, как пацан. — Я, ну, извини, может, наезжал… потому что я на тебя злился… э-э-э… из-за тебя же!

— Проехали, — фыркнул Дима. — Наш начальник всё равно тебя по поганству обходит, как стоячего.

Игорь издал возмущённый звук, очень напоминающий вопли кошки Обломщицы, у которой отбирали очередное съедобное несъедобное.

Пока они развлекались с оформлением документов, похолодало, и крупными хлопьями пошёл снег, которого так не хватало весь отвратительный декабрь.

Салат они дорезали без пяти двенадцать. Кошка пристально наблюдала за ними с холодильника, явно имея в виду нечестиво припасть к оливье и устроить новый сеанс желудочно-кишечного фестиваля, но Дима за ней следил не менее пристально.

Пробка от шампанского ударила в потолок, закапали первые секунды свежего года, ещё совсем-совсем ничем не отмеченного.

— Загадал желание? — спросил Игорь.

— Они никогда не сбываются.

— Смотря какие.

— Что-нибудь приторно романтическое.

Отставив почти нетронутый бокал, Игорь подошёл вплотную. Дима сладко поплыл, доподлинно убедившись, что едва достаёт ему макушкой до подбородка, и это чертовски секси, закрыл глаза. От поцелуя развезло ещё круче, хоть падай на месте, но Игорь обнимал очень крепко.

Что из этого получится, Дима знать не знал. Пока что ему вполне хватало новогоднего чуда или чего-то вроде него, с уклоном в ментовку и русреал.

То ли несмотря на кошку, то ли благодаря ей.