Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

В небе над Нью-Йорком ярко светили звёзды. Тони давно перестал их замечать, тем самым превосходно доказывая, что человечество в состоянии приспособиться к любым, даже самым необычайным, обстоятельствам. Звёзды сияли над рваными краями изломанной линии горизонта, их свет отбрасывал блики на россыпи мусора и юркие экзоскелеты инопланетных захватчиков. Читаури, очевидно, не имели ничего против темноты — а может, так распорядился коллективный разум, оставшийся на их родной планете. После пяти лет оккупации люди так и не смогли разобраться толком, что же происходит в переплетении их жучиных мозгов. Как бы там ни было, обесточив город, читаури не стали подключать собственные источники энергии вместо земных — и теперь в небе светили звёзды. И благодаря тому, что небоскрёбов в городе практически не осталось, Тони имел сейчас отличную возможность любоваться созвездиями.

«Глянь-ка, Стив. Я восхищаюсь красотами природы, — с горечью усмехнувшись, подумал он и спустился к земле, едва не зацепив обломки, усеивающие улицы даже спустя столько лет. — Будь ты здесь, ты бы мною гордился».

— Уровень заряда — двадцать пять процентов, — напомнил Джарвис, когда Тони, сделав крутой вираж, свернул туда, где раньше пролегал Бродвей. — Я бы рекомендовал вернуться и возобновить эксперимент позднее.

— Да счас, — сказал Тони. — Я почти на месте.

Джарвис издал синтетический звук, похожий на цоканье языком, но больше ничего не сказал. Когда мощность костюма падала ниже тридцати процентов, все функции, которые не были строго необходимы для выживания, отключались. Тони уже давно решил, что способность Джарвиса каждый раз по-новому обзывать хозяина идиотом к жизненно необходимым функциям не относится.

Неуклюже лязгнув костюмом, Тони приземлился на углу и сам скривился от произведённого шума. Система маскировки давно нуждалась в апгрейде, но Тони постоянно его откладывал ради работы над новым зондом, попискивающим сейчас в левой руке костюма. Вроде бы поблизости никого не было, никто ничего не слышал, но с уличными патрулями читаури вечно не угадаешь — а потом, опаньки, тебя уже проткнули копьём. Тони считал, что он тут один, и планировал смыться быстрее, чем успеет убедиться в обратном. Он и правда очень не любил ошибаться.

Прижавшись спиной к стене более-менее целого здания, Тони запустил программу зонда.

— Расскажи мне, что я сейчас увижу, Джарвис.

— В радиусе пятидесяти метров от внешней стороны щита живых существ не обнаружено. Оценка ситуации внутри поля выходит за рамки моих возможностей, сэр.

— Патрули в близлежащих кварталах?

— Сэр, настолько близко к щиту сканнеры видят куда меньше, чем человеческий глаз.

Тони вздохнул:

— Я знаю, Джарвис. Значит, новый фильтр не помогает?

— К сожалению, нет, сэр.

Тони нагнулся, чтобы оказаться вне поля зрения среднестатистического читаури, и выглянул из-за угла. Похоже, всё чисто. Последний патруль Тони видел в десяти кварталах к северу: он уходил дальше в том же направлении, следуя за взрывами бомб с часовым механизмом,  которые Тони расставил по всему городу. Самое маленькое из дополнительных гнёзд читаури было теперь беззащитно. Или, скорее, осталось без присмотра, подумал Тони, разглядывая потрескивающую серебристо-голубую воздушную плёнку, словно куполом накрывшую двадцатиэтажный улей, сложенный из развалин домов и скреплённый непонятным зелёным веществом, которое выделяли читаури. От вида этого улья по спине Тони бежали мурашки, но до тех пор, пока тот оставался под защитой силового поля, Тони мало что мог предпринять. Щит пропускал только читаури. Они пролетали сквозь силовое поле, словно его просто не было. Попробуй Тони проделать то же самое — и в лучшем случае щит напрочь спалил бы костюм. В худшем — заодно поджарил бы и его самого.

Тони ещё раз воровато оглянулся по сторонам и, пригнувшись, подбежал к внешней стене силового поля. Проржавевший остов старого грузовика позволял кое-как укрыться от жучьих глаз. На столь малом расстоянии от щита и излучаемой им энергии Тони отключил большую часть управляемых Джарвисом инфодисплеев: вблизи от силовых полей читаури они почему-то вечно начинали сходить с ума. Единственное, что Джарвис мог успешно измерить в футе от щита — это его собственную мощность. А большего Тони сейчас и не требовалось.

— Мощность силового поля сто процентов. Зонд готов, сэр, — сказал Джарвис.

Тони дёрнул левым запястьем. Из рукава костюма выскочил тонкий шип, гладкий и обманчиво простой с виду.

— Ах,  красавец, — прошептал Тони, дотрагиваясь адамантиевым кончиком до стенки силового поля. В том месте, где зонд прикоснулся к щиту, просыпались искры, но тут же погасли. Игла выдержала, защитив спрятанную внутри тонкую электронику от оборонительных механизмов щита. Зонд был лучшей переделкой технологий читаури, на которую оказался способен Тони без своих прежних ресурсов. Для работы почти с любой техникой читаури требовалось слабое телепатическое поле. Но сенсоры, которые Тони удалось снять с мотоциклеток, могли послужить и немому сознанию — например, такому, как у него.

— Фиксируешь, Джарвис? — спросил Тони, когда данные потекли в память костюма.

— Как всегда, сэр. Показания совпадают с информацией, полученной в ходе предыдущих замеров.

Тони мрачно улыбнулся:

— Давай-ка это изменим. Запускай инсектицид, мощность — два процента.

С мягким жужжанием зонд принялся закачивать в щит смертоносную энергию. Пользуясь невероятно упрощённой аналогией, к которой прибегнул Тони, чтобы выпросить у Пеппер остатки адамантия, это было всё равно что перелить третью положительную человеку со второй отрицательной. И то, и другое — кровь, но тело не сможет на ней работать. Структура переливаемой энергии была достаточно близка к структуре поля, чтобы не вызывать отторжения, но при этом оставалась достаточно чужеродной, чтобы разрушить скрепляющие поле связи.

По крайней мере, в теории.

— Сэр, мощность щита сто десять процентов.

Данные замеров с зонда промелькнули у Тони на экране.

— Какого чёрта? Как такое возможно?

— Судя по всему, щит мгновенно адаптировался к новому источнику энергии, — сказал Джарвис.

— Мы можем поджарить систему? — спросил Тони. — Поднять уровень инсектицида до ста процентов и устроить перегрузку?

— Ничто не указывает на то, что новая энергия создаёт дополнительную нагрузку, сэр. Напротив, по-видимому, эффективность щита только повысилась.

Тони закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Он бы предпочёл врезать по чему-нибудь кулаком, но поскольку ничего, кроме силового щита, под рукой сейчас не было, он просто добавил в список дел пункт «что-нибудь разломать» и спросил:

— Мы что, только что починили оборонительную систему противника?

Секунду Джарвис молчал:

— Строго говоря, она не была сломана и до нашего вмешательства.

В душе Тони схлестнулись гнев и разочарование. В конце концов, усталость одержала верх над обоими.

— Извлечь зонд, — тусклым голосом распорядился Тони. — Этих данных нам хватит, чтобы в мастерской разобраться, в чём мы ошиблись.

— Сожалею, сэр, — сказал Джарвис, и зонд скользнул обратно в рукав.

Крадучись, Тони двинулся обратно, поглядывая, не возникнет ли где случайный читаури, раньше времени решивший вернуться в гнездо. Потом вздохнул и взмыл в воздух.

— Если Пеппер спросит, — предупредил Тони, — всё прошло намного успешней, чем было в действительности.

— Понял вас, сэр.

Тони следовало сразу отправиться к ближайшему входу на базу, но мысль о возвращении домой на брюхе, ни с чем, заставляла лететь дальше. Он ведь и правда верил, что программа-инсектицид даст хоть какой-нибудь результат. Абсолютно любой. Вот разве что на ухудшение ситуации он не рассчитывал. Ладно, значит, надо попытаться ещё раз. Он всё равно своего добьётся. Задумка отличная, только исполнение подкачало. Он предпримет ещё одну попытку. А пока у него ничего не вышло, он удовлетворится тем, что установит запасной заряд, припрятанный в бедренной кобуре костюма. Что добру пропадать.

Тони приземлился на Двадцать третьей улице, от которой осталась одна траншея. Поблизости валялся на боку перекрученный металлический остов мусорного бака. Для целей Тони— прямо-таки идеально. Тони сунул заряд в бак и почти целиком укрыл его кусками асфальта, разбросанными вокруг. Наружу торчал только сенсор, подмигивая Тони особым красным глазком. Спектр, заметный для человека и невидимый для читаури. Любого жука, который проползёт мимо, взрывом разнесёт в клочья. Человек... если он сумеет заметить свет — успеет убежать. Если же нет — а среди здешних обитателей на это вряд ли кто-то способен — бомба только избавит его от мучений.

— Обнаружено живое существо, — вдруг оповестил Джарвис.

Тони мгновенно развернулся, выставив вперёд руки, ладони замерцали. На него тупо смотрел заражённый, такой грязный и тощий от голода, что Тони даже не мог определить его пол, хотя он и был голый. Существо стояло перед ним на четвереньках, опираясь на руки, как на передние лапы. Спутанные чёрные волосы свисали ниже плеч, частично прикрывая обнажённую грудь в потёках грязи. Тони мог пересчитать его рёбра. Во рту оно держало почти издохшего костлявого голубя. Птица слабо дёргала крыльями, её кровь капала существу прямо на грудь.

Существо смотрело на Тони безо всякого страха. Чтобы бояться, нужно хоть что-нибудь понимать. Тони опустил руки, погасил репульсоры. «Заряд: восемнадцать процентов», — сообщил информер у края экрана. Существо поднялось на задние лапы, то есть на свои настоящие ноги — её настоящие ноги — и склонило голову на бок. Нет, на задние лапы. О таких, как она, легче было думать, как о животных. Заражённая разглядывала Тони пустыми глазами. Он не читаури, значит, она к нему не пойдёт. Он не зверь и не птица, значит, его нельзя съесть. Никакого иного интереса Тони не представлял, поэтому существо отвернулось, снова упало на четвереньки и заковыляло прочь.

Тони уже долгое время не попадались инфицированные на промежуточной стадии заражения. Он-то думал, все они давно умерли — но, как видно, не все. Некоторых инфекция пожирала мгновенно, с другими не торопилась.

— Сэр, надо возвращаться на базу, — сказал Джарвис. — Мы попусту тратим энергию.

Тони поднял руки. Загудели репульсоры.

— Это нарушение протокола.

Тони прицелился. Заражённая продолжала ползти, не обращая на него внимания.

— Тони, не надо, — то ли потребовал, то ли взмолился Джарвис. В последнее время он редко о чём-то просил. Тони опустил руки.

Заражённая свернула за угол и скрылась из вида, а надпись в углу экрана информировала теперь, что заряда осталось шестнадцать процентов.

— Это было бы милосердно, — сказал Тони. Кроме него, на улице не было ни души.

— Она бы с вами не согласилась, — ответил Джарвис. — Приберегите своё милосердие для тех, кто способен его оценить.

— Она не способна думать, а значит, и соглашаться. Разве тебе не полагается сейчас молчать? — Тони изготовился, чтобы взлететь.

— Вы запрограммировали меня воздерживаться от любых малозначимых замечаний. Таким образом, всё, что я говорю, по определению важно.

— И кто это решает?

— Тот, чьему мнению я больше всего доверяю. Я сам.

Тони хмыкнул и уже готов был взлететь — на это уйдёт ещё два процента, придётся сбавить обороты и не лезть на рожон — когда краем глаза заметил знакомую голубую вспышку. Во мгновение ока Тони переключился в боевой режим, вскинул руки, вызвал боеголовки, активировал щит, разворачиваясь к источнику света. И замер. Светилось не копьё читаури и не глаза одной из тех особенно злобных тварей, которых они привели с собой из портала. Собственно говоря, именно на портал зрелище и походило сильнее всего: в воздухе висела тонкая голубая полоска, ростом примерно с Тони. Она пульсировала, то сжимаясь, то расширяясь, делаясь то длиннее, то короче, словно пыталась принять необходимую форму. Новый портал, только меньше? Смогут ли читаури пройти в него сейчас, без Тессеракта? Этот портал выглядел намного неряшливей предыдущего. Голубой свет Тессеракта рассекал ткань мира, как лазер. При взгляде на эту светящуюся полоску складывалось впечатление, что кто-то хочет прорезать себе проход тупым ножом.

В голубом свете Тони различил очертания головы — или чего-то, что походило на голову. Голова билась и моталась из стороны в сторону, словно её владелец корчился от боли. Из света до Тони долетели крики, такие далёкие, что для его слуха они казались не громче шёпота. Тони не мог разобрать слов. Он поднял громкость в динамиках костюма — и всё равно ничего не слышал. А что слышал, того не понимал.

— Джарвис, почему так мало инопланетян, рвущихся на нашу планету, говорит по-английски?

— Вы в самом деле считаете, что сейчас подходящий момент для острот, сэр?

— Для них любой момент подходящий.

Голова с той стороны как будто заметила Тони. Похоже было, что она принадлежит человеку или, по крайней мере, гуманоиду. Для того чтобы завоевать доверие Тони, этого было мало. Опыт общения землян с пришельцами-гуманоидами явно оставлял желать лучшего. Голова что-то сказала — нет, прокричала. Тони не расслышал, что именно. Свет угасал, сжимался, и существо по ту сторону явно это осознавало. Оно снова что-то крикнуло. Тони почти удалось разобрать, что.

А в следующий миг всё вдруг исчезло. Воздух был неподвижен, словно ничто и не нарушало его покой.

Тони взлетел.

И тут же рухнул обратно.

Джарвис не стал вмешиваться, услужливо сообщая, что уровень заряда только что упал до нуля. Ему и не требовалось ничего говорить, даже будь у него такая возможность. Падение лицом в груду мусора и очевидная неспособность подняться и сами по себе неплохо свидетельствовали о том же. «Должен был остаться какой-то резерв», — подумал Тони, уже зная, что никакого резерва нет. Да и откуда бы ему взяться? Вот пять лет назад, когда костюму было на пять лет меньше — может, что-нибудь и нашлось бы. Но тогда это тогда, а теперь это теперь. Никакого резерва нет. По нынешним временам костюм служил в основном для защиты и маскировки. Боевой режим высасывал все ресурсы системы.

Даже обесточенный костюм сохранял кое-какую подвижность. Конечно, двигаться в нём было чертовски трудно — даже молодому и здоровому Тони пришлось бы изрядно попыхтеть (хотя, если уж на чистоту, молодым и здоровым Тони никогда не был: хорошее здоровье не особенно сочетается с еженощными попойками до беспамятсва). Но это было возможно. А если это возможно, значит, Тони это сумеет.

На пороге смерти его всегда охватывал слепой оптимизм. С другой стороны, в свою защиту он мог заметить, что так до сих и не умер. Самое главное — не паниковать. Паника увеличит расход кислорода.

— Ну, давай же, дрянь такая, — пробурчал Тони, обращаясь к своей правой руке, согнутой в локте и зажатой под корпусом. Если он сумеет немного её распрямить, можно будет перевернуться на спину. Это не сильно ему поможет, но даст хоть какой-то обзор. Можно будет лежать и, умирая от удушья, пялиться на эти проклятые звёзды.

— Выпрямляйся, скотина, выпрямляйся, выпрямляйся.

Костюм не желал двигаться без помощи электричества. Его проблемы. Дюйм, два, три — и вот уже Тони опасно закачался на боку, а потом опрокинулся и с глухим стуком упал на спину.

— Ух ты! Не зря старался, — произнёс он только отчасти с сарказмом, когда над лицевой пластиной возникла жуткая насекомоподобная морда солдата-читаури.

Тони умолк и замер. В его обстоятельствах ни то, ни другое не составляло особенного труда. «Уходи. Уходи», — мысленно приказал он. Вместе читаури представляли собой грозную силу. По одиночке, если не обращались к своим за поддержкой, они порой оказывались тупы как пробка.

Морда исчезла, и Тони услышал металлический стук. Читаури тыкал его копьём. Твою мать. Не так Тони воображал себе свою смерть. Он всегда верил, что погибнет от руки какого-нибудь красавчика или красавицы. Уж это-то он заслужил. Жучья морда снова появилась в поле его зрения. Похоже, читаури его обнюхивал. Тони ещё ни разу не видел живого читаури настолько близко, и теперь, обретя, наконец, этот опыт, почему-то не находил в нём особой ценности.

ЗВЯК.

Копьё отскочило от лицевой пластины. Читаури ударил во второй раз, и кончик застрял в одном из швов. Проклятому жуку потребуется немало времени, чтобы вскрыть маску, но Тони всё равно никуда отсюда не деться, а тот уже наверняка вызывал подмогу. Стоило одному читаури что-то выяснить, и об этом узнавала тысяча, а действовали они роем. Тони слышал, как скрипит маска. Может, не так и долго это займёт.

«Ну, по крайней мере, я не успею сойти с ума. Я умру раньше, чем начнётся заражение».

Читаури как будто знал, где у Тони глаза. Он как будто заглянул в них и ухмыльнулся.

А потом — и уже без всяких как будто — его смело к чёрту размытое красно-бело-синее пятно.

Тони лежал и пялился в ночное небо. Время тянулось с бесконечной медлительностью. Откуда-то слева до него доносились звуки борьбы. Шею костюма заклинило. Тони всё смотрел и смотрел вверх, стук сердца эхом отдавался от стенок костюма. Потом все прочие звуки исчезли. Внешний мир погрузился в безмолвие.

Перед глазами Тони возникло лицо Стива Роджерса: грязное, слегка помятое, немного постаревшее — но это определённо было лицо Стива. Старины Стива, человека, которого без всякой иронии можно было называть «стариной» и добавить любое подходящее определение. Стив ухмыльнулся, глядя на Тони сверху вниз. Его ухмылка тоже осталась прежней.

— У тебя талант влипать в неприятности.

— А у тебя талант вытаскивать меня из неприятностей, — ответил Тони. Стив не услышал. Тони знал, что он не услышит, иначе бы не стал говорить. Стив вообразил бы себе невесть что, а нет ничего хуже самодовольного Капитана Америка.

Справа появилась Наташа — прекрасная, смертоносная Наташа. Вид у неё был почти такой же насмешливый. И такой же грязный и потрёпанный, но Тони ли их судить? На прошлой неделе он закрасил седину в бородке одним из лабораторных маркеров, за что получил целую лекцию от доктора Вонг относительно правильного использования ограниченных ресурсов. Наташа постучала костяшками по лицевой панели:

— Как думаешь, он не умер?

Ухмылка Стива ненадолго померкла, потом он покачал головой:

— Нет, я слышу воздух в фильтрах. Он дышит. Возможно, он без сознания, но он дышит.

Тони задержал дыхание. Выждав десять секунд — за это время они поймут, что это намеренно, — он задышал снова.

— Он в сознании, — произнесли Стив и Нат хором.

— Хорошо, — добавила Наташа. — Очень не хотелось бы думать, что он пропустил свой идиотизм, потому что был в отключке.

— Эй! — запротестовал Тони. — Стив! Заступись за меня! — Стив улыбнулся. — Предатель.

Стив с Наташей исчезли, а Тони почувствовал, как его подняли и куда-то поволокли. Футов через двадцать его опустили снова, но теперь он лежал выше, чем в прошлый раз.

— Ты потащишь своего бойфренда, — услышал Тони голос Нат. — Увези его вниз. А я удостоверюсь, что тот читаури был один.

Костюм тронулся с места, а Тони сказал:

— Он не мой бойфренд.

Наверное, его положили на какую-то тележку, может быть, даже на выданные Щ.И.Т.ом салазки, с которыми Стив и Нат отправились в своё двухмесячное путешествие полгода назад. Пеппер обрадуется, если они вернут салазки в целости и сохранности. У Тони уже не раз складывалась отчётливое впечатление, что Пеппер так расстраивается из-за их долгого отсутствия потому, что выдала им столько классных вещей — и теперь уже никогда не получит их назад. Ну и, само собой, ещё из-за всяких «чувств». Например, от страха: ведь они отправили двух самых крутых из своих людей — металюдей, главную надежду человечества — с самоубийственной миссией в далёкий город, навстречу неведомой опасности. И если посланцы погибли, что сулит их гибель всем прочим бедолагам, оставшимся в живых до сих пор? Но о таких вещах Тони и Пеппер больше не говорили. Они перестали разговаривать на подобные темы, когда расстались четыре года назад, и так и не начали говорить о них снова. Как выяснилось, можно сколько угодно повторять: «Мы всё равно останемся друзьями» — но из омлета яиц не сделаешь.

Стив жив. И Наташа жива. Они живы. Тони знал, что похож сейчас на полного идиота, но ничего не мог с этим поделать: он всё ещё не оправился от облегчения. Он оплакивал их всё это время, и сам об этом не знал, пока они не вернулись. Тележка с грохотом катилась за Стивом по пустынным улицам. Тони смотрел в небо. Может, эта ночь не так уж не удалась.

— Э-э, — минуту спустя произнёс Стив, благополучно задавив несвоевременно вспыхнувшую надежду. — Тони, ты можешь пошевелиться?

Тони счёл, что его полная неподвижность говорит сама за себя.

— Ну да. Просто... — Стив кашлянул, и Тони почти услышал, как тот краснеет. — Я потерял ключ.

Ах вот оно что. Замечательно.

— Поэтому я не знаю, где вход, — пояснил Стив.

— Я догадался. Вот потому и нужен волшебный ключ, — сказал Тони. Стив не услышал. — Открой заднюю панель.

— У тебя ведь должен быть ключ, — Стив присел рядом с ним на корточки.

— Открой заднюю панель.

— Куда бы ты его спрятал? — пробормотал Стив, ощупывая грудь костюма.

— Господи, Стив, да открой ты заднюю панель, — Тони попытался качнуться из стороны в сторону. Ничего не вышло. Стив постучал костяшками ему по груди, как будто это могло чем-то помочь. — Хорошо, что хоть с внешностью тебе повезло.

— Может, под задней панелью? — спросил Стив, и Тони уже собирался разразиться саркастическими поздравлениями, когда взглянул поверх головы Стива и увидел, как на них надвигается красноречивое голубое сияние. Всадники читаури, целый рой. Так они обычно и действовали. В схватке один на один они, как правило, не блистали, но если сбивались в стаю, любого могли проглотить живьём.

— Стив! — заорал Тони, но Стив его не слышал. Зато он слышал всадников. Во мгновение ока Стив уже был на ногах и схватился за щит. На миг он заколебался, и Тони знал, о чём он думает. Бежать или сражаться? Даже если Наташа вернётся, а она наверняка уже мчится к ним со всех ног, на них надвигается по меньшей мере три дюжины всадников, а Тони ничем не сможет помочь. С другой стороны, без магического ключа заклинания, охраняющие Катакомбы, так и будут их охранять. Бежать попросту некуда.

А потом налетели читаури, и времени на сомнения не осталось. Стив напрягся, мгновенно сосредотачиваясь на предстоящем бое и готовясь запустить в них щитом. Но не запустил.

— Хм, — сказал он, когда солдаты читаури — около сорока отборных бойцов — принялись нюхать воздух и стрекотать, о чём-то переговариваясь. К людям они не приближались. Казалось, читаури вообще их не замечают.

— Должен предупредить, — раздался мягкий голос из динамиков костюма, — я ещё долго буду хвалиться тем, как я вас спас.

— Я и не сомневаюсь, — ответил Тони возникшему перед глазами Локи. Тот ухмыльнулся, словно расслышал его слова, но лицо у него покраснело, а сам он упирался рукой в грудь костюма. Локи всегда жаловался, что спонтанно созданные иллюзии отнимают у него много сил.

— Локи! Что ты делаешь наверху? — спросил Стив, снова закрепляя щит на спине.

— Всегда пожалуйста, — откликнулся Локи. — Я тоже рад тебя видеть после столь долгой разлуки. Прошу, не нужно так бурно меня благодарить. Это заклинание долго не продержится, и мне совершенно не улыбается быть застуканным здесь, когда его действие закончится.

Стив отступил в сторону, пропадая из поля зрения Тони, и ухватился за тележку.

— Веди.

— Потерял ключ? Я так и думал, — сказал Локи. Воздух вокруг них замерцал. — Слишком уж много ты вертел головой для человека, которому полагается знать, что он на месте.

Картинка немного сместилась, и внезапно перед ними возникла станция подземки, которой не было тут секунду назад. Тони уже давно выучил улицы Нью-Йорка наизусть, но его ключ так и не активировали, и потому Тони совершенно не помнил, что здесь вообще когда-то был вход. Читаури кружили на месте, не понимая, куда подевался противник, а Локи тем временем уже вёл Стива и Тони вниз, в прохладную темноту извилистых туннелей, убегающих к подземной оперативной базе Щ.И.Т.а в Нью-Йорке — вниз, в Катакомбы.

Chapter Text

Катакомбы появились на свет благодаря холодной войне, а точнее, благодаря особой разновидности паранойи, которой холодная война наградила Говарда Старка. Пользуясь поддержкой Щ.И.Т.а и гигантскими необлагаемыми налогом суммами, которые Щ.И.Т. выплачивал за создаваемое для них оборудование, папенька возглавил строительство шести огромных подземных бункеров, разбросанных по всей континентальной территории США. «Может, надо построить такие в Мексике и Канаде?» — спросил кто-то из технических консультантов, если верить протоколам совещаний, которые обнаружил Тони, когда Щ.И.Т., наконец, открыл ему свои архивы. «К чёрту Мексику и к чёрту Канаду, — ответил Говард. — Если бы они хотели выжить в надвигающуюся ядерную зиму, они не были бы Мексикой и Канадой».

— Да, — сказал Тони, когда прочитал эти слова, и швырнул папку обратно в коробку. — Узнаю папочку.

Шесть укрытий, построенных Говардом для избранного им меньшинства, могли выдержать ядерную войну и много чего в придачу. Разве что русским и впрямь удалось бы расколоть землю пополам — во всех прочих случаях базам Говарда ничего не грозило. Укрывшиеся внутри люди не заметили бы даже, как валятся на них бомбы. После того, как на поверхности не осталось бы ничего живого, уцелевшие, при экономном подходе, могли продержаться ещё лет пятнадцать. Это гарантировали обширные запасы запатентованных «Старк Индастриз» порошковых продуктов, которые обладали всеми полезными качествами настоящей еды (например, питательностью и калорийностью), не отличаясь при этом её бесполезными свойствами (например, вкусом). Через пятнадцать лет трём тысячам человек, которых могла вместить база при разумном использовании, наступила бы крышка. Однако за это время они, предположительно, сумели бы изобрести новый источник пищи, пользуясь высококлассными лабораториями блока Е. Не исключено даже, что эта новая пища не напоминала бы вкусом пепел более приличной еды. Если бы одна из баз не справилась с этой задачей самостоятельно, её обитатели всегда могли связаться с любой другой базой. Все шесть бункеров объединяла собственная коммуникационная сеть, проложенная так глубоко, что бомбёжки не смогли бы её повредить. По качеству эта связь недалеко ушла от телеграфной, но ведь информацию можно передавать и по телеграфу. Выгода была очевидна: такое распределение ресурсов позволяло каждой из баз пользоваться усилиями примерно двадцати тысяч выживших учёных умов, тогда как кормить каждой приходилось только три тысячи.

Так дело обстояло в теории, по крайней мере, в те дни, когда термоядерное уничтожение цивилизации казалось вопросом времени, а не принципиальной возможности. Холодная война окончилась тише, чем ожидал Говард и его соратники. Или, точнее говоря, чем они надеялись. Тони не сомневался, что отец не отказался бы от возможности построить новое общество, которое целиком состояло бы из людей, отобранных лично им и полностью от него зависимых. Но к тому времени, как Говарда постигла самая обыденная кончина, мир так и не сорвался с оси, а вскоре закончилась и холодная война. Капитализм побеждал, сверкая звёздами и полосами. Русские ядерные ракеты перестали быть глобальной угрозой, их место заняли придорожные самодельные бомбы. Гигантские, непристойно дорогие подземные бункеры вышли из моды. Разумеется, Щ.И.Т. следил за их состоянием. Щ.И.Т. был чем-то вроде адского бой-скаута: всегда готов и вечно что-нибудь замышляет.  Бункеры использовались как тюрьмы, как тренировочные комплексы, как склады. Но в число приоритетных объектов они не входили. В конце концов, у Щ.И.Т.а была летающая крепость. Это круче старомодной пещеры.

Потом Ник Фьюри запустил свой проклятый Тессеракт, и выяснилось, что никто не готов к тому, что ждало их по ту сторону двери. В первые же десять минут на Земле Тор убил почти пятьсот человек. Одним из этих пятисот стал Фьюри. Тони не поверил, когда услышал. Никто в Щ.И.Т.е не мог в это поверить, Фьюри был одним из тех людей, кто, казалось, должен жить вечно. Но выяснилось, что он не бессмертен, и к тому времени, как Тор скрылся, прихватив с собой Тессеракт, оставленный без руководства Щ.И.Т. впал в хаос.

Ту ночь Тони провёл, изучая материалы по Тессеракту. Наташа выкапывала Клинта из-под обломков. Стив провёл ночь в костюме, ожидая возможности сразиться с врагом. К утру они проиграли войну. Всю ночь Тони разыскивал Тора и Тессеракт, но ни разу не додумался посмотреть вверх.

Землю они потеряли в ту же секунду, как открылся портал. Читаури хлынули на Нью-Йорк тысячами, клубясь в воздухе, словно дым от лесного пожара. За собой они привели своих тварей, сначала уродливых космических китов, а потом хищников, десятикрылых птиц и какую-то помесь слонов с акулами. А Тор возглавлял их и с рёвом и хохотом расцвечивал небо молниями, испепеляя город из поднебесья.

Тони сделал всё, что мог. Он первым оказался на поле боя, поскольку битва началась всего двумя этажами выше его апартаментов. Тор шесть раз едва не изжарил его, пока Тони отчаянно пытался добраться до куба. Только через полгода Тони и остальные узнали, что лишь энергия Тессеракта способна пробить энергию Тессеракта. Но к этому времени уже было поздно, а в тот день — единственный день, когда это могло бы иметь значение — Тони тратил снаряд за снарядом в бесплодных попытках сломить барьер.

Хелликерриер подоспел как раз вовремя, чтобы его успели атаковать космические киты, хлынувшие из дыры в небе. Корабль держался час: шести левиафанам пришлось пожертвовать собой, забивая турбины, прежде чем он всё-таки рухнул. Как-то агент Матур рассказал Тони, что Хилл хотела пойти ко дну вместе с судном, пока Коулсон силком не запихнул её в спасательную капсулу. «Нам не нужен ещё один труп! — проорал он. — Нам нужен лидер».

Это были последние слова Коулсона, прежде чем его грудь пронзили копьём.

А потом свет, рассекающий небо, вдруг без предупреждения исчез. Остатки агентов Щ.И.Т.а заняли глухую оборону на разрушенных улицах города, заставляя читаури платить немалую цену за каждый отвоёванный квартал. Постепенно выжившие приободрялись. Войска читаури больше не подходили. В небе по-прежнему было черно от них, но новые не подтягивались. Если Щ.И.Т. сумеет их уничтожить, война будет закончена.

Потом начали поступать сообщения. Тор открыл новый портал в Шанхае. По оценкам агентов Щ.И.Т.а в Китае, к тому времени, как портал закрылся, двадцать из двадцати трёх миллионов человек погибли. Через пару часов Тор объявился в Сиднее. Затем в Лагосе. Стамбуле. Сан-Паулу. Тегеране. Джакарте. Мехико. Токио. Киншасе. Лос-Анджелесе. Буэнос-Айресе. Москве. Дели. Лиме. Лондоне.

— Надо было взорвать город, пока оставалась такая возможность, — как-то сказала ему Хилл. Это было четыре месяца спустя после вторжения, когда в Катакомбах большую часть времени царила тишина и все с трудом балансировали на тонкой грани тупого отчаяния. — Я могла прекратить всё это здесь.

— Не помогло бы, — ответил тогда Тони. — Ядерный взрыв не уничтожил бы Тора. Не убил бы читаури. Энергия Тессеракта не дала бы порталу закрыться. Единственное, что могла сделать бомба — это обеспечить нашим людям более быструю смерть.

Хилл ничего не сказала. Она просто посмотрела на Тони, а Тони посмотрел на неё, и оба подумали об одном и том же: этого бы было достаточно.

Но с тех пор прошло много времени — почти пять лет — и Тони больше так не считал. В нём было слишком много природного оптимизма, как сказал бы он сам, или, как выразилась бы Пеппер, он слишком верил в собственную гениальность. Да, в случае заражённых смерть была милосерднее, но они не были больше людьми в полном смысле этого слова. А людей Тони хотел спасти как можно больше, столько, сколько получится. Когда человечество отберёт Землю у этих ублюдков читаури, ему понадобится достойный генофонд. Сразу после ухода в Катакомбы среди населения прокатилась волна самоубийств. Тони понимал, что двигало людьми, но всё равно презирал. Выжить лучше, чем умереть. Он скорее построит железный костюм, чтобы улететь из пещеры и не создавать оружие для террористов, чем убьёт себя, гарантируя, что этого уже никогда не случится. До тех пор, пока он жив — пока хоть кто-нибудь жив — с человечеством всё в порядке. Люди умеют выживать. Им случалось истреблять виды побольше и посильнее читаури. Так уж заведено у людей. И если иного выбора не останется, они сделают это снова.

 

Оказавшись внутри центрального контура Катакомб, Наташа и Локи весело сделали ручкой и распрощались, предоставив Стиву самому тащить Тони через весь блок Г.

— Все наши друзья — придурки, — сказал Тони. Стив, который так и не додумался отстегнуть лицевую панель костюма, его не услышал.

Идти до мастерской было минут пять, но сегодня дорога заняла в три раза больше. Каждый, кто попадался  им по пути, обязательно расплывался в улыбке, вскрикивал и принимался трясти Стива за руку. Тони валялся у него за спиной, напоминая самую жуткую резиновую куклу в мире.

— Кэп? Кэп, это ты? — в пятнадцатый раз спрашивали у Стива. Можно подумать, кто-то другой стал бы бродить по Сектору техобслуживания в покрытом грязью красно-сине-белом комбинезоне в обтяжку.

— Любимчиком публики побудешь в свободное время! — крикнул Тони, пока Стив жал очередные руки.

Пару раз у Стива спросили, указывая на Тони:

— Это что, мистер Старк?

— Просто доспех, — отвечал Стив. — Его сегодня порядочно потрепало. Я сказал Тони, что сам отвезу его в мастерскую.

Тони не мог не признать, что эта ложь слегка греет душу.

Когда Стив доставил Тони по назначению, Макс хохотала, как ненормальная. Потом она стиснула Стива в объятиях, да так, что тот даже пискнул. А потом снова расхохоталась.

— Я его вытащу, — сказала она, продолжая посмеиваться. — А ты иди. Директор Хилл и миз Поттс уже прислали сообщение, что хотят поговорить с вами обоими. Я отправлю Тони к вам, как только он буден в состоянии куда-то идти.

Через специальный порт Макс подключила костюм непосредственно к гигантскому дуговому реактору, питающему Катакомбы, и уже через пять минут заряда в костюме хватило, чтобы Тони смог выбраться на свободу.

— Отлично, — сказала Макс. Когда Тони на нетвёрдых ногах приблизился к её верстаку, она даже не подняла головы, продолжая что-то паять. — А я думала, опять придётся браться за монтировку для тонкой работы.

— Насчёт тонкости ты себе льстишь.

Макс ухмыльнулась, не отрывая глаз от плоского металлического квадратика, над которым работала. Вблизи Тони узнал выжженный на металле хитроумный рунный узор. Защитные и маскирующие чары Локи, партия сто какая-то. Покончив с надписью, Макс заменит этой пластиной одну из старых, установленных у входа в Катакомбы, а потом омоет металл пригоршней чьей-нибудь крови, чтобы активировать заклинание. По неведомой причуде магии одной заколдованной пластины хватало примерно на месяц, а каждые из четырёх ворот в Катакомбы находились под защитой как минимум пяти заклинаний. Их сменили уже не одну сотню. Тони знал, что Локи и кучкующиеся вокруг него волшебники-самоучки только волосы на себе не рвут, пытаясь изобрести более долговременную защиту — но пока что им не везло. Тони разбирался в руническом колдовстве похуже, чем Макс и другие магуйчики, но с первого же взгляда понял, что узор перед ним новый.

— Ты слышал, что я говорила Кэпу? — спросила Макс.

— Совещание с госпожами. — Тони стянул пропитанный потом нижний комбинезон и сунул в корзину для грязной одежды. Нужно будет узнать у Пеппер, нельзя ли назначить им дату стирки пораньше, чем на будущую неделю. Выдвинув стенную панель, Тони прихватил свежую чёрную футболку и чистую пару штанов. Девчонки из Отдела текстильной промышленности настаивали, что ткань, из которой они сшиты, по сути та же джинсовка. В конце света имелась одна положительная сторона: никаких больше деловых костюмов. — Уже иду.

— Лекцию о том, что нужно следить за уровнем заряда, тебе прочитать сейчас или когда вернёшься? — спросила Макс.

Тони двинулся к двери, скорчив на ходу гримасу:

— Не нужно мне никаких лекций.

— Значит, потом. Если Чародей будет на встрече большого начальства, передай, что у меня готова к проверке новая партия.

Тони заглянул в дверь:

— Ты же знаешь, он ненавидит клички.

— Знаю.

— Умница.

До него донеслось негромкое:

— Всегда пожалуйста, между прочим, — и дверь плавно закрылась.

С непривычки коридоры в Катакомбах производили гнетущее впечатление. Тони привык к ним уже давно, но даже его они то и дело выбивали из колеи. Щ.И.Т., следовало отдать ему должное, долгие годы поддерживал всё множество своих тайных подземных баз в рабочем состоянии. Но сами туннели прокладывали ещё в первые дни холодной войны, и единственным техническим соображением их строителей, судя по всему, было: «Чёрт побери, со дня на день русские начнут нас бомбить, нужно управиться до того, как это случится». В итоге коридоры оказались рассчитаны как будто не совсем на людей: они были слишком широкими и чересчур низкими. Тони не задевал головой потолок, но стоять прямо ему всё равно было неуютно.

А вот такие каланчи, как Стив или Локи, из-за своего ненормально высокого роста врезались куда-нибудь лбом минимум раз в неделю — над чем Тони никогда не уставал веселиться.

Тони приложил ключ-карту к замку, открывая себе дверь в Центр управления. На него выплеснулась волна смеха.

— Надо мной смеётесь? — спросил он, проходя внутрь.

Хилл, сидевшая в одном из немногих пристойных кресел на все Катакомбы, подняла бровь.

— Мне бы не хотелось укреплять тебя в убеждении, что нам не о чем поговорить в твоё отсутствие, кроме как о тебе, но, увы, да. Агент Романов только что живописала нам тебя, распростёртого на земле и закованного в железо.

Наташа кивнула ему из своего угла. Они со Стивом стояли бок о бок, приняв ту идеальную стойку, которая, судя по всему, удавалась только суперсолдатам. Тони подошёл к Пеппер и вытянул из стены панель, которая немедленно превратилась в табурет.

— Как любезно, что ты к нам присоединился, — тихо сказала Пеппер.

— У моего опоздания была веская причина.

— То, что ты едва не угробился самым дурацким образом — это ещё не причина.

— Я бы не умер.

— А что бы случилось, если бы Кэп и Чёрная Вдова не наткнулись на тебя вовремя?

«Я бы умер». Тони не произнёс это вслух. В конце концов, может, и так обошлось бы.

— Ты же знаешь, я умею выпутываться из неприятностей.

Пеппер, как обычно, расслышала не сказанные им слова.

— Как ты мог совершить такую глупость? Ты не сажал батарейки с самых первых месяцев.

— Так, во-первых, самый технологически продвинутый источник энергии, собранный на коленке из хлама времён холодной войны, который Щ.И.Т. повыкидывал на свою подземную свалку — это не какая-то там «батарейка». А во-вторых, у меня была веская причина отвлечься. — Тони повысил голос и обернулся к остальным: — Все слышали? У меня была веская причина.

— Зонд сработал? — спросила Пеппер.

— Нет, другая. Это пока прототип, Пеп, не всё сразу.

— И хотим ли мы знать, что это была за причина? — спросила Хилл.

— Пока не знаю, — ответил Тони. — Но дело чертовски странное, и объяснять недолго.

Хилл стиснула переносицу.

— Отлично. Выкладывай.

— Во время сегодняшней миссии я видел нечто, похожее на миниатюрный портал. Очень, очень миниатюрный. Но по ту сторону, кажется, были не читаури, а портал исчез секунд через десять.

— Кто-то пытался пройти в него? — спросила Пеппер.

— Пройти откуда? — добавила Наташа.

— Больше я ничего не знаю, — сказал Тони. — Что бы это ни было, оно не сработало.

Хилл вздохнула.

— Нам сейчас не до этого. В обычных обстоятельствах следовало бы уделить внимание этому происшествию, но пока что оно указывает лишь на гипотетическую опасность, а капитан Роджерс и агент Романов утверждают, что есть и вполне реальная. Старк, выясни, что происходит. Можешь считать это своим заданием.

— Люблю чётко поставленные задачи, — сказал Тони.

Хилл пропустила его слова мимо ушей.

— Агенты, теперь, когда все мы в сборе... — произнесла она, выразительно посмотрев на Тони.

— Эй, эй, только не делайте вид, что ждали одного меня, — перебил Тони. — Локи тоже ещё нет.

— Есть, — сказал Локи, проходя в дверь и приглаживая свои длинные чёрные волосы. Скоро придётся готовить очередную взятку, чтобы заставить его постричься.

— А ты почему опоздал? — поинтересовалась у него Пеппер.

— У меня были причины.

— Причины, — сухо повторила она.

— Очень много причин, миз Поттс. И все, как одна, очень важные.

— Макс закончила с новыми охранными заклинаниями, Чар, — вмешался Тони. — Тебе осталось только одобрить.

Локи фыркнул и выдвинул себе табуретку:

— Если они вроде тех шести, что мы тестировали в прошлый раз, одного одобрения будет мало. И не надо меня так называть.

— Да ладно, пусть твои магуйчики трудятся, как умеют. Если твои заклятия так и не прекратят вырубаться, моя техника всё равно работать не перестанет.

— Восхитительно. Читаури найдут базу и всех нас тут перережут — зато у нас будет свет.

— Теперь, когда все мы в сборе... — прервала Хилл. В голосе отчётливо слышалось, что она считает их всех детьми, причём нежеланными. Насколько Тони позволяло судить непродолжительное знакомство с её предшественником, этот тон переходил по наследству вместе с обязанностями по руководству Щ.И.Т.ом — или тем, что от него осталось. Сейчас оно фактически равнялось тому, что осталось от человечества. — Если все наговорились, давайте узнаем, почему двухмесячная миссия заняла у наших лучших агентов полгода.

— Вы отправили нас узнать, почему ближайшая к нам союзная база перестала выходить на связь, — сказала Наташа, скрестив руки на груди и глядя Хилл прямо в глаза. — На это потребовалось больше двух месяцев.

— Так в чём дело? — спросил Тони.

Стив и Наташа переглянулись. Наташа стиснула губы. Стив поднял бровь. Тони закатил глаза. Каждый раз, вернувшись после совместной миссии, они становились невыносимо дружны. Прямо-таки тайный клуб на двоих для единственных в мире суперсолдат.

— Они мертвы, — сказала Наташа. — Сейчас они все мертвы.

В комнате ненадолго воцарилось молчание. Новость никого не удивила. Когда почти семь месяцев назад база в Чикаго перестала выходить на связь, все сразу предположили самое худшее. Такова стала жизнь: переоценив трагедию, ничего не теряешь. Но одно дело предполагать, а другое — знать точно. Одной фразой Наташа только что уничтожила примерно шесть процентов оставшегося в живых человечества.

— Сейчас мертвы? — переспросила Пеппер, нарушая молчание. Тони буквально слышал, как вертятся шестерёнки у неё в голове, заталкивая горе поглубже, выдвигая практические соображения на первый план. В такие секунды он любил её так, как любил когда-то — и никогда по-настоящему не переставал любить. — А что с ними было до этого?

— Были живы, — сухо сказала Наташа.

— Только чудом, — сказал Стив. — Читаури нашли входы на базу. Они вырезали три секции, прежде чем нашим удалось запереться за внутренним контуром.

Все присутствующие вздрогнули — Стив озвучил их самый большой страх. База в Чикаго была двенадцатой в списке потерь: некоторые нашли и перебили читаури, некоторые нашёл и изжарил Тор. Тони взглянул на Локи. Как бы досадно ни было признавать это, но тем, что люди Нью-Йорка до сих пор прятались под самым носом читаури, они как минимум наполовину были обязаны Локи. Вторая половина — конечно же, дело рук Тони.

— Читаури уничтожили коммуникационные системы, которые обеспечивали связь между базами, — продолжал Стив. — Тогда-то и замолчало их радио. К тому времени, как мы с Наташей туда добрались, наши люди уже месяц провели за выставленным барьером, используя чрезвычайно ограниченные ресурсы центрального сектора — а путь занял у нас в два раза больше, чем должен был. Читаури заполонили весь север Среднего Запада. Они разводят скот.

Хилл выругалась вполголоса, озвучив чувства всех собравшихся. Несмотря на начало терраформирования, атмосфера Земли неплохо сдерживала распространение захватчиков. По-видимому, её влияние уменьшалось.

— К этому времени половина населения погибла. Мы пробились в центральный сектор, чтобы оценить ситуацию, — сказал Стив, ухитрившись одним небрежным предложением описать впечатляющий подвиг, который они совершили, пройдя через самую гущу читаури. Вот это скромность. Типично по-стивовски. — Люди голодали. Их продовольственные запасы хранились в Кольце Б, а этот сектор захватили читаури. Многие пострадали в бою. Они... они были в отчаянном положении.

— Они поедали мёртвых, — сказала Наташа безо всяких эмоций. — К нашему появлению они почти потеряли рассудок. Некоторые едва могли говорить. Другие шарахались от нас. Большинство впали в ступор. В здравом уме оставалось не больше трети, где-то полторы тысячи человек.

— Заражение, — сказал Локи.

Наташа кивнула.

— Грязный воздух просачивался в центральный сектор из захваченных внешних колец. Его было слишком мало, чтобы немедленно свести их с ума. Но деваться им всё равно было некуда.

— Мы попытались вытащить тех, у кого сопротивляемость выше, кто не успел заболеть, — сказал Стив. — Надеялись, что костюмов хватит и хотя бы некоторые смогут уйти с нами, не подвергаясь опасности. Мы потратили месяц, пытаясь организовать переход. Отрезали подачу заражённого воздуха в помещения, где укрылись здоровые, и пытались собрать всё необходимое.

Наташа продолжила, глядя в потолок:

— Это было бессмысленно. Припасов всё равно не хватило бы, чтобы доставить их сюда.

В уголках губ Пеппер пролегли жёсткие складки: она испытывала облегчение, и Тони знал это. Пеппер не обрадовалась бы необходимости кормить новые рты. Не смогла бы обрадоваться. Даже сейчас Тони практически слышал, как при взгляде на Наташу со Стивом она мысленно подсчитывает долю калорий, которую придётся вычесть у остальных, чтобы компенсировать их высокий метаболизм. Пеппер бросила на него взгляд; Тони взглянул на неё в ответ. Кивнул. Она устало ему улыбнулась. Тони всё понимал. Он тоже был рад, что Стив и Наташа не привели никого с собой. Все они тяжело потрудились, чтобы довести производство продуктов до необходимого уровня и избавиться от постоянной угрозы голода, зловеще витавшей в воздухе все первые десять месяцев. Но рацион оставался скудным и простора для манёвра не оставлял.

— Это месяц, — сказал Локи. — Ещё месяц на дорогу туда и обратно. Чем же, скажите на милость, вы занимались ещё четыре?

— Ситуация осложнилась, — сказал Стив. На Локи он не смотрел. — За день до того, как мы с Наташей и выжившими собирались уйти, количество читаури во внешних секторах базы утроилось. Улицы ими просто кишели. В воздухе их было так много, как будто мы снова попали в первые месяцы после вторжения. Мы слышали их гудение даже через десять футов стали. А потом наши уцелевшие... изменились. — Стив замолчал. Наташа наблюдала за ним из-под полуприкрытых ресниц.

— Они заразились, — сказала она, отрываясь от Стива и обводя взглядом комнату.

— Мы снарядили их костюмами биозащиты, с автономным запасом воздуха, — сказал Стив. — Это не помогло. Заражение развивалось у них по обычной схеме. Потеря речи. Потеря эмоционального контроля. Боязнь прикосновений. В некоторых случаях склонность к насилию по отношению к себе. Мы снова заперли их в запечатанном центральном секторе, но болезнь прогрессировала всё равно, с тем же успехом они могли бы бегать голышом снаружи. Некоторые не разодрали себя на куски лишь потому, что не могли порвать костюм.

— Значит, была протечка, — сказала Хилл. — В центральном секторе и в костюмах.

— Нет, — отрезала Наташа. — Не было.

Хилл скрестила руки.

— Тогда что? Инфекция может проникать сквозь костюмы и стены?

Наташа скривила губы:

— Очевидно.

— Читаури нашли способ ускорить терраформирование. Мы оставались на базе с тамошними учёными, которые старались как можно дольше сохранить рассудок и понять, как читаури это удалось, — сказал Стив.

— И что вы узнали? — спросила Хилл.

— На это ушло время. Они не могут измерять энергию Тессеракта, как мы. У них некому её обуздать, — сказал Стив и кивнул в сторону Локи. Магия Локи часто основывалась на возможности «подключиться» к свободной энергии Тессеракта, остатки которой витали в воздухе после заклинаний Тора. — Но в конце концов нам удалось засечь, что показатели в том районе в три раза выше, чем в Нью-Йорке.

— Тессеракт питает процесс терраформирования, — выпрямившись, сказал Локи. — Последний всплеск был два года назад, в Австралии, перед тем, как замолкла Аделаида. Видимо, Тессеракт перенесли в Чикаго, чтобы ускорить прогресс. — Было забавно слышать, как Локи переходит на безличные формулировки, стоит только разговору зайти про его брата.

— Почему сейчас? — Морщины у Хилл на лбу были такими глубокими, словно их прокладывали бороздой. — Зачем ускоряться через пять лет?

Тони и Локи переглянулись, желая убедиться, что другому тоже ничего не известно.

— Может быть, они только недавно узнали, как это сделать, — сказал Локи. — А может, их подстегнуло что-то на родной планете. Межгалактический коллективный разум способен реагировать на бесконечное количество стимулов, исходящих от бесконечного числа источников. Может быть, они просто устали ждать. На конечный результат их мотивация никак не влияет.

— Что будет, если Тессеракт переместится в Нью-Йорк?

— Может быть, он уже здесь, — сказал Тони. — Это объяснило бы мой портал.

— Твой портал? — переспросил Локи.

— Вот почему на совещания надо приходить вовремя, — откликнулся Тони и посветил его в то, что уже рассказывал остальным.

— И если Тессеракт будет в Нью-Йорке? — повторила Хилл.

Локи посмотрел ей в глаза:

— Если им удалось ускорить терраформирование в Чикаго, не вижу причин, которые помешали бы им повторить это здесь. — Последовала гнетущая пауза. — Наверное, вы могли бы попытаться закрыться внутри.

Пеппер покачала головой:

— Костюмы и базы не вырабатывают свой собственный кислород, во всяком случае, не достаточно. Именно по этой причине проблема воздуха никогда не вставала перед Снабжением всерьёз. Мистер Старк-старший считал, что надёжнее будет положиться на комбинацию фильтрованного и рециркулируемого воздуха. Если уровень инфекции возрастёт настолько, что наши фильтры перестанут с ним справляться...

В голове Тони вспыхнул образ: одичавшая женщина смотрит на него пустыми глазами, на грудь ей стекает кровь.

— Значит, мы будем дышать отравой, пока не выцарапаем себе лёгкие.

Все в комнате молча переваривали услышанное. На лице Пеппер застыла невозмутимая маска. Хилл хмурилась в пространство: вселенная продолжала выводить её из себя. Локи сидел с видом человека, размышляющего над абстрактной гипотезой, но время от времени потягивал ремешки на своих щитках. В его нынешнем гардеробе они оставались единственным предметом асгардского облачения, и Тони подозревал, что даже их Локи сохранил лишь потому, что они были полезны. Локи тревожился, хотя, вероятно, скорее бы умер, чем признался в этом. Наташа и Стив смотрели друг на друга, вновь перейдя на свой тайный язык. В груди Тони полыхнула обида, необъяснимая и неразумная, но лучше уж обижаться на то, как два метачеловека отгораживаются от обычных людишек, чем задумываться над тем, что сулят их слова. Обида мелочна, и Тони понимал это, но, чёрт подери, он имел право побыть мелочным. Учитывая ограничения на потребление алкоголя и неизбежную неловкость, которой грозили одноразовые интрижки в общине, где ты знаком практически с каждым, мелочность в последнее время оставалась его единственной отдушиной.

Нет, не единственной. Одной из.

— К чёрту, — сказал Тони, продолжая обдумывать эту мысль. — Сегодня последняя пятница месяца, Стив и Наташа вернулись домой, Джоанна Уилкокс приготовила новую порцию самогона, о котором нам не полагается знать. В блоке А будет сегодня круто. Айда к ним, а с этим разберёмся завтра.

— Мы говорим о возможной смерти всего человечества, — сказал Стив.

— Мы говорим об этом уже пять лет, — сказал Тони и добавил, зная, что этот аргумент пресечёт все дальнейшие споры на корню: — Пошли. Сегодня у нас ежемесячная Ночь караоке Марии Хилл, и тема — хиты девяностых.

***

Когда ежемесячная Ночь караоке Марии Хилл возникла впервые, своему названию она не соответствовала абсолютно ничем. Не было ни расписания, ни связи с временем суток, ни пения, ни, разумеется, одобрения от директора Щ.И.Т.а и нью-йоркских Катакомб. Просто ребята из Отдела коммуникаций слили в центральную базу данных всю музыку, какая нашлась на плеерах и телефонах обитателей бункера, и весь первый год играли треки по системе внутренней связи, если людей охватывала тоска. Идея собрать побольше народу по какому-нибудь околомузыкальному поводу была просто попыткой предотвратить новые самоубийства и основывалась на гипотезе, что люди менее склонны сводить счёты с жизнью, если из колонок на них во всю мощь орёт Кэти Перри. Может, лучше им и не станет, и слушать музыку они будут только ради того, чтобы потом поворчать, но, по крайней мере, эти мучения всем были давно знакомы. Возможность затянуться синтетической сигаретой и заметить: «По-настоящему классные вещи никогда популярными не становятся, верно?» приносила почти катарсис.

К тому же, у людей появилось какое-никакое занятие. В этом-то и заключалась подлинная проблема: когда отступали страх и депрессия, конец света оказывался до смерти скучным делом. В те дни тоска убивала больше людей, чем отчаяние. Потерять всех, кого ты любил, а в придачу и всю планету — да, от такого захочется умереть. Но если немного посидеть в одиночестве, пялясь в стенку и пытаясь придумать, где найти нового собеседника, от которого можно услышать хоть одну новую мысль — волей-неволей задумаешься, а к чему тебе вообще жить.

Октавия Мастерс из Отдела адаптивных технологий три месяца боролась с бесконечной убийственной скукой, выделяя и удаляя голосовую дорожку с каждого трека. Когда позднее кто-то спросил её, зачем она это делала, она просто пожала плечами. «Надо было чем-то себя занять», — сказала она. А потом её соседка Джоанна обнаружила, что из неудачных образцов продукции Отдела сельскохозяйственных разработок в ванной блока А можно гнать неплохой самогон. Вскоре они уже организовали первую вечеринку в истории Катакомб. Вечер начинался довольно скромно: мероприятие охватывало пять жилых отсеков, а участников было человек двадцать пять. Через два часа их число уже перевалило за триста и суммарно они заработали девять дисциплинарных взысканий. Когда на следующее утро выяснилось, что почти все, кто участвовал в вечеринке, страдают таким похмельем, что не могут работать, Хилл взорвалась. Она выпустила распоряжение, очень быстро получившее имя «Закона Свейзи»: не пить, не петь и не танцевать группами более чем по пять человек без прямого разрешения со стороны кого-то из представителей высшего руководства базы.

Распоряжение завершалось словами: «И нет, Тони Старк не считается».

«Локи тоже», — гласила дополненная версия.

«Даже если они заявляют: “Всё в порядке, честное слово”, — говорилось в дважды дополненной версии, — это всё равно не считается». «Не» было подчёркнуто четыре раза. В тот день, когда появилось это новое дополнение, Хилл отправила Тони, Локи, Джоанне и Ситвеллу приватное сообщение, состоявшее из единственного слова: «Мерзавцы».

Сказать, что это распоряжение не встретило народной любви, значит ничего не сказать. Его возненавидели так единодушно и быстро, что Пеппер сравнила его с Сухим законом — одним из тех правил, которые просто созданы, чтобы люди их нарушали.

— Ты не сможешь добиться, чтобы его соблюдали, и лишишься всякого авторитета, когда люди это поймут, — сказала ей тогда Пеппер. Тони до сих пор считал, что более нелепого заседания генерального штаба они не устраивали.

— И что, нужно просто разрешить людям напиваться в хлам и отлынивать от работы?! — спросила Хилл. В те времена она была ещё директором-новичком. Что, если отбросить вежливость, означало «гораздо худшим директором».

— Да, — ответили Тони и Пеппер в один голос.

— Людям нужно иногда расслабляться, нужно знать, что им есть ещё на что надеяться, — настаивала Пеппер.

— Они всё равно будут нарушать эти правила, — добавил Тони, — ну так и к чёрту тогда.

После двух месяцев подпольных караоке-вечеринок, проводившихся в знак протеста, Мария объявила, что в последнюю пятницу каждого месяца в кафетерии блока А при поддержке руководства Катакомб будет проходить официальная вечеринка «в честь всех тех, кто тяжело трудится ради поддержания жизни на нашей базе».

— А выпивка будет? — спрашивали у Тони все, с кем он говорил.

— Конечно, — отвечал он. — Почему нет?

Так родилась Ночь караоке. За почти четыре года существования вечеринки Хилл не появилась ни на одной — и, естественно, именно по этой причине Катакомбы окрестили вечер в её честь. По нынешним временам большую часть населения Земли составляли те ещё сволочи.

— Держи, принцесса, — сказал Тони, подвигая Локи его самогон, и тот, не глядя, схватился за кружку. Локи сидел там же, где и всегда в подобные вечера, заняв столик у самой дальней стены, откуда можно было наблюдать за происходящим, не принимая в нём никакого участия. Когда Тони впервые познакомился с Локи, это казалось проявлением высокомерия — вероятно, потому, что высокомерием и являлось — но сейчас походило скорее на антропологический интерес, с каким чужак изучает ритуалы чудного и незнакомого племени. Забыть об инопланетном происхождении Локи не получалось — синяя кожа неплохо об этом напоминала — но его невежество в том, что касалось Земли, так хорошо пряталось за его же надменным видом, что всегда было удивительно видеть, как он откровенно её изучает.

— Не называй меня так, — машинально ответил Локи, глотнул и поморщился. — Боги, сегодня это пойло ещё хуже обычного. — Он сделал ещё глоток. — Ужасно. — Он снова приложился к кружке.

— Ты определённо последователен в своих принципах, — сказал Тони и отхлебнул самогон. — М-м. Осадок прям так и чувствуется.

Локи посмотрел в кружку и состроил гримасу, словно соглашаясь с ним.

— Я нашёл ключ к удовольствию от мидгардского алкоголя: нужно пить его до тех пор, пока не опустится планка. — Тони отсалютовал кружкой и выпил. — Что ты вообще тут делаешь? — Локи глотнул ещё. — Я-то не против твоей компании, но я думал, сегодня ты будешь занят попкой Капитана Америка.

Тони фыркнул в кружку:

— Опять смотрели «Мачо и ботана»?

Локи всплеснул руками:

— Пятую неделю подряд! Я в корне не понимаю любви блока Б к этому фильму.

— Бедняжечка. А когда твоя очередь выбирать?

— Моя очередь была на прошлой неделе. — Тони молча уставился на него. — Это место изменило меня сильнее, чем я мог даже помыслить.

— Мы определённо познакомили тебя с лучшими образчиками нашей культуры. Когда вернёшься в Асгард, не забудь рассказать им о нашем искусстве. Что же до твоего оскорбительного предположения, — сказал Тони, — то, пункт первый, может, это Стив хотел бы заняться моей попкой. Это ведь тебе даже в голову не пришло, придурок. Пункт два... чёрт, как-то по-идиотски звучит, люди так вообще говорят? Пункт два: не «попка», а задница — мне уже не пять лет, и тебе не пять лет, и вообще здесь никому не пять лет, так что нечего тут сюсюкать, не надо никаких попок. И пункт три... господи, нет, бред какой-то с этими пунктами... кэп и его вышеупомянутая задница не нуждаются в моём внимании, когда к их услугам все Катакомбы.

Локи ухмыльнулся, как ухмылялся всегда при виде чужой мелочности:

— Это ревность, Тони?

Время от времени — и нет, Тони не присматривался специально — он замечал в просветах толпы голову Стива. Складывалось впечатление, что каждый из присутствующих хочет поздороваться с Капитаном Америка, а за одну вечеринку через караоке обычно проходило больше пятисот человек.

— Я просто хотел сказать, я вот торчу тут всё время — но на это всем наплевать.

— Ты торчишь тут всё время. С чего бы людям радоваться по этому поводу?

Тони фыркнул:

— Ну и ладно. Пожалуйста. Я всё понял. Я не всенародный любимчик и не национальный кумир, который приносит в жизнь людей свет и надежду. Я его полная противоположность, как там она называется. Ну и ладно.

Повисло молчание.

— Ненавистничек? — предположил Локи.

— Спасибо. Большое спасибо за помощь.

Стив обнимал уже пятидесятого подошедшего. И так и не поговорил с Тони с глазу на глаз. Ну и пожалуйста. Всё отлично. Просто охренительно.

На сцене, которая представляла собой просто шесть сдвинутых вместе столов с направленным на них прожектором, горланящий во всю глотку Фэн из Отдела безопасности изображал бодрую вариацию на тему «Ice Ice Baby».

— Я и забыл, как ужасна музыка девяностых, — сказал Тони. — У меня сейчас такое чувство, словно с концом цивилизации нам дали шанс отбросить прочь ошибки предков — а мы отказались этим шансом воспользоваться.

— Да, нам следует исполнять только AC/DC и Black Sabbath. Так было бы намного лучше.

— Не понимаю, с чего вдруг такой сарказм. Ты совершенно прав.

Локи издал горловой звук, похожий на стон, который, видимо, следовало считать за ответ. Тони взглянул на него. Как правило, Локи никому не позволял оставить за собой последнее слово, но сейчас он вдруг стал на удивление задумчив. Воображаемое соло Фэна на воображаемой бас-гитаре никак не могло объяснить такую печаль.

— О чём задумался, Гаргамель? — спросил Тони. — Что-то ты посинел... то есть, тьфу, погрустнел.

Локи возвёл очи горе. Поразительно, сколько презрения он ухитрялся вложить в этот жест.

Тони ткнул его бутылкой:

— Серьёзно.

— Я думал о смерти всех, кто находится в этом зале, — ответил Локи.

Тони сделал глоток:

— Весело.

— Ты сам спросил. Я, конечно же, выживу. Я выносливее среднестатистического мидгардца. — Локи произнёс это так, как обычно говорят о погоде — если бы люди ещё обсуждали погоду, а не только гадали, какая она сейчас. Он снова машинально подёргал щитки.

— Разумеется. Мы серьёзно будем говорить о работе?

— Нет, наверное. Я прекрасно переживу, если больше не услышу ни слова про «цепи» и... и... и... «реакторы».

— Ты ничерта не разбираешься в технике, Ло, и твоё невежество страшно меня веселит, но совершенно не обязательно произносить это так, будто речь про венерические болезни.

— Ки. Ло-ки. В моём имени два слога.

— Один явно лишний.

— Заявил человек по имени Тони.

— Я подумываю сменить имя на Тон.

Локи фыркнул. Тони почувствовал смутную гордость. Если Локи позволить, он имел склонность превращаться в того ещё смурфика-паникёра.

К ним подошёл поздороваться один из магуйчиков Локи. Тони следил за их разговором вполуха. Наверное, ему следовало бы сильнее интересоваться магией — но ему всё равно было неинтересно. Пеппер говорила, это потому, что магия ему не даётся. Тони счёл её слова вопиюще оскорбительными, но, вероятно, вполне справедливыми, и потому не собирался признавать её правоту. Пока они разговаривали, Тони оглядывал зал. Вон там Рэй, танцует в обнимку с Брэдом. Оба из Медотдела и занимаются тем, что пытаются воспроизвести медицинские достижения двадцатилетней давности на оборудовании пятидесятых годов. Рядом с ними Кори, Другой Кори и Запасной Кори — лауреат нобелевки, стипендиат фонда Родса и один из самых опасных наёмных убийц в мире ещё с тех времён, когда конкуренция была много выше. Они вполне сносно копировали фирменный шаффл ЭмСи Хаммера. За ними, стараясь как можно больше быть на виду, кружилась Иоланда в своей новой юбке-трапеции. К таким вечеринкам она относилась как к возможности бесплатно порекламировать своё побочное предприятие. Каждый месяц на отложенные кредиты она покупала у Отдела текстильной промышленности суровую ткань и изобретала наряды для любого, кто мог заплатить. А люди были готовы платить сколько понадобится, лишь бы не выглядеть статистами из той части «Матрицы», где дело происходит тамошней паршивой реальности. Иоланда уже подавала Пеппер ходатайство о переходе на постоянную работу в качестве дизайнера модной одежды, аргументируя свою просьбу тем, что, цитируя её заявление, хотя эта должность не относилась к числу жизненно необходимых, «люди обрадуются, если им больше не придётся носить это страхолюдство». Тони был только «за». Чёрт, Иоланда ведь шила все его шмотки. Тони всегда было плевать на моду, интерес к этой теме проснулся у него только после того, как базовой моделью в одежде стал спортивный костюм.

За всю свою карьеру в качестве модельера Иоланда сшила ровно один бесплатный наряд. Именно в него был облачён сейчас Локи: чёрные брюки, зелёная футболка и куртка из искусственной кожи сильно скрадывали чужеродность синих рук, лица и красных глаз. Иоланда сделала ему этот подарок на второй год, примерно в то самое время, когда Локи спас отряд мусорщиков от засады, получив за труды дырку от копья в животе, и наконец перестал быть настолько несносным. Иоланда занесла вещи ему в Медотсек за день до выписки.

— Спасибо, — сказал ей Тони, когда они увиделись снова. — С твоей стороны это было на удивление щедро.

— Я неплохой человек, придурок, — притворно оскорбившись, отозвалась Иоланда. — К тому же, — прибавила она, выразительно подёргав бровями, — это не только ему приятно. Ну, ты понимаешь.

— Да? — уточнил Тони после недолгой паузы.

— На парне, который так классно выглядит, должно быть что-то такое же классное, вот и всё.

— Он же синий, — напомнил ей Тони.

— Ну и что. Я видела «Аватар». Меня всё устраивает.

Если то, что случилось в Чикаго, произойдёт и в Нью-Йорке, Иоланда умрёт. И Три Кори тоже. Рэй, Брэд, Джефф и Мэдисон, Октавия и Джоанна, Пеппер и Хилл. И даже сам Тони.

— Чёрт побери, Локи, — сказал Тони, когда магуйчик ушёл.

Локи прикончил остатки пива:

— Не знаю, что конкретно вызвало эти слова, но, полагаю, что бы это ни было, ты его заслужил.

— Из-за тебя мне теперь грустно. Ты же знаешь, как я не люблю эмоции.

— Да и они тебя тоже не очень.

Сын Джоанны продолжал обносить публику сомнительным пойлом. Тони помахал рукой, делая ему знак подойти.

— Как думаешь, то, что я видел сегодня — это портал?

Локи подождал, пока их официант отойдёт:

— Возможно. Не знаю. Я не знаю, кто может находиться с той стороны. Тех, кто способен перемещаться между мирами без Бифроста, всегда было немного, а с некоторых пор этот список особенно... сократился.

Тони уткнулся в выпивку, чтобы не пришлось отвечать. Прежде чем напасть на Землю, Тор перебил свою семью и друзей. Локи не говорил об этом никому почти два года и потом тоже больше не упоминал. По крайней мере, в присутствии Тони. Но Тони знал, что Локи состоял в родстве с большей частью этого списка, пускай и не кровном.

— Возможно, у нашей коллеги из Лос-Аламоса есть теория поточнее, — сказал Локи. — С более... научным подходом.

— И это тоже не венерическая болезнь. Но да, ты прав, я пошлю весточку Джейн, прежде чем пойти спать. Если в радиусе двух тысяч миль от неё кто-то откроет мост Эйнштейна-Розена, она об этом узнает.

Стива, похоже, осаждали все Три Кори разом. Стив неловко поулыбался им какое-то время, а потом скользнул глубже в толпу.

— Я просто хочу сказать, никто меня не любит даже в половину так, как его, а я ведь всё время здесь, — пожаловался Тони.

— Ты просто напрашиваешься на комплименты.

— И тем не менее ты ни разу за вечер не сказал мне, какой я красавчик.

— Мальчики.

Они обернулись. Пеппер, всё ещё в черной форме Щ.И.Т.а, но с распущенными волосами, ответила им улыбкой.

— Простите, что прерываю вашу, без сомнения, крайне глубокую беседу...

— До задницы, — подтвердил Тони.

— Как мило. Но мы получили вызов из Токио, а из дежурных операторов никто не говорит по-японски, — сказала Пеппер, глядя на Локи.

— Тогда вам нужно позвать кого-то, кто говорит, — ответил он.

— Вот я и зову.

— Я говорю на всех языках. Это не значит, что ко мне следует обращаться всякий раз, когда вы не можете найти человека с нужной специальностью.

— Я не хотела больше никого беспокоить.

Локи открыл было рот, очевидно, намереваясь сказать, что это не значит, что нужно беспокоить его, но тут Пеппер выразительно на него посмотрела.

— Мне, — с нажимом сказала она, — требуется переводчик.

Локи посмотрел на неё. Закрыл рот. Снова взглянул на Тони, приподнял одно плечо и осушил стакан.

— Ей требуется переводчик, — сказал он, вставая.

— Что? Не смей работать! — прокричал Тони им вслед, когда они двинулись прочь. — Тебе полагается сидеть здесь и слушать, как я ворчу! Ки! Ло! Ну же! — Пеппер обернулась и помахала ему через плечо, а потом они скрылись в толпе. Тони откинулся на спинку и хмуро посмотрел на своё пиво.

— Надо было сказать «как в заднице», гораздо лучше звучит.

Он огляделся. Стив ушёл. Кто-то пел песню Селин Дион. Болела голова. Вечер складывался совсем не так весело, как Тони рассчитывал.

— Тони?

Джейни Лайла Морган, выпятив дрожащую губу, подёргала его за рукав. Ей исполнилось всего шесть лет: она была единственным младенцем, которого принесли в Катакомбы, и поскольку Пеппер напрямую отказывалась выделять дополнительные ресурсы семьям, которые без разрешения заводили детей, а Хилл никому такого разрешения не давала, Джейни так и осталась единственной на всю базу. Работёнка, прямо скажем, непыльная: пять лет позволять себя нежить, баловать и любить до потери рассудка. Она подняла на Тони голубые глаза и протянула ему запечатанный пищевой контейнер в половину своего роста.

— Мисс Наташа не забрала еду. Ты не отнесёшь за меня?

Мать Джейни занималась распределением пищи в третью смену, с шести вечера до полуночи, и питала слабость к Наташе. Миссис Морган считала её настоящей трагической героиней. Такое мнение, конечно, тоже имело право на существование.

— А почему я должен делать это за тебя? — спросил Тони.

Джейни сложила ручки за спиной и крутанулась на месте.

— Потому что мне не хочется. Пожалуйста? Пожажа?

Тони вздохнул. Вот же очаровательная чертовка. Аж противно.

— Ладно, засранка ты этакая. Но только потому, что эта вечеринка портит мне настроение.

Она подпрыгнула, уронила контейнер Тони на колени и чмокнула воздух где-то возле его лица.

— Ты мой самый разлюбимейший, мистер Тони! — сказала она и умчалась.

— Ты станешь просто невыносима, когда уже не будешь такой милашкой! — крикнул Тони ей вслед.

Тони взвесил контейнер на руке и прочитал штамп в верхнем левом углу. «Романов, Н. М3, 6/16/17. 4500 ккал». В переводе это означало: третья Наташина порция еды за день, четыре с половиной тысячи калорий. Как минимум две тысячи из этих четырёх с половиной должны были приходиться на мясную пасту и её прославленные вариации. Иногда Тони радовался, что не принадлежит к числу металюдей. Или, во всяком случае, не обладает их обменом веществ.

Бросив последний взгляд на толпу, Тони со вздохом встал и вышел из зала. Он знал, где искать Наташу. Она была там же, где и всегда.

***

В жилых отсеках блоков А и Б  расселилось примерно по пятьсот одиноких обитателей Катакомб. Это были люди, вроде Тони, Стива и Локи — те, кто готов был ютиться в клетушке, едва вмещающей дверь и кровать, при условии, что им ни с кем не придётся делиться своим жилищем. Блоки В и Г предназначались для пар и семей, и жильё там было просторней. Одним доставалась койка пошире, другим — «апартаменты» из нескольких спален, сгрудившихся вокруг тесной гостиной. Пеппер и Хилл делили двухместную комнату, где до глубокой ночи могли обсуждать планы своих дальнейших действий. Блок Д служил общежитием для сменных рабочих. На трёх человек приходилась одна общая койка, и каждому выделялось определённое время, когда её можно было занять. Тони это казалось сущим адом, но обитатели блока Д вроде не жаловались. Им достались лучшие кровати во всех Катакомбах.

Дверь в блок Е — шестидюймовая стальная пластина, готовая опуститься и запечатать блок при первом же нарушении периметра — скользнула вверх, и Тони вошёл в тихий коридор. Население блока Е было самым малочисленным и самым непостоянным. Сюда отправляли тех, кто был недостаточно болен для Медотсека. Здесь отбывали дисциплинарные наказания. Тут наблюдали за теми, кто мог предпринять попытку самоубийства. Словом, в блок Е человек попадал, если обитатели базы опасались оставить его без присмотра.

— Я знаю, что бы ты сказал, если бы был там, — раздался дальше по коридору Наташин голос. — «Да ладно, Таша. Разумеется, боеприпасы рано или поздно кончаются. Пули нельзя просто собрать и снова зарядить в пистолет». — Тони направился к открытой двери, из-за которой донеслись эти слова. — Ты всегда странно относился к своим стрелам.

Тони не услышал ответа, хотя он, возможно, и был (а может, и не было) — потому что Наташа прибавила:

— Да, странно, Клинт. Странно. — А потом: — Перестань отдирать. Перестань.

Тони постучался в дверной косяк. На полу маленькой гостиной сидели Наташа и Бартон. Наташа держала его за запястья, не давая подтянуть руки ко рту. Похоже, он пытался зубами содрать клейкую ленту, которой были обмотаны надетые на него рукавицы.

— Тони, — сказала Наташа. Голос её звучал так, словно во всём происходящем не было ничего особенного. Впрочем, для неё и не было.

Тони приподнял контейнер:

— Еда.

Наташа протянула руку, и Тони отдал ей коробку.

— Нет, перестань, — повторила Наташа Бартону, который снова принялся обкусывать руки, как только она его отпустила. — Это не превращение, — сказала она, снимая пластиковую крышку со своего ужина. Лицо ей обдало облаком пара. — Он порезался во время работы и никак не прекратит раздирать ранку. Вот и всё.

Ответ на незаданный Тони вопрос. На Бартона Тони не смотрел: ни на его рукавицы, ни на обмякшие черты лица, ни в пустые глаза.

— Теперь, когда я вернулась, он придёт в норму, — сказала Наташа.

— Он сможет работать? — спросил Тони.

Наташа вонзила нож в кубик тофу:

— Да.

— Потому что вы с Пеппер договаривались...

— Я знаю, о чём мы договаривались с Пеппер. Он вернётся к работе. А если не сможет, то мне обсуждать это с ней. Не с тобой. — Наташа жевала. Бартон смотрел куда-то в её сторону, руки подрагивали на коленях. — Что-то ещё? — спросила Наташа, не глядя на Тони.

Тони сдержался и не вздохнул:

— Хорошо, что ты вернулась.

Она промолчала.

Когда-то, вероятно, Клинт Бартон был лучшим снайпером в мире, обладал блестящим тактическим мышлением и не лез за словом в карман. А ещё Клинт Бартон когда-то опоздал в бункер. Ядом читаури он надышался сполна. Его отыскала Наташа. Она притащила его на базу, и она же убедила пустить его внутрь. Бартон вполне справлял с поставленными перед ним простыми задачами. Агрессии он ни к кому действительно не проявлял, поэтому в основном работал с оружием: точил лезвия, чистил пустые винтовки и чинил всё, что ломалось. Он не мог говорить, не понимал, когда к нему обращались, не различал лиц и не мог заботиться о себе, даже не знал, что это необходимо, но, чёрт подери, в оружии он разбирался. За пять лет работы это была его первая травма. Казалось, оружие — это единственное, что он ещё понимает, и потому он сидел, работая час за часом, не двигаясь с места, пока кто-нибудь не заставлял его пересесть, и лицо его совершенно ничего не выражало.

Наташа до сих пор считала, что может его спасти. Кредиты, заработанные на миссиях, она тратила на оплату услуг четырёх женщин, которые присматривали за Бартоном в свободное время. Она с пристрастием допрашивала Локи о магии асгардцев и её целительных свойствах. Когда бывала в Катакомбах, каждый день занималась с Клинтом, разговаривала, тормошила, пыталась расшевелить. Новые игры, новые задачи, новые головоломки — она делала всё, чтобы его вернуть. «Смотри! — сказала Наташа с гордостью как-то однажды, в те времена, когда ещё обсуждала с Тони прогресс в состоянии Бартона. — Он меня узнаёт».

Наташа имела в виду, что, когда она говорила, Бартон наклонял голову более или менее в её сторону. Что, когда он сидел, бессмысленно уставившись в одну точку, этой точкой была она. Что когда она в шестой раз говорила ему перестать что-то делать, он действительно прекращал — и были все основания полагать, что это результат её слов. Учёные, исследовавшие инфекцию, говорили, что Бартон демонстрирует самые выдающиеся когнитивные способности, которые наблюдались у пациента в первой стадии. От этой мысли Тони начинало мутить.

Тони обошёл блок Е, чувствуя, что пока не готов уйти. Всё равно идти ему сегодня больше некуда. Если воздушные фильтры не смогут сдержать заразу, он покончит с собой при первых симптомах. Да, он помнил всё, что думал про самоубийство прежде, мол, ему такой вариант не подходит. Этот вариант и правда ему не годился, но, благодаря заражению, Тони кое-что осознал, кое-что, чего не понимал раньше так ясно: его «я» — это не тело. Его «я» — это разум и то, как этот разум работает. На любой стадии заражения: вначале, когда человек теряет дар речи и впадает чуть ли не в кататонию; в промежуточной фазе, когда приходит звериная ловкость; или на последнем этапе, с его агрессивным стремлением уничтожить себя, когда человек перестаёт узнавать своё тело и оно становится просто ловушкой — в любой из этих моментов разума уже нет. Он разрушился, пытаясь превратиться в то, чем никогда не был.

Вот в чём состояла жуткая соль этой шутки. Воздух пытался сделать «нас» — «ими». Он взращивал коллективный разум, меняя мозг так, чтобы тот мог подключиться к улью. С читаури это срабатывало. Но человеческий разум способен был измениться лишь до некоторого предела. Человек начинал слышать шёпот голосов в голове, но не мог разобрать слов. Улавливал феромоны, о существовании которых даже не подозревал прежде, но запах других людей становился для него вонью. Если болезнь заходила достаточно далеко, человек забывал, что он — не просто часть улья, но собственная плоть начинала казаться ему чужой. Может быть, он решал, что это кокон. Может быть — что капкан. Как бы там ни было, он понимал, что эта плоть — не его, и потому лучше всего просто её содрать.

Из всех поражений, которые понесло человечество после вторжения, это казалось самым безнадёжным.

— Тони?

Он вздрогнул, выныривая из своих мыслей, и, обернувшись, увидел Стива в конце коридора. Стив нагнал его лёгкой рысцой.

— Привет, — сказал Стив и чуть-чуть улыбнулся. — А я тебя искал.

— В блоке Е? — уточнил Тони. Польщённым он себя почувствовать не успел: заявление Стива не слишком походило на правду.

— Собирался тебя искать, — уточнил Стив. — Я заходил навестить Наташу.

— А, — сказал Тони и двинулся дальше. Стив зашагал рядом с ним. — На вечеринке по тебе будут скучать. Почётный гость, все дела.

Улыбка Стива стала смущённый, он потёр затылок.

— Надеюсь, что нет, — сказал он. — Не думаю, что со мной сегодня было особенно весело.

— Я тебя умоляю. Ты мог бы дремать в уголке — и всё равно остался бы гвоздём вечера. — Стоя тут вместе со Стивом, Тони мог говорить об этом без горечи. Ну да, людям хотелось побыть рядом со Стивом. Тони их понимал. Иногда и ему хотелось того же.

Стив на это ничего не ответил. Они с Тони молча шагали по коридорам, мимо закрытых дверей и притушенных ламп. В блоке Е придерживались жёсткого расписания, и, строго говоря, Тони со Стивом нарушили комендантский час.  Приятно было пройтись, ни с кем не здороваясь и не пытаясь никого избегать. Уединение в Катакомбах было роскошью.

— Я тут так давно не был, — сказал Стив спустя какое-то время. — Всё кажется таким незнакомым.

— Приятно, наверное, — невесело усмехнулся Тони. — Я бываю в патруле чаще любого другого агента, и всё равно временами чуть на стены не лезу.

Стив покачал головой.

— Нет, совсем нет. Хорошо, когда всё знакомо. — Они снова пошли молча, но на этот раз молчание уже не было таким лёгким. Потом Стив заговорил снова, голос его повеселел — Мэган Катц из Ксеноотдела рассказывала мне про Пасху. Это, кажется, было нечто.

Тони вспомнил — и засмеялся:

— Да, мы спрятали почти пять сотен яиц до начала первой смены в столовой. У нас на всю базу всего тридцать восемь подростков, а в итоге сходить с ума из-за ерунды начинают взрослые. И, разумеется, именно в этот день Локи решил проверить, как его магуйчики овладели заклинаниями выборочной невидимости. Получалось, тут люди сражаются за одно яйцо — а слева от них лежит ещё целая куча.

— Ух ты. Что, было круче, чем на Хэллоуин?

— Смотря что понимать под «круче». Если за точку отсчёта принимать угрозу Хилл арестовать всех взрослых из блока В за срыв детской игры — нет, не круче. С Хэллоуином ничто никогда не сравнится. Это, пожалуй, больше напоминало Пурим три года назад.

— Тот, когда переусердствовали с человеческой пирамидой?

— Не, это было четыре года назад. Я про тот, когда Джоанна приготовила такой забористый самогон, что пить его позволили только Локи, потому что у него нечеловеческая печень — но эффект всё равно превзошёл всякие ожидания.

Стив кивнул:

— Это был странный вечер.

— Это был волшебный вечер. Локи до сих пор краснеет, если напомнить, как он пел «I Got You, Babe». Ну, типа краснеет. У него скулы становятся такими пурпурными — наверное, это примерно то же самое. Он синий, не разберёшь.

Стив остановился посреди коридора, засунув руки в карманы и ссутулив плечи. Тони тоже остановился и скрестил руки. Стив улыбнулся, взглянул на него, а потом отвёл взгляд и дальше смотрел куда угодно, только не на Тони.

— Жаль, меня с вами не было.

— Ты был.

— Ну да. Нет, в смысле, да, был. Я имел в виду, жаль, меня не было на Пасху. И на все остальные праздники и просто дни, которые я пропустил.

Тони кивнул и опустил голову, потому что не мог сдержать улыбку. Он умел читать Стива и язык его тела и знал, как забавно бывает порой заставить Стива понервничать. Поэтому Тони сделал вид, что не понял намёка:

— Судя по вашим рассказам, в Чикаго пришлось несладко.

Стив покачал головой и рассмеялся. Смех был невесёлый, нервный и чем-то напоминал лай.

— Нет. Нет. Нет. — Он снова хохотнул и закашлялся: — Но, знаешь, я много думал о том, как тут... всё. — Сказал и сам скривился от своих слов.

Тони ощутил, как внутри разрастается и трепещет восхитительное знакомое чувство: смесь жара и порхающих крыльев — как будто ты одновременно и подросток, и взрослый. Именно это, в том числе, он и любил в таких моментах больше всего: ожидание, предвкушение. Сам процесс, впрочем, тоже был ничего. А вот после обычно как раз начинались проблемы.

— Значит, «всё»?

— Всё. Ты. Та ночь... ночь перед моим уходом.

Видеть, как тело Стива громко и радостно рассказывает обо всём, что отказывался произносить его рот — да, это слегка заводило. Но, чёрт побери, смотреть, как Стив всё же пытается это сказать — от этого сносило крышу.

— И что о той ночи? — спросил Тони.

Казалось, они не двигались с места, но всё равно вдруг стали очень близко — так близко, что Тони приходилось запрокидывать голову, чтобы взглянуть на Стива, так близко, что реактор Тони освещал снизу его лицо. Синий Стиву явно шёл.

Щёки Стива порозовели. Нет, их заливал настоящий румянец. Так было намного лучше.

— То, что было у нас той ночью.

Той ночью, за двенадцать часов до назначенного срока выхода, Стив пришёл в комнату Тони. Он стоял в коридоре за дверью так долго, что Тони уже начинал подумывать, не сознаться ли: он знает, что Стив там. Потом Стив постучал. Вошёл. Вдох спустя они бросились друг на друга, опрокидываясь на узкую койку, а дверь плавно закрылась за ними. Так мало места было, так мало времени. Они врезались локтями в стены, срывая друг с друга одежду, и Стив смеялся в рот Тони, потому что никак не выходило одновременно целовать его и стаскивать с него брюки. Тони сжимал его шею и пил этот смех, словно виски.

Всю ночь Тони ждал, что Стив спросит, значило ли что-нибудь всё случившееся, станут ли они кем-то друг другу. Стив так ничего и не спросил, и Тони был благодарен ему за это. Стив отнюдь не был невинным девственником, как бы Тони ни нравилось дразнить его на этот счёт, но и на самого Тони он походил мало.  Если Стив хотел от него только секса — этого Тони готов был предоставить в избытке. Но он не собирался лгать Кэпу в лицо о романтических чувствах, которых не смог бы дать.

Озорно ухмыляясь, Тони приподнял голову. Стив наклонился к нему, словно не мог с собой совладать.

— Может, ты мне напомнишь, — прошептал Тони, почти касаясь губами рта Стива. — Я, знаешь, уже не молод. Любая помощь придётся кстати.

— Тот, кто родился в семидесятых, не может быть стариком, — ответил Стив, и Тони практически чувствовал, как изгибаются кверху уголки его губ на каждом слове. Глаза под полуприкрытыми веками смотрели только на Тони. Синий свет играл у него на лице, превращая его скулы в шедевр мирового искусства. Стиву синий действительно шёл.

Вот только свет был чересчур яркий и падал под таким углом, что никак не мог исходить от реактора.

Эта мысль дошла до них одновременно. Они бросились в стороны, готовые к бою, а впереди, в каких-то десяти футах дальше по коридору, завис сгусток синего света. «Идиот, идиот», — думал Тони, а Стив тем временем шагнул вперёд, закрывая его собой: если понадобится принять удар на себя, у Стива это получится лучше. Чёрт, Тони уже слишком стар, слишком умён и слишком опытен в сексуальных вопросах, чтобы вот так потерять бдительность только из-за того, что перед ним кто-то похлопал ресницами.

Из-за угла по ту сторону потрескивающего в воздухе пятна синего света появился Локи. Он так спешил, что, поворачивая, едва не грохнулся на четвереньки.

— Назад! — закричал он. — Это магия!

— Да что ты! — крикнул Тони в ответ.

— Назад! — снова заорал Локи, в голосе его слышался то ли гнев, то ли страх. — Я почувствовал его силу из самого блока А! Этот свет — прореха в стене между мирами, дело рук могущественного мага.

За спиной Локи возникла Пеппер с оружием в руках. Это был всего лишь пистолет, но одного выстрела хватило бы, чтобы обратить целого читаури в пар.

— Блок Е заблокирован, — сказала она, направляя пистолет на портал. — Все заперты в своих комнатах или снаружи.

В голубом свете Тони смог различить очертания головы. Потом изгиб шеи. То же человекоподобное существо, что и прежде. Размытыми пятнами мелькнули рука и нога. Потом что-то длинное, острое. Меч. Меч? В центре синего — ярко-синего — сгустка возникла чёрная полоса. Волосы с той головы, что протискивалась сейчас в их мир. Тони понимал, что Пеппер нужно стрелять, нужно стрелять немедленно, пока существо слишком слабо и не может себя защитить — но не мог заставить себя издать ни звука, только стоял и смотрел. Возможно, это был шок: как Хилл никогда не упускала случая ему напомнить, он всего лишь гражданский, не подготовленный к ужасам... и прочее тра-ля-ля. А может быть, любопытство: Тони ещё ни разу не видел, как кто-то продирает себе дорогу из одного мира в другой.

Потом свет вспыхнул и погас, а существо скорчилось на полу блока Е, дрожа и постанывая.

Мгновение все молчали.

А потом Локи выдохнул:

— Сиф? — словно отпуская на много лет задержанное дыхание.

Облачённая в доспехи женщина на полу подняла голову. Она посмотрела на Локи, но Тони не видел её лица. Он видел только ответный взгляд Локи, а тот словно завис где-то между надеждой и ужасом. Локи шагнул вперёд с таким видом, словно не чуял под собой ног. Женщина на полу напряглась.

А в следующую секунду она была уже в десяти футах от своего прежнего места и сжимала Локи за горло.

— Предатель! Убийца! — закричала она, и слова эхом прокатились по коридору. Она выкрикивала их снова и снова, а Локи цеплялся за её руки. Послышалось жужжание импульсного пистолета, и тремя выстрелами в грудь Пеппер отбросила женщину в сторону. Читаури от этого уже трижды обратился бы в пыль. Женщина — Сиф — казалась просто слегка оглушённой. На миг она привалилась к стене, потом мотнула головой и кинулась к своему мечу, позабытому там, где она уронила его, бросившись на Локи. Стив сбил ей с ног прежде, чем она добралась до меча, и они покатились по полу, а Тони — без костюма, беспомощный, безоружный — мог только наблюдать их борьбу. Пеппер схватила Локи за руку и попыталась его увести, но тот просто стоял и смотрел.

Сиф очевидно устала, но Стив был ей не соперник. Выглядела она так, словно, будь она способна драться в полную силу, она сумела бы пробить сталь голыми руками. «Найди костюм, найди оружие, приведи помощь, убирайся отсюда, уводи всех», — пронеслось в голове у Тони. Стиву едва удалось вывернуться и не дать рукам Сиф сомкнуться на своей шее.

Пеппер выстрелила в Сиф ещё дважды, но на этот раз та уже была начеку. Она увернулась от выстрелов, даже не взглянув в сторону Пеппер. Тони знал, что заряда в пистолете не хватит ещё на один заход.

— Пеппер! — крикнул он.

Без лишних слов с его стороны она швырнула ему пистолет. Пока Стив сдерживал Сиф, Тони локтём разбил панель на двери слева. Того, кто спит в этой комнате, придётся вызволять с помощью лома, зато у Тони теперь есть классная новая батарейка.

Сиф увернулась от удара Стива, но тут же получила другим кулаком в рёбра. Она откатилась в сторону, туда, где он не мог до неё дотянуться, и выпрямилась, поморщившись.

— Я не хочу причинять тебе вред! — выкрикнула она: странное заявление в разгар драки. Стив оттолкнул её ногами, и она упала назад, ударившись головой о стену. — Дайте мне разобраться с предателем, — прошипела она.

В этот момент с потолка на Сиф упала Наташа, стискивая бёдрами её шею. Опрокинув незваную гостью на пол движением, напоминавшим одновременно о балете и суплексе, она не глядя поймала перезаряженный пистолет, который бросил ей Тони, прижала ствол к виску Сиф и выстрелила. Сиф мгновенно обмякла, яростное сопротивление стихло. Наташа, не убирая пистолет, нащупала её шею.

— Она жива, — объявила Наташа.

— Она родом из Асгарда, — откликнулся Локи хриплым, словно сорванным, голосом. — Вашими обычными методами её не убить.

— Кто она? — спросил Стив сурово, голосом Капитана Америка.

Локи, не отрываясь, смотрел на Сиф:

— Покойница.

Chapter Text

Им повезло, что всё это происходило именно в блоке Е: от камер заключения их отделяло всего три коридора — но Пеппер быстро напомнила всем, что Сиф потребуется тюрьма понадёжней. Камеры были рассчитаны на людей. А кем была Сиф... К счастью, Говард Старк — человек, благодаря которому началась гонка технологий по созданию суперсолдат — по вполне понятным причинам опасался сверхспособностей, которые в постапокалиптическом мире обретут из-за радиации все подряд. Поэтому на самом нижнем уровне базы он построил несколько особых камер. Взорви там хоть ядерную бомбу — даже стекло не треснет. По крайней мере, именно об этом бурчал себе под нос  Тони, пока все молча шли к камерам, и Сиф болталась на плечах Стива, словно мешок с картошкой. Неловкое молчание Тони всегда переносил с трудом.

— Нужно заблокировать выходы и объявить «красную» тревогу, — сказала Пеппер, скрещивая руки на груди и с застывшим лицом разглядывая Сиф сквозь стеклянную стену. В камере стояли стул, кровать, унитаз и стена. По меркам Катакомб, там было просторно.

— Мы её взяли, — сказал Тони. — Поздновато паниковать.

— Если она сумела прорваться, возможно, сумеют и другие. Может быть, они прорываются прямо сейчас.

— Нет, — сказал Локи. Он стоял у дальней стены, стараясь держаться как можно дальше от окна в камеру. — Не думаю, что придёт кто-то ещё.

Тони и Пеппер переглянулись.

— Ты не знал, что придёт она, — мягко заметила Пеппер.

— Ребята, — окликнул Стив, кивком указывая на камеру. Внутри Сиф постепенно приходила в себя.

— Начинайте вы, — негромко сказала Наташа. — Тактика доброго и злого полицейского вполне может сработать.

— Ты лучшее умеешь вести допросы, — заметил Стив.

Наташа кивнула:

— Умею. Но я поговорю с ней, когда вы закончите. Я хочу посмотреть, кем мне для неё быть. К тому же, — добавила она сухо, — мне почему-то не кажется, что она отличается особой хитростью.

Веки Сиф задрожали, а потом резко открылись. Она рывком села на кровати, тело её закаменело от гнева. Смотрела она только на Локи, больше ни на кого.

— Истинный облик подходит тебе, сын Лафея, — сказала она низким, полным угрозы голосом.

Локи стоял совершенно неподвижно — так неподвижно, что даже не вздрогнул, хотя Тони видел, как на миг его охватил порыв отступить.

— Как ты попала сюда? — спросил он, помолчав. — Ты умерла, когда напал Тор.

— Я не стану отвечать предателю Асгарда, — выплюнула Сиф.

— Как ты очутилась в Мидгарде? В тебе нет магической силы.

— Я не стану отвечать предателю Асгарда.

— Я не предатель! — Локи оттолкнулся от стены и гордо шагнул к стеклу. — Мне неведомо, что за вести ты слышала, но тебя обманули. Я остался преданным сыном Одина, каким был всегда, пока считал себя его плотью и кровью.

Как быстро Локи вернулся к своей прежней царственной манере говорить. За прошедшие годы она исчезла так незаметно, что Тони даже не обращал на это внимания, пока она не вернулась.

В камере слышалось лишь дыхание.

— Нам нужно знать, как ты попала на нашу базу, — сказал Стив, делая шаг вперёд. Голова Локи дёрнулась, словно он только сейчас вспомнил о присутствии остальных. Сиф взглянула на Стива и ничего не сказала. — Здесь, на базе, есть дети. Мы должны знать, что они в безопасности. — На миг, прежде чем отвести взгляд, Сиф потупилась, но продолжала молчать.

Пеппер пересекла комнату и положила руку Локи на плечо.

— Идём со мной, — мягко сказала она, заставляя его отвернуться от стекла. Когда он попытался оглянуться на Сиф, Пеппер прижала пальцы к его щеке, вынуждая смотреть на себя. — Поговорим в коридоре, — сказала она. Сиф, прищурившись, наблюдала за ними. Не говоря ни слова и не бросив ни взгляда назад, Локи горделиво вышел из комнаты. Пеппер посмотрела на Тони и вышла следом. Дверь опустилась за ними с тихим щелчком.

— Прошу тебя, — сказал Стив. Тони не ожидал, что он обратится с такими словами к женщине, которая ещё десять минут назад пыталась его убить. — Когда мы дрались, ты сказала, что не хочешь причинять мне вреда.

— Так и есть, — коротко откликнулась Сиф. — Я не чудовище, которое нападает на тех, кто не сделал мне никакого зла.

— Тогда для чего ты здесь? — спросил Стив. — Чтобы убить Локи?

— Чего, кстати, — вмешался Тони, — тебе никто не позволит.

Сиф не удостоила его даже взглядом.

— Вы ничего не ведаете о той твари, которую приютили у себя, — сказала она, а потом вздохнула и потёрла глаза. Казалось, гнев её схлынул, уступив место чему-то более тяжкому. — Я не могу вас в этом винить. — Теперь её голос звучал очень устало. — Мы тоже не знали его натуры. И, возможно, здесь и сейчас он действительно тот, кем мы его всегда считали. — Сиф резко рассмеялась шутке, которой никто больше не понимал. Она вновь подняла голову и посмотрела на Стива. Лицо её казалось старше, чем прежде, гнев исказил его черты. — Я здесь не затем, чтобы убивать Локи, хоть это и было бы и приятным отступлением от цели. Но цель моя выше.

— И в чём она? — спросил Тони.

— Я здесь для того, чтобы спасти мир.

Наташа, молча наблюдавшая за происходящим со своего стула в углу, фыркнула:

— С этим ты опоздала лет на пять.

Сиф покачала головой.

— Не этот мир, — сказала она. — Настоящий.

— Настоящий? — переспросил Стив.

— Правильный. Тот, которому должно существовать, — Сиф обвела рукой камеру. — Взгляните на свою жизнь! Неужели вы думаете, что именно это было вам суждено?

— Сомневаюсь, что что-то кому-то вообще «суждено», — сказал Тони, — но даже если бы я в это верил, я не стал бы путать предначертанное с тем, чего мне бы хотелось.

Сиф взглянула на него с отвращением:

— Тогда ты дважды глупец.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Стив, прежде чем Тони успел вмешаться с любым из дюжины имевшихся у него наготове ответов. — Что именно ты пытаешься сделать?

Сиф снова устроилась на своём месте:

— Я имею в виду то, что сказала. Миру не суждена была такая судьба. Я исправлю её и сделаю мир таким, как было предначертано норнами. — Она сложила руки на коленях и окинула своих слушателей взглядом, словно певица перед концертом. Их заинтересованность она распознала без труда. — Хоть об одном Локи рассказал правду — когда Тор напал в ночь своей коронации, я погибла. Тор сжал моё горло и швырнул в бездну, где не выжить ни единому живому существу. Когда эльфы нашли меня, я была мертва. Они восстанавливали то, что разрушил Тор, уничтожив Бифрост, и наткнулись на моё тело. Эльфы вернули меня к жизни, чтобы оставить себе в награду. Я быстро заработала право вернуть себе свободу.

— Но в ночь коронации всё было иначе. Накануне я, Тор и Три воина пили грог в Ванахейме и праздновали, отмечая последний вечер перед тем, как Тор взойдёт на трон. Локи упросил его отпустить, ссылаясь на царский долг. Только потом мы узнали о предательстве, совершённом той ночью: о том, как он проник в Йотунхейм, землю своих сородичей, и тайком провёл их в Вальхаллу.

— Значит, перед тем, как Тор тебя убил, вы с ним пили, — сказал Тони. — Увлекательная история.

— Нет, — резко оборвала Сиф. — Я говорю, что мы пили, мы праздновали, мы дрались, как друзья. Той ночью он не нападал на меня. И в то же время напал, мы сражались насмерть, и он победил. Я помню и то, и другое так, словно это было вчера. — Она покачала головой, с грустью глядя на Тони, на горделивом лице читалось что-то, похожее на жалость. — Вы не помните мира, каким он был прежде. Я помню. Я была там, в центре всего, когда мы его потеряли.

Стив пододвинул стоящий у стены стул поближе и уселся на него, словно они с Сиф просто дружески болтали через стекло.

— Начни сначала, — сказал он.

Сиф мотнула головой в сторону Тони:

— И меня не будут перебивать?

— Никто, — ответил Стив, даже не глянув на Тони.

Тони закатил глаза и тоже подтянул себе стул.

— Ладно, пришло время сказок, вопросы приберёжем до конца. — Он махнул Сиф рукой: — Рассказывай.

Сиф насмешливо поклонилась ему.

— Как пожелает милорд, — нараспев сказала она. — Как начинаются ваши мидгардские сказки? «Давным-давно»?

И она поведала им историю, в которой Локи, завистливый младший брат, задумал устроить всё так, чтобы старшего брата изгнали, и самому занять трон. В её сказке Тор был великим героем, познавшим, что значит жить и любить в маленьком городишке в Нью-Мексико — правильно, что ещё нужно, чтобы стать человеком, который больше не мечтает захватывать чужие миры? В её сказке благородный Тор храбро и бескорыстно пожертвовал собой ради своей новой подруги и возлюбленной. Подругой и возлюбленной оказалась доктор Фостер, что невероятно насмешило Тони — он не мог вообразить себе другой столь же пламенной и активной противницы Тора, и это при том, что ненавистников у Тора, мягко говоря, хватало. И так, получив обратно свой молот, Тор узнал, что летать он умел всегда.

— Заметь, что сейчас наш добрый старина Тор не пользуется молотом достойнейшего, — заметил в этом месте Тони. Сиф и Стив шикнули на него.

Тор сразился со своим братом в Асгарде и разрушил Бифрост, прежде чем Локи смог с его помощью уничтожить Йотунхейм. Локи, в отчаянии от того, что потерпел поражение, прыгнул в бездну. Именно он собрал армию читаури — точнее, был ими спасён — и именно он привёл их на Землю, воспользовавшись попыткой Щ.И.Т.а обуздать энергию Тессеракта.

Чтобы остановить Локи, вместе собралось много героев, в их числе был и Тор. Сиф не смогла рассказать, кто именно сражался в той битве. Тору не хватило времени, чтобы поведать обо всём в подробностях, а он не хотел бесчестить столь доблестную историю кратким её пересказом. Кто бы ни были эти герои, они одержали верх над Локи и его армией и восстановили мир в Мидгарде, а Тор забрал Локи домой, чтобы тот предстал перед судом.

— Тор всегда любил слишком сильно, — сказала Сиф, потупившись. Бутылку воды, которую ей передали полчаса тому назад, она сжимала изо всех сил, словно представляла на её месте что-то иное. — Он любил своего брата крепче, чем тот заслуживал — брата, который даже не был ему роднёй по крови. Всеотец знал, что должен быть справедлив. Локи причинил слишком много боли и горя, слишком много смерти принёс, чтобы заслужить милосердие, и в нём не было ни вины, ни раскаяния, которые оправдали бы снисхождение Всеотца. Локи приговорили к тысяче лет заключения в Муспельхейме, огненном царстве, жар которого ослабил бы его йотунское тело и не дал бы сбежать. Тор... Тор тяжело принял такую весть.

— Мы живём долго, но тысяча лет проходит для нас или сородичей Локи не быстрей, чем для вас. Тор знал, что наказание должно быть суровым, но горе от мысли, что брата его ждёт тысячелетнее заточение, едва не сводило его с ума.

— Да, звучит довольно хреново, — сказал Тони. — Как, впрочем, и неоднократные попытки геноцида, так что... — Он пожал плечами. — Я что-то не вижу, каким образом эта альтернативная версия «Преступления и наказания» связана с нашим «Дивным новым миром».

— Вам нужно понять, почему Тор совершил то, что он совершил, — ответила Сиф. — Локи был как дитя, бушующее от обиды. Тор был героем. Глупым и самонадеянным, но всё же героем.

— Что случилось? — спросил Стив.

Сиф снова обернулась к нему. На протяжении почти всего своего рассказа она обращалась к Стиву. Она умела вести себя с теми, кто готов её слушать.

— Он вернулся в тот самый день, когда Локи вынесли приговор, почти в тот же миг. Когда солдаты отвели Локи в камеру, где ему предстояло ждать Одина, который проводил бы его в его новую темницу, Тор всё ещё держал в руках Тессеракт. Всеотец доверил ему вернуть куб в сокровищницу, но сперва Тор хотел поговорить с братом наедине. Они поговорили, и он ушёл. — Она замолчала, сглотнула, закрыла глаза и продолжила, не размыкая век: — Я пошла следом за ним в сокровищницу. Я хотела утешить его вдали от придворных глаз, там, где ему не пришлось бы играть роль единственного царского сына. Я опоздала. Когда я вошла, он воздел Тессеракт к небу. Этого должно было хватить, чтобы обратить его руку в пепел, а пепел — в ничто, но он сжимал Тессеракт крепко и смотрел на меня сияющими голубыми глазами.

— Я бросилась к нему, но неведомая сила сбила меня с ног прежде, чем я успела до него добежать. Я услышала, как он сказал: «Я исправлю всё, Сиф, я сделаю мир таким, каким он был прежде». Потом Тессеракт вспыхнул ослепительным светом, таким ярким, что, закрыв глаза, я видела его так же ясно, как если бы они были открыты. Я думала, этот свет выжжет мои глаза. Потом я упала и полетела вниз, вниз, в сияющую голубым бездну. Такой боли и ужаса я не знала до тех пор, пока не стала прокладывать себе путь в Мидгард.

Она умолкла, словно захваченная воспоминаниями.

— Когда я достигла дна, вновь была ночь коронации. На мне были мои верховые доспехи. Мой конь стоял под седлом. Не зная ещё, что случилось, но понимая, что что-то  не так, я погнала коня к Бифросту, где, как подсказывала мне моя память, должна была найти Тора и своих братьев во щите, готовых отправиться в своё последнее приключение. И Тор действительно был там, как я и помнила. Но мои братья лежали вокруг мёртвые, а вместе с ними — хранитель врат, и когда я бросилась к Тору, он схватил меня за горло и бросил в бездну.

Сиф снова остановилась и так судорожно вздохнула, что можно было подумать, что ей пришлось сознательно напоминать себе, как дышать. Пластиковую бутылку она смяла до размеров игральной кости. Наконец, Сиф открыла глаза и заговорила, словно не прерывалась:

— После того, как меня нашли эльфы, я долгие годы пыталась отыскать способ исправить ошибку Тора. И наконец, я нашла его. У вас мой меч. Это работа двергов, тех, что выковали Мьёльнир из сердца погасшей звезды. Им можно разрубить Тессеракт пополам. Когда Тессеракта не станет, этому миру не на чем будет держаться. И потому вот мой ответ на твой изначальный вопрос, рыцарь — что я пытаюсь сделать. Я найду Тессеракт, я рассеку этим клином его сердце, и я убью каждого, кто встанет у меня на пути. — Сиф наклонилась вперёд, лицо её было сурово, как боевой топор. — И вот мой вопрос тебе: ты мне поможешь?  Или не станешь вмешиваться в мою войну?

Тони взглянул на Стива с Наташей: кажется, они всерьёз раздумывали над услышанным. Тони выпрямился и, хрустнув позвонками, размял спину.

— Окей. В этом очаровательном планчике столько изъянов, что я прямо не знаю, с чего начать, — сказал Тони. — Так что предлагаю начать с того, что лежит на поверхности, а дальше плясать от этого. Во-первых, ты хочешь найти Тессеракт — отлично, мы тоже не против. Проблема в том, что поблизости от Тессеракта обычно обнаруживается ещё и твой бывший дружок. Может, ты, конечно, рассчитываешь, что получится уладить всё обнимашками, пусть даже в этом мире он массовый убийца, но мне почему-то не кажется, что он будет в восторге, если ты начнёшь кромсать его магический куб. Значит, тебе придётся с ним драться. Учитывая, что тебя вырубил импульс пульсатора, сомневаюсь, что у тебя получится завалить главного босса — и это всё при условии, что тебя не убьёт раньше один из восьми миллионов читаури, рассыпанных по планете.

— Но, допустим, ты просто сейчас не в форме, потому что тебе пришлось путешествовать между мирами без Бифроста и прочее тра-ля-ля, я уже слышал всё это от Локи — так он мне отвечает, когда я спрашиваю, как же это старший братик его уделал. Допустим, ты найдёшь Тессеракт — ура! — ударишь его своим волшебным мечом, и тот даже пробьёт энергетический щит, весь смысл которого в том, чтобы Тессеракт не били мечами, да ещё сможет как-то навредить кубу. Это никак не гарантирует, что, уничтожив Тессеракт, ты сотрёшь этот мир. Потому что даже если мы примем на веру твоё утверждение, что это неправильный мир, хотя об этом никто, кроме тебя, не знает, и никто не может подтвердить твои слова, и поверим, что Тессеракт способен... на что-то... подобное... Окей, я даже готов допустить такой вариант: если он способен открыть портал в другую точку пространства, не исключено, что он способен проделать то же самое и со временем... Так вот, даже если этот мир возник благодаря Тессеракту, это не значит, что он на Тессеракте и держится. Огонь-то потушить можно, но дровишки всё равно уже прогорели.

— И, Стив, Наташа, я вижу, вы хотите что-то сказать, и уважаю ваше право высказаться, но я тут уже слегка разогнался, так что давайте не будем ходить кругами около главной проблемы. А она заключает в том, что твой план — это изощрённое самоубийство, и мы понятия не имеем, кто ты такая. Может, ты просто чокнутая девица в доспехах — что, я хочу обратить ваше внимание, куда более вероятно, чем предположение, что мир каким-то магическим образом изменили. Наш мир сейчас паршивое, безрадостное местечко, но это не значит, что он неправильный.

Все взгляды в комнате были прикованы к нему. Сиф смотрела так, словно хотела его убить — ну, это уже не новость. Наташа выглядела как всегда, когда не хотела, чтобы кто-то понял, о чём она думает. Лицо её было спокойным и безмятежным, как у куклы. А Стив... Стив казался растерянным, и это сбивало Тони с толку, потому что единственным странным происшествием за последний час было то, что они позволили какой-то сумасшедшей весь этот час трепаться об альтернативных вселенных.

— Да вы что, — сказал Тони. — Что, на контрольные вопросы отвечать только мне?

Стив так хмурился, что брови сходились на переносице:

— Ты считаешь, нам вообще не стоит рассматривать этот план?

— А ты не слышал, как я его только что рассмотрел?

— Ты глупец, — сказала Сиф. — Ты заключаешь союз с предателем и отвращаешь свой взор от надежды.

— От глупой, необоснованной надежды — да, отвращаю, — ответил Тони. — И, к слову, Локи в этом мире — вовсе не дьявол во плоти. Если ты не заметила, то, по твоим же словам, всё это устроил ваш золотой мальчик.

Сиф презрительно фыркнула:

— Прежде чем отправиться в сокровищницу, он говорил с Локи наедине. Кто знает, что нашептал ему Среброустый. Тор не ведал бы, как сотворить подобные чары, без чужой помощи. Может быть, ему подсказал Локи. Может быть, Локи даже помнит об этом.

Тони скрестил руки на груди:

— С чего ему помнить, если не помнят другие? По твоей логике выходит, ты не забыла, потому что была рядом, когда всё случилось. А он почему?

Сиф пожала плечами:

— Если знать, откуда придёт удар, можно встретить его и выстоять. Если Локи сумел надоумить Тора, быть может, он знал о Тессеракте достаточно, чтобы защитить себя. Быть может, он помнит всё и исправляет ошибки, которые допустил, пытаясь захватить эту планету. Но Тессеракт изменил Тора. Сперва Тор победил, а когда Локи сбежал из Асгарда, чтобы сразиться с ним, как ты рассказал, Тор одержал верх и над ним. — Сиф склонила голову на бок: — После поражения он ослаб, верно? После битвы с Тором Локи стал слишком слаб, чтобы скрывать свою истинную природу.

— Совершенно верно, — сказал Тони. — Тор, чёрт возьми, его чуть не убил каким-то волшебным кинжалом против Ледяных великанов. К слову, не пошла бы вся ваша раса в задницу уже за одно то, что мне пришлось произнести эту фразу. Мы забрали его к себе, и пока он залечивал свои раны, до него дошло, что его магическая природа служит дражайшему братцу чем-то наподобие маячка. Так что он отбросил личину, стал носить железо, чтобы быть послабее, и теперь пользуется своими ограниченными возможностями, чтобы охранять наши двери и лечить наших раненых. Ты утверждаешь, что в вашем мире Локи — злодей. Ладно, я верю, что в определённых обстоятельствах он может быть и злодеем. Временами он бывает ещё той скотиной. Но здесь он не злодей, если только не считать, что он проворачивает самую долгую в мире афёру. И позволь огорчить тебя, милочка, но если ты считаешь Локи этаким коварным суперзлодеем, способным спланировать всё сквозь пространство и время — ты его сильно переоцениваешь. Заметь, я это говорю, как один из его ближайших здешних друзей.

— Ты недооцениваешь, как умело он может лгать, — покачала головой Сиф. — Ты совершаешь ту же ошибку, что когда-то и я. Он тебе нравится, и тебе кажется, что это для него что-то значит. Но он предаст тебя. Эта часть истории никогда не меняется.

Она произнесла это так убедительно, так страстно и горько, что Тони чуть было ей не поверил. На секунду.

Тони услышал, как распахнулась дверь, услышал крик Пеппер: «Не надо, слышишь, не надо!» — а потом дверь захлопнулась с грохотом, и прежде чем Тони успел обернуться, их со Стивом стулья разлетелись к противоположным стенам, а на середину комнаты выступил Локи, словно раздвинув воды Красного моря.

— Как ты смеешь, — прошипел он, сощурив кроваво-красные глаза. Он казался почти одичалым от гнева.

— Я и сама мечтала спросить о том же тебя, — выплюнула Сиф.

— Ложь, Сиф. Твои слова — это ложь. С твоих ядовитых уст не совалось ни единого слова правды.

— Я не ты, Локи. Я не лгу, чтобы вышло по-моему.

Локи расхохотался, мрачно и без веселья.

— Раньше нет, раньше ты не лгала. Прежде в тебе не было злобы, но жестокость тебе не к лицу. Ты для неё слишком глупа.

— Если злые слова не даются мне, Среброустый, — прорычала она, — то лишь потому, что я вырвала их у тебя.

Стив начал вставать:

— Вы оба, послушайте...

Не отрывая взгляда от лица Сиф, Локи ткнул в его сторону пальцем, и Стив с глухим звуком упал обратно на стул. Тони вскочил — и тоже был немедленно сбит с ног.

— Как ты сюда пробралась? — спросил Локи, голос его напоминал лёд. — Тебе не достало бы ума, чтобы сделать это самой.

Стив попытался подняться, но магия Локи держала его крепко. Тони был в том же положении. Он обернулся к Наташе и увидел, что она холодно и расчётливо наблюдает за происходящим. Тони открыл было рот, но Наташа только качнула головой. «Просто слушай», — казалось, говорила она всей своей позой. Наташа любила, когда люди впадали в ярость — так она многое о них узнавала.

— Чародей из Ванахейма? — спросил Локи и склонил голову на бок. — Нет. Ты не сумела бы убедить их помочь тебе. Другой путь, ещё более запретный? Да разве смогла бы ты хоть найти его? Поведай мне, Сиф, какие чёрные дела тебе пришлось совершить, чтобы попасть сюда?

Сиф рванулась к стеклу и врезала по нему кулаками.

— Я не стану отвечать предателю Асгарда! — На миг она словно потеряла дар речи, так был силён её гнев, но когда она снова заговорила, голос её звучал так же холодно, как прежде звучал голос Локи: — Я не буду тебе отвечать. Делай, что хочешь, сын Лафея, чтобы добыть свою правду. Я убью тебя, когда стану свободна, и отдам твоё сердце твоим мертвецам. И когда я вернусь в Асгард с твоим изорванным в клочья телом, мы повесим твою голову над пустым троном, чтобы вечно помнить, какова истинная природа чудовищ.

— Тор убил своих мать и отца, — сказал Локи. Голос его дрожал от чего-то, среднего между слезами и гневом. — Тор сразил величайших воинов царства и разбил мост, соединявший миры, чтобы никто не сумел пойти за ним следом и призвать к ответу. Тор взял в союзники мерзких тварей, чтобы уничтожить не готовый к сражению мир. И всё равно я остаюсь нелюбимым сыном?!

— Тор сделал лишь то, что пытался ты сам. — Сиф отступила от стекла и окинула Локи взглядом, на лице её читалось презрение. — Вы с ним различны лишь в том, что он сумел добиться успеха.

Локи отшатнулся, как от пощёчины.

— Если трон пуст, — раскатисто произнёс он, — то царь Асгарда — это я. Быть может, кровь Одина и не течёт в моих жилах, но он растил меня как своего сына. Тебе бы следовало проявлять больше почтения к своему государю, Сиф.

Сиф отошла назад и улыбнулась жестокой улыбкой, присаживаясь на небольшой стул в центре комнаты.

— Я не стану отвечать предателю Асгарда.

И тут взвыли сирены, подключённые к датчикам, отслеживающим электрическую активность вокруг базы. Любое стремительное и неестественное изменение, любой гром среди ясного неба — и сирены разражались яростным двухминутным воем, а база автоматически переходила в состояние «красной» тревоги. Стив и Тони, всё ещё прижатые к своим стульям, немедленно переглянулись.

— Тор, — сказали они в один голос.

Наташа уже вскочила и мчалась в Центр управления. Локи и Сиф продолжали играть в гляделки, не видя и не слыша ничего вокруг себя.

— Локи! — заорал Тони.

Локи едва дёрнул головой в его сторону, но груз, сдавливавший Тони грудь, исчез. Тони попытался встать — и буквально вскочил на ноги.

— Бежим! — позвал Стив, перекрикивая сирены.

Тони оглянулся на Локи — тот так и стоял, не двигаясь. Но сирены продолжали вопить, и хотя Тони знал, что это невозможно, он готов был поклясться, что слышит раскаты грома, звучащие всё ближе и ближе. Тони развернулся и побежал, всего на пару шагов отставая от Стива.

 ***

— Какова ситуация? — спросил Тони, влетая в Центр.

— Тридцать минут назад наши датчики засекли грозовые облака, беспричинно собравшиеся над Средним Западом. Шесть минут назад грозовой фронт преодолел триста миль за две минуты. — Хилл сидела за консолью и, войдя в свою учётную запись, подтверждала протоколы блокировки по мере того, как они поступали от подчинённых. — Это каким-то образом связано с той чертовщиной, которая творилась тридцать минут назад в блоке Е?

— Возможно, — ответил Тони, бросаясь к своему терминалу. В ближайшие две минуты необходимо остановить все программы, управляющие энергоснабжением, кроме самых приоритетных. Питающий Катакомбы дуговой реактор требовалось максимально обесточить. Тор питал к электричеству особую слабость. В ту жуткую первую неделю они узнали, что он способен проследить возмущение электрического поля до самого источника.

— А эта чертовщина входит в число вещей, относительно которых необходимо консультироваться с директором Катакомб? — рявкнула Хилл.

— Вероятно, — откликнулся Тони и крикнул: — Где Пеппер, чёрт побери? — Ей полагалось быть здесь, чтобы координировать распределение необходимых при переходе в режим изоляции продуктов. Неизвестно, как долго придётся держать базу в энергосберегающем режиме, а когда у людей есть в запасе еда и питьё, это неплохо предотвращает панику.

Явились Наташа и Стив, уже в боевом облачении. Хилл мотнула головой в их сторону:

— Присоединишься к ним, Старк?

Тони скрипнул зубами:

— Не могу, броня заряжена только на пятнадцать процентов.

Хилл раздражённо хмыкнула — Тони был с ней совершенно согласен — и обернулась к своим металюдям:

— Я хочу, чтобы каждый из вас взял под командование по взводу, все должны быть в противогазах. Стив, ты с группой Альфа — к Северным воротам. Наташа, ты с Бетой — к Южным. Если вам покажется, что Тор вынюхивает что-то поблизости, служебными тоннелями уходите в подземку и выходите наверх как можно дальше от базы. Заставьте его считать, что вы были за много миль от этого места. Вопросы есть? Тогда идите.

Стив и Наташа отдали честь. Тони перехватил взгляд Стива, прежде чем тот отвернулся, и козырнул в ответ.

— Я здесь, я здесь! — крикнула Пеппер, вбегая в Центр, едва Стив и Наташа выскочили за дверь. — Распределение идёт полным ходом, мои люди отрабатывали свои действия по учебной тревоге четыре последних года.

— Где тебя носило? — спросила Хилл.

— Улаживала кое-что, — отозвалась Пеппер, усаживаясь за свой терминал.

— Что именно?

Вопрос задала Хилл, но Пеппер, отвечая, смотрела на Тони:

— Последствия того, что за допросами в нижних камерах можно следить по внутренней системе наблюдения из соседней комнаты.

— Не стоило этого делать, — заметил Тони.

— Задним числом легко говорить.

— И где он сейчас?

Пеппер покачала головой:

— Я увела его от камер и заблокировала их за собой, но он куда-то сбежал. Не знаю, куда.

— Вы ничего не хотите мне рассказать? — обманчиво спокойно поинтересовалась Хилл. Проработав с ней столько лет, Тони научился определять её бешенство по легчайшему дуновению ветерка.

— Да, хотим, прости, Мария, — ответила Пеппер. — Надо было тебя позвать, но мы этого не сделали. Мы обязательно всё объясним, когда текущая ситуация разрешится.

— Да уж потрудитесь.

Рация Тони затрещала и ожила:

— Центр, это лейтенант Ченг, ОММР. — Отдел математико-метафизических разработок. Проще говоря, «магия» на языке бюрократов, а конкретно: магия в связке с технологиями. Магуйчики Локи и инженерики Тони.

Тони ответил на вызов:

— Тони на связи. Говори, Макс.

— Мы активировали дополнительную защиту на всех пяти входах. Выкатываем обереги на крови.

— Локи с вами?

— Был. У него девять пинт крови из Медотсека для активации «крыльев ангела».

Значит, Локи нашёлся. Тони и сам не подозревал, как сильно беспокоила его эта мысль, пока Макс не развеяла его сомнения. Глупые, бессмысленные сомнения. Даже если Локи предатель, он не дурак и не самоубийца. Тор считал, что Локи погиб, и в интересах Локи было сохранить такое положение дел. Он будет помогать в защите Катакомб по крайней мере до тех пор, пока это выгодно ему самому.

— Как у вас с подготовкой к режиму изоляции? — спросил Тони.

— Локи поставил группы А и Б следить за «дьявольскими ловушками». Группа В занимается дуговым реактором, маскирует излучение. Группа Г создаёт фальшивые сигналы в двадцати милях от базы. Всё по графику.

— Так держать. Когда закончите с охранными заклинаниям...

— Помочь с распределением продуктов и разойтись по своим блокам. Всё под контролем, Тони.

— Молодчина, — сказал он. — Береги себя.

— Тебя туда же, — откликнулась она. — Лейтенант Ченг связь закончила.

Не успел Тони отключиться, как в Центр управления быстрой пружинящей походкой вошёл Ситвелл.

— Директор, весь незадействованный личный состав находится по своим комнатам, в блоке Е все заняли предписанные безопасные зоны. Мы готовы ко второй фазе.

Хилл кивнула, взяла рацию и переключилась в режим вещания:

— Переходим во вторую фазу. Всем оставаться на своих местах до дальнейших распоряжений. Сохранять полное радиомолчание, за исключением случаев непосредственной тревоги.

— Мэм, нам известно, почему Тор снова вернулся столько времени спустя? — спросил Ситвелл.

Хилл бросила взгляд на Пеппер и Тони.

— Мне нет, — с ударением на «мне» сказала она.

— В одной из нижних камер у нас гостья из Асгарда, — объяснила Пеппер. — Её появление могло оказаться достаточно громким, чтобы привлечь внимание Тора.

Хилл выскочила из кресла:

— Кто-то проделал портал внутрь нашей базы? Как?!

Пеппер открыла было рот и снова закрыла.

— По правде сказать, это очень хороший вопрос. Даже Локи говорил, что путешествие между мирами без Бифроста — один из самых сложных видов магии. А исходя из того, что он рассказывал мне о Сиф до сегодняшнего дня, она отнюдь не волшебница.

— Он рассказывал тебе о Сиф? — переспросил Тони. — Мне он ничего о ней не говорил.

— Люди разговаривают, даже если тебя нет рядом, Тони, — резко отозвалась Пеппер.

Хилл вскинула руки, и оба умолкли.

— Пройдёт ли за ней кто-то ещё? — спросила она.

Пеппер и Тони переглянулись.

— Нет, — ответила Пеппер после секундной заминки. — Не думаю.

— Вы можете это гарантировать?

Тони покачал головой:

— Но, если судить по разговорам нашей воительницы, не похоже, что она работает с кем-то в команде. А «крылья ангела» должны помешать кому бы то ни было проникнуть на базу при помощи магии.

— И помешают?

— В теории. Их же никто никогда не тестировал, а Локи единственный, кто понимает, как они работают.

Хилл выругалась:

— Я приколочу его к стенке гвоздями за то, что он не отчитался в Центре.

— Директор. — Капитан Клэй, глава Службы безопасности, встал у своего терминала. — Мы готовы к третьей фазе.

— ОММР тоже? — спросила Пеппер. Клэй кивнул.

Хилл задумчиво пожевала щёку:

— Мы не можем позволить себе переживать о порталах и нашествии гипотетических асгардцев. Только не сейчас, когда мы до сих пор не знаем, зачем явился наш вполне реальный асгардец, да ещё спустя столько времени. Переходим к третьей фазе, как и планировали, уходим в режим изоляции и радиомолчания, а по истечении установленного периода ожидания оценим ситуацию заново. — Хилл кивнула окружающим её капитанам: — Мы в третьей фазе. Можете идти.

И они разошлись. Пеппер пошла на север, на продуктовый склад. Тони отправился на юг, обратно в блок А. В случае объявления третьей фазы ему полагалось находиться при взводе солдат, чтобы, если потребуется, хорошенько поводить Тора за нос. Теперь, когда со всеми делами в Центре было покончено, без костюма, Тони был совершенно бесполезен. Просто ещё один гражданский. Больше он ничего не мог сейчас сделать, только включить радио и ждать.

Единственный свет давала тонкая полоска аварийных огней: всего лишь высокотехнологичное свечение в густой темноте. Тони был единственным обитателем блока А, до сих пор не укрывшимся в своей комнате. Он прошёл мимо своей двери и двинулся дальше. Если ему предстоит умереть, он не собирается ждать смерти в этой пустой, тёмной каморке.

Аварийные двери отрезали сектора друг от друга, но Тони относился к числу тех счастливчиков, кто жил в том же секторе, где и работал. Он никогда не любил долгую дорогу с работы и на работу. Когда Тони добрался до мастерской, там было тихо, пусто и холодно. Неважно. В стенном ящике у него припасено одеяло. Ещё там хранился свёрнутый надувной матрас, но сегодня он Тони не понадобится. Реактор костюма и его собственный давали ровно столько света, чтобы Тони мог поработать. Хотя зачем ему свет? Он чинил и латал этот костюм последние пять лет. Он вполне мог бы делать всё и на ощупь. Тони завернулся в плед, застегнул пояс с инструментами и присел на корточки между ног костюма. Провёл рукой по прохладному металлу, нащупывая шов грудной панели, и, дотронувшись до неё пальцами, почувствовал, как сердце начинает биться ровнее — пожалуй, впервые с тех пор, как покинул базу сегодня утром.

***

Тони проснулся от того, что пищал передатчик. Вздрогнув, он рывком поднялся с брони и моргнул: мастерскую заливал яркий свет.

— Возвращаемся в первую фазу, — проскрипел голос Хилл у него в ухе. — Энергоснабжение остаётся на минимальном уровне, но насколько нам удалось установить, Тор покинул Нью-Йорк.

Тони протёр заспанные глаза:

— Он ушёл?

— Скажи спасибо ОММР. Локи и группа Д сымитировали открытие нескольких порталов во Флориде. Судя по грозовой активности, Тор отправился вдогонку за ними. Маги не уверены, насколько далеко смогут его увести, но, будем надеяться, Тор сочтёт, что портал в Нью-Йорке был такой же ложной тревогой, как и остальные.

А в худшем случае они просто заставят Тора побегать по всему континенту.

— Мне нужно явиться в Центр?

— Пеппер уже доложилась за вас обоих. Честно говоря, я не знаю, что мне с этим делать. Пока что задержанная находится под охраной. Стив вызвался дежурить первым. Он говорит, она ведёт себя более-менее сговорчиво, но продолжает настаивать, что мы даром теряем время. — На другом конце линии раздался всплеск помех. Вздох. — Что ты думаешь насчёт её слов, Старк?

Тони откинулся назад, опираясь затылком на грудь костюма:

— Насчёт того, что, если разбить вундервафлю, мы сможем вернуться домой? Думаю, что восхищён её верой.

Несколько мгновений до него доносилось только дыхание. Хилл молчала.

— Сегодня у тебя по графику выходной, — в конце концов сказала она. — Советую им воспользоваться. Поспать в нормальной постели. За последние сутки мы пережили больше кризисов, чем за последний год, и чутьё мне подсказывает, что это ещё не конец. Ты нужен нам отдохнувшим.

— Ты тоже, — ответил Тони, испытывая лёгкое чувство вины за то, что прикорнул между делом, пусть даже на какую-то пару часов. Хилл наверняка не смыкала глаз всю ночь. — Подожди! — окликнул он, прежде чем она успела отключиться. — Что ты собираешься делать с Локи?

— Вынуть из него душу за то, что не доложился в Центр, пусть он и выполнил свою часть работы.

Тони потёр лоб:

— Я не об этом.

— А о чём? — в голосе Хилл звучало искреннее недоумение.

Видимо, Пеппер доложила не обо всём, что рассказала Сиф.

— О том, что он может распсиховаться, — быстро соврал Тони. — Брат вернулся и всё такое.

— Если ты за него беспокоишься, сделай что-нибудь сам. Решение эмоциональных проблем не входит в сферу обязанностей Центра. Хилл связь закончила.

Тони вытащил передатчик из уха и швырнул на пол.

— Джарвис, — он постучал костяшками в грудную панель костюма. — Как у нас дела, дружище?

— Уровень заряда — пятьдесят четыре процента, сэр.

— Господи, всего пятьдесят четыре? Тебя же подключили...

— Восемнадцать часов назад, сэр. Из них двенадцать с половиной электричество, питающее костюм, было отключено.

Ах да. Тони глухо застонал и рывком поднялся на ноги. Судя по звуку, в ответ захрустели все кости.

— Оцени, сколько времени нужно до полной зарядки.

— Костюм будет полностью готов к работе через девять часов двадцать три минуты.

— Костюм будет полностью готов к работе, когда его не придётся собирать из подручного мусора. — Тони подхватил передатчик и сунул в карман. — Но я обойдусь и полным зарядом.

Сегодня в коридорах было почти пусто. Возвращение в первую фазу — не то же самое, что полный отбой, и половину обитателей базы так и не выпустили сегодня на работу. В кафетерии блока А, вчерашнем средоточии праздника, сейчас собралось человек двадцать, они тихо переговаривались, по очереди «прокатывая» карточки через терминал, чтобы получить свою порцию. Тони встал за какой-то парой. Женщины молчали и просто держались за руки. Скорее всего, они провели эту ночь вместе, забившись в комнату одной из них, и, обнявшись, ждали новостей: конец это или нет. Интересно, сколько людей плюнуло на протокол, не пожелав оставаться в одиночестве этой ночью? Не Тони их судить, пусть даже сам он выбрал себе в компанию железный костюм. Хотя он бы не стал никого судить в любом случае. Никто не хочет умирать в одиночестве.

Тони чиркнул карточкой по считывающему устройству и выбрал себе завтрак. На поднос к нему выехали относительно сносно воссозданные овсянка, омлет с беконом и апельсиновый сок, дополненные подобранными лично для него витаминными добавками в маленьком стаканчике. Лишний кредит ушёл на чашку обжигающего чёрного кофе: на вкус, конечно, отрава, зато хотя бы на время завтрака у него перестанут закрываться глаза. Тони вымотался настолько, что вкус его уже не заботил. Нужно добраться до постели. Настоящей постели.

Женщина из той пары, что брала завтрак перед ним, склонила голову на плечо подруги. Руками она обвивала её за талию.

Тони прикончил завтрак.

Путь от блока А до нижних камер был неблизкий, и тело его отнюдь не обрадовалось этой прогулке. Но у Тони остались ещё вопросы к женщине, проложившей себе дорогу между мирами. Конечно, не относительно её байки про альтернативную историю, но Локи и Пеппер были правы, пусть даже разговор свернул в излишне, скажем так, эмоциональное русло. Как она сюда добралась? Они со Стивом смогут допросить её вместе, если, конечно, Стив ещё не сменился с дежурства. Тони даже забыл, что Стив должен быть там. Нет-нет, он совершенно об этом не думал.

У дверей, ведущих к камерам, Тони остановился и прижался лбом к холодной стене. Это не такое ребячество, как биться об неё головой, а Тони в последнее время старался по возможности вести себя по-взрослому. Раньше, когда они с Пеппер ещё были близки и подобные шутки не отдавали жестокостью, она смеялась и говорила, что это и впрямь верный признак конца света. Она спрашивала Тони, как ему удаётся быть настолько умным и при этом ничего не знать о самом себе. Она ошибалась. Тони знал о себе всё, что хотел, потому-то большую часть времени и делал вид, что не знает. Тони затолкал эту мысль подальше, как будто она могла исчезнуть просто потому, что он отказывался её замечать. Да, он знал, зачем на самом деле пришёл. Разумеется, знал.

— Я думал, ты никогда не постучишь в эту чёртову дверь, — сказал Тони в ту ночь, единственную ночь, которую они провели вместе, пока Стив лежал, прижимаясь к его спине. В блоке А объятия диктовались необходимостью. Ни на что, кроме близости, места не оставалось.

Стив негромко засмеялся, и Тони почувствовал его смех спиной, ощутил каждой косточкой. Стив уткнулся лицом ему в шею.

— Я тоже.

— Это почему, Кэп? Думал, я стану вредничать? Скажу «нет»? — поддразнил Тони.

Стив легонько прикусил, а потом поцеловал холмики выступающих позвонков.

— Думал, что ты скажешь «да».

— И всё же ты здесь.

— Здесь.

Стив так и не спросил его, что означала та ночь. Не было времени. Тогда Тони испытывал по этому поводу только благодарность, и сейчас в каком-то смысле тоже. Потому что ответ, который Тони дал бы Стиву накануне двухмесячной разведывательной миссии чертовски отличался от того, что он сказал бы сейчас, когда Стив вернулся из мёртвых.

С другой стороны, то, как Стив ушёл утром, быстро чмокнув Тони в висок, с тихим «пока»... Это было мило, это было очень в духе Стива, но не означало того, чего хотел Тони — чего бы он там ни хотел. А чего он хочет, Тони и сам толком не знал. Честное слово. Стив был его другом, хорошим другом, замечательным другом — и Тони не понял, когда тот успел стать ему кем-то ещё. Он знал только одно: трудно смотреть в лицо смерти и не думать о том, кого ты хотел бы видеть рядом с собой в этот миг.

Он должен поговорить со Стивом. Но делать этого не хотелось, а слева как раз обнаружилась дверь с табличкой «Комната наблюдения», которую Тони раньше не замечал. Разве это не важнее? Конечно, важнее, решил он.

Должно быть, именно отсюда смотрели Пеппер и Локи. От этой мысли Тони поморщился и включил монитор. С Локи тоже требовалось что-то делать — но и с этим кризисом Тони не готов сейчас разбираться. Интересно, подумал он, а что, если отправить Локи в комнату кружку пива с запиской: «Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но кончай дурить»?

Локи никогда раньше его не пугал. Как бы надменно он ни держался, как бы ни бушевал, как бы ни выводил из себя, Тони никогда его не боялся. До вчерашнего вечера.

Мониторы на стене демонстрировали ему Сиф сразу с шести разных ракурсов. Одна видеокамера смотрела на Стива: он сидел на стуле по внешнюю сторону от стекла. Сиф была внутри. Они смеялись. Не очень-то это походило на дежурство в карауле.

— Всё правда так и было? — спросил Стив. Его голос в колонках звучал так же ясно, как если бы он стоял рядом с Тони.

— Клянусь, — ответила Сиф, поднимая руки. — Тор никогда больше не носил шлем во дворце.

— Не могу представить его настолько юным.

— Ты и не сможешь. Не в этом исковерканном мире. — Сиф наклонилась вперёд, упираясь локтями в колени. — Клянусь тебе, Капитан, подлинный Тор — самый доблестный и благородный воин Асгарда.

— Но здешнего Тора ты всё равно хочешь убить.

— Здешний Тор — выродок, мерзость. Здешний Тор — это Локи в шкуре своего брата. Ради возвращения того, кто должен был занять трон Асгарда по праву — да, я готова замарать руки в крови этого Тора. — Тони с шести ракурсов наблюдал, как Сиф склоняет голову на бок. — У вас нет подобной привязанности ни к одному из них. И всё же вы не рискуете с ним сразиться. Неужели он настолько грозен?

Молнии лились с неба, словно снаряды, словно бомбы — ливнем, метелью, шрапнелью, сплошной стеной, и от них негде было укрыться. Вонь смерти и горелой плоти висела в воздухе, густая как гром, беспрестанный гром. Под костюмом волоски на руках Тони опять встали дыбом, и он вновь подумал, уклоняясь от очередного разряда: интересно, когда, наконец, молния в него попадёт, когда он не успеет обогнать её и будет изжарен насквозь?

Тони заставил себя вздохнуть. Разжал пальцы, стиснувшие край стола, испуганно уставился на помятый металл. Неужели это он сделал? Нет, дошло до него, когда вновь включились мозги, конечно же, нет. Но именно здесь стоял бы человек, в ужасе слушая разговор в камере, сюда бы он опирался руками, и если бы он был способен крушить металл — то смял бы его именно в этом месте. Как же Пеппер пыталась усмирить Локи, пока он стоял тут и слушал, как та, кого он похоронил, рассказывает историю, в которой он становится злодеем, а Тор — Тор! — героем?

«И всё же он мог всё это совершить, — заметил с задворок сознания тихий голосок-параноик, который никогда не умолкал и тем самым не давал Тони сдохнуть. — Ты видел, каков он, если его по-настоящему разозлить».

Словно издалека, Тони услышал слова Стива:

— Он убил величайших воинов твоего царства. Ты знаешь, как он силён.

— Когда он напал, внезапность была на его стороне, — ответила Сиф. — Кто заподозрил бы подобную жестокость от истинного сына Асгарда? Но теперь мы можем застать его врасплох. Мы можем нанести удар первыми. И если твой друг, который так любит спорить, говорил правду, теперь Тор не способен поднять Мьёльнир. Если это действительно так, в его распоряжении лишь малая толика его истинной силы.

— Ничего себе толика, — сказал Стив. — Он всё равно управляет молниями. Он всё равно неуязвим. Русские сбросили на себя ядерную бомбу, пытаясь его убить, и он уцелел.

— Значит, вы будете прятаться под землёй, словно крысы, пока не умрёте.

«Нет. Мы выживем, и стыдиться тут нечего». Вот что полагалось ответить на это Стиву. Но Стив молчал.

— Неужели ты так мало веришь в силу своих людей? — спросила Сиф.

Стив посмотрел в пол. Голову поднял Капитан Америка.

— Убеди меня, что я не прав. — Судя по тому, как он произнёс эти слова, убеждать его уже не требовалось.

Тони сплюнул на пол. Прежде он даже не подозревал, что когда говорят, будто предательство оставляет по себе неприятный привкус, это следует понимать так буквально. У его локтя располагалась кнопка включения интеркома. Не успев даже подумать, что делает, Тони щёлкнул переключателем.

— Напоминание всем представителям службы безопасности, — резко сказал он. Стив и Сиф вздрогнули. Сиф вскочила, готовая к бою. Стив посмотрел на видеокамеру. — Мы не делимся информацией с заключёнными.

Стиву даже не хватило совести смутиться:

— Тони?

Тони отключил систему наблюдения, и Стив растворился во тьме. Тони вышел из комнаты и, не останавливаясь, прошёл через внутренний бункер, через блок Е, и дальше, обратно в центральную часть базы. Стив сумел бы его нагнать, если бы захотел, но он всё ещё оставался на дежурстве. Он не мог покинуть свой пост. По крайней мере, эту часть своих обязанностей он не забыл.

Тони вернулся к себе в комнату, чиркнул карточкой и упал лицом вперёд. Именно ради таких случаев он никогда не задвигал свою выдвижную койку. Броня несильно уступала удобством матрасу, но теперь, по крайней мере, у него за спиной была запертая на замок дверь, а он настолько устал, что ему было бы всё равно, окажись под ним даже голая сталь. Тони раскинулся руки так, чтобы касаться пальцами противоположной стены. Он совершенно не думал о том, кто мог бы лежать рядом с ним.

 

Когда Тони разбудил стук в дверь, светящиеся зелёные часы на стене сообщили ему, что прошло всего три часа. Четыре быстрых удара в дверь. И всё. Тони лежал в темноте, тишину нарушало только гудение реактора. Спустя секунду в дверь постучали ещё раз. Тони не двинулся с места. Стук больше не повторялся, но Тони ещё долго не мог уснуть.

***

Когда Тони проснулся, напряжённая атмосфера на базе если и переменилась, то только к худшему. Нет, Тор не вернулся в город, но когда первая паника миновала, людьми овладел куда более вдумчивый страх. Почему Тор вернулся после такого долгого отсутствия? За завтраком Тони успел выслушать сотню теорий на этот счёт, и каждая следующая пугала больше, чем предыдущая: в основном потому, что звучали они вполне достоверно, если ты не в курсе событий. Тор обнаружил базу и хочет создать у них ложное чувство безопасности. Тор гоняется по всему земному шару за каким-то героем. Тор выбирает место, где будет строить свой дворец. Тор гоняется за своей сбежавшей невестой.

Последняя версия вынудила Тони произвести дополнительные расспросы.

— Ты рассказала о Сиф всем? — спросил Тони у Хилл во время очередного беспокойного обеда в Центре управления. Придерживая подносы на коленях, они проглядывали ту дюжину отчётов, которая поступила за последние двенадцать часов. Хилл скривилась, глядя в свой кофе.

— Я бы предпочла не рассказывать. — Хилл принадлежала к числу тех людей, кто умел ценить избирательную секретность. В этом она немного напоминала своего старого босса. И Тони. — Но трудно скрыть, что вчера блок Е на час объявляли в карантин, и выдачу дополнительных порций высококалорийной пищи тоже не скроешь. Неудачная попытка удержать всё это в секрете показала бы, что наше руководство не заслуживает доверия и к тому же некомпетентно. — Да, она многому научилась с тех пор, когда пыталась запретить караоке.

— И какова в таком случае наша официальная версия? — спросил Тони.

— Правда, в основном. Она воительница из Асгарда, по собственному утверждению — наша союзница. Её рассказ про альтернативную вселенную мы пока будем держать при себе.

— Я бы рекомендовал замять эту историю раз и навсегда, если только вы не планируете что-то предпринять по её поводу. Это же просто эталон ложной надежды.

Хилл задумчиво отпила кофе:

— Есть ли какой-нибудь способ проверить её слова?

В груди Тони начало закипать раздражение.

— Только не говори, что и ты её слушаешь. Я думал, что ты умнее.

— Не прикидывайся, что отказ рассматривать новые возможности — это признак ума. Я не утверждаю, что она права, я не говорю, что верю ей, и не говорю, что даже если она права, это нам что-то даст. Но не рассказывай мне, что этот вопрос не стоит изучения. Это на тебя не похоже, Старк.

— Это нас отвлечёт, — сказал Тони с набитым ртом. Восстановленный грилль-сыр удался довольно неплохо. — Вот и всё. А нам сейчас нельзя отвлекаться — особенно если то, что случилось в Чикаго, пойдёт дальше.

— Тогда сделай так, чтобы не отвлекло. — Хилл осушила свой кофе и помахала пустой кружкой над головой. — Найди того, кто сможет подтвердить или опровергнуть её слова.

Один из младших агентов подбежал к ним и наполнил её кружку заново.

— А почему у меня нет стайки младших агентов, готовых поддерживать количество кофеина в моём организме на должном уровне? — пожаловался Тони.

— Потому что когда у меня в крови достаточно кофеина, я управляю жизнью в Катакомбах. Когда у тебя в крови достаточно кофеина, ты что-нибудь взрываешь. — Хилл в очередной раз отхлебнула из кружки — нарочито, издевательски громко.

— Прошу прощения, директор Хилл. Мистер Старк. — Агент Мур из Службы внешнего наблюдения отдал честь. — Мэм, мы засекли на поверхности какие-то странные сигналы.

— Что значит странные? — Хилл отставила поднос в сторону и поднялась на ноги.

Агент Мур передал её голографический планшет:

— Честно говоря, раньше мы с таким наверху не сталкивались. Будь я хуже осведомлён насчёт обстановки, сказал бы, что кто-то едет по Манхэттену на танке.

Тони вдруг захотелось поучаствовать в разговоре.

— Читаури вышли поиграть? — спросил он.

— Нет, сэр, на читаури совсем не похоже. Объект выглядит слишком плотным и сосредоточенным для группы, даже управляемой коллективным разумом, но для одного читаури он слишком велик. Это мог бы оказаться какой-нибудь их зверь, но свои стада они держат в основном на Среднем Западе.

Тони обернулся к Хилл, которая продолжала прокручивать данные на планшете:

— Кому-то нужно разведать, в чём дело.

— Нет, Старк, — откликнулась она, не поднимая головы.

— Назовём это разведкой.

— Нет, Старк.

— Костюм заряжен. Ты же знаешь, читаури не способны засечь его при работе в режиме маскировки.

— Нет, Старк.

Тони сжал губы. Хилл подняла на него взгляд, выгибая бровь. Тони жестом отослал агента Мура и, когда тот ушёл, ещё раз козырнув на прощанье, сказал:

— Я пошлю сообщение в Нью-Мексико. Фостер далеко обогнала Щ.И.Т. в исследовании мостов Эйнштейна-Розена, хотя никогда не имела доступа к Тессеракту... чёрт, да она даже не подозревала, что он существует. Она выстроила теорию на основании своих данных, и её предположения относительно возможностей куба оказались абсолютно точны. Я спрошу её профессиональное мнение: способен ли Тессеракт, на то, что приписывает ему Зена. Она не сможет ничего подтвердить, но мы получим ещё одну точку зрения.

Хилл похлопала планшетом по ладони:

— А ты что думаешь, Старк? Ты веришь, что Тессеракт на это способен?

Тони прикинул, не соврать ли ему. Всерьёз прикинул. Тогда бы он отстоял свою точку зрения. Но если для того, чтобы доказать свою правоту, приходится подтасовывать факты, значит, ты не так уж и прав. А Тони знал, что его оценка не настолько лишена оснований.

— Я думаю, что это возможно.

Некоторое время Хилл разглядывала его, потом кивнула:

— Я это учту. И я передам на Западные ворота, что ты получил разрешение на вылет. Веди себя там осторожнее. Не привлекай к нам ненужного внимания. Ах, да, и ещё, Тони? — окликнула она, когда он уже направился к выходу. — Возьми с собой капитана Роджерса.

— Что?

Она ответила ехидной улыбкой и развела руками:

— А если у тебя снова кончатся батарейки?

Иногда Тони со всей ясностью вспоминал, почему с таким упорством осложняет ей жизнь.

***

Тони до сих пор злился на Стива — и ещё как злился, хотя пока что не мог подобрать слов, чтобы выразить почему; причины этой злости сперва требовалось как следует переварить. Но старый добрый полёт над Нью-Йорком со Стивом в охапку, несомненно, по-своему утешал. Подхватив Стива под мышки и чувствуя давно привычный вес своей ноши, Тони летел так низко, что Стив едва не задевал асфальт носками ботинок. Было бы круче, если бы они забрались повыше, но так было безопаснее. Защиту им обеспечивало хитроумное сочетание техники и колдовства, но читаури различают движение намного лучше людей и, если заметят вспышку в небе, смогут гоняться за ней не один час. В другой день Тони мог бы и рискнуть, но сегодня предпочёл держаться ниже новой городской линии горизонта, прикрываясь заодно бывшими небоскрёбами.

И даже так было приятно полетать в этот серый послеполуденный час, пока большинство читаури спит — хотя ко времени суток данное обстоятельство отношения почти не имело, во всяком случае, ко времени суток здесь, на Земле. Цикл сна и бодрствования у читаури никак не был связан со сменой дня и ночи, и ни день, ни ночь, казалось, не имели для них особенного значения. Примерно тридцать шесть часов они бодрствовали, а следующие десять — спали. Ротация была организована таким образом, чтобы в небе над Нью-Йорком всегда находился хотя бы один патруль, но большинство читаури отрубались одновременно, как по приказу. Догадавшись о существовании коллективного разума, Мэган Катц выдвинула теорию, что силы вторжения по-прежнему сохраняют связь с теми, кто остался на родной планете; читаури спали в соответствии со сменой времени суток у себя дома.

— Тони! — позвал Стив через передатчик и ткнул куда-то пальцем. На юге поднимался столб дыма, которого там раньше не было.

— Выглядит многообещающе, — сказал Тони, уточняя курс.

— Надеюсь только, это не очередной новорождённый космический кит крушит город, — заметил Стив. — Один раз я роды видел, мне хватило. — Он немного помолчал. — Хотя это было лучше, чем зачатие.

Тони против воли засмеялся и приземлился на относительно надёжный кусок обвалившейся крыши точно напротив пока ещё неведомого источника дыма. От кирпичей исходило едва заметное зелёное свечение — это мерцали слова, которые Тони не мог прочитать в полумраке. Один из защищённых секторов, которые Локи разбросал по всему городу. Участки с низким магическим уровнем, делавшие любого, кто оказывался поблизости, абсолютно незаметным. Они не раз спасали Тони жизнь.

«Жизнь станет чертовски неудобной, если Локи окажется злодеем, — уже не в первый раз подумал Тони. — Он же делает как минимум половину той оборонной фигни, которую мы используем».

От посторонних глаз их скрывали не только чары Локи, но и до сих пор не рухнувшаяся стена. Она же загораживала им обзор. Стив знал, что делать: его ступни едва коснулись крыши, а он уже лез на стену. Лихо повязанный беспризорничий шарф развивался по ветру. («У меня мёрзнет шея», — заявил Стив, защищаясь, четыре года назад, когда связал себе это недоразумение. Тони жалел только о том, что истратил все оскорбительные комментарии в адрес шарфика, какие смог придумать, за первые же полгода. Он и представить себе не мог, что Стив станет так долго таскать эту гадость). Читаури воспринимали цвета иначе, чем люди; именно потому Железный Человек и Капитан Америка сохранили своё пёстрое оперенье — значения это всё равно не имело. Но металл, даже самый тусклый, привлекал внимание читаури быстрее, чем любой другой материал. Безопаснее будет, если за стену выглянет Стив.

Стив выглянул, оглянулся на Тони, выглянул ещё раз.

— Ты не поверишь, — сказал он и перемахнул через стену. Тони взлетел и завис рядом с ним. По ту сторону крыши не было, и приземлиться там Тони не мог.

— Ух ты, — сказал Тони. — И в самом деле.

Нечто, похожее на огромную зелёную обезьяну без шерсти, как раз молотило двумя машинами друг о друга. Судя по всему, исключительно ради собственного удовольствия.

— В первой десятке того, что я предполагал сегодня увидеть, этого явно не было, — заметил Тони.

Стив устроился на торчащей металлической балке и ухмыльнулся. Учитывая, в каких условиях все они теперь жили, зубы у него оставались неоправданно белыми.

— Наверное, он пришёл из Чикаго следом за нами с Нат. Он привязался к нам, пока мы там были.

— Про Халка в своём отчёте вы как-то забыли.

— Ты его знаешь?

— О нём. Брюс Бэннер, специалист по гамма-излучению. Наглядный пример того, почему не следует проверять на себе собственные научные эксперименты.

— Тебя это не останавливает, — негромко заметил Стив.

— Я делаю вид, что я этого не слышал.

Халк взревел без всякого очевидного повода и вновь принялся что-то крушить.

— Я никогда не видел его Брюсом Бэннером, — сказал Стив. — Всё время, пока мы были в Чикаго, он оставался таким. Иногда он впадал в ярость. Иногда бродил за нами по городу, как щенок.

— Предполагается, что Халк появляется, когда Бэннеру угрожает опасность, — сказал Тони. — Если Бэннер всё время находится на открытом воздухе, то он всё время в опасности. Вероятно, он остаётся Халком с самого вторжения. — Он оглядел внушительные разрушения, которые Халк уже успел причинить вокруг себя. — Читаури следовало бы проявить к этому интерес.

— У них же коллективный разум? Наверняка они уже знают, что делает Халк, если к нему приблизиться.

Внизу, на улице, Халк схватил ещё одну разбитую машину и разорвал её пополам.

— Да уж, — сказал Тони. — Я бы тоже держался подальше.

Несколько минут они наблюдали, как Халк крушит улицу. Зрелище странным образом утешало. Прямо как боевик, из которого вырезали все скучные куски с разговорами.

— Ну что, ты заговоришь о Сиф или я? — спросил Стив.

Что ж, покой оказался недолог.

— Похоже, она тебе нравится, — сказал Тони. — Очень в духе Капитана Америка. Всех простить. Подставить другую щёку. Я вот не такой, мне как-то не симпатичны люди, которые пытаются меня убить.

— Она не пыталась меня убить. Она пыталась не дать мне убить себя.

— После того, как попыталась убить Локи.

— Которого считает злодеем в том мире, откуда она пришла.

Тони фыркнул:

— А ты быстро готов его сдать, Стив. Это уже не так похоже на Капитана Америка.

— Я его не сдаю, — Стив стащил с головы капюшон с маской и запустил пальцы в волосы. — Я не... Я не хочу, чтобы эта часть оказалась правдой.

— Ты хочешь, чтобы правдой было всё остальное.

— А это плохо? — Умоляющий взгляд удавался Стиву, с его голубыми глазами, на отлично. — Скажи, Тони. Ты считаешь, что это плохо: верить, что мы можем исправить всё... всё это? — Стив взмахнул рукой, обводя жестом лежащий вокруг искалеченный, изломанный Нью-Йорк.

— Да! — с досадой и отчаянием откликнулся Тони. — Это плохо. Глупо. Жестоко. В чём состоит твой план, Стив? Что ты надеешься сделать? Найти Тессеракт? Убить Тора? Уехать в закат, как будто последних пяти лет просто не было?

— Если мы уничтожим Тессеракт...

— Очень мило с твой стороны: пропустить всё, чего это потребует.

— ...это положит конец терраформированию, — продолжил Стив одновременно с Тони. Он по-прежнему был совершенно спокоен, и это выводило из себя. — Даже если мир не вернётся в прежнее состояние, наше положение станет легче.

— Ну да. Правда, мы все погибнем в процессе, так что «легче» в данном случае понятие относительное.

— Может, в бою нам повезёт больше, чем мы думаем.

Тони всплеснул руками от подобной наивности:

— Кэп, знаешь, сколько читаури только в этом городе даже по скромной оценке? Около шестидесяти тысяч. Против наших трёх. Шестьдесят тысяч читаури, вдобавок к мотоциклеткам, боевым кораблям, оружию с бесконечными боеприпасами, уже упомянутым гигантским космическим китам, космическим львам и чёртовым космическим летающим осьминогам. И даже если бы у нас хватало народу, чтобы их всех уничтожить, такое количество людей, выходящих с базы, уничтожит все системы маскировки и безопасности, которые мы создали. Пока-пока, денёчки, когда читаури не знали, где мы живём, привет-привет, новые времена, когда они явятся к нам домой и начнут откладывать яйца в блоке В. Знаешь, что это значит?

— Я был в Чикаго, — тихо и твёрдо сказал Стив. — Я чертовски хорошо знаю, что это значит. Намного лучше тебя.

Его ответ заставил Тони умолкнуть. На пару секунд.

— Тогда ты знаешь, что никто не переживёт того, что ты предлагаешь, — сказал Тони. — Единственная причина, по которой мы до сих пор живы, состоит в том, что читаури проще оставить нас в покое, чем выследить и перебить.

Халк вдруг поднял голову. Тони и Стив напряглись. Халк потянул носом воздух, а потом зарычал, оскалился, перепрыгнул через дорогу и помчался прочь. Тони мысленно развернул карту Нью-Йорка. Патруль читаури, в пяти кварталах южнее. Видимо, через пару минут их там уже не будет. Злобный зелёный великан стремительно входил в число любимчиков Тони.

Потом в небо вырвался столб рыжего пламени.

— Похоже, не все мои заряды в прошлый раз взорвались, — заметил Тони.  — Надеюсь, с ним всё в порядке.

— Поверь мне, — сухо сказал Стив, — с Халком всё хорошо. — Он вздохнул и поёрзал на балке. — Это билет в один конец. Я знаю. Тор... Тор разбил нас, а ведь мы были тогда в расцвете сил. И я знаю, что где бы ни находился Тессеракт, нас будет отделять от него целая армия. Но если Сиф права... и да, я знаю, — сказал он, прежде чем Тони успел его перебить, — она может и ошибаться. Но что, если она права, если мы соберём все силы для одного последнего рывка — и у нас всё получится? Никому не придётся умирать. Никому из тех, кто погиб после вторжения. — Стив читал проповедь. Тони не смотрел на него. Чтобы поверить в его обещания, Тони хватало и голоса, ни к чему усугублять положение визуальным сопровождением. — Мы могли бы спасти их, — сказал Стив. — Не только людей в Катакомбах, не только тех, кто выжил до сих пор. Мы могли бы спасти всех.

А потом, одной фразой, Стив всё испортил:

— Мы могли бы вернуться к той жизни, которую стоит жить.

Солнце садилось. Если не считать взрывов там, где патруль читаури дрался с мистером Хайдом, других огней в небе не было, и даже его почти загораживала Башня Старка. Тони не нравилось так её называть, не нравилось думать о ней, но его имя, начерченное в небе, по-прежнему возвышалось над городом. Именно там он был в день, когда небеса разверзлись и ад хлынул на землю. Враги вскрыли нутро его детища и сделали его своим домом. Тони и сейчас иногда просыпался ночами с этой мыслью, задыхаясь и пытаясь нащупать опору, но не находя ничего, кроме металлических стен.

Но металлические стены служили ему утешением. Так было не всегда, но теперь стало. Тони потребовался год на то, чтобы привыкнуть, год, в течение которого он каждый раз, закрывая глаза, представлял себе, что находится где угодно, только не здесь.  Иногда он воображал даже, что снова оказался в Афганистене, в той пещере — потому что там, по крайней мере, у проблемы имелось решение. Его выбор был ясен: сбежать или умереть. Единственным вопросом было, как сбежать. В Катакомбах дела обстояли сложнее. Всё перепуталось. Никто не знал, что считать успехом, что теперь положено делать: приспосабливаться, выживать, отвечать на удар ударом, отвоёвывать то, что утрачено? Жизнь в Катакомбах ставила слишком много вопросов, так много, что даже великий Тони Старк не мог удержать их все в голове. Кого пускать в бункер? Как поддерживать порядок среди тех, кто допущен? Как их прокормить? Что изготавливать: оружие или пищу? Что делать: пытаться вернуть себе город или оставаться под ним? Доверять незнакомцам или вышвыривать их вон? Как прокормить своих людей, как сделать их здоровыми и, может быть, даже счастливыми? Как не опустить рук?

Когда всё вокруг требует от тебя сдаться, как не опустить рук?

Ответом на последний вопрос было караоке. И вечерние киносеансы. Ответом были модные шмотки, улучшения рациона и чересчур бурный праздник в честь Пасхи. Ответом был торт в честь дня рождения, на который скидывались соседи Тони по блоку А, и самая напряжённая игра в прятки, какую видел Нью-Йорк, устроенная магуйчиками Локи. Ответом был лес, который Отдел биоразработок сумел вырастить под землёй, кроны яблонь, скребущие металлический потолок, и бушели плодов первого урожая, когда три тысячи людей рыдали от вкуса яблок. Ответом были завтраки с Пеппер, ленчи с Локи, обеды со Стивом — когда Стив был на месте.

Почти каждый день, что они прожили в Катакомбах, Стив проводил на поверхности, и на месте он бывал не так уж и часто. С тех пор, как они перебрались под землю, Стив выполнил пять длительных — по месяцу — миссий и ещё две, которые заняли даже больше. Разведка в Чикаго оказалась самой долгой, но и в остальное время Стива толком не было в Катакомбах. Даже у Наташи был Клинт, который держал её под землёй. Стив жил на поверхности. Он не понимал. Эта жизнь не просто стоила того, чтобы жить; эта жизнь не давала людям умирать. Чудо человеческой способности приспосабливаться.

И пусть Тони знал, что Стив не оценил бы его чувств — совсем бы не оценил — но в эту минуту Тони чертовски его жалел.

— Ничего ты не понимаешь, Стив, — только и сказал Тони, а потом подхватил Стива под мышки и полетел с ним домой.

***

— Есть новости? — спросил Тони, просовывая голову в дверь узла связи.

Сегодня на посту была одна Лоис, курившая, как паровоз. Синтетические сигареты улетали у неё с такой скоростью, что, как шутили вокруг, синтетический рак был ей практически гарантирован, но Лоис в ответ только смеялась. «Чёрт, да будь оно так, — заявляла она, — эта дрянь была бы куда вкуснее, чем есть на самом деле».

— Фостер ответила, — сказала Лоис. — Твой бойфренд уже забрал ответ. Прихватил с собой копию.

— Стив не мой бойфренд, — огрызнулся Тони. Уж это-то последние дни, судя по всему, доказали со всей определённостью.

— Я имела в виду синенького.

— О господи, вот уж кто мне точно не бойфренд.

Лоис выпустила через нос две струйки дыма и подёргала бровями:

— А с кэпом не точно? У тебя шуры-муры с Капитаном Америка?

— Что бы я ни сказал, ты всё равно расскажешь всем, что захочешь, так?

Она задумчиво пожевала сигарету:

— Кэп вроде из тех парней, кто способен оценить зрелость. Ну, знаешь, поучиться немного?.. Держу пари, благодаря своей сыворотке он быстро всё схватывает.

— С твоей стороны это было на удивление деликатное замечание.

Она ухмыльнулась:

— Держу пари, это не единственное его достоинство, которое укрепилось благодаря сыворотке.

— Вот теперь узнаю мою Лоис. Не знаешь, куда удалилась моя бывшая вторая половина? — Тони покрутил в руках прихваченную для Лоис пачку синтетических сигарет.

— Ну-у, милый, мисс Поттс я вообще не видела.

— Я имел в виду синенького, который украл предназначенное мне сообщение. Ну же, Лоис, мы же тут импровизируем.

Она отмахнулась:

— А, этот там же, где и всегда. Прячется от Хилл у себя во дворце.

— Спасибо, милая, — сказал Тони и бросил ей пачку. Лоис поймала её одной рукой и, как обычно, послала ему воздушный поцелуй. Хоть кто-то не пытался усложнить их отношения, и на том спасибо.

 

Локи явился на Землю примерно через пару недель после того, как планету захватил Тор. Они дрались пять часов, и за это время брат избил его почти до смерти. Ни разу за все пять лет люди не надеялись на удачу так сильно, как в эти пять часов. Даже тогда все понимали, что Локи слабее Тора, но ему хватало сил, чтобы выдерживать удары брата, и несколько раз он сумел дать Тору сдачи — никому до него ничего подобного не удавалось. Но Локи всё равно проиграл, и проиграл с треском. Когда Тор поднял тело Локи над головой и швырнул его вниз с вершины Башни Старка, скорбели все Катакомбы.

А потом, неделю спустя, во время патрулирования Стив нашёл настоящее тело Локи, неожиданно оказавшееся синим. Собрав остатки магии, тот вынудил брата убить своего двойника. «Я подумал, что после этого всё как-нибудь образуется, — объяснял Локи много лет спустя в разговоре с Тони. — У меня обычно так и бывает». Всё и правда сложилось в тот раз удачно. Стив притащил Локи в Катакомбы, и обитатели базы горели желанием помочь ему залечить раны. По крайней мере, пока Локи не набрался достаточно сил, чтобы заговорить.

Эта подушка не достойна головы царя Асгарда, та пища оскорбляет его уста, подданные обязаны кланяться, прежде чем приблизиться к нему, на него возложена славная миссия, и всё в этой мидгардской дыре повергает его в смертельную скуку. Всё, что срывалось с языка Локи в те первые месяцы, вызывало единственное желание: врезать ему хорошенько. Пеппер невзлюбила его с первой минуты. Она не обрадовалась бы любому лишнему рту, что уж говорить про такой наглый. Слава об их громких перебранках разнеслась по Катакомбам почти мгновенно. Тони же, со своей стороны, проникся к Локи мгновенной симпатией — или, точнее сказать, не возненавидел его в первую же секунду. Причина заключалась не столько в расположении, сколько в сочувствии: Тони знал, каково это — очнуться после ранения и не узнать собственное тело. Знал, каково это, когда тот, кого ты любил, пытается тебя убить. Из-за этого они страшно ссорились с Пеппер — ведь Тони в очередной раз принимал не её сторону в споре. Было это в те тягостные месяцы, когда они с Пеппер начали выяснять, что теперь, в новых условиях, больше не могут любить друг друга, как прежде.

Из Медотсека Локи отпустил себя сам. Врачи настаивали, что он ещё нездоров. Локи заявил, что если они ждут, пока к нему полностью вернётся здоровье, ждать им предстоит очень и очень долго. Именно тогда Локи начал носить свои самодельные железные щитки, которые уменьшали его колдовскую силу. Тор считал Локи погибшим, но магические сигнатуры, по всей видимости, были так же уникальны, как отпечатки пальцев, а в глаза бросались даже сильнее. Хилл ясно дала понять, что если Локи станет для Тора мишенью, по которой тот сумеет нанести удар, ему лучше убираться из Катакомб ко всем чертям. Локи ничего не имел против, он бы с радостью ушёл, о чём и заявлял всем и каждому не раз и не два — но для того, чтобы добраться до Мидгарда, он использовал столько чёрной магии, что теперь не мог повернуть процесс вспять. Особенно после трёпки, которую задал ему Тор. В ту единственную битву Локи вложил всё своё волшебство, все свои чары и хитрости — и всё потерял.

В первый год Локи почти ничего не делал. Да, он накладывал защитные заклинания на базу, но никого больше этому не учил и не терпел никаких вопросов. Он не говорил об Асгарде. Не говорил о Торе. Большинство обитателей Катакомб предпочли бы, чтобы он и вовсе не говорил, но и это пожелание он отказывался выполнять. Весь год он бродил по коридорам, синий, красноглазый и немного сутулый, шарахаясь от стен и потолка, словно не до конца уверенный, где начинается и заканчивается его собственное тело.

А потом, практически в точную годовщину своего появления на Земле, Локи сорвался.

— Директор Хилл... — Тони помнил, как дрогнул на этих словах голос агента Мура, тогда он впервые обратился к директору ни с того ни с сего. — Локи покинул базу.

— Я не давала ему разрешения, — ответила Хилл, скорее озадаченная, чем разгневанная. В те дни она ещё не понимала, что не все вокруг — солдаты.

У Локи не было разрешения покидать базу, и, тем не менее, он ушёл. Катакомбы перешли на чрезвычайное положение. Самый популярный слух утверждал: «Он ушёл, чтобы выдать нас своему брату!» «Не следовало верить тому, кто выглядит подобным образом», — тоже звучало повсюду. К концу второго часа половина обитателей базы беспокоилась, что Тор может напасть в любую минуту, а другая верила, что это вот-вот случится. Когда Служба безопасности объявила: «Он вернулся! Южные ворота!» — толпа хлынула ко внутренним дверям, готовясь давать отпор неприятелю. Когда ворота открылись и за ними обнаружился Локи, который, моргая, уставился на собравшихся, Тони в первый и последний раз испугался, что обитатели Катакомб могут не сдержаться и прибегнуть к насилию. Стив, Нат и он сам напряглись, готовясь действовать.

А потом Лиза Тинкер, которой в то время было всего одиннадцать или двенадцать, бегом протиснулась сквозь толпу к Локи, едва не врезавшись ему в ноги, и спросила, словно обращаясь к Санта-Клаусу:

— Ты принёс «Заколдованную Эллу»?

В ответ, к огромнейшему изумлению толпы, Локи залез в мешок, который притащил с собой, и достал оттуда «Заколдованную Эллу». Потом перевернул мешок и, когда на пол к его ногам одна за другой посыпались любимые детские книжки, спросил: «Теперь вы довольны, маленькие негодяи?»

Как выяснилось, Локи оказался одним из тех мизантропов, которых дети обожают до умопомрачения. Чем более явно он выказывал им свою неприязнь, тем сильнее они его любили, а в проявлении своих чувств оказались настолько упорнее взрослых, что в конце концов сломили его. Среднестатистический взрослый мог спросить Локи об Асгарде, но прекращал расспросы, стоило тому презрительно его осадить. Детей подобный ответ вдохновлял на то, чтобы не оставлять попыток ещё три недели кряду.

— Они мне даже не нравятся, — жаловался Локи, а под ногами у них с Тони тем временем крутилась компания малышни не старше двенадцати лет. — Они просто не хотят уходить.

Иногда они называли его «дядя Локи». Все, кроме самих детей, считали, что это полная дичь.

В тот день, окружённый детьми, которым всегда было мало только одной истории о великом асгардском герое или трагической любви, Локи всплеснул руками и вопросил: что, ради богов, он должен сделать, чтобы они остались довольны. Лиза ответила, что если он расскажет сказку про Заколдованную Эллу, она будет счастлива навсегда-навсегда и никогда никому ни за что ничего не скажет.

План сработал не так, как рассчитывал Локи. Никого, кроме него самого, не удивило открытие, что дети не перестают любить того, кто готов раскапывать обгорелые развалины нью-йоркских библиотек, чтобы преподнести им в дар книги, которые они считали навсегда утраченными. Ко всеобщему удивлению, этот поступок подействовал и на взрослых. А самого Локи особенно удивило, что мидгардские сказки могут быть такими же трогательными, волнующими, впечатляющими, вдохновляющими, смешными или трагичными, как легенды Асгарда. Если уж на то пошло, необычные места и странные герои делали эти истории ещё более увлекательными, и Локи глотал их, как человек, впервые открывший для себя фэнтези и фантастику после того, как всю жизнь читал только реалистичную прозу. Как минимум, они уж точно не были скучными.

Так началась Публичная библиотека Катакомб, и если хоть что-то на базе могло считаться чьей-либо собственностью, то библиотека принадлежала Локи. Целью его вылазок теперь стали не только куски металла и сгоревшая техника. Когда книг собралось больше, чем вмещали два кладовых чулана в блоке Б, Локи потратил неделю, вычищая старый оружейный склад, забитый патронами к оружию, которое не выпускалось уже пару десятков лет, а потом переставил свои книги на вращающиеся стеллажи. За четыре года он собрал почти двенадцать тысяч томов и в свободное время присматривал за тем, как добровольцы сканируют их и сливают в центральный терминал Катакомб. «Присмотр» состоял, главным образом, в том, что Локи сидел, закинув ноги на стол, и читал, время от времени одобрительно покрикивая.

Изучение и расширение библиотеки не только смягчило дурной характер Локи, но и, как выяснилось, стало единственной точкой пересечения между ним и Стивом. Не то чтобы они друг друга не любили — настолько сильных чувств они к друг другу не питали, просто у них не было ровным счётом ничего общего. Мало кто из знакомых Тони мог конкурировать со Стивом в дружелюбии, а Локи до такой степени обожал звук собственного голоса, что это граничило с онанизмом (хотя не Тони его судить), но говорить им почему-то было совершенно не о чем.

— Я не из тех, кто считает, что все его друзья обязаны дружить между собой, — не раз повторял Тони, — но я решительно не понимаю, почему вы не способны проговорить и пяти минут. Это просто смешно.

— Он тебе слишком нравится. И тебе не понравится причина, по которой я не разделяю твоих чувств, — ответил Локи, когда Тони в шестой раз пристал к нему с этим вопросом.

— А ты рискни.

— Он напоминает мне Тора.

В реакции Тони Локи не ошибся.

(Справедливости ради, объяснение Стива было намного проще. «Я знаю, он тебе нравится, — извиняющимся тоном, сказал Стив, — но всё-таки он немножко козёл».

Вот тут не поспоришь).

Но по какой-то необъяснимой причине, несмотря на то, что у них не было ничего общего и они в буквальном смысле принадлежали к разным мирам, вкусы в литературе у них полностью совпадали, вплоть до любимых жанров и авторов. Тони практически не сомневался, что только они двое способны одновременно любить дистопическую фантастику и камерные английские детективы. По-человечески Стив и Локи не были друг другу симпатичны, но каждый обрёл в другом идеального товарища по книжному клубу, и временами Тони был готов тронуться крышей, пытаясь утащить кого-то из них с собой, вместо того чтобы ещё час слушать, как они обсуждают, на какой именно книге испортилась «Дюна».

Разыскивая Локи, Тони обычно первым делом отправлялся в библиотеку, но в последние дни единственным признаком его присутствия была дюжина раскрытых томов, разложенных столе, который занимал большую часть комнаты. Однако на этот раз, когда Тони заглянул в безупречно белый зал, Локи и правда был там: стоя спиной к двери, он вертел стеллаж, разглядывая полки по очереди. Тони прислонился спиной к косяку, дожидаясь, чтобы Локи заговорил.

— Можешь войти, можешь выйти, но в любом случае закрой дверь, — сказал Локи, не оборачиваясь.

Тони прошёл внутрь:

— У тебя моё сообщение.

Локи глянул на него через плечо:

— Строго говоря, оно было адресовано Центру. Так уж вышло, что я тоже к нему отношусь.

— А на собрании по поводу «красной» тревоги тебя не было.

— Но я всё равно сделал то, что требовалось. Внёс свой скромный, крошечный вклад.

— Охранные заклинания — это чертовски большой вклад, Ло.

Локи хмыкнул:

— Мне следовало бы вступить с ним в бой.

— Ну да, в прошлый раз у тебя так хорошо получилось.

— Я помню, что было в прошлый раз. — Локи приподнял свою синюю-синюю руку: — Исход того противостояния забыть сложно. — Потом он вздохнул и перестал крутить стеллаж. Тот остановился, поскрипывая и слегка раскачиваясь; пальцы Локи гладили корешки. — Просто задай вопрос.

— Какой вопрос? — Тони выдвинул приставленный к столу стул и сел.

Локи вытащил с полки книгу и бросил её к остальным. «Притча о сеятеле». Если Тони не подводила память, действие в ней разворачивалось на разорённой Земле и неумолимо вгоняло в тоску. Судя по всему, в качестве утешения Локи нравилось читать о тех, кто оказался в ещё более незавидном положении, чем они сами.

— Сам знаешь, какой, — сказал Локи.

— И что ты думаешь насчёт всей этой истории с геноцидом в альтернативной вселенной?

Локи поднял со стола другую книгу, пролистал:

— Мы не будем это обсуждать.

— Ты сам только что в буквальном смысле предложил мне об этом спросить.

— Я хотел, чтобы ты заговорил на эту тему, чтобы отказаться её обсуждать.

Тони скрестил руки на груди:

— У тебя, похоже, и так неплохо получается говорить людям, что им делать, неважно, давали они тебе повод или нет.

Локи вскинул на него взгляд:

— И как это понимать?

— Я думал, мы не будем обсуждать эту тему.

Локи захлопнул книгу и сощурился. Ноздри у него трепетали, и выглядел он как человек, который вполне сознательно напоминает себе дышать поглубже.

— Вчера я... вышел из себя, — наконец сказал он. Потом скривил губы: — Если бы я полагал, что все мои последующие поступки будут рассматриваться как доказательство моей вины или невиновности в преступлениях, совершённых в этом или ином мире, я вёл бы себя иначе. Я отказался бы от судилища, но любое неподчинение с моей стороны, без сомнения, будет свидетельством того зла, которое я таил в своём сердце всё это время. Признаться, я удивлён, что Хилл до сих пор не выгнала меня из Катакомб. Разумеется, то, что я не явился на собрание, означает, что с самого начала я состоял в сговоре с моим братом.

— Успокойся, Локи. Никто не собирается тебя судить, и Хилл ничего обо всём этом не знает, — сказал Тони. — Мы ей не сказали.

Локи невесело улыбнулся:

— Пеппер ей ничего не сказала. Вы просто не стали перечить.

— Ну да, и пока вроде не пожалели.

— Не понимаю, почему ей не всё равно, — пробормотал Локи себе под нос, а потом залез в задний карман и вытащил аккуратно сложенный листок бумаги. — Вот. — Он кинул листок Тони, и тот ударил его в щёку, как сюрикен.

— Если я ослепну из-за того, что ты швырнулся в меня бумажкой, мы скажем всем, что устроили настоящую клёвую драку, как настоящие крутые мужики, — заявил Тони, разворачивая листок.

Локи просто прислонился к стене, вновь погружаясь в изучение своих полок. Перевод записки не потребовал много времени. Сообщения, передававшиеся по «волне», недалеко ушли от телеграмм, а то, которое получил Тони, было записано скорописью немногим длиннее морзянки. Да, отвечала ему доктор Фостер, опираясь на известные свойства энергии Тессеракта, действительно можно предположить, что он способен воздействовать на темпоральные потоки. А если помнить о способности Тессеракта защищать себя и того, кто его использует, от полноценного воздействия собственной энергии, также есть все основания допустить, что тот, кто находился вблизи Тессеракта в момент обмена, будет помнить события прежней темпоральной ветки. Эта теория требовала радикально раздвинуть все представления об известных свойствах энергии Тессеракта, но не была лишена оснований.

Однако гораздо интереснее, по словам доктора Фостер, был содержащийся во втором сообщении...

— Второе сообщение? — переспросил Тони. — Второе, несанкционированное, сообщение?

Локи, листавший очередную книгу, зажав ещё две под мышкой, просто пожал плечами.

— Хилл тебя скоро попросту расстреляет.

Гораздо интереснее был содержащийся во втором сообщении вопрос: можно ли использовать несвязанную энергию Тессеракта, высвобожденную для ускорения терраформирования  — в этом месте вечная ассистентка доктора Фостер, Дарси Льюис, приписала «Фу-у-у!» — для мгновенного построения моста Эйнштейна-Розена между двумя ранее исследованными точками. Ответ на этот вопрос был куда более однозначным: да, можно. Хотя, неохотно признавала доктор Фостер после того, как на протяжении примерно половины страницы увлеченно расписывала, как именно можно это проделать, подобная задача всё равно остаётся чрезвычайно сложной. Тони пробежался по её выкладкам. В обоих случаях она не ошиблась. Затея граничила с невозможным — и всё-таки её можно было осуществить.

— Ты знаешь, что Сиф пропускала все уроки магии, которые пытались ей преподать? — тихо спросил Локи, наблюдая за Тони из своего угла. — Они положены всем юным девушкам в царстве. Она ненавидела их с той же страстью, с какой любила сражения и бои на мечах. Мы быстро заключили с ней сделку. Я с юных лет владел искусством иллюзий и при его помощи принимал её облик. Я обучался магии вместо Сиф, чтобы знать о колдовстве вдвое больше, а Сиф тем временем постигала мастерство боя с моим братом. Мы оба получали то, что хотели.

Локи давно не говорил об Асгарде в таких подробностях. Последний раз случился три года назад: тогда захмелевший и расчувствовавшийся Локи отхлебнул свежего самогона Джоанны, и разговор вдруг, без предупреждения, свернул в совсем не весёлую сторону.

— Понимаешь ли ты, что мне пришлось совершить, чтобы пройти из одного царства в другое после того, как Тор разрушил Бифрост? — спросил Локи. — Меня не было дома, когда пришла пора его буйства. Резня меня миновала. Пытаясь добраться в Асгард, я истратил так много магии, что, думал, погибну — но даже этого я не сумел. Я застрял во враждебном и чуждом мне царстве на пять земных месяцев, как случилось со многими путниками, когда рухнул Бифрост. Через пять месяцев, когда я уже оставил надежду спастись, помощь всё же пришла — это были мои... вороны Одина.

— Хугинн и Мунинн, — сказал Тони. Локи уставился на него. — Да, представь, я знаком со скандинавской мифологией.

— Я изумлён не тем, что ты знаешь их имена. Меня поразило, до какой степени тебе удалось исковеркать произношение.

— Ты ранишь меня в самоё сердце.

— Точно так же меня ранили звуки, которые только что сорвались с твоих губ. Могу я продолжить?

Тони великодушно взмахнул рукой.

— Благодарю, мой господин, — сухо ответил Локи, но взгляд его был уже не таким отстранённым, а поза — не такой напряжённой. Людям вроде них с Локи необходимо, чтобы их искренние порывы чем-нибудь разбавляли.

— С последним вздохом Один отправил их искать меня, и они передали мне знание о моей истинной сути. Я увидел... я увидел, как рос — увидел его глазами. Я узнал всё, что он чувствовал, на что надеялся и что планировал для меня. — Локи умолк, и Тони не стал его подгонять. Проблемы отцов и детей — это у них с Локи тоже общее. — Его предсмертным желанием было, чтобы я привёл брата домой, в Асгард, где он предстал бы перед справедливым судом и нашёл своё искупление. В тот миг я ничего не желал так сильно, как выполнить волю отца. Чтобы пробиться сюда, мне требовались силы — больше сил, чем было у меня тогда. Я оказался... слишком нетерпелив. Я перерезал горло Мунинну и Хугинну, принося их в жертву, и это дало мне достаточно тёмных сил, чтобы прорваться в Мидгард, куда, как сказали мне вороны, сбежал Тор. — Локи с горечью улыбнулся и вытянул перед собой руки. — Сам можешь судить, как хорошо удался мой план. Теперь Мысль и Память мертвы, а я искалечен и прикован к этому миру.

Тони присвистнул и попытался придумать, что тут можно сказать.

— Ух ты. — Он потрепал Локи по колену: — Ну, всем нам случалось всерьёз напортачить. Например, убить парочку воплощённых аспектов вселенной. Что уж теперь. Так ты говоришь, что у Сиф и близко нет твоих способностей или познаний в магии, а значит, единственный способ, которым она могла к нам попасть — это при помощи энергии Тессеракта. Больше никак, чёрт возьми.

Локи моргнул. Казалось, его сознанию потребовалась ещё секунда, чтобы вырваться из позорных воспоминаний:

— Э-э... ну да. Именно это я и хотел сказать.

Тони наклонился вперёд, опираясь на стол. Его прекрасные, мощные мозги уже начинали подкидывать ему кое-какие идеи — и Тони сам не знал, как к этим идеям относится:

— И что ты предлагаешь сделать, исходя из этой информации?

Локи тоже подался вперёд. Лицо у него было серьёзным и твёрдым.

— Уйти из Мидгарда. И больше не возвращаться.

В библиотеке повисла тишина.

— Повтори, — сказал Тони.

— Мы уйдём, — возбуждённо заявил Локи. — Ты, я, Пеппер, блок А, блок Б, все прочие блоки. Откроем портал прямо из Катакомб и перенесём всю органическую материю в Асгард.

— Покинем Землю.

— Читаури уже захватили её. Как ни считай, мидгардцы превратились в исчезающий вид, и естественная среда его обитания сокращается с каждым днём.

— И мы покинем свою естественную среду.

— Да, если это позволит вам выжить. Или ты думаешь, у вас есть шансы вернуть себе Мидгард? Их нет. Вас почти истребили, и даже хуже. Вы дышите ядом, ваш воздух больше не принадлежит вам. Ты видел побеги растений, которые Стив и Наташа принесли из Чикаго? Они абсолютно чужды вашей планете. Вас колонизировали. А теперь уничтожат.

Его слова звенели у Тони в ушах. Он не мог думать, но всё равно думал; не хотел — но его мозг не останавливался всё равно. Локи говорил правду. Тони, со всей своей практичностью, дальновидностью и умением принимать самые отвратительные стороны этого мира, не обращал внимания на самое главное: они проиграли. Спасать больше нечего, только людей, которые до сих пор — вопреки всему — живы.

Но оставить планету, отказаться от самого огромного, самого всеобъемлющего символа дома, какой был у Тони и всех прочих людей на Земле...

— Как? — спросил Тони.

Локи потёр лоб между рассекающими его грубыми, чужеродного вида гребнями:

— Охранные чары, не дающие магии проникать в Катакомбы, не выпускают магию и наружу. Они послужат естественной границей для заклинания. Мы сможем усилить магическую энергию, отразив её от стальных стен внутреннего контура — всё равно что поставить свечу перед зеркалом, чтобы светила ярче. В обычных обстоятельствах этого всё равно не хватило бы, но свободная энергия Тессеракта усиливает любые совершаемые вблизи неё заклинания. Мне понадобится твоя помощь, чтобы применить на практике предложения доктора Фостер, но, клянусь, через неделю начиная с этого дня  я смогу перенести всех на этой базе в Асгард.

Тони пробежал глазами расчёты. Это возможно. Очень даже возможно. Тони так увлекли мысли о том, насколько и впрямь реальна эта затея, что до него не сразу дошло самое важное из того, что сказал Локи.

— Через неделю? А разве твой план не опирается на высокий уровень энергии Тессеракта в округе?

Сжав губы, Локи просто смотрел на него.

Сиф смогла пройти здесь. Здесь открылся её портал. Не в Чикаго, где, как они знали, Тессеракт работал на полную мощность. Она смогла выйти в Нью-Йорке, прямо тут, в Катакомбах.

— Как долго? — спросил Тони, цепенея от накатившего понимания. — Как долго Тессеракт гонит свою магию по Нью-Йорку?

— Я не могу утверждать точно, — сказал Локи. — Я поставил бы на неделю.

Тони потёр глаза, жалея, что здесь нечего выпить:

— Почему неделю?

— Примерно тогда Бартон начал оцарапываться во время работы, хотя раньше такого с ним не случалось. Наташа считает, что ему стало хуже, потому что её долго не было, но мы оба знаем, что он не различает людей. Частицы инфекции не размножаются в теле. Заражение прогрессирует только тогда, когда есть контакт с источником. Бартон не покидал блок Е уже девять месяцев.

— И Бартону всё равно стало хуже. — Тони уронил голову на руки. — Господи.

Он дышит этой отравой. Он вдыхает её в этот самый момент. Скоро он онемеет, оглохнет, лишится рассудка, одичает и... и... и станет читаури. Только маленьким. Неполноценным. Если заражение зайдёт достаточно далеко, читаури признают в нём своего, он будет для них больным уродливым братцем, который не знает, как правильно себя вести. Они примут его в свой улей — возьмут в Башню Старка, он наконец сможет вернуться домой, ну, разве это, мать вашу, не грёбаная умора?! — и станут заботиться о нём до самой смерти. А его смерть неизбежна, потому что их пища не сможет его насытить, их воздух не сможет его поддержать. И когда он умрёт, они будут рыдать о нём, будут кричать высоко и пронзительно в знак траура — а потом сожрут питательную плоть его тела.

— Дыши, Тони. — Голос Локи доносился до него, словно с поверхности сквозь толщу воды. — У тебя нет никаких симптомов. Бартону становится хуже, потому что он сверхчувствителен к инфекции.

— Канарейка в шахте, — произнёс Тони. Почему-то он сидел, свесив голову между колен. Ах да, приступ паники. Тони подождал, пока не почувствовал, что снова может дышать нормально, и выпрямился. — Какого чёрта ты не рассказал мне об этом раньше? — Слова прозвучали зло, обвиняюще — именно так, как и хотел Тони. Локи инфекция ничем не грозила, но, тем не менее, он скрыл эту новость.

Локи отодвинулся от стола, и Тони увидел, как на его лицо легло холодное выражение, словно маска.

— Это пришло мне в голову лишь вчера вечером, — отрывисто сказал он. — Недавние события заставили меня рассмотреть такую возможность.

— Недавние события? Например, заявление твоей бешеной бывшей подружки, что во всём виноват ты?

Локи вздёрнул голову и уставился в стену:

— Если не ошибаюсь, ты заявил, что я недостаточно компетентен, чтобы оказаться злодеем. — Он цедил слова, словно яд. — Как быстро же ты изменил мнение о моих способностях.

Тони вздохнул (и выдохнул воздух, который травил его, убивал, превращал):

— Я на твоей стороне, придурок.

— О да, в данный момент я особо хорошо ощущаю, насколько сильно ты на моей стороне.

— Иди в задницу, Локи. Вот именно потому все и готовы поверить, что ты способен уничтожить планету из-за детской обиды.

Во мгновение ока Локи перемахнул через стол, дёрнул стул Тони назад и замахнулся. В этот миг он казался настоящим чудовищем: красные глаза пылали от гнева, в воздухе дрожала рука. Тони замер, не смея пошевелиться. Только рука — левая рука — свисала со стула. Готовясь на всякий случай.

Локи стиснул руку в кулак — и прижал его ко рту. Другой рукой он по-прежнему держал стул Тони, сминая металл в кулаке, но теперь у него был такой вид, словно он просто не давал стулу упасть.

— Я не тот, кем считает меня Сиф, — слова прозвучали тихо, с запинкой. — Клянусь.

Тони чувствовал, как на левой ладони беззвучно гудит запасной репульсор. Тони надел его, прежде чем отправиться в библиотеку на поиски Локи. Впервые его беспокоила мысль, что придётся остаться с Локи наедине. Взгляд Локи скользнул вниз, к его кулаку. Тони напрягся.

— Прекратите.

Тони и Локи стремительно обернулись к двери. В дверях стояла Наташа, скрестив руки на груди и прислонясь к косяку. Целую секунду все трое просто разглядывали друг друга.

— Как долго ты там стоишь? — спросил Локи.

— Всего минуту, — сказала она. — Гораздо лучший вопрос: как давно я вас слушаю.

Ни Тони, ни Локи не стали его задавать.

— Клинту хуже. — Она не спрашивала, она утверждала. — В Асгарде смогут его вылечить?

Локи разжал пальцы, стискивающие спинку стула, и выпрямился. Его лицо, такое чуждое, всегда было трудно прочесть, но сейчас Тони готов был поклясться, что по нему промелькнул стыд.

— Лекари Асгарда — лучшие в Девяти царствах.

— Это значит, что его вылечат?

— Это значит, что у них больше шансов помочь ему, чем у всех остальных.

Наташа отвернулась, потускневшие тёмные волосы скрыли её лицо. На миг Тони подумал, что она сейчас заплачет, но немедленно спохватился. Он не сомневался, что Наташа способна плакать. Она не машина. Но она будет плакать там, где этого никто не увидит, даже Бартон. Она не захочет смотреть, как он не двинется с места при виде её слёз.

— Мы должны обсудить это с Центром, — сказала она. Голос был абсолютно бесстрастный.  — Стив уже запросил общее собрание на этот вечер. В семнадцать часов ровно. Седьмой уровень допуска. — Она откинула с лица волосы и посмотрела на Локи, приподняв бровь. — Присутствие обязательно. Для всех.

Она вышла, дверь закрылась у неё за спиной, а Тони и Локи так друг на друга и не взглянули.

***

Собрание получилось долгим, тихим и горьким. Наташа велела Локи рассказать о своих догадках, и все присутствовавшие в комнате приняли грядущую трагедию с видом людей, которые пережили уже слишком многое. Стив объяснил свою точку зрения, предложив самоубийственную атаку во имя спасения мёртвых. Рассказывая, он всё время смотрел на Тони. Тони разглядывал стены.

— Это безумие, — сказала Хилл, когда Стив закончил.

— Я знаю, мэм, — сказал Стив. — Но какой у нас выбор?

— Точно не только этот, — протянул Локи из своего угла.

— Значит, — сказала Пеппер, когда Локи объяснил свой план, — мы можем сразиться за Землю или покинуть её.

Наташа сидела, сложив руки на столе, чуть-чуть наклонив голову:

— Или умереть.

Хилл посмотрела на Тони и Локи:

— Сколько у нас времени?

— Мы не можем сказать точно, — ответил Локи. — Мы не знаем, когда начал сдавать Чикаго. Мы знаем только, что это произошло. Когда здоровые люди начнут поддаваться инфекции, мы будет лучше представлять себе график. В данный момент, я бы предположил, что у нас есть три, возможно, четыре недели, прежде чем инфекция затронет достаточное число людей достаточно сильно, чтобы нарушить функционирование Катакомб.

Хилл уронила голову на руку, прикрывая глаза ладонью:

— Месяц.

— Значит, мы вышли на финишную прямую. Последний рывок, — сказал Стив. — Если Тессеракт в городе, мы можем навалиться на него всеми силами без страха, что рискуем лишними жизнями — потому что эти жизни будут потеряны всё равно, даже если ничего не предпринимать.

— Или можем спастись, убравшись отсюда к чертям, — сказал Тони. — Сказать: «Пока, Земля, жаль, что у нас не сложилось» — и открыть себе портал в Асгард.

— Ты согласен бежать? — Стив выглядел искренне потрясённым.

— Я готов отступить, — язвительно откликнулся Тони. — Если это требуется для спасения оставшихся у нас солдат.

— Это наш дом, Тони. Не просто этот город, или база, или люди, которые здесь живут. Земля — наш дом. Ты провёл на этой планете каждую минуту своей жизни. За это стоит сражаться.

— Да нет никакого сражения, Стив! Оно случилось пять лет назад и, если ты не заметил, с тех пор мы только и делали, что зализывали раны. А вот люди, которые остались у нас... это за них стоит драться, кэп.

Пеппер подняла руку, привлекая к себе внимание. Её ладонь ненадолго задержалась на руке Стива.

— Мы не можем рисковать всем и всеми, кого смогли уберечь, просто ради надежды.

— А как быть с теми, кого мы уберечь не смогли? — спросила Наташа.

— Оплачем их, — твёрдо сказала Пеппер. — И будем жить дальше.

Наташа выпрямилась и покачала головой:

— Вы понимаете, что значит подобный шанс? Хоть кто-то из вас понимает? — Она оглядела всех собравшихся за столом, задерживая взгляд по очереди на каждом лице. — У нас есть шанс отменить свой худший провал. Вот что нам предложили. Не допустить, чтобы твоё преступление вообще совершилось — это ли не идеальное искупление?

— Какое же преступление мы совершили? — спросила Хилл.

— Нашей работой было защищать Землю, — сказала Наташа. — Мы не справились.

— Значит, теперь наша работа — защищать то, что от неё осталось, — ответила Пеппер.

— Но защищать не всё, — Стив указал на Локи. — Только нью-йоркские Катакомбы, так?

Все повернулись к нему. Локи сидел, сплетя пальцы за головой.

— Да, сейчас так.

— Возможно, когда мы доберёмся до Асгарда, Локи сможет вернуться за остальными, — сказала Пеппер.

Локи поморщился:

— Может быть, кто-нибудь в Асгарде и сумеет. Существует вполне обоснованная вероятность, что открытие портала, способного пропустить три тысячи сто восемьдесят семь человек, убьёт меня...

Пеппер резко обернулась к нему:

— Что?!

— Это не основной план, поверь мне. Но что бы ни случилось, я останусь без сил. Возможно, найдётся и другой маг, возможно, обстоятельства как-нибудь образуются. — Локи провёл пальцами по своим длинным чёрным волосам. — Я могу обещать, что выведу лишь Катакомбы.

Стив кивнул, словно эти слова подтвердили какую-то мысль:

— Мы не можем оставить прочие базы на смерть.

Тони всплеснул руками:

— А может, нам придётся так сделать, Стив. Может, если мы станем пытаться спасти всех, мы этим только всех и погубим. — Тони потёр лицо ладонями. В голове стучало так, словно кто-то пытался пробиться наружу из его черепа. — Это легко, — сказал он наконец, — легко — сидеть и рассуждать, какой вариант благородней. Легко быть тем, кто говорит: «Эй, может, всё устроится к лучшему». Но, Стив, у тебя нет ничего, только слово женщины, которую ты только что встретил. Слово женщины, которая сама признаёт, что не знает, каким окажется результат. Вот и всё. Всё.

Стив улыбнулся немного грустно:

— Я верю. — Он произнёс это так, словно знал, как беспомощно это звучит. Он произнёс это так, словно эта беспомощность не имела значения.

Тони не смог ответить на эту примирительную улыбку.

— Ты знаешь, что этого мало.

— Достаточно, — Хилл сцепила пальцы и посмотрела поверх них на собравшихся. — На данный момент у нас нет никакого приемлемого третьего варианта, и мы не можем прийти к согласию относительно того, какой из двух вариантов действий избрать. Большинство за эвакуацию, но меня пока что не убедили. — Она взглянула на Стива. — Я тоже кое во что ещё верю. — Губы у неё дёрнулись. — И я знаю, что мой предшественник бросился бы в бой без сомнений. Но он мёртв. Мы живы, и я хочу верить, что причина этого хотя бы отчасти заключается в том, что нас нельзя обвинить ни в глупости, ни в косности, ни в недальновидности. Локи, заклинание портала требует подготовки, не так ли? — Локи кивнул. — Готовь его. Тони, ищи Тессеракт; найди мне место, которое мы сможем атаковать.  Стив, Наташа, подготовьте план операции. Пеппер, подготовь списки припасов, которые понадобятся для эвакуации и для атаки. — Она оглядела их всех, как командир, оценивающий свои войска. — Мы переведём дух. Мы успокоимся. Мы соберём всю информацию, которую сможем. И когда решим действовать, не будем ни паниковать, ни спешить. — Она развела руки. — Есть возражения?

Все разом заговорили.

— Приятно слышать, — вставая, сказала Хилл. — Собрание окончено.

***

Следующие несколько дней походили на совещание Центра в последние пять минут, доведённое до предела. Строго говоря, ситуация в Чикаго, информация, полученная от Сиф, и опасность, грозящая Нью-Йорку, оставались секретными — и следовало отдать всем представителям Центра должное, конкретные детали они держали при себе. Но скрыть тревогу в таком тесном пространстве было непросто, и беспокойство распространялось со скоростью лесного пожара. Подспудный страх владел Катакомбами круглосуточно; страх этот исходил от массы людей, которые не понимали, чем вызваны их собственные чувства, и начинали всерьёз обижаться по этому поводу. Тони поступил так, как поступал всегда, когда обстоятельства наваливались слишком сильно — он с головой погрузился в работу.

Проведя двенадцать часов без перерыва за перенастройкой сканеров с помощью спорадически поступающих от Фостер данных, Тони откинулся на спинку кресла и некоторое время тёр виски. Потом вызвал Хилл по радиосвязи.

— Я отсеял ложные энергетические всплески, которые мы улавливали, и вычислил место расположения Тессеракта. С погрешностью до пяти футов. И да, — сказал Тони, по-прежнему прикрывая рукой глаза, — угадай, где он находится. С одной попытки.

Отключившись, Тони подумал, что, задним числом, искать Тессеракт не было никакой необходимости. Где ещё ему быть? В Нью-Йорке практически не осталось целых строений, за исключением трёх гнёзд, возведённых треугольником на расстоянии мили от главного улья, расположенного в единственном уцелевшем здании. Тессеракт был на крыше Башни Старка.

Где ещё, мать его.

Теперь, когда Стиву указали объект для атаки, его ничто не могло удержать.

— Нашим первым препятствием будет щит, окружающий Башню, но, возможно, мы сумеем обратить его себе на пользу, — заметил Стив, когда Тони ему рассказал. Тони что-то буркнул в ответ. — Пройти сквозь него могут только читаури. Они не станут ждать нападения.

— Не станут, — откликнулся Тони. Что-то в его голосе заставило Стива умолкнуть. По крайней мере, на те три минуты, пока он искал Наташу.

— Щит не имеет значения, — ответил Локи, когда Тони рассказал и ему. — Мы не собираемся нападать на Башню, а энергию Тессеракта щит явно не сдерживает.

— Да, но если бы мы собирались атаковать...

— Но мы не собираемся, — сказал Локи, и пришёл черёд Тони заткнуться.

Тони стало бы легче, если бы у него был хоть кто-то, с кем можно поговорить. Кто угодно. Тони никогда не понимал, что такое «чувства» и зачем ими «делиться», ему просто нужен был человек, который заткнулся бы и просто слушал весь его возмущённый поток сознания. Обычно Тони обращался за этим к Стиву, но, учитывая, что возмущаться он собирался Стивом же, вряд ли это был бы удачный выбор. И с Локи сейчас не лучше: он замыкался в себе и обдавал собеседника холодом, стоило только упомянуть какой-либо иной план, кроме побега. Пеппер могла бы ему помочь, она вообще хорошо это умела, но у неё сейчас хватало и своих дел: она занималась подготовкой распределения ресурсов, исходя из обоих возможных планов. Да и всё свободное время — сколько бы его там ни было — в эти дни она предпочитала проводить с Локи. Тони не мог упрекать их за это. Локи сейчас нуждался в Пеппер больше, чем он сам. Сложные эмоции Тони касались, по крайней мере, всего одного мира. Но проблема-то была в том, что на этом список его близких друзей и заканчивался.

Хэппи погиб. Роди погиб. Тони не любил думать об этом, потому что чувства, которые он при этом испытывал, напоминали ему давние ощущения от дугового реактора: словно у него вырвали кусок плоти, место которой теперь занимал бесчувственный механизм. Он не любил эти мысли, но иногда от них не получалось укрыться. Хэппи погиб в Малибу, когда захватчики напали на Калифорнию. Роди погиб в бою, в костюме, наполовину выкрашенном в белый, синий и красный цвета. Правительство подумывало переименовать его в Железного Патриота. Так он хотя бы умер Машиной Войны. Тони и сам не знал, какова доля шутки в этой мысли.

Круг его друзей всегда был невелик. Он признавал это без всяких там причитаний, мол, «ах, я такой несчастный, пожалейте меня кто-нибудь!». Он просто констатировал факт. Тони точно знал, что из себя представляет и что из этого следует, и людей, готовых со всем этим мириться, было немного. Особенно тех, кто, в свою очередь, оказался бы симпатичен ему. Тони повезло сильнее, чем большинству. У него было немного близких, которых ему пришлось потерять. Но Хэппи погиб, и Роди погиб, Пеппер стала другой, Локи от него отдалился, а со Стивом они оказались противниками.

Из-за Стива сейчас было больнее всего. Старые раны, оставленные другими, он изучил уже с сотни разных сторон. Но Стив — это новая рана. Да, он бывал упрямым, самодовольным, надменным, задиристым и верил в собственную высокоморальность — но именно эти его недостатки и делали его человеком, которого хотелось узнать поближе. И даже когда он бесил Тони до невероятия, они всё равно оставались союзниками. Стив был его опорой. Его фундаментом. Когда Тони представлял свою гибель в бою (иногда со страхом, а иногда с грустью), он всегда видел Стива у себя за спиной. А когда казалось, что смерть в бою и впрямь вот-вот придёт, Стив всегда был рядом и помогал вернуться домой. Дружба со Стивом давалась Тони так легко, что он не мог бы сказать, когда она началась и как стала настолько важной. Но с тех пор как Стив вернулся из Чикаго, эта дружба сделалась неловкой, какой никогда не была прежде, как хорошо разношенное пальто, которое внезапно перестало сидеть по фигуре. И если быть до конца честным, Тони пришлось бы с неохотой признать, что самоубийственная атака, за которую так радел Стив, — не единственная причина, по которой Тони уже не знает, как вести себя с ним.

В тот единственный раз за три дня, когда Тони отправился к себе спать, он долго и всерьёз размышлял, не пройти ли мимо своей двери, дальше по коридору, и не найти ли дверь Стива. Можно было бы молча простоять перед ней десять минут. Постучать. Подождать. Может быть, Стив бы просто лежал, как лежал когда-то сам Тони, в надежде, что Тони поймёт намёк. Это было бы справедливо. А может, Стив не стал бы так поступать. Он мог открыть дверь и посмотреть, моргая, на Тони, стоящего в дверях, в прямоугольнике света. А у Тони бы пересохло во рту от воспоминаний о вкусе губ Стива.

Той ночью Тони пошёл к себе. Полежал, уставившись в потолок, подрочил, не думая ни о ком конкретно, и, кончив, уже через минуту уснул. Утром он вернулся к работе.

— Я просто хочу, чтобы мои друзья не находились в состоянии непосредственного конфликта друг с другом и/или со мной. Разве это так много? — вопросил Тони. В раскрытой груди костюма, разложенного под ним, вспыхивали искры. В последнее время Тони пришёл к мысли, что неплохо будет обновить своё вооружение. — Я хочу сказать... если кто-то знает, как правильно относиться к суперсложному и абсолютно секретному плану, о котором ты понятия не имеешь, а кто-то другой — не знает, это же ещё не значит, что нельзя обойтись без неловкости при встрече за завтраком, правда?  — Тони кивнул. — Правда. Ты всё понимаешь. Тебе это всё знакомо.

— Ш-ш, — сказала Макс, разглядывая стопку пластин-оберегов, сложенных с её стороны верстака.

— Ты права, я просто бурчу. Тебе всё равно не положено всё это слышать. Забудь, что я что-то тут говорил. Но вашу ж мать, люди. Где же старый добрый способ решать все проблемы: напиться и помахать кулаками? Я скучаю по колледжу. И по тем временем, когда девяносто процентов населения Земли ещё не убили в одну неделю.

— Ш-ш.

— Но признай, для моей последней жалобы есть все основания. — Тони задумался, пару раз подкинул гаечный ключ. Потом бросил взгляд на Макс. Она даже не смотрела в его сторону. Ну и ладно. Его искусство жонглирования гаечными ключами не нуждается в её одобрении. — Серьёзно, Макс, спасибо, что слушаешь всё это уже... — он посмотрел на часы, — три часа. Хорошо, когда можно выговориться. — Он махнул ключом в её сторону. — Знаешь, большинство просто отключается, когда я столько болтаю. Им же хуже, я так считаю. Я само обаяние, чёрт побери.

Макс смотрела вниз, на свои пластины. И, кажется, раскачивалась. Нет. Точно раскачивалась.

— Макс?

Она подняла глаза, медленно качнула головой из стороны в сторону. Обвела взглядом комнату, словно не узнавая. Словно даже не видя её. Макс приоткрыла рот, из него вырвался тихий всхлип. Тони бросился к ней через стол, задирая ей голову, чтобы заглянуть в глаза. Несмотря на яркий свет в комнате, зрачки были так расширены, что скрывали почти всю зелень радужки.

— А шышу ых, — сказала она. Губы и язык едва шевелились. — В овове.

Неловкими пальцами Тони включил передатчик.

— Говорит Старк, — рявкнул он. — Мастерская Альфа, блок А. Немедленно требуется медицинская бригада. — Он схватил Макс за плечи и потряс. — Макс, милая, лапочка, не уходи. — Голова у неё начала запрокидываться назад. Тони сжал её подбородок, заставляя смотреть на себя. — Тут. Ты тут. Не уходи.

— Шёпот, — сказала она. Глаза у неё стали огромными от ужаса. Перед чем? Перед ним? Или перед тем, что она слышала у себя в голове? — Шёпот.

Потом бригада медиков увезла её в Медотсек, но Макс так и не сказала больше ни слова.

 

Хилл пришла навестить Макс и принесла цветы. Искусственные, разумеется; стоили они гроши и выглядели соответственно. Их делали из остатков или брака продукции Отделов пластика и текстиля и продавали за пару кредитов тем, кто хотел немного оживить свою комнату. Макс бы они не понравились. Тони поблагодарил Хилл за цветы и попросил положить прямо на край кровати, где Макс могла бы их видеть. Ей ведь уже всё равно.

— Она всегда была в группе риска, — сказала Хилл, сложив руки за спиной. — Известно, что работа с магией снижает сопротивляемость.

— Я знаю, от чего падает сопротивляемость, — ответил Тони. Он сидел, ссутулившись на стуле возле кровати, там же, где провёл последние два часа. Болезнь Макс была строго засекречена. Других посетителей у неё не будет. — Вторая канарейка. Скоро подкосит и остальных магуйчиков. Отдел математико-метафизичских разработок сократится очень быстро и кардинально.

— Мы этого не допустим.

— Нет? — хмыкнул Тони. — Это утешает.

— Сегодня мы всё решим.

Тони поднял голову:

— Ты шутишь?

— Похоже, что я шучу?

Тони не стал отвечать. Вместо этого он сказал:

— И каково будет решение? Я бы хотел указать, что в данный момент большинство за отход, хотя если ты решишь голосовать за сражение, уверен, ты скажешь, что твой голос идёт за два.

Она улыбнулась так, словно знала какую-то шутку, пока неизвестную Тони, и всё равно не видела в ней ничего особо смешного.

— Все голоса считаются одинаково.

— И за что ты тогда голосуешь?

С прямой, как палка, спиной Хилл обошла кровать и посмотрела на спящую Макс, погружённую в искусственную кому.

— Катакомбы были базой Щ.И.Т.а. Большинство тех, кого отобрали, чтобы уйти на базу в случае чрезвычайного положения, — служащие Щ.И.Т.а. В сущности, это военная база, и управляли мы ею соответственно. Я управляла. Но решение, которое нам предстоит принять, касается не только Центра. Каждому из обитателей этой базе предстоит так или иначе выжить или погибнуть в том, что случится.

Тони выпрямился на стуле:

— Что конкретно ты предлагаешь?

Хилл подняла глаза от неподвижного тела Макс:

— Радикальные меры.

Тони вскинул кулак с отставленным мизинцем и большим пальцем:

— Я люблю радикальные меры.

— Демократию.

Тони уронил руку:

— Но не настолько.

***

— Мы готовы перейти в режим общей трансляции по вашему приказу, мэм, — коротко козырнув Хилл, сказал звукоинженер.

Хилл сверилась с часами.

— Начинаем по графику, через минуту. Запускайте отсчёт.

Пеппер поправила Тони воротник — хотя какой от этого толк, когда выступаешь по радио.

— Заметки у тебя с собой? — Он помахал листками перед её лицом. — И ты будешь им следовать?

— Загляну, не вопрос, — ответил Тони.

— Держись написанного, — сказала она. — Локи просил тебе передать, что сдерёт с тебя шкуру живьём, если ты всё испортишь.

— Какой очаровашка. Мог бы сам выступить.

— Нет, не мог. По крайней мере, он так говорит. — Пеппер смахнула невидимую пылинку с плеча Тони. — Он говорит, ты намного популярнее его, настоящий любимчик публики. А поскольку у него сейчас очередной приступ жалости к себе, он ещё добавил, что сам он этому прямая противоположность.

Тони улыбнулся:

— Ненавистничек?

Пеппер приподняла бровь:

— Чудные вы оба.

— Десять секунд! — объявил звукоинженер.

Пеппер отступила и выставила вверх большие пальцы. Потом она заметила, что с другой стороны маленькой комнатки на них смотрит Стив и, секунду спустя, улыбнулась и ему тоже. Инженер показал три пальца — два — один. Рядом с микрофоном, поставленным перед Хилл, зажглась красная лампочка.

— Граждане Катакомб, — произнесла Хилл, — с вами говорит ваш Директор. — Сейчас её голос разносился по каждому блоку, каждой мастерской, каждому коридору, но здесь, на звуконепроницаемом узле связи, он звучал так, будто она обращалась к собравшимся с ней в одной комнате. — Как вам всем известно, шесть дней назад обитательница Асгарда пробилась к нам из своего царства. Неизвестной для вас осталась лишь та информация, которую она принесла. Также не рассказали вам и о том, что узнали капитан Роджерс и агент Романов во время разведывательной миссии в Чикаго. Мы ограничили доступ к этим сведениям в надежде сохранить спокойную обстановку, пока Центр определяет дальнейший план действий. Однако нам стало ясно, что сейчас Центр не может в одиночку решать судьбу этой базы. Сегодня я расскажу вам то, что известно нам. Капитан Роджерс и мистер Старк представят вам два плана дальнейших действий, составленных на основе этой информации. Затем, когда все мы будем располагать одними и теми же сведениями, каждый служащий этой базы проголосует. Решение будет принято простым большинством голосов.

Пока Хилл говорила, Тони и Стив переглянулись. Стив едва заметно ему улыбнулся, но при этом так стиснул в кулаке свои записи, словно пытался свернуть кому-нибудь шею. Приятно было увидеть, что и Стив оказался не вполне готов увидеть настоящую демократию в действии. План Хилл понравился ему, конечно же, больше, чем Тони. Перспектива голосования предсказуемо воодушевляла Капитана Америка. Тони считал, что они выбрали крайне неудачный момент для экспериментов с народной волей, но, по иронии, голосование в Центре окончилось не в его пользу. (Локи, разумеется, тоже был против, хотя его аргумент — «цари не спрашивают, что думают крестьяне о плане сражения» — Тони не сильно помог).

«Нервничаешь?» — жестами спросил Тони у Стива.

Стив смущённо пожал плечами.

«Немного», — показал он в ответ.

Марни Уотерс в свободное время вела занятия по американскому языку жестов, зарабатывая на этом дополнительные кредиты, и на удивление немало народу посещало эти уроки. Они позволяли убить время.

Господи, до чего примерно Тони проводил эти годы свой досуг.

«Ты и раньше выступал с речами», — показал Тони.

«Для детей, по бумажке, а писали их в Объединении зрелищных мероприятий, — ответил Стив. — Моя репутация как публичного оратора сильно преувеличена».

«У тебя нет никакой репутации как публичного оратора».

«И всё равно она преувеличена».

Тони засмеялся и тут же оборвал сам себя: Хилл, как ни в чём ни бывало продолжая свой доклад, смерила его испепеляющим взглядом.

«Она не упомянула про Локи», — показал Стив, когда Тони снова повернулся к нему.

«Пеппер не рассказала ей. Даже если она всё выяснила от Сиф, всем об этом знать ни к чему. Это всех только отвлечёт».

«Я не ставил под сомнение это решение, — жестами возразил Стив. — Я просто прокомментировал».

Тони потёр глаза.

«Знаю».

«Ты его защищаешь».

«У меня нет желания его трахнуть, если ты об этом».

На этот раз Хилл одарила суровым взглядом Стива.

«Не об этом. — Стив немного посидел неподвижно. — Хотя я иногда задумывался... Вы стали ближе, чем до моего ухода».

— Он же синий! — вырвалось у Тони.

— По словам нашего источника, эти действия привели к нарушению хода истории, — сказала Хилл, а пальцы её тем временем отрывисто выводили: «Заткнитесь к чертям, или я сама вас заткну». Судя по всему, Хилл тоже брала уроки у Марни.

После этого Тони и Стив ничего больше не говорили. Речь Хилл и так уже подходила к концу. Чтобы определить, кому выступать первым, они кидали монетку, и честь эта досталась Тони. Он так и не решил, считать это победой или поражением. Хилл указала на микрофон, и желудок совершил кульбит. Разумеется, Тони не боялся выступать перед публикой, ещё чего не хватало. Но мысль о том, что твои слова могут склонить весы истории в ту — или совсем не ту — сторону, слегка пугала.

— Говорит Старк, — произнёс он, когда звукоинженер поднял вверх большой палец. — Я понимаю, что никто не планировал сегодня слушать «Беседы у камина», поэтому буду краток. — Тони взглянул на заметки, смял их и распихал по карманам. К чёрту. Может, писатель из него и не очень, зато уж что-что, а заговаривать людям зубы он умеет.

«Зачем?!» — отчаянно прокричала ему Пеппер одними губами.

— Предполагается, что я объясню вам план эвакуации. Но вы и так его знаете. Мы здесь — немножко магии — и нас здесь нет. Вот и всё. Больше тут объяснять, в общем, и нечего. Так что я не буду тратить ваше время на технические подробности — вы меня знаете. Вы знаете Локи. Всё сработает. И если мы и узнали что-то новое за эту неделю, так это то, что времени у нас слишком мало, чтобы тратить его попусту.

— Но мы ведь знали это и так, верно? Мы знали это, потому что последние пять лет жили взаймы. Тому, что выжили именно мы, не было никаких особых причин. Когда у тебя над головой рушится город, обломки обычно не спрашивают: «А как у вас с биоинженерией? Вы знаете, как синтезировать сердечные препараты из просроченных таблеток, выпущенных ещё в те времена, когда в небе нас пугал только “Спутник”?»

— Мы выжили, потому что нам повезло. Мы оказались в нужное время в правильном месте, мы бежали быстрее того, кто бежал за нами, или, споткнувшись, случайно увернулись от пули. Мы не сделали ничего особенного, чтобы попасть в Катакомбы. — Тони закрыл глаза и представил себе свою публику. Может быть, он так и не выучил все их имена и не знал историю каждого из них — но он знал все их лица и теперь вызывал эти лица в памяти одно за другим. — Но это прежде. Это была предыстория. Потому что если считать с той минуты, как мы оказались здесь, как вселенная вернула нам хоть каплю контроля над ситуацией, а мы за неё ухватились — да, чёрт возьми, с этой минуты мы стали особенными! Да, чёрт возьми, мы стали лучшими. И да, чёрт возьми, мы превзошли все свои ожидания, потому что все вы, ребята, наверное, помните — ожидания эти были не высоки.

— Мы не просто наладили существование — здесь, в кишках Нью-Йорка. Мы наладили жизнь. Я видел, как растут наши дети. Я видел, как расцветало наше сообщество. Я видел «Мачо и ботана» минимум раза четыре, и это определённо признак культуры. Некой культуры. Нашей культуры. На протяжении всех этих пяти лет у нас не было никаких шансов на счастье. — Он снова открыл глаза — и увидел Стива. Стива, который смотрел на него так, словно... словно Тони делал его счастливым. — Вы сделали меня счастливым, — сказал Тони. — Когда у меня не было для этого никаких оснований. Мы делали друг друга счастливыми, вопреки логике, утверждавшей, что это невозможно. И если вам это не кажется достижением, поверьте на слово человеку, который кое-как ковылял по жизни сорок один год — ничего лучшего просто не существует. Леди и джентльмены, мы совершили невероятное. Так давайте же попируем в Вальхалле. Пройдёмся по солнышку. Давайте уберёмся с этой планеты — будем трахаться с сексуальными викингами, а потом умрём о старости. Мы заслужили всё это — никак не меньше. Мы заслужили жизнь. — И добавил, потому что иначе речь казалась какой-то незавершённой: — Старк связь закончил.

Жаль, что они с публикой не в одной комнате. Тони хотел бы видеть и слышать реакцию: рукоплещут ему одобрительно, или негодующе свищут, или просто сидят в восторженной тишине. От молчания, наступившего, когда он отступил от микрофона, его снова слегка замутило. И всё-таки он ухмыльнулся и вальяжной походкой вернулся на своё место. Он знал: если изображать уверенность достаточно долго, со временем она всё же придёт. Проходя мимо Стива, Тони притянул его к себе и обнял по-дружески, одной рукой.

— Вот так это делается, — прошептал он Стиву на ухо, так тихо, чтобы не уловил микрофон.

— Всегда приятно увидеть мастера за работой, — ответил Стив. Тони хотел было отступить, чтобы дать Стиву пройти, но тот удержал его в крепком объятии. — Я бы проголосовал за твой план, — шепнул ему Стив едва различимо, так что Тони едва не решил, что ослышался. А Стив тем временем отступил и приготовился говорить. Он глубоко вздохнул, склонив голову, как будто в молитве. Тони приготовился, что сейчас он станет Капитаном Америка.

— Капитан Роджерс с планом Б, — сказал звукоинженер и махнул Стиву.

Но Стив молчал — молчал ещё секунд десять, разглядывая заметки, которые держал в руке. Потом сложил и убрал в карман.

— Я собирался произнести совсем другую речь. — Это говорил не Капитан Америка, старый и мудрый, как сам Джордж Вашингтон. Это был просто... Стив. И, говоря, он смотрел только на Тони. — Но Тони так отлично импровизировал, и я решил, что окажусь в невыгодном положении, если не буду говорить от чистого сердца. Всё, что он сказал, справедливо. Я не могу выйти сюда и утверждать, что вы не заслужили мира. Вы его заслужили. И я не стану уверять вас, что мой план сработает. Я не знаю.

«Не лучший подход», — на языке жестов сообщил Тони.

Стив отмахнулся.

— Тони поступил сейчас благородно. Он не стал расписывать вам все те способы, которыми вы можете погибнуть ради моего плана, не получив взамен никаких гарантий. Разве что гарантию смерти, о которой мы все знаем чересчур много. Это верно: ничто не гарантирует, будто уничтожив Тессеракт, мы что-то изменим. Мы задавали этот вопрос всем экспертам, которых могли спросить. Всем тем немногим, кого мы смогли найти. И все они ответили одно и то же: возможно, получится. Возможно, что нет.

«Стив, если ты хотел проголосовать за мой план, мог бы сделать это с самого начала».

Стив немного помолчал. Краем глаза Тони видел, как беспокойно поёрзала на своём месте Хилл.

— Однажды я уже потерял целый мир, — сказал Стив. Его голос был мягок. — Я проснулся и обнаружил, что всё, что я знал, исчезло, а все, кто был мне знаком, мертвы. Через три месяца я вновь лишился целого мира. — Он улыбнулся с грустью. — Но ваш мир не успел стать моим. Мой мир умер естественной смертью. Ваш мир жестоко убили. В эти пять лет вы рассказывали мне о лицах, которые являются вам, когда меньше всего этого ждёшь. Вы потеряли стольких, что горе, наверное, кажется невозможным. Как оплакивать целый мир, загубленный раньше срока? В эти пять лет я стал свидетелем боли, которую не способен даже представить. Моя потеря была слишком быстрой, но я лишился того, что и положено потерять в течение долгих, долгих лет жизни. Мой мир исчезал постепенно. Ваш мир вырвали у вас из рук.

Словно не отдавая себе отчёта в том, что делает, Стив вытянул руки и крепко сцепил их перед собой.

— У нас есть шанс вернуть его. Вы потеряли стольких людей. Тони сказал, что вначале мы выжили потому, что нам повезло. Скольким из тех, кого вы любили, нет? Не думайте обо всех. Вы не сможете. Вы утонете. Подумайте о ком-то одном. У каждого из нас есть такой человек, или двое, или несколько. Их лица всплывают в памяти, когда вы забываете не думать о них. Это может быть ваша мать. Ваш брат. Ваш лучший друг. Ваша жена. Или кто-то, в кого вы только начинали любить, когда ему или ей... не повезло.

— Если бы леди Сиф не явилась к нам, возможно, я поддержал бы эвакуацию. А может, и нет. Мне кажется, я всё-таки предпочёл бы умереть тут, на Земле, защищая свой дом. Наш дом по-прежнему здесь. Пусть в нём поселился кто-то другой, это всё равно не значит, что он теперь хозяин нашего дома. — Стив покачал головой. — Не имеет значения. Сиф пришла. Она рассказала про Тессеракт. Возможно, она сумасшедшая. Возможно, она ошибается. Но я всё представляю те лица. Лица людей, которые всплывают у меня в памяти. И я знаю, что будь у меня хоть малейший шанс спасти их, ничто, никакая сила не помешала бы мне им воспользоваться.

— Мы получили возможность, которую не дают никому. Нам дали шанс отменить ошибки, совершённые в прошлом. Мы можем сделать так, словно этого никогда не случалось. Возможно, у нас ничего не получится. Возможно, мы просто умрём. Я не знаю. Но я знаю, что в эти пять лет мне очень часто казалось, что я просто застрял в дурном сне. Так давайте сделаем так, чтобы это стало правдой. Это не тот мир, в котором нам предназначалось жить. Давайте проснёмся. Давайте проснёмся рядом с теми, кого потеряли, и не вспомним, почему так сильно по ним скучали. Мы на это способны. У меня нет доказательств, но есть уверенность и достаточно подтверждений, чтобы считать, что я не просто сошёл с ума. Мир не должен был стать таким. Мы можем его изменить.

Стив говорил так, что Тони хотел ему верить. И даже почти поверил — на один миг.

Стив пригнул голову и почесал в затылке.

— А если не получится, давайте заберём с собой столько читаури, сколько сможем. — Он отступил от микрофона и сел, на этот раз — рядом с Тони, так близко, что они столкнулись коленями. Ни он, ни Тони не отодвинулись. Стив наклонился поближе и прошептал: — Тяжело, когда никто не хлопает. — От его дыхания Тони пробрала дрожь.

— Ага, — откликнулся Тони. Этим примерно исчерпывался его словарный запас. — Что, тебе правда было настолько плохо? — Тони собирался произнести это полушутя. Он не знал, насколько у него получилось.

— Не всегда, — прошептал Стив.

— Мисс Поттс установила урны для голосования в кафетерии каждого блока, — раздался, взрезая тишину, голос Хилл. — В течение четырёх часов проголосовать должен каждый. Никаких исключений, никаких воздержавшихся. У вас будет три варианта. — Услышав это, и Тони, и Стив подняли брови. Три? — Поддержать атаку на Башню Старка с целью уничтожить Тессеракт. Покинуть Землю, перейти в Асгард и основать там новую колонию. А также вариант три, который означает, что вы предпочли бы эвакуироваться, но если голосование поддержит атаку, вы останетесь на Земле и примете в ней участие.

«Нужно находить компромисс, мальчики, — на языке жестов сообщила им Хилл, продолжая излагать процедуру голосования. — Это не так уж сложно».

— Обдумайте все варианты и отдайте свой голос за один из них, — сказала Хилл. — И сделайте мудрый выбор. — Она провела ребром ладони по горлу, и звукоинженер прервал трансляцию. — Будем надеяться, они выберут правильный вариант.

— И какой из них правильный? — спросил Тони.

— Тот, который принесёт больше всего блага наибольшему количеству человек, — ответила Хилл, выходя. Пеппер следовала за ней попятам. — И если бы кто-нибудь сообщил мне, какой из них приведёт именно к этому, было бы просто волшебно.

Когда дверь закрылась за их с Пеппер спинами, Тони сказал Стиву:

— Хилл постепенно оттачивает свои сценические таланты. Должны быть, это обязательное требование к директору Щ.И.Т.а. Я просто-таки уверен, что у Ника Фьюри была привычка прятаться в тёмных комнатах часами просто ради того, чтобы появиться оттуда в самый драматичный момент.

— Она стала хорошо справляться со своей работой, — сказал Стив.

— Не могу спорить. — Они немного посидели в молчании. За стенами этой комнаты три тысячи человек решали их будущее. Оно больше не в руках Тони. И не в руках Стива. Теперь оно было в руках всех — и потому никого. Тони не мог бы сказать, пугает его это или дарит свободу. Наверное, и то, и другое понемногу. Помногу того и другого.

— Они поддержат тебя, — сказал Стив.

Тони покачал головой:

— Они могут поддержать мой план, но голосовать они будут не за меня. Если бы всё зависело только о того, кто сказал лучшую речь, ты одержал бы сокрушительную победу.

— Ты правда недооцениваешь, насколько нравишься людям.

Тони улыбнулся:

— Я знаю, что люди любят меня, Стив. Я могу возмущаться, что они недостаточно это демонстрируют, но такой уж я человек. Я люблю на что-нибудь поворчать. Я просто такой. И я говорил не об этом. — Тони попытался придумать, как бы сказать то, что вертится на языке. В конечном счёте, он сказал как есть: — Когда находишься рядом с тобой, — сказал он, — кажется, что в переделке мира нет ничего невозможного.

У Стива порозовели щёки. На секунду он как будто растерялся, не зная, что на это сказать.

— Мы держались противоположных мнений по этому поводу с самого моего возвращения, — ответил он. — Я думаю, нам пришло время сойтись.

Тони хлопнул его по плечу.

— Ну, раз уж пошёл такой разговор, — сказал он, — ты знаешь, что если придётся драться, я буду драться вместе с тобой.

— Хорошо, что он так пошёл, — сказал Стив. — Но я не это имел в виду. — Он опустил руку на бедро Тони. — Я думаю, нам пришло время сойтись. — Последнее слово он произнёс с особым нажимом. Сидевший на другом конце комнаты звукоинженер поперхнулся. Секунду спустя поперхнулся и Тони.

— Ты в Чикаго научился плохому, — сказал Тони, вставая и беря Стива за руку. — Мне нравится.

— Спасибо, — ответил Стив. — Честно говоря, я придумал это два дня назад. Всё искал подходящий момент, чтобы сказать.

— Хороший момент, — сказал Тони. — Отличный момент. — Он потянул Стива из комнаты, но в дверях обернулся и помахал. — До скорого, Ленни! — крикнул он, пока закрывались двери.

— Он всем расскажет, — заметил Стив. Мысль эта, похоже, его не беспокоила.

— К чёрту. Пускай, — сказал Тони. — Между тем, на голосование уйдёт четыре часа, и ещё два — на подсчёт голосов. А я... я по тебе скучал.

В ответ Стив прижал Тони к стене, прямо там в коридоре, где мимо ходили десятки людей, и целовал его до тех пор, пока не начали подгибаться колени.

 

С одной стороны, по любым разумным оценкам, шесть часов на секс — это не так уж мало. С другой стороны, Стив обладал выносливостью суперсолдата, Тони не трахался уже полгода, и ни тот, ни другой не любил отступать первым. Да и, по правде сказать, они не занимались сексом все шесть часов кряду. Чего там: к тому времени, когда они наконец добрались до комнаты Тони, оба уже так распалились, что не прошло и четырёх минут, как дверь закрылась у них за спиной — а оба уже кончили.

— Чёрт, я как будто подросток, — пробурчал Тони, когда снова смог говорить. — Как будто подросток.

Стив ухмыльнулся в ответ. Он даже не разделся ещё до конца. До этого они как-то не добрались.

— Зато второй раз получится дольше.

Тони застонал, когда Стив перекатился, укладываясь на него сверху.

— Так, сейчас я скажу то, чего пообещал себе никогда не произносить, — сообщил Тони, а Стив тем временем принялся покрывать поцелуями его грудь. — Я слишком стар для этого дерьма.

Стив куснул Тони за выступающую косточку и посмотрел на него снизу вверх сквозь свои оленьи ресницы.

— Ты это уже говорил.

— Правда? — Язык Стива нырнул в ямку под косточкой, что вызывало у Тони трудности с памятью. — Чёрт. Я слишком стар для этого дерьма. — Стив медленно поглаживал его бёдра, разводя их шире. Тони запустил пальцы ему в волосы и потянул. — Самонадеянный тип. — Тони чувствовал, как Стив ухмыляется ему в бок. — Я не ты, — сказал он, когда Стив сдвинулся ещё ниже. — Мне мало трёх минут между раундами. Я не могу так быстро вернуться на ринг.

Стив остановился. Его губы были так близко и одновременно так далеко.

— Неужто великий Тони Старк заявляет, что он чего-то не может?

Тони потянул Стива за волосы:

— Тебе сейчас полагается ублажать вовсе не моё самолюбие. Ты неправильно... мгх.

Стив вспомнил, что ему полагается ублажать. После этого разговор прекратился.

 

Они дремали. Тони лежал на Стиве — не по своей воле. Учитывая размеры комнаты, выбора особого не было, но Тони не любил обниматься. Ни со случайными партнёрами на ночь, ни с Пеппер. А Стив, к тому же, излучал жар, словно печка. Прибавьте к этому тот факт, что, если прижать друг к другу два голых мокрых от пота тела, результат получится сродни работе хорошего клея. Но с другой стороны, под ним ведь лежал не кто-то, а Стив. Руки Стива обнимали его. Биение его сердца заполняло слух Тони.

А ещё был этот возмутительный жар от его тела.

— С тобой никогда не бывает просто, — сказал Тони, пытаясь устроиться в объятиях Стива так, чтобы не изжариться заживо.

Стив что-то промычал в полусне:

— Извини.

Тони попытался пристроиться на его согнутой в локте руке. Не вышло. Тогда он принялся пихать Стива, заставляя перевернуться на бок, и в конце концов прижался к его спине, просунув одну руку под его шеей, а другую перебросив на грудь.

— Ты всё усложняешь, — сказал Тони Стиву в спину. — И всегда усложнял.

Стив поднял руку и сжал ладонь Тони. После недолгой паузы Тони сжал его руку в ответ.

 

Они сидели рядом в одних трусах и передавали друг другу бутылку, которую Тони держал в ящике над изголовьем. Хилл разбудила их десять минут назад, сообщив, что голоса подсчитаны. Центр ещё раз перепроверит цифры и с минуты на минуту объявит результат.

— Наверное, результат очень плотный, — сказал Тони. — Иначе они не стали бы пересчитывать.

Стив сделал глоток из бутылки, поморщился и без единого слова передал её Тони. Сверхчеловеческие способности, а виски всё равно пить не умеет.

— Меня это не удивило бы. Решение непростое.

Тони постучал по почти опустевшей бутылке. Настоящий виски с поверхности, найденный в грудах мусора. Его владелец не выжил. А выпивка дожила. Тони хранил её уже три года.

— Ты правда проголосовал бы за мой план?

Стив помедлил, потом кивнул.

— Теперь ты злишься на меня больше или меньше, чем последние четыре дня?

— Ты слишком сбил меня с толку, чтобы злиться, — ответил Тони. — Какого чёрта было выступать в поддержку плана, который ты не поддерживаешь?

— Поддерживаю, правда, поддерживаю. Я считаю, что так будет правильно. — Стив провёл по лицу ладонью. — И мне жаль, что я так считаю. Мне жаль, что я не знаю наверняка, права она или нет.

— Или сможем ли мы вообще добраться до Тессеракта, — добавил Тони.

— Сможем, — твёрдо ответил Стив. — Если ничто не будет нас сдерживать, эта база способна на всё. Но... эх. — Он покачал головой и невесело засмеялся. — Я не хочу повести всех, кого знаю, на смерть.

— Но если победит твой план, — заметил Тони, — тебе придётся это сделать.

Стив посмотрел на Тони с едва заметой мрачной улыбкой. Она делала его намного старше.

— Кто-то ведь должен.

Щёлкнув, заработал передатчик над их головами. Тони показалось, что у него остановилось сердце.

— Я помогу, — быстро сказал Тони. — Если мы будем атаковать, клянусь Богом, я завалю столько этих ублюдков, сколько потребуется, чтобы ты добрался до Тессеракта.

— Голоса подсчитаны, — произнесла Хилл.

— Тебе не обязательно...

— К чёрту. — Тони схватил Стива за плечо. — Я голосую за третий вариант.

— С результатом в пятьдесят один процент победил... — Хилл глубоко вдохнула, и казалось, что этот вдох тянулся минут десять. — План Б. Операция по уничтожению Тессеракта.

Тони казалось, что он слышит её очень издалека. Как будто он уже перенёсся в Асгард, а она возвращала его назад. Тянула его обратно, к смерти, потому что чем бы ни кончилась эта битва — для него результат будет только таким. Этот Тони умрёт. Может быть, другой Тони выживет.

«Ладно», — подумал Тони, пытаясь заново вспомнить, как дышать. Всё нормально. Ему случалось убиваться и ради целей похуже. «Я в норме. Я в норме. Я в норме».

— Центр подготовил планы для тех, кто выбрал эвакуацию, — сказала Хилл, и Тони понял, что почти забыл о ней за ту вечность — ту секунду — которая миновала с её последних слов. — В этих планах не будет необходимости. Остальные проголосовали единодушно. Вы сказали, что готовы сражаться, хотя предпочли бы этого не делать. — Когда она замолчала на этот раз, пауза затянулась не только в голове Тони.

— Что касается планов боевой операции, подготовленных капитаном Роджерсом и агентом Романов, — наконец произнесла Хилл, — на подготовку этого боя мы направим все силы Катакомб. Мы не станем оставлять ничего про запас. В этом нет смысла. И мы не будем терять время даром. Чем дольше мы будем готовиться, тем сильнее риск, что наши военные и рабочие ресурсы истощит инфекция. Мы вступим в бой через пять дней. К добру или к худу.

Стив опустил руку Тони на колено и сжал его, словно напоминая себе, где находится.

— От имени Центра управления я благодарю вас за вашу щедрость и мужество, — сказала Хилл почти ласково. Тони понятия не имел, что она так умеет. — Ваши близкие, которых вы потеряли... они бы вами гордились. Независимо от того, сможете ли вы их спасти. Если мужество однажды вас подведёт, вспомните о них.

Тони едва слышал задания, которые она зачитывала. Ему и не требовалось их слушать, он и так знал, в чём будет заключаться его задача. Людям всегда требуется оружие. В этом Обадия оказался прав. Тони встряхнулся, вырываясь из мыслей о прошлом, и, посмотрев на Стива, задался вопросом, как можно было хоть раз подумать, что Стив выглядит старым. Сейчас он казался почти ребёнком.

Стив заметил его взгляд.

— Не беспокойся, — сказал он. — Я давно научился скрывать на людях те эмоции, которые могут их охладить. Никто не хочет видеть, что Капитан Америка боится. К тому времени, как мы отсюда выйдем, всё пройдёт.

Тони вспомнил, как мать впервые дала ему в руки бокал для вина. Она не говорила ему тогда: «Не урони». Тони и сам с первого прикосновения понял, какую ответственность несёт человек за такие красивые, хрупкие вещи. Их нужно держать крепко и не давать им разбиться. Конечно, Тони знал, что Стив не хрупкий хрустальный бокал. Чтобы его сломить, потребуется больше одного падения. И всё же Тони ощущал в груди то же старое чувство. Ответственность. Когда находишь в мире что-то хорошее, его хочется обязательно сохранить.

— Тогда будем ждать, пока не пройдёт, — сказал Тони. И когда Стив опустил голову ему на плечо, без слов рассказывая, как боится всех подвести, Тони его крепко обнял.

Chapter Text

Прохлаждались они недолго. Прошёл едва ли час, а Стив и Тони уже торопливо шагали по коридорам блока Б, спеша приступить к своим непосредственным обязанностям.

— Пусть мечом Сиф можно разрубить Тессеракт, это ничего нам не даст, если мы не сумеем до него добраться, — сказал Тони. Пока они одевались, он успел сочинить и отвергнуть с полдюжины планов.

— А нельзя попасть в Башню снизу? — спросил Стив.

— Силовое поле уходит под здание. Когда мы поймём, как его обойти, вероятно, можно будет воспользоваться и туннелями, но я бы поискал другой путь.

Стив кивнул:

— Если Тессеракт стоит на прежнем месте на крыше, нет смысла входить через подвал.

— Типа того. И честно говоря, я сомневаюсь, что у нас есть хоть малейший шанс остаться незамеченными, как только мы пройдём за внутренний периметр. Можем хоть обвешаться оберегами Локи, у излучения Тессеракта есть противное свойство мешать работе что техники, что заклинаний. Но даже если всё обойдётся, подозреваю, они заметят, если Северная богиня попытается разнести их энергетический источник.

— Мы уже придумали, как уменьшить количество читаури в Башне, — сказал Стив.

— Последовательная атака на три улья? — спросил Тони. Стив кивнул. — Хорошая мысль. Эти сволочи, конечно, насекомые, но друг за друга горой. Одна из прелестей коллективного разума.

— Но нашу первоочередную проблему это, тем не менее, не решает, — заметил Стив. — Даже если мы выманим из Башни всех читаури, нам ещё нужно как-то попасть в неё самим.

— Знаю. Непроницаемый щит, — сказал Тони. — Я пять лет пытаюсь за него проникнуть.

Они остановились возле библиотеки Локи. Тони собирался войти туда; Стив направлялся дальше, в Отдел безопасности.

— Теперь у тебя осталось пять дней, — сказал Стив.

— Спасибо за помощь, — Тони всплеснул руками. — Ну и ладно. На совещании я по пунктам распишу тебе, чем этот план так ужасен. Сейчас я должен посоветоваться с магической половиной отдела магических технологий, а ты — приказать людям стрелять по мишеням. Всё равно я предпочитаю работать в состоянии слепой паники.

По ту сторону двери что-то с глухим стуком ударилось в стену. Стив и Тони переглянулись. Раздался ещё один удар.

— И с этим, наверное, тоже неплохо бы разобраться, — сказал Тони.

Третий.

— Ага, — сказал Стив.

Тони ухватил его за рубашку и притянул к себе, чтобы поцеловать. Поцелуй удался.

— Увидимся на совещании, — сказал Тони, отталкивая Стива.

— Да. Верно. Я приду. Туда.

— Хорошо сказано, кэп, — прокричал Тони вслед уходящему Стиву, а потом кулаком постучал в дверь. — Я вхожу, — крикнул он. — Не знаю, что ты там делаешь, главное, не попади в меня.

Тони немного подождал: нового удара не последовало. Он подобрался и переступил порог. По всей комнате были разбросаны книги: некоторые уцелели, пустые обложки других валялись у стенки, а вырванные из них страницы усеивали пол. Бумага ещё плавала в воздухе, когда Тони закрыл за собой дверь. Локи сидел за столом, уставившись прямо перед собой. Руки он сжимал в кулаки.

— Вот тебе и демократия, — сказал Тони, опуская за стол напротив него.

— Вы все умрёте, — сказал Локи, всё так же глядя вперёд.

Тони кивнул и поморщился:

— Честно говоря, я понятия не имею, чего ожидать от этой затеи. Нутро подсказывает, что ожидать нужно худшего.

— Но ты собираешься им помочь.

Тони развёл руками:

— Мы пять лет только и делали, что сражались друг за друга. От этой привычки трудно избавиться. Сам знаешь.

— Вы хотите, чтобы я помог вам изменить мир? — глухо спросил Локи.

— Ты нам нужен.

— Снова сразиться с братом, случись ему появиться? — Он презрительно фыркнул. — В прошлый раз у меня хорошо получилось.

— Не прикидывайся, что ни на что не годишься, кроме как подраться с братом, — сказал Тони. — И хватит ныть, что ты всё равно ничего не добился, потому что я тебе вот что скажу: то, как долго ты с ним бился и выжил, дало людям нехилую такую надежду, когда мы больше всего в этом нуждались.

Локи посмотрел на свои руки:

— Надежда. Даже не знаю, что губит сейчас эту базу: избыток надежды или её недостаток. Я мог бы спасти вас всех, а вы единодушно решили, что вам это неинтересно.

— В этом не было ничего личного, Ло.

— Я знаю. И я изо всех сил стараюсь не видеть в этом ничего личного. Прежде мне был свойственен этот грех, не так ли? Видеть личное оскорбление в том, что меня никак не касалось. — Он усмехнулся, и усмешка превратилась в гримасу. — Во всяком случае, таков один из моих грехов. Не хотелось бы упустить что-либо из полного списка.

— Локи...

— Если вы преуспеете в задуманном, что за жизнь вас ждёт! — сказал он с такой горечью, что она обжигала. — А меня? — Тони нечего было на это ответить. Локи разглядывал свои сжатые кулаки, лежащие на столе, с таким видом, словно никогда их прежде не видел и теперь в ужасе понял, что они принадлежат ему. — Знаешь ли ты, где я был в ту ночь, когда Тор убил мою семью и друзей? — тихо спросил Локи.

— Это неважно.

— Я был в Йотунхейме. Рассказывал ледяным великанам, как тайком проникнуть во дворец Одина, чтобы испортить своему брату его знаменательный день.

Тони не стал говорить, что и так догадался.

— Может, Сиф преувеличила.

Локи наконец посмотрел на него. Глаза у него были влажными от гнева и горя.

— Неужели ты полагаешь, я не знаю, что я такое? — отрывисто спросил Локи. — Неужели ты думаешь, я не знаю, чем я способен стать? Мне даны глаза, как и тебе, и я лучше вижу то, что мне должно видеть. В этой истории я не герой. Я чудовище, о котором родители вечерами рассказывают своим детям. Я тот, кого убивают, чтобы наступил счастливый конец.

Тони наклонился вперёд. Локи отпрянул.

— Тогда не становись им, — сказал Тони. — Мы и так собираемся переписать историю. Подумаешь, одним исправлением больше.

Локи фыркнул.

— Ты знаешь, что будет, если Сиф поразит Тессеракт. И вот тебе весть, которая успокоит твоё «нутро» — я понял это, когда изучал её меч: он способен разрубить Тессеракт пополам. Его ковали те же дверги, что выковали Мьёльнир из сердца погасшей звезды. Ему нет равных, кроме Мьёльнира. И если этот меч, не имеющий себе равных, пронзит Тессеракт, последние пять лет обратятся в сон, который мы забываем, проснувшись.

Было нелегко слушать горечь в голосе Локи. Сложно на неё отвечать. Трудно понять, что сказать, чтобы ему стало легче.

— Сиф помнит, — сказал Тони.

В смехе Локи не было ни ноты веселья:

— Для неё в этом нет милосердия. Я не знаю, какая участь более сурова: забыть или остаться единственным, кто помнит. — Локи то сжимал, то разжимал кулаки.

Лучше бы с ним был кто-то другой. Тони не умел утешать. Не умел потрепать по спине и сказать: «Ну, будет, будет». Особенно в тех случаях, когда был полностью согласен с тем, кому требовалось утешение.

— Взгляни на светлую сторону, — беззаботно произнёс Тони, надеясь, что удастся расшевелить Локи, а не рухнуть в ту же яму следом за ним. — Может, у нас ничего не получится, и мы все умрём.

Он немедленно пожалел о своих словах. Локи резко поднялся, опрокидывая стул.

— Хотите смерти — так умирайте, — выплюнул Локи. — Я не стану вам помогать. Больше не стану.

Тони встал, попытался его удержать. Локи увернулся и предостерегающе выставил палец. Тони отступил, поднимая руки.

— Локи, ты нам нужен. Ты всегда был нам нужен. Мне плевать, если в другом мире ты был Гитлером среди ледяных великанов. Здесь ты помог нам спастись. Ты такая же часть этой семьи, как и все остальные.

— Нет, я не часть её! — выкрикнул Локи почти на грани истерики. Он прерывисто вздохнул, поднял руку, уронил снова, отвернулся. — Я не часть её. И никогда не был. В том, что будет, я вам не нужен. — Локи ткнул кулаком в дверную панель. — Вы, мидгардцы, неплохо научились умирать и без чьей-либо помощи, — сказал он и вышел.

Тони бросился за ним, но коридор по обе стороны был безлюден.

— Локи! — позвал Тони, его голос эхом отразился от металлических стен. — Вернись!

Ответом ему была тишина.

***

Тем вечером на стратегическом совещании штаба все пили сладкий кофе со сливками. Выпили вино, хранившееся больше двадцати лет. В кафетериях подавали торты и стейки независимо от времени суток. Если хорошо попросить и желание было в принципе выполнимо, тебе могли приготовить всё, что угодно. На обед Тони, просто из прихоти, заказал пинту мороженого и попытался слизать его всё с тела Стива быстрее, чем оно растает. Предприятие увенчалось сомнительным успехом. А ведь Тони даже не особенно любил игры с едой во время секса. Просто впервые за все эти годы ему представилась возможность совместить одно с другим.

(А вот Стиву, судя по всему, сочетать еду с сексом очень даже нравилось. Просто преступление, что Тони не знал этого раньше).

В другое время их открытый сексуальный интерес друг к другу вызвал бы массу сплетен. Тони не без удовольствия полагал, что эта новость занимала бы Катакомбы как минимум пару месяцев. Но на этой неделе они оказались чуть ли не самой скромной парой на базе. Все трахались с кем придётся. Из спальни Марии Хилл мужчины и женщины вываливались буквально пачками, и, подумав немного, Тони нашёл это вполне логичным: в конце концов, эта женщина пыталась запретить танцы и выпивку. Человек, настолько озабоченный необходимостью подавать достойный пример, не станет спать с подчинёнными, а её подчинёнными на этой базе были все.

— С четырьмя парнями! Одновременно! — сообщила Пеппер утром второго дня. — Я разрываюсь между восхищением и недоумением.

— Недоумением? — переспросил Тони, доедая второй банан за это утро. Банан оказался слегка недоспелым, но шоколад, которым Тони его поливал, вполне спасал ситуацию.

— У неё же только три отверстия, — Пеппер покачала головой и обмакнула хлеб в кофе. — Что делать четвёртому?

— Наверное, мечтать оказаться на месте одного из трёх остальных, — Тони проглотил банан. — А ты как? Нашла уже подходящий член, с которым можно развлечься перед нашим самоубийственным прорывом домой?

Пеппер ответила грозным взглядом, но глаза у неё смеялись. Это был не тот взгляд, от которого Тони чувствовал, как у него поджимаются яйца.

— Ты лишился права задавать мне такие вопросы, когда расстался со мной.

— А вот это уже брехня. — Тони наставил на неё палец. — Это ты со мной рассталась.

— Ты заявил, что не хочешь меня больше видеть.

— Ну да, потому что ты со мной рассталась. — Тони не глядя швырнул банановую кожуру в урну у себя за спиной. — Серьёзно, кто он? Ситвелл? Захотелось старой доброй классики?

— Между прочим, ты промахнулся, — сказала Пеппер. — Кто-нибудь на неё наступит, поскользнётся, упадёт и не сможет работать. А мы отстанем от графика.

— Значит, не Ситвелл. Если бы это был Ситвелл, ты бы оскорбилась сильнее. Карл Джей? Брэдли? Малыш Джо? Джои? Врозеф? Четвёртый Джо, у которого нет клички? Зак Купер? Брайан Чо? Уилл Армстронг? Алан Айронс? Я буду просто перечислять мужчин с базы, а ты меня остановишь. Ник Ли? Азиз? Какой-нибудь Кори? Дэнни Мак? Джон Мак? Биг Мак? Ты вообще общаешься с кем-нибудь не из Центра? Парень с пиццей? Бородач-менонит? Азиатский Майкл Дуглас? Локи? Стар... — Тони в ужасе осёкся при виде странного выражения, промелькнувшего у неё на лице. — О, Господи.

— Нет, — сказала Пеппер твёрдо, но неубедительно.

Тони замахал на неё руками.

— О, Боже, ты заранее всё отрицаешь. Значит, точно правда.

— Нет. Всё не так.

— Нет? — Тони огляделся по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает. — Локи? Ты спишь с Локи?

Такое же выражение Тони видел на лице Пеппер, когда застукал её в три утра поедающей сырое тесто для печенья.

— В этом нет ничего особенного.

— Что? Почему? Как? Очень даже есть. Он вообще на базе? Он хорош? Ты удовлетворена? Как оно вообще у вас происходит?

Пеппер выбрала единственный вопрос, на который согласна была отвечать.

— Я не знаю, где он, Тони. Поскольку ты был последним, кто говорил с ним вчера перед тем, как он исчез, я надеялась, что это ты сможешь меня просветить.

— Не знаю, он вчера телепортировался из библиотеки, — ответил Тони. — Я подумал, ему хочется побыть одному — исходя, в основном из того, что никто не может его найти и нарушить его одиночество. Он вернётся, поверь мне. Он и раньше всё бросал, а потом возвращался с тремя десятками новых книг, делая вид, что ничего не случилось. Серьёзно, как происходит ваш секс?

Этот взгляд испепелял на месте.

— Как обычно.

— Пеп, да он же синий и с рожками. Я даже не представляю, что у него с членом. Там в буквальном смысле может быть что угодно.

Пеппер закрыла лицо:

— Мы не будем это обсуждать.

— Только это мы и будем обсуждать. — Тони выпрямился, почувствовав снизошедшее озарение. — Ты забрала его с вечеринки, чтобы он сделал тебе перевод, — обвиняющим тоном заявил он. — У вас с ним не просто трах по случаю последней недели на Земле. Ты с ним спала уже тогда!

— Да, Тони, поздравляю. Ты разгадал нашу великую тайну.

— Ты уже давно работаешь с ним один на один.

Пеппер просто отпила кофе.

— И как давно ты растапливаешь его сосульку?

Пеппер выгнула бровь:

— А как давно ты отдаёшь честь флагу Капитана Америка?

— Неплохо сказано, ответ: шесть месяцев или два дня, зависит от того, как смотреть, — сказал Тони. — Всё странно. Я не знаю. Скажи, давно это у вас?

Она вздохнула и опустила кружку:

— Я начала спать с ним примерно через четыре месяца после нашего с тобой разрыва.

У Тони отвисла челюсть.

— Это же почти четыре года. Его хоть терпеть-то к тому времени можно было?

Она неопределённо покачала ладонью:

— Более или менее.

— Ух ты. — Тони опустил голову на руки, переваривая полученную информацию. — Ух ты. Он никогда мне об этом не говорил.

— Я его попросила. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал.

— А он хотел? — спросил Тони.

Пеппер поморщилась.

— Я не знаю. Правда. У нас всегда всё было запутано, — сказала она. — Когда мы были вместе, ты и я, вопрос был не в том... вопрос был не в том, люблю я тебя или не люблю. Вопрос был, не вредит ли эта любовь мне самой. С Локи всё не так. Иногда он просто друг, с которым я занимаюсь сексом, иногда — невероятно несносный тип, с которым я занимаюсь сексом, а иногда... — Она наклонила голову и убрала волосы за уши. — Иногда я сама поражаюсь, как сильно он мне нравится. Я не думаю, что хотела бы быть с ним всегда, или не думала раньше, но теперь всё по-другому, или... — Она посмотрела на Тони и пожала плечами. — Я не знаю, люблю ли я его, любит ли он меня и любим ли мы вообще хоть кого-нибудь, — сказала она, — но он делает меня счастливой. Когда не делает несчастной. — Она криво усмехнулась. — Как минимум, наши с ним отношения подтверждают, насколько сомнителен мой вкус в мужчинах.

Забавно, а ведь Тони когда-то считал, что в один прекрасный день женится на ней. Он уже не помнил, когда перестал так думать. В груди должна была бы заворочаться ревность, но угли, от которых могло бы вспыхнуть это пламя, давно погасли. Это было немного грустно, признал он. Но с другой стороны, он мог совершенно честно сказать: «Рад за тебя, Пеп», — и это было приятно.

— Спасибо, — ответила Пеппер. Она улыбнулась ему той улыбкой, какой улыбалась когда-то. Потом оглянулась и наклонилась поближе: — Я сейчас кое-что скажу, и ты больше никогда меня об этом не спросишь. Шишки. По всему стволу.

— Серьёзно?

 Пеппер кивнула.

— Это хоть приятно? — спросил Тони.

Пеппер сделала большие глаза и закивала энергичнее.

— Ух ты. Ладно. Мы определённо должны попробовать вчетвером.

— Нет, Тони.

— Три парня, три отверстия, Пеппер. Идеально.

Она фыркнула — разумеется, с полным достоинством:

— Можно подумать, у нас получиться затащить Локи и Стива в одну постель без того, чтобы всю ночь слушать споры, стоит ли читать поздние книги Орсона Скотта Карда.

Тони живо представлял себе эту сцену. За исключением пениса Локи. Эта деталь пока не обрела ясности.

— Погоди, это что, твоё единственное возражение?

— Тони.

— Потому что я уже не шучу.

— Нет.

— Я так скучал по нашим разговорам.

— Я знаю. Мы всё равно не станем пробовать вчетвером.

— Вы жестокая женщина, мисс Поттс.

Она наклонилась и поцеловала его в щёку:

— Я по тебе тоже скучала. Подними банановую кожуру.

 

Тем вечером база перешла в режим боевой готовности: в блоке Б случился неожиданный всплеск энергии Тессеракта. За пару минут Тони и Джарвис проследили возмущение до двери в комнату Пеппер. Увидев, что она стоит в коридоре, дрожащая, но невредимая, Тони поднял лицевую панель.

— Что стряслось? — спросил он.

Она потёрла плечи, как будто замёрзла — что было вполне вероятно: на ней не было ничего, кроме свободной ночной рубашки и обычного белья. Но глаза у неё горели.

— Он ушёл.

— Кто? — уточнил Тони, хотя в голову приходил лишь один очевидный ответ.

— Локи. Он хотел, чтобы я отправилась с ним в Асгард.

Каждое слово в отдельности было осмысленным, но предложение никак не складывалось у Тони в голове в единое целое.

— Но он нам нужен. Нам нужна его магия.

Пеппер взглянула на него так холодно, что Тони понял: она думает сейчас не о нём.

— Я ему так и сказала. Когда он ещё раз предложил мне уйти, я послала его к чёрту.

— Я не думал, что он нас подведёт, — ночью сказал Тони Стиву, снова устроившись на боку, спиной к его груди. Разговоры о подобных вещах давались намного проще, если не приходилось смотреть в глаза собеседнику. — Я знал, как сильно он настроен против этого плана, но не думал, что он просто уйдёт. Не исключено, что прямо сейчас он говорит с Тором. Он может ему всё рассказать, и мы ничего не можем с этим поделать.

— Он не пошёл к Тору, — ответил Стив.

Тони знал, что Стив прав. Локи никогда не унизится перед братом. Мысль эта не помогала. «В другой жизни мы были врагами, — думал Тони в оцепенении. — Может быть, есть предел тому, насколько далеко ты способен сойти со своей дороги. Может быть, всё всегда идёт так, как ему было положено. Ты изо всех сил пытаешься что-нибудь изменить, а оно только упирается сильнее тебе назло».

Тони внезапно сел:

— Твою мать.

Стив напрягся, словно готовясь к бою:

— Что? Что такое?

Тони покачал головой:

— Ничего. Всё нормально. Просто я понял, как нам попасть в Башню.

***

На следующее утро Тони заскочил в Медотсек к Макс и оставил ей букет получше. Потом заглянул на оперативный пункт. Некоторое время постоял там, прислонясь к дверному косяку — ждал, пока Наташа что-нибудь скажет. Она молчала, и Тони устал ждать.

— Что-то там, не помню что, «рыжей-рыжей восстану, глотая мужчин как воздух», — сказал он, проходя в комнату.

Наташа даже не подняла головы. Разобранные стингеры лежали у неё на коленях.

— Как поэтично.

— Ещё бы. Это Сильвия Плат. Ну, в основном. Мне показалось, она тут к месту, учитывая твой новый цвет. — Проходя к столу, Тони покосился на Бартона, который сидел на полу с неизменным отсутствующим выражением на лице. Положив камеру, Тони пролистал Наташины заметки по координации войск. — Я скучал по тем временам, когда ты была рыжей. Тебе потрясающе идёт. Любопытный выбор для последних трёх дней на Земле.

 — Как и Стив Роджерс, — отозвалась она.

— Туше. — Тони захлопнул папку и повернулся к Наташе. — Мы должны обсудить твоё дополнение к моей идее.

— Это не моё дополнение и не твоя идея. Это план Центра. Мы все на него согласились.

— «Согласились» — это слишком громко сказано. Я бы сказал, «нам всем было слишком неловко, чтобы спорить».

Она с решительным видом защёлкнула стингеры:

—  И, тем не менее, ты пришёл. Как хорошо, что ты справился со своей неловкостью.

— Наташа, на нём по-прежнему варежки, обмотанные клейкой лентой. — Тони махнул рукой в сторону Бартона. Бартон не отреагировал.

— Потому что он по-прежнему на ранней стадии заражения. Даже в загрязнённом воздухе болезнь не прогрессирует. Сейчас он человек с повреждённым мозгом. Если контакт с инфекцией продолжится, он станет читаури в неправильном теле, — сказала Наташа. — Ты знаешь, что на открытом воздухе заражённые могут драться, охотиться, находить пропитание и выживать самостоятельно, пока болезнь не зайдёт слишком далеко. Так далеко болезнь зайти не успеет. И Клинт единственный, кого читаури пропустят к себе. Ты знаешь, что они подбирают инфицированных людей. Коллективный разум признаёт их частью улья. — Она проверила спуск и получила в награду маленькую голубую молнию, вспыхнувшую над кулаком. — Они его не тронут, пока не придёт время. А до тех пор он успеет принести нам немало пользы. Он ценная часть плана.

— Я не сомневаюсь в его ценности. Я сомневаюсь... — Тони умолк и потёр глаза. — Я просто не понимаю, почему ты так хочешь его использовать.

— Каждый должен иметь шанс сразиться за свой дом. Но ты не это хотел спросить.

Тони вздохнул:

— Он даже не знает, что мы здесь. Откуда ты знаешь, что он на это способен?

— Ты прав, — тихо сказала она. — Кажется, что его мозг необратимо повреждён инфекцией. Он уже не совсем человек, но и не совсем читаури. Если мы перестанем о нём заботиться, он умрёт, не подняв даже пальца, чтобы этому помешать. Но, Тони, посмотри на него.

Тони посмотрел вниз, на Бартона, который по-прежнему сидел на полу, скрестив ноги, сложив руки в рукавицах на коленях. Как всегда, Бартон смотрел на Наташу, в его глазах была знакомая пустота. Наташа встала. Бартон приподнял голову. Наташа шагнула влево. Бартон повернул голову следом за ней. Наташа шагнула вправо. Голова Бартона вновь повернулась. Наташа склонилась над ним и поцеловала в лоб, путаясь пальцами в светлых волосах, которые подстригала сама. Потом посмотрела на Тони сквозь вуаль своих кроваво-красных волос.

— В мире есть две вещи, которые Клинт не забудет, пока жив, — сказала она. — Во-первых, как стрелять из лука, и, во-вторых, меня. И можешь поверить мне на слово, что бы ни творилось у него в голове, он воспользуется первым, чтобы защитить второе.

 

— Если бы ты знал Баки, он бы тебе понравился, — сказал Стив. Они лежали на спине, разглядывая тёмный потолок.

— После всех твоих историй мне кажется, что я и так уже его знаю. Ты пять лет мне о нём рассказывал.

— Но это не то же самое.

Даже произнося эту фразу, Тони понимал, насколько она бессмысленна.

— Наверное, нет.

Несколько минут Стив занимался тем, что показывал тени, пользуясь светом от реактора Тони.

— Знаешь, — сказал Тони, когда Стив изобразил особо впечатляющего динозавра, — если бы Роди с тобой познакомился, он бы просто описался от радости.

Стив засмеялся:

— Ой, нет. Придётся мне быть осторожнее, когда мы познакомимся после битвы.

Тони стиснул зубы. Удовольствие таяло.

— Он мёртв, Стив. А если окажется жив, ты его не вспомнишь.

После долгого молчания — такого долгого, что Тони решил, будто Стив заснул — Стив сказал:

— Я не хочу забывать. Ничего из того, что было.

Но они ведь давно выяснили: одного желания недостаточно.

***

 

Хилл молча прохаживалась вдоль полок, оглядывая идеальные ряды снаряжения. Тони сидел на столе у неё за спиной и, ёрзая, спорил с самим собой: стоит ли задавать вопрос, на который ему нужно узнать ответ.

— Ты в курсе насчёт Локи? — в конце концов спросил Тони, когда сдержанность ему наскучила.

— Да, — ответила Хилл. Она подняла шлем — один из той сотни, которую собрала за сегодня команда Тони. — Сиф с огромной радостью мне всё рассказала. А эти боковины не будут ограничивать периферийный обзор?

— Разумеется, будут. Это же модифицированные костюмы биозащиты с нашитой на них бронёй спецназа, массовое производство которых мы наладили за три дня, и предназначены они для людей, чья миссия не подразумевает долговременного выживания. Вправо и влево особенно не посмотришь, — ответил Тони. — Почему ты ничего не сделала насчёт него?

Хилл его объяснение, похоже, не удовлетворило, но Тони на неё не обиделся... ну, почти. Её постоянное недовольство окружающими было, вероятно, одним из тех качеств, которые помогли им всем выжить.

— Он не давал мне повода ничего делать. Раньше не давал, — с нажимом уточнила она. — Теперь, после того, как он оставил свой пост, я самолично его пристрелю при первой же встрече. Но пока он выполнял свою работу... — Она посмотрела на Тони, приподняв бровь. — Я не такая уж стерва, какой ты меня считаешь.

— Я видел, как ты довела двенадцатилетнюю девчонку до слёз за то, что она прятала еду.

— Чем нарушала тщательно регламентированное распределение пайков. Накапливание запасов — опасно. А альтернативное прошлое... Если бы я знала о нём, когда Локи только появился на базе — да, я не стала бы укрывать его от брата. Скорее всего, я приказала бы его расстрелять, пока он был ещё слаб, просто на всякий случай. — Хилл поставила шлем на место, поправила, чтобы он стоял точно в ряд с остальными. — Если бы я наказала его сейчас, в чём бы сократился наш риск? Ни в чём. Мы бы только нажили лишнего врага. Чёрт возьми, да будь у нас больше времени, я бы сыграла на своей готовности принять Локи на базу, чтобы крепче привязать его к Катакомбам.

Тони присвистнул. Не сказать, что он одобрял такие манёвры, но это определённо впечатляло.

— Заслужить любовь человека тем, что не стала его убивать. Элегантное решение, не отнимешь. Я бы даже сказал, в духе Фьюри.

— У него бывали неплохие идеи, — сказала Хилл. — Проклятье. Теперь, когда его нет, основная их часть вызывает у меня куда больше уважения, чем при его жизни. — Она постучала костяшками по лбу шлема. Губы были сжаты в тонкую прямую линию. — Разумеется, он умер в первой волне, поэтому к его философии я подхожу не без скепсиса. — Она немного помолчала, разглядывая будущие головы своих солдат. — Как там большие пушки?

— Расставлены на верхних этажах угловых зданий вокруг ульев, — ответил Тони. Вчерашние день и ночь он провёл, самолично перетаскивая шесть энергетических пушек — по две на улей — к местам установки и стратегически маскируя их разбросанным вокруг мусором. Будь у них в день нападения читаури хотя бы сотня таких малюток, всё могло повернуться совсем по-другому. — Я отправил тебе отчёт.

— Не отправил, — сказала Хилл. — А ребята Брэдли как раз сейчас расставляют заряды. Пушки, взрывы и хаос общей драки, ограниченной территорией в одну квадратную милю... когда начнём операцию, очень многие пострадают от дружественного огня.

— Если бы план был хорош, мы бы воспользовались им намного раньше, — сказал Тони.

Хилл сжала переносицу:

— Знаю. Но, клянусь Богом, если хоть одна пуля, предназначенная читаури, угодит мне в задницу, я всех заберу с собой в могилу.

Тони ухмыльнулся и покачал головой:

— Рад, что мне предстоит сражаться вдали от тебя.

— И я рада, гражданский. — Хилл упёрлась руками в бока и вновь уставилась на лежащий перед ней шлем. — Ты понимаешь, что если у нас всё получится, мне вновь придётся стать помощником командира? Не уверена, что у меня получится.

—  Ты устроишь переворот в первую же неделю, — сказал Тони.

Хилл вскинула на него взгляд и улыбнулась коварной улыбкой. Спорить она не стала. Потом тряхнула головой и без труда вернулась обратно к роли Директора.

— Принимая во внимания ограниченность сроков и значительное количество необходимого обмундирования, они нам годятся, — коротко сказала она, развернулась на каблуках и вышла чеканной походкой. В дверях она задержалась и через плечо кинула взгляд на Тони. — Однако в следующий раз, когда я обращусь к вашим услугам, мистер Старк, я хочу, чтобы мои ребята могли видеть, что у них справа и слева.

Тони отсалютовал закрывающейся двери.

 

— Что мы делаем, Тони? — спросил Стив той ночью, пока Тони пытался отдышаться.

— Ты лежишь тут с самодовольным сверхчеловеческим видом, — ответил Тони, — пока я отхожу от вариации на тему «перевёрнутой наездницы».

Стив ухмыльнулся, но всё равно сказал:

— Я не об этом.

— Я знаю, что ты не об этом. Когда речь заходит про чувства, я становлюсь легкомысленным, ты разве ещё не заметил?

— Ты вообще легкомысленный, — ответил Стив. — Но сейчас я надеялся хоть на какую-то искренность.

Тони вздохнул:

— Стив, сегодня наша предпоследняя ночь на Земле, так или иначе. Нет смысла говорить о будущем.

— Тогда давай поговорим о настоящем. — Тони застонал, а Стив перевернулся и сжал его руки. — Я люблю тебя, — с искренней серьёзностью сказал Стив. — Я не осознавал этого до Чикаго. Может быть, до Чикаго я этого и не чувствовал. Но каждую минуту, что я провёл там, я хотел вернуться к тебе.

Тони ничего не ответил.

— Я знаю, ты не разделяешь моих чувств, — тихо сказал Стив. — Я просто хотел, чтобы ты знал. — Его голос был удивительно ласковым, он утешал, а не просил утешения. Словно бы извинялся за то, что просит больше, чем собеседник готов ему дать. От этого голоса стыд вспыхнул у Тони в груди — а может быть, и не стыд, а какой-то его близкий родич, который не нёс с собой чувства вины, но всё равно причинял боль. Это чувство пробудило в нём честность — ту, которая позволяла собеседнику не вытягивать у него правду клещами.

— Я не люблю тебя так, как ты любишь меня, Стив, — сказал Тони. Стив сглотнул с сухим щелчком в горле; он принимал этот ответ. — Но я правда... — Тони скривился от несоразмерности собственных слов. — Я правда тебя люблю — так, как любил Роди. Или я раньше тебя так любил. Но теперь... Пеппер я любил по-другому. Это единственный мой ориентир в том, что касается романтических чувств, и толку мне от него сейчас мало. Но я... ты... я... всё. Всё теперь по-другому. Не так, как было. Понимаешь?

Нет, ясно сказало ему лицо Стива. Он не понимал.

Тони вздохнул и потёр глаза:

— Я не знаю. Неважно. Время... мы выбрали его неудачно. Я мог бы полюбить тебя. Так, как ты меня любишь. Я знаю, что мог бы. Я чувствую, как эта любовь уже зреет, но ещё не поспела, и если бы следующие несколько месяцев мы избегали друг друга, она бы спокойно утихла, как увлечение, которое вышло из-под контроля. Или... или мы провели бы несколько месяцев, как сейчас, а потом подали бы заявку на переезд в блок В и стали бы одной из тех парочек... ну, знаешь, которые обжимаются в коридорах, и их все ненавидят. Но у нас нет нескольких месяцев, что бы ни случилось: если мы проиграем, то погибнем, а если победим, я проснусь рядом с Пеппер и не вспомню всего этого, а ты проснёшься в квартире Щ.И.Т.а и по-прежнему будешь считать меня высокомерным болваном. Так что... — Тони пожал плечами и отвернулся.

После недолгой паузы Стив обнял Тони на плечи.

— Ещё ведь не поздно сбежать в Асгард, да? — спросил он.

— Придурок, надеюсь, что это шутка, — сказал Тони.

Стив засмеялся и уткнулся лицом ему в шею.

— Мне жаль, что у нас так мало времени, — прошептал он, а потом поцеловал Тони в плечо. Мурашки пробежали по руке Тони до самых кончиков пальцев.

Тони сжал его подбородок и потянул вверх, пока они со Стивом не оказались лицом к лицу.

— У нас есть ещё две ночи, — сказал Тони. — Давай исходить из этого. Уверен, мы способны запастись парочкой воспоминаний, которые даже магии не стереть.

Они знали, конечно, что это невозможно. Но ведь и весь их план требовал веры в невероятное. Сегодняшние планы на вечер были куда приятнее их самоубийственной затеи. А когда Тони был рядом со Стивом — на нём, в нём, под ним и снова возле него — невозможное всегда казалось чуть более реальным. Чуть более доступным, чем настаивала логика.

«Надеюсь, я это запомню», — подумал Тони. Только теперь ему впервые пришла в голову эта мысль. Воспоминания, которые хотелось бы сохранить, случались и раньше, но только сейчас Тони впервые подумал, что в результате грядущей битвы он всё забудет. Впервые Тони подумал — и в самом деле поверил — что они могут одержать верх.

***

— Скажи честно, — спросил Стив, пока они собирались на вечеринку, — нам правда требовалось пять дней на подготовку?

Тони перебрал шесть своих футболок, пытаясь решить, какая из них достойна последней вечеринки на Земле.

— Нет, — сказал он и понюхал футболку с логотипом «Black Sabbath». Иоланда потребовала за эту тряпку целое состояние, и Тони копил на неё два месяца. В этом, со многих точек зрения, заключалась одна из самых абсурдных сторон его новой жизни в Катакомбах. — Нужно было правильно выбрать момент. Мы могли бы подготовиться за два дня, максимум за три. Ты не хуже меня знаешь, что, так или иначе, эта битва не затянется. Нам не нужно беспокоиться о длительной обороне. Просто людям требуется некоторое время, чтобы подготовиться к смерти.

Стив застегнул свежую белую рубашку, купленную специально для этого случая:

— Умно. И милосердно.

— Идея Хилл.

— Хорошая идея. — Стив разгладил складки на рубашке и заправил её в брюки. Жизнь в постапокалиптической пустыне не мешала ему одеваться так, словно на дворе по-прежнему сороковые. — Будет ли это проявлением бесчувственности с моей стороны, если я сознаюсь, что это была лучшая неделя, которую я провёл в двадцать первом веке?

— Учитывая тот беззастенчивый пьяный разврат, которому предавались все в последние четыре с половиной дня, сомневаюсь, что ты единственный так считаешь. — Тони натянул футболку «Black Sabbath» и подхватил Стива под руку. — Ничего себе получается конец света.

Стив улыбнулся и накрыл его ладонь своей.

Строго говоря, «Последняя в мире Ночь караоке Марии Хилл» проходила только в кафетерии блока А, но на практике вечеринка так далеко растеклась по коридорам и жилым отсекам, что трудно было сказать, где она заканчивается. Может быть, и нигде. Джоанна сутками, не покладая рук, разливала выпивку, приготовленную по старым и новым рецептам. Кухня тоже выложилась по полной. В коридорах Четыре, Пять и Шесть блока А играли лучшие хиты последних десяти лет, и Тони пришлось тащить Стива за собой — он задержался потанцевать под грандж. Коридоры захлестнула толпа, каждый тянулся к Тони, трепал его по спине, ерошил волосы, кричал: «Увидимся в другой жизни!» — словно на выпускном балу, разросшемся в тысячу раз. (На настоящем выпускном балу, разумеется, ничего подобного с Тони не происходило. В тот вечер он изо всех сил делал вид, что он вовсе не малолетка и что все вокруг не знают, что он из себя представляет. Выпивка, впрочем, сегодня ничем не отличалась от того раза.)

— Рад был познакомиться, Тони! — крикнул какой-то парень.

— Ты кто? — крикнул Тони в ответ, прежде чем Стив утянул его за собой.

В кафетерий набилось столько народу, что было трудно дышать. Ещё никогда здесь не было так жарко. В зал натолкались сотни людей, и теперь все они прыгали, раскачивались, танцевали, кричали, обнимались и подпевали фальшивым завываниям тех, кому всегда хотелось, но прежде не хватало смелости спеть в караоке. Тони уже записался в очередь, через пару минут ему предстояло исполнить «Dead or Alive». Кто-то — как ни странно, не Тони, но лишь потому, что таинственный незнакомец успел его опередить — записал Стива петь «Кэндимена» Кристины Агилеры. Стив как будто ни капли не возражал. Это пугало.

— А вот и вы, — сказала Наташа. Тони не заметил, как она к ним подкралась. Неудивительно. Она вручила им по бутылке пива — или, по крайней мере, довольно неплохой восстановленной реплики — и они чокнулись.

— Я не думал, что ты сегодня придёшь, — перекрикивая музыку, сказал Стив.

— Хочешь сказать, думал, я буду с Клинтом? — отозвалась Наташа и помотала головой, разметав рыжие волосы. «Она пьяна», — с ликованием осознал Тони. Интересно, сколько самогона для этого потребовалось. — Я отпустила его сегодня днём.

— Беспокоишься? — спросил Стив. Или, скорее, «озабоченно проревел», учитывая, как громко приходилось кричать.

Наташа вновь помотала головой, потом кивнула, потом пожала плечами.

— Я тут больше не властна, — сказала она. — Я знаю, что там для него не опаснее, чем было бы здесь. Там он, по крайней мере, сможет принести какую-то пользу. Он не захотел бы умирать, прячась вместе с детьми. И, мне кажется, он очень обрадовался, получив обратно свой лук.

— Это хорошо, — сказал Тони.

Она посмотрела на него и улыбнулась, двигаясь в такт музыке.

— Ты мне не веришь, — сказала она. — Ты всегда считал, что от него ничего не осталось.

— Я думаю, что если от него что-нибудь и осталось, — ответил Тони, — ты единственная, кто смог бы это понять.

Подлинные улыбки Наташи ошеломительно отличались от фальшивых. На этот раз Тони удостоился настоящей.

— Он тебе понравится, — сказала она. — Ты не вспомнишь, что я тебе говорила, но он тебе очень, очень, очень понравится.

Тони открыл было рот, чтобы ответить, но тут толпа внезапно притихла. Он оглянулся, пытаясь найти причину, и увидел, как Мария Хилл впервые в истории входит на вечеринку, названную в её честь, и поднимается на сцену. Следом за ней шла Пеппер. Зал молчал. Мысли Тони неслись вскачь. Что-то не так, что-то случилось, что-то пошло не по плану. Как быстро он успеет добраться до костюма? Тони взглянул на Стива, готовый просить его помочь пробиться через толпу, и осёкся при виде его лица. Стив выглядел потрясённым, но не испуганным. Наоборот. Он ликовал.

— Они это сделают! — шёпотом сказал он Наташе. — Я их записал, но не рассчитывал, что они и правда сделают.

— Я не думала, — шепнула она в ответ. — Даже не надеялась.

— Да что такое? — потребовал Тони, но тут Хилл взяла микрофон, и всё встало на свои места. — О боже, — выдохнул он в унисон с ещё полусотней людей.

— Такова была особая просьба, — сказала Хилл, её голос эхом отразился от голых стен. Пеппер стояла рядом, образец строгости и элегантности. — И, по случайности, — прибавила Хилл под звук первых аккордов, — это моя любимая песня. — А потом с глубокой сосредоточенностью на лице, пропела: — «Don't go breaking my heart».

Пеппер наклонилась к микрофону:

— «I couldn't if I tried».

— «Oh honey, if I get restless...»

— «Baby, you're not the kind».

— Точно конец света, — сказал Тони, а Стив ухмыльнулся и обнял его за пояс.

— «Don't go breaking my heart», — хором пропели почти пятьсот человек. — «You took the weight off of me».

— Стив, хватит петь, — сказал Тони.

— «Honey, when you knocked on my door...»

Тони покачал головой.

— Ну уж нет. Я в этом не участвую.

Стив схватил Тони за руку и вместе с ним принялся раскачиваться в такт музыке.

— «I gave you my key».

— «HOO HOO!» — выкрикнула Наташа и пропела: — «Nobody knows it!»

— Ты наёмный убийца! — крикнул ей Тони. Он обернулся к Стиву, который продолжал ухмыляться и танцевать: — Это даже не похоже на оригинал.

— Не похоже, — ответил Стив. — Октавия вытащила трек из «Заколдованной Эллы».

— Ого. Мы все заслуживаем смерти.

— «So don't go breaking my, — пели Пеппер и Хилл с куда большим восторгом, чем Тони мог себе когда-либо вообразить, — don't go breaking my, I won't go breaking your heart».

— Давай, Тони, — Стив притянул его ещё ближе, а вокруг все танцевали, смеялись и прыгали. — Последний день на Земле, а ты не можешь немного расслабиться? — Тони закатил глаза, и Стив засмеялся: — Неужели тебе ни капельки не нравится эта песня?

Тони потянулся и взял лицо Стива в ладони.

— Стив, я говорю тебе это с полным осознанием, что ты уже не успеешь использовать это признание против меня... меня пугает, насколько она мне нравится.

Секунду они смотрели друг другу в глаза.

— «HOO HOO, — закричали они с остальными. — Nobody knows it».

— «Nobody knows it», — мать вашу, Пеппер идеально взяла верхнюю ноту. Как и сам Тони.

Наверное, существуют и более достойные способы встретить смерть.

Близился конец света, Стив прижимался к Тони, подпевая каверу на кавер самой китчевой песенки Элтона Джона, а рядом скакала невероятно упившаяся Наташа, вскидывая кулак в такт одной ей слышному ритму. Пеппер и Хилл обхватили друг друга за плечи и пели, от всей души пели толпе величайших умов на земле — тех людей, которых в буквальном смысле следовало предпочесть всем остальным, если бы когда-нибудь дошло до подобного выбора. И все блестящие умы в этом зале, на этой базе, во всём Нью-Йорке вели себя сейчас как полные идиоты. Не хватало лишь Локи, но Тони даже не находил в себе достаточно злости, чтобы на него обижаться. Если новый мир всё же настанет, Локи потеряет больше, чем кто-либо другой.

Тони любил их всех. Помоги ему боже, он любил каждого придурка на этой базе и то, на что они были способны все вместе. А они любили его и друг друга, и... Удивительно, но никогда в жизни Тони не нравилось столько людей. Вот почему они все сражались, даже те, кто не надеялся ни на что, кроме как забрать побольше читаури с собой на тот свет. Семью не оставляют умирать в одиночестве. Самое меньшее, что можно сделать — это умереть вместе с ней, и, умирая, уничтожить тех, кто её убил.

Они не смогли защитить Землю. Но будь они прокляты, если не отомстят за неё.

«Те, с кем и ради кого ты готов умереть, — подумал Тони, следуя за движением Стива и прогибаясь назад. — Может быть, это и не тот ответ, которого хотел Стив, но это лучшее определение любви, которое я находил до сих пор».

Chapter Text

За утро Тони вырвало уже дважды.

— Не стоило мне пить пятую порцию, — прохрипел он, когда Стив заглянул его проведать, но оба знали, из-за чего бунтует его желудок.

Стив оделся в костюм за четыре часа до срока и с рассвета расхаживал по коридорам блока А. Он то начинал разминаться, то останавливался, то начинал снова. Тони, в свою очередь, без конца проверял и перепроверял обновлённое вооружение своего костюма. Последние пять лет доспех использовался только в режиме маскировки. Теперь, за несколько часов до сражения, Тони гадал, вспомнит ли вообще, как сражаться.

С другой стороны, если всё пройдёт, как задумано, сражаться ему не придётся.

Тони ещё раз проверил вооружение костюма.

— Поттс вызывает на частоте Центра. Вы меня слышите? Вызывает Поттс. Тони, ты слышишь меня?

Тони отложил отвёртку и повертел вставленный в ухо крошечный приёмник, прилаживая его поудобнее.

— Повторяю пятый раз за сегодня, Пеп: да, я тебя слышу. С передатчиками всё в порядке.

— Из-за плохой связи проиграно больше сражений, чем из-за плохого вооружения, — повторила Пеппер тоже в пятый раз. — Я на узле связи. Служба укомплектована полностью, все системы готовы к работе. Из Японии передали, что они открыли вещание на частоте Тессеракта, как мы и просили, и подтвердили, что Тор у них. Пхеньян и Токио будут удерживать его интерес столько, сколько сумеют.

— Передай им, нам не нужно, чтобы они отвлекали его так долго. Цель — сделать битву как можно короче. — Тони прислонился к верстаку и сложил руки на груди. — На других базах нас считают идиотами-самоубийцами?

— Да, слово в слово. Самое смешное, мне кажется, с их стороны это был комплимент. Как бы там ни было, все теперь в курсе насчёт терраформирования. Так что если у нас ничего не выйдет, все остальные тоже получат возможность попробовать свои силы. А в Лос-Аламос... — Пеппер помолчала. — Доктор Фостер сказала мне лично, что если сегодня они потеряют связь с нами больше, чем на двадцать минут, или если мы передадим нужный код, она направит на нас свою последнюю ядерную ракету.

— Что ж, спасибо Господу за маленькие радости, — ответил Тони. — Передай ей, что стрелять нужно либо сразу, как пропадёт связь, либо через шесть часов. Связь может исчезнуть, только если читаури проникнут на базу, и нет смысла бросать на них бомбы, пока они в нашем бомбоубежище. Надо достать их, пока они не вошли или после того, как вышли.

— Уже передала, — сказала Пеппер.

— Хватит болтовни, — вмешался голос Хилл. — Старк, войска на позиции для Второй фазы. Готов к Фазе Один?

Желудок Тони совершил очередной кульбит, но на этот раз, по крайней мере, ничего не вышло наружу.

— Буду готов через пять минут.

— Приятно слышать, — ответила Хилл. — Романов ждёт у Северных ворот.

— Тони... — начала Пеппер.

— Не спеши прощаться, — сказал он. — Впереди у нас длинный день.

Он отключил передатчик и на секунду прикрыл глаза, словно молился. Потом открыл и потрепал костюм по груди.

— Ну, что, старушка, остались ты, я и Джарвис. Я всегда знал, что умру с тобой.

 

Наташа ждала у Северных ворот, с колчаном на спине. Не забранная в хвост алая грива рассыпалась по плечам. Тони не сомневался: её сверхчеловеческая способность состоит в том, чтобы не давать распущенным волосам падать на лицо. Стив обнаружился там же, облачённый в цвета национального флага. Он снова и снова обводил пальцами край своего щита. Дополняла компанию Сиф, которую только что выпустили из камеры. Она с застывшим лицом барабанила пальцами по рукояти своего волшебного меча. Ни Стив, ни Наташа не выглядели особо встревоженными, но при виде Сиф казалось, что они практически обливаются потом. «Да уж, что такое ещё одна битва после дюжины веков сражений?» — подумал Тони.

Подойдя, Тони поднял лицевую пластину.

— Похоже, будет весело.

— Можно и так сказать, — отозвалась Наташа. — Все ждут только нас.

— Тогда не будем их задерживать, — сказал Тони. Взглянул на Стива: — Устройство слежения у тебя?

Стив поднял небольшой компьютер размером с ладонь, продолжавший исправно попискивать.

— Честно говоря, не думаю, что он мне понадобится. Мусорного следа должно хватить. Батарея?

Тони постучал кулаком по маленькому «карману» в левом плече костюма.

— Только что забрал её из большого дугового реактора. Катакомбы официально перешли на питание от генератора.

Стив убрал прибор за пояс.

— Хорошо. Я готов встретиться с вами у Башни, как только у вас всё будет готово. Позовите, когда понадобится вас спасти.

Наташа ударила Стива кулаком в плечо. Тони практически не сомневался, что сделала она это по-дружески. Не сомневался он и в том, что предпочёл обойтись без Наташиного дружелюбия.

— Спасибо тебе, кэп. — Потом она широко раскрыла объятия, и на минуту они безмолвно обнялись. Сиф и Тони неловко переглянулись; Тони впервые почувствовал, что полностью её понимает. Стив и Наташа расступились, продолжая держать друг друга за плечи. — Вали их, капиталистическая свинья, — сказала Наташа.

Стив легонько стукнул её по подбородку.

— Береги себя, комми.

— Вы, ребята, слишком много времени провели вместе, — сказал Тони.

Наташа потрепала Стива по щеке.

— Это точно.

Стив повернулся к нему, и у Тони пересохло во рту.

— Тони, я должен тебе сказать...

— Не надо, — ответил Тони. — Ты знаешь, у меня плохо с прощаниями, прощальными или эмоциональными речами, и пылкой искренностью.

— Поверь мне, Тони, я знаю. И я не прощаюсь. Мы скоро увидимся в Башне, и будем видеться потом, каждый день. — Стив снял перчатку и протянул ему руку. — Я собирался сказать, для меня было честью сражаться рядом с тобой все эти годы. И для меня будет честью сражаться рядом с тобой сегодня.

Тони замешкался на секунду, чувствуя, что не в силах пошевелиться, а потом стянул свою собственную латную рукавицу и стиснул руку Стива.

— Это была честь для меня, кэп, — сказал Тони, пожимая её. — Знаешь, почему?

Стив улыбнулся ему улыбкой с агитационного плаката.

— Просвети.

— Иногда, Кэп, тебе удаётся совершить невозможное. — Тони пожал плечами, как бы говоря: «что поделаешь». — Тебе удаётся меня посрамить.

Руки они не разжали, и секунду Стив просто смотрел на него. Потом он схватил Тони за укрытую бронёй шею и притянул к себе. В костюме Тони был выше Стива и ему хватило бы силы переломать Стиву все кости, о чём он прекрасно знал, и всё равно Тони потребовалась вся воля, какую он смог собрать, чтобы, целуясь, не прижимать Стива к себе изо всех сил. Губы Стива не походили вкусом на яблочный пирог, и в то же время были так на него похожи — вкус их напоминал тёплое, сладкое прошлое, которое существовало только в рекламе и воспоминаниях, полных ностальгии. Дом, которого не было, но который должен был где-то быть.

Они разорвали поцелуй и прижались друг к другу лбами.

— Не надо смирения, — прошептал Стив, задевая носом нос Тони. — Ты всегда нравился мне гордым.

— О, Господи, как я рада, что мы все скоро умрём, — сказала Наташа. — Вы собираетесь штурмовать замок или так и будете смотреть друг другу в глаза?

— Когда сама обнимала его десять минут, чувства тебя не пугали, — сказал Тони, когда Стив отодвинулся. Стив дотронулся до его губ последним целомудренным поцелуем.

— Я готов, — сказал Стив. Он поднял капюшон и посмотрел на каждого из них по очереди. — Вы?

Наташа туже затянула стингеры.

— Уже пять дней.

Сиф сжала пальцы на рукояти меча.

— Уже пять лет.

 

Лететь и при этом нести на себе двух человек было тяжело, но возможно. Сиф болталась у Тони в руках; Наташа устроилась у него на спине, такая спокойная, что казалось, будто она им управляет. Несмотря на то, что они буквально обвешались маскировочными устройствами и заклятиями, Тони держался поближе к земле. Не хотелось бы поднять тревогу в первые же пять минут только из-за того, что патруль читаури засёк их раньше времени. Они выбрали именно этот момент — момент, когда большая часть читаури покидала гнёзда и выходила на улицы — потому что в любое другое время их затея просто не могла бы сработать, но то же самое обстоятельство теперь чертовски мешало им добраться до нужного места.

В ярком свете позднего утра голубое мерцание вокруг Башни Старка делалось почти неразличимым для невооружённого глаза. А вот сенсоры Джарвиса начали сбоить, как только Тони приземлился со своей ношей в переулке, примерно в миле от цели.

— Поле вокруг Башни на месте, — сообщил Тони спутницам. — Поскольку костюм ни черта не видит.

— Один отряд с северной стороны, — сказала Сиф. — Десять единиц, рассредоточены. Они никого не ищут.

— Второй отряд в двух кварталах к западу, — добавила Наташа. — Насколько я смогла разглядеть, они заворачивают в нашу сторону. Они вот-вот тебя заметят. Сколько времени тебе нужно?

— Минимум три минуты. Лучше пять, если получится, — ответил Тони.

Наташа и Сиф обменялись кивками.

— Помни, — сказала Наташа, — мы должны казаться достаточно интересными, чтобы отвлечь их внимание, но достаточно безобидными, чтобы они не вызвали подкрепление.

— Я помню, леди Наташа. Или ты думаешь, я не сумею принять безобидный вид? — спросила Сиф с опасной улыбкой. Безобидной она совсем не выглядела.

— Поехали! — сказал Тони.

Наташа выглянула из переулка и побежала на запад; Сиф — на север. Тони съёжился у самой земли, прогоняя зонд через последние тесты, пока голосом Сиф в ухе не прошуршало:

— Я увела их на минуту полёта.

— Моим жукам некогда отвлекаться, — прибавила Наташа. — Иди.

Тони побежал, держась поближе к земле, и добрался до внешней стороны силового поля. Костюм не предназначался для работы так низко, чтобы приходилось бегать, но в такой близости от энергетического щита техника и магия срабатывали в лучшем случае кое-как, и Тони не мог рассчитывать, что они укроют его от глаз читаури. Он присел между двумя машинами, которые Наташа любезно разбила тут для него за последние два дня. Будем надеяться, читаури примут его за ещё одну кучу железного мусора.

— Давай, детка, — сказал Тони, выпуская зонд. Когда кончик иглы коснулся поля, оно заискрило, и Тони поморщился. — Джарвис, переключай источник питания зонда на запасной реактор и закачивай инсектицид, мощность — пять процентов.

— Три процента, сэр, — подтвердил Джарвис. Энергия-убийца, потрескивая, текла по зонду и сливалась с энергией защитного поля. Тони затаил дыхание. — Мощность поля сто десять процентов.

Тони выдохнул.

— Умница. Косячишь ровно так, как положено. Качай, Джарвис. Доведи уровень инсектицида до ста процентов за следующие триста секунд. — Тони немного понаблюдал за уровнями энергии, а потом связался с Центром. — Фаза Один практически завершена. Подразделениям Фазы Два пора переходить в полную боевую готовность.

— Батальоны Эгида, Анкил и Придвен находятся каждый у своего улья, — ответила Хилл. — Замаскированные отряды авангарда окружают скопления читаури за пределами гнёзд. Эгида передаёт, что они засекли как минимум четыре сотни детёнышей, играющих в Центральном парке, и готовы нанести удар зажигательными бомбами.

— А твои люди...

—... стоят наготове с зарядами вдоль щита. Да. Я тоже знаю наш план. Когда читаури бросятся обратно по своим гнёздам, мы их подорвём, они не успеют туда добраться. Только скажи, когда начинать.

— Минуты через три, как закончим с силовым полем, — ответил Тони. — Дай нам с Сиф и Наташей ещё минуту, чтобы выйти на позицию. К слову о чём. — Тони добавил к разговору частоту Стива. — Стив? Сейчас как раз подходящий момент, чтобы выдвигаться в нашу сторону.

— Понял, — ответил Стив как будто бы на бегу. — Возможна небольшая задержка.

— Насколько небольшая?

В передатчике Стива что-то взревело.

— Очень небольшая, — сказал Стив. — Всё под контролем.

— Тони, Мария, у меня экстренное сообщение из Пхеньяна, — вмешалась Пеппер, словно в ответ на уверенность в голосе Стива. — Они потеряли Тора.

— Что? Почему? — забеспокоился Тони.

— Токио подтверждает, — сказала Пеппер. — Я отправила сообщение на все базы, чтобы они искали его, но на данный момент он исчез.

— Чёрт, — произнесла Хилл. — Чёрт, чёрт, чёрт. — Тони мог бы поклясться, что слышал, как она зарычала. — Неважно. Если мы будем следовать плану, местонахождение Тора не будет иметь значения. Даже он не способен пересечь Землю за десять минут.

— Тони, у меня на хвосте как минимум тридцать читаури, — сообщила Наташа. Он слышал по радио, что она бежит. — Они зовут подкрепление.

— Джарвис? — уточнил Тони.

— Мощность щита триста шестнадцать процентов, сэр.

— Наташа, дай мне ещё минутку, — сказал Тони, — и, гарантирую, они потеряют к тебе интерес.

— В квартале к востоку от меня есть замаскированный сектор, — сказала Наташа. — Я попытаюсь оторваться от них там.

— Сиф? — спросил Тони. — Сиф, как ты? Где ты сейчас?

— Пока что я убила около дюжины, и ещё две дюжины стоят сейчас передо мной, — ответила Сиф. — У меня всё превосходно.

— Сиф, нет, — сказала Наташа.

— Мой клинок жаждет крови.

— Я иду за тобой.

Зонд пискнул.

— Сэр, мощность щита остановилась на уровне триста девяносто четыре процента.

— Уверен? — спросил Тони, просматривая данные.

— Дополнительная энергия скорее всего не окажет заметного эффекта.

— Триста девяносто четыре, — сказал Тони, захлопывая крышку над зондом. — Надеюсь, этого хватит. Сиф, Наташа, сбрасывайте ваши хвосты, выходите на позицию. Хилл, шестьдесят секунд — и ваша очередь драться. Постарайся подольше оставаться в живых. Без тебя здесь никто понятия не имеет, что делать.

— Я сделаю, что потребуется, — сказала Хилл, но в голосе её слышалась улыбка. — Для меня было честью работать с тобой, Старк.

— Взаимно, — ответил он и пригнулся, когда мимо промчались пятеро читаури.

— И, Пеппер? — произнесла Хилл. Тони отбежал обратно в проулок, растворяясь в безопасной тени.

— Да, Мария?

— Ты единственная, с кем стоило познакомиться на этой чёртовой базе. И я намерена это запомнить, а когда вернёмся туда, где нам и положено быть, — сманить тебя из «Старк Индастриз». Ты даром тратишь свои таланты в частном секторе. Женщина вроде тебя должна спасать мир.

Пеппер засмеялась — тем смехом, который означал, что она плачет.

— Нужно было предлагать мне работу до того, как я стала исполнительным директором. Чёрта с два я теперь откажусь от своей должности.

— Я тебя завоюю, — пообещала Мария. Тони слышал в приёмнике, как щёлкнул затвор. — Даже если на это уйдёт остаток моей очень-очень-очень долгой и с толком прожитой жизни.

Наташа и Сиф проскользнули обратно в переулок и замерли рядом с Тони. Доспехи Сиф пятнала синяя кровь. Меч сиял у неё в руках, словно молния.

— Неплохо вышло, — сказала она.

Тони подхватил её под мышки, Наташа запрыгнула ему на плечо, и, оставаясь в тени проулка, они взлетели к верхнему этажу разрушенного здания.

— Мы подобрались так близко, как только могли, — обращаясь к Хилл, сказал Тони. — Как будете готовы...

— Тогда я переключаюсь на боевую частоту, — сказала Хилл. — Готовьтесь к фейерверку, ребята. Отбой.

В передатчике тихо щёлкнуло, и Хилл отключилась. Тони, Сиф и Наташа, сгорбившись, ждали в тишине здания. Пыль, взметнувшаяся, когда они приземлились, кружилась в лучах солнца, падающих сквозь прорехи в крыше. Тело Наташи было натянуто, как тетива. Сиф переминалась с ноги на ногу. Все трое не сводили глаз с горизонта, вглядываясь вдаль за Башней Старка, туда, где располагался старый деловой район. Там выросло самое крупное из гнёзд читаури, там расположилась Хилл с батальоном Эгида. Бой начнётся везде одновременно, но для Эгиды его начало будет самым тяжёлым.

— Почему они... — заговорила Сиф, и пламя окрасило небо оранжевым цветом.

Они находились почти в миле от первого залпа, но Тони всё равно чувствовал, как взрывная волна отдаётся в костях. Справа от Эгиды, во второй вершине треугольника с центром в Башне Старка, обстрел начал Анкил, а следом за ним «своё» гнездо атаковал и Придвен. Даже сквозь шлем грохот взрывов внушал страх и благоговение. Тони совсем забыл, каковы они — звуки битвы, звуки бойни. Пользуясь затянувшимся покоем, читаури играли со своими детишками в парке, когда человечество обрушило на них свой огонь. Вполне логично.

— Тони. — Наташа указала на Башню.

Читаури внутри силового щита сбивались в кучи, метались, кричали. Что испытывает коллективный разум, когда подключённые к нему особи умирают? Читаури выпрыгивали из окон и сбегали по стенам, бесконечный поток всё лился, лился и лился. Тони, Сиф и Наташа инстинктивно подались назад, глубже в тени. Первые читаури почти добрали до щита. Тони не столько задержал дыхание, сколько просто забыл, как дышать. Вот, вот оно. Тони молился, обращаясь к любому богу, готовому его выслушать и, ради разнообразия, помочь.

Когда первый читаури врезался в щит, в землю будто ударила синяя молния — ослепительно вспыхнул тот же голубой свет, который излучали порталы и Тессеракт. Когда свет померк, того читаури, который ударился в щит, нигде не было. Джарвис приблизил изображение: на том месте, где стоял жук, виднелось лишь чёрное пятно. Рой мчался чересчур быстро, чтобы затормозить, даже теперь, когда коллективный разум предупреждал всех об опасности, и читаури волна за волной бились о щит, словно мотыльки, попавшие в электронную мухобойку. При виде этого зрелища Тони радостно завопил.

Читаури начинали понимать, что случилось, теперь им удавалось затормозить и не влетать головой в стену, которая охраняла их на протяжении пяти лет. Они рассыпались вдоль периметра, визгливо крича и воя от бьющей их синей энергии. Они оказались в ловушке. Они оказались в ловушке, но их семьи, их дети гибли в огне за стеной, и эти читаури чувствовали, как они умирают. А враг, должно быть, неслось у них в головах, враг обернул их щит против них же, чтобы не дать им прийти на выручку своему улью.

Они не могли этого допустить — а как же иначе?

На миг синей свет замерцал, а потом наконец-то погас.

Всю следующую минуту в небе было черно от читаури. Они летели все сразу, затмевая солнечный свет, тысяча за тысячей изливаясь из Башни. Тони знал, что они расширяют идущие под подвалом туннели, но, поскольку силовой щит ограждал и их тоже, Тони не имел представления, насколько выросла эта сеть. Теперь он видел ответ: очень выросла. Очень и очень выросла, если считать, что количество читаури о чём-либо говорит.

— Не важно, сколь велика доблесть ваших воинов, против подобной силы им долго не устоять, — сказала Сиф.

— Тогда давайте поторапливаться, — сказал Тони, готовясь взлетать.

Наташа потянула его вниз:

— Если они увидят нас, то атакуют. Я предпочла бы драться с сотней, а не с тысячей.

— Если промешкать, они могут вновь поднять щит, — сказала Сиф.

— Ждите, — ответила Наташа. — Они не станут этого делать, пока ещё столькие остались внутри.

Тони понимал это. Понимал. Но было так трудно ждать, видя тусклое свечение на крыше — единственный проблеск синей энергии возле Башни. Меч Сиф и Тессеракт разделяла какая-то миля, и возможность успеха казалась сейчас потрясающе, мучительно реальной. Тони пришлось собрать всё своё самообладание, чтобы не потянуться за этим шансом.

Поток читаури замедлялся, редел, основная часть роя рассыпалась, устремляясь к трём своим гнёздам. Они действовали с безупречной координацией — ещё один плюс возможности мгновенно обмениваться информацией. Тони заметил, как Наташа рядом с ним напряглась.

— Сейчас? — спросил он.

Вокруг Башни по-прежнему кружило дьявольски много читаури.

Наташа подняла палец и указала на посадочную площадку над тёмной надписью «СТАРК». Среди читаури виднелась одинокая розовая фигурка. Казалось, человек тоже готовится бросить вниз по стене и никак не может понять, почему его тело отказывается вести себя так же, как тела остальных в его улье. Тони знал, кто это, но не мог поверить своим глазам. Тони ни разу не видел в движениях Бартона целеустремлённости. А сейчас он двигался, как читаури, несмотря на свою тонкую человеческую кожу и лук на спине.

— Давай, — сказала Наташа, держась за ремень колчана. — Сбрось меня там.

— Нат...

— Ты будешь охранять Сиф сверху. Я — снизу. — На её лице застыла холодная маска, не допускающая возражений, а Тони было нечего возразить. Наташа утверждала, что справится с этой ордой, и Тони ей верил. Он оглянулся на Сиф, и та кивнула. Тони обхватил обеих женщин и взлетел. Мимо без остановки пронеслись как минимум сорок читаури. Самое большое преимущество Тони, Сиф и Наташе давал эффект неожиданности: никто не поверил бы, что трое людей окажутся настолько глупы, чтобы отправиться прямиком к главному укреплению читаури в Нью-Йорке. Чёрт возьми, да Тони и сам не считал этот план самым лучшим. Но никто больше летать не умел, а его силы не были безграничны. Поэтому их было сейчас только трое, и, по крайней мере, поначалу их малочисленность играла им на руку. Они пробирались мимо несущихся навстречу читаури, пользуясь тем, что сбивали их с толку своим направлением.

Читаури, однако, недолго пребывали в растерянности. На то, чтобы долететь до балкона своих старых апартаментов, у Тони ушло тридцать секунд, и к тому времени, как Наташа потрепала броню по щеке и спрыгнула вниз, читаури уже разворачивались за ними. Наташа приземлилась и, перекатившись, вскочила на ноги рядом с Бартоном. Он взглянул на неё, изготовившись к драке. Взгляд его стал по-новому отстранённым. Он смотрела на Наташу, словно она была инопланетянкой.

Наташа стащила колчан со спину и протянула ему. Бартон посмотрел на колчан. Словно не понимая, что делает его тело, он протянул руку и обхватил колчан. Другую руку он поднял к Наташиной шее. Костяшками погладил по коже, потом запустил пальцы ей в волосы. Без единого слова Наташа потянулась к нему за спину и освободила лук. Выпутав его пальцы из своих волос, она поднесла его руку к губам, поцеловала и вложила в неё лук.

Всё это заняло лишь пару секунд, но стрелу в тетиву Клинт вложил ещё быстрее. Какой-то читаури, заметивший их на подлёте, нырнул к Наташе и Клинту. С животной яростью Клинт выстрелил, попал читаури между глаз, поморщился и вложил новую стрелу в тетиву. Наташа почти с восторгом выхватила пистолеты и открыла огонь.

Тони полетел вверх, нацеливаясь на голубое сияние на крыше. В такой близости от Тессеракта его датчики сходили с ума. В день вторжения дела обстояли получше, но тогда, пять лет назад, костюм Тони был совсем новым. Сейчас броня держалась на честном слове, утиле и чёртовой гениальности Тони, и ни то, ни другое, ни третье не могло сдержать мощь Тессеракта. Но Тони всё же сумел поднести Сиф достаточно близко. Она спрыгнула, и он развернулся, чтобы дать отпор спикировавшему на них десятку читаури. Трое взорвались на подлёте, спасибо ловко выпущенной стреле с сюрпризом. Ещё троих Тони сбил ударом репульсоров.

Синяя вспышка едва не ослепила его — она была даже ярче той, с которой читаури врезались в силовой щит.  Тони посмотрел вниз и увидел, как Сиф, пошатываясь, отступает от Тессеракта, одной рукой прикрывая глаза, рука с мечом болталась вдоль тела. Сиф встряхнулась и вновь подняла меч. Рука дрогнула, а потом Сиф стремительно опустила клинок точно в центр синего куба. Снова вспыхнул ослепительный свет, а когда он померк, Сиф поднималась с колен, опираясь на меч, словно на трость.

— Сэр, воздух! — окликнул Джарвис, и Тони выпустил ракеты в стайку читаури, нацелившихся прямо на Сиф. Большую часть он сбил, двое выживших отступили, несомненно, лишь для того, чтобы зайти с другой стороны и попытаться снова. С запада приближались ещё десять, ещё восемь — с юга. Тони направил в сторону тех и других по перчатке и выстрелил. Ему не требовалось их убивать. Достаточно только держать подальше от Сиф.

Тони видел, как на горизонте из бухты Нью-Йорка поднимаются левиафаны и поворачивают на город, дождём рассыпая воду. Двое уже взлетели и как минимум ещё восемь поднимались следом. По меньшей мере один направлялся к Башне Старка.

— Быстрее, Сиф, — сказал Тони. — Быстрее, быстрее, быстрее.

Она крякнула в ответ и вновь взмахнула мечом.

— Думаешь, я не знаю?

Пошатываясь, она приподнялась на носки и занесла меч над головой. Клинок ударил по Тессеракту с таким громким и резким треском, что у Тони зазвенело в ушах, словно рядом кто-то выстрелил из пистолета. Окружившие их читаури зашипели и отпрянули. Когда свет померк, Сиф снова была на коленях. Она взмокла от пота и вся дрожала, но меч остался зажат в Тессеракте, прорубив куб по меньшей мере на дюйм.

— Да! — прокричал Тони, стреляя в очередную надвигающуюся группу читаури. — Всё получается, Сиф. Главное, не останавливайся.

Сиф не нуждалась в его подбадриваниях. Она уже вновь была на ногах: покачиваясь и дрожа, она всё равно рывком освободила свой меч и снова его занесла. Новый удар опустился на то же самое место, и на этот раз треск был таким громким, что боль на миг оглушила Тони. На этот раз из пистолета выстрелили не над ухом, а прямо в ухо, и Тони чувствовал, как из ушей течёт кровь. Сиф опрокинуло на спину, кровь лилась у неё из ушей, но она вновь поднялась на ноги, опираясь на кровоточащие руки, и вновь схватилась за меч, ещё глубже погрузившийся в Тессеракт. «Ещё удар, — подумал Тони, внутренний голос был на грани истерики. — Ещё только один удар».

Сиф подняла меч над головой.

И хотя Тони знал, что это невозможно, ему показалось, что он услышал гром за миг до того, как молния ударила в её тело.

Она осела на землю. Тони не видел, жива она или нет, но она не двигалась, абсолютно не двигалась. Меч дымился возле тела, всё такой же яркий, сияющий. Он по-прежнему мог разрубить Тессеракт, Тони требовалось лишь достать его, но между ним и мечом, спустившись с небес в окружении серых грозовых туч, стояло теперь величайшее чудовище этого мира.

Тор завис в воздухе над телом Сиф. Она дёрнулась и нетвёрдо приподняла голову, словно ей в жизни не приходилось поднимать такой вес. Глядя Тору прямо в глаза, она сплюнула кровью ему под ноги.

Второй удар молнии убил её вне всяких сомнений.

Тони выпусти самую мощную из своих ракет — миниатюрный «Иерихон» — Тору в затылок. Тор поймал её, отбросил через плечо и развернулся к Тони. Ракета приземлилась на крышу неподалёку и взорвалась, сравняв здание с землёй.

— Выходит, ты намерен погибнуть в бою, — сказал Тор. Его холодные глаза горели синевой Тессеракта. — Как пожелаешь.

Он поднял руку, и Тони успел перекатиться на бок как раз вовремя, чтобы увернуться от вырвавшейся из его руки молнии. Тони практически чувствовал, как сердце бьётся о реактор. Он настроил систему наведения на Тора и выпустил три ракеты. Пять лет назад, на этом же самом месте, Тони вёл тот же бой — и тогда проиграл. Все они проиграли. Три ракеты ударили Тора, как и в тот раз, и, как в тот раз, Тор отшвырнул их в сторону, как снежки. Тор поднял руку и выбросил ещё одну молнию. Тони едва успел увернуться. Тор играл с ним. Тор мог изжарить его в любой момент.

— Ты наскучил мне, человек, — сказал Тор. Голос его был на удивление мягок для воплощённой стихии. В тех редких случаях, когда Локи говорил о своём брате, он рассказывал, что Тор был громогласен, но тот Тор, которого знал Тони, ни разу не повысил голос в бою дальше шёпота. Не было необходимости: мир и так уже слушал его. Тор склонил голову на бок, разглядывая петляющего и подпрыгивающего в воздухе Тони. — Неужели за то время, что я дал тебе, ты не выучил никаких новых трюков?

— Ну, — сказал Тони, глядя, как Халк, подтянувшись, вылезает на крышу, а Стив спрыгивает у него со спины, — один мы выучили.

Тор едва успел приподнять бровь, прежде чем Халк взревел и бросился на него. Они упали на крышу и заскользили к краю. Молнии разлетались во все стороны — Халк хватал Тора за руки.

— КРУШИТЬ! — проревел Халк, вместе с Тором падая с крыши.

— У тебя отличное чувство момента, — сказал Тони. Стив поспешил к телу Сиф. — Ей ты уже ничем не поможешь. Хочешь её спасти — бери меч.

Стив провёл ладонью по лицу Сиф, закрыл ей глаза, а потом поднял меч. За спиной у него назад к Башне спешили два десятка читаури, которых больше не отпугивал Тор. Тони рванулся вперёд, в самую гущу, прежде чем до них дошло, что происходит, и активировал «импульс» — энергетическую бомбу, эпицентром которой являлся костюм. Читаури изжарились в миг. Чертовски жаль, что импульс так расходовал батарею — но тут последовал новый ослепительный удар, такой болезненный, что Тони рухнул на дюжину футов, прежде чем сумел восстановить контроль над костюмом. Долго их сдерживать не придётся, горько подумал Тони, взлетая обратно на крышу. Стив уступал силой Сиф, ему потребуется больше одного удара, но он сможет. Он сможет.

— У тебя всё получится, Стив, — сказал Тони, сбивая очередного читаури.

Сложившись пополам, Стив кашлял и задыхался.

— Как посмотреть, — выдавил он и поднял меч снова. Он вновь ударил по Тессеракту, и на этот раз вой в ушах Тони не утих, когда померк свет. Он сбивал подлетающих читаури одного за другим, а в голове у него выло и выло. Слава Богу, внизу их отстреливали Клинт и Наташа. Сейчас Тони снесло бы и крепким ветром.

Потом в поле зрения Тони возникло нечто значительно хуже.

— Твою мать, — сказал Тони.

— Что? — задыхаясь, выдавил Стив.

Тони зарядил лазеры в перчатках.

— Я забыл про космического кита.

А вот космический кит про него не забыл. Чудовище с рёвом устремилось к ним и, пролетая, снесло кусок крыши. Тони летел перед ним, спиной вперёд, уводя подальше от Стива и Тессеракта.

— Давай, давай, — бормотал он. Левиафан, продолжая реветь и щёлкать пастью, нёсся за ним. Лазеры пискнули, сообщая о полной готовности, и Тони выстрелил мерзавцу в глаза. В Катакомбах не сумели изучить этих тварей так же хорошо, как читаури, но глаза у всех слабое место. Левиафан не был исключением — он взвыл и заметался. Тони не дал ему улизнуть, упрямо держась у него перед мордой. Когда тварь снова взвыла от боли, Тони выпустил ракету ей в глотку.

Левиафан заревел и рванулся вперёд, задев Тони, который не успел увернуться. Толчок впечатал Тони в стену Башни, реактивные двигатели на миг запнулись, ударившись о сталь. Тони встряхнулся и бросился назад, чтобы сбить читаури, который воспользовался моментом и атаковал Стива. Стив позаботился о противнике сам, мгновенно его обезглавив. Судя по всему, с читаури меч управлялся намного легче, чем с мистическими источниками энергии, родом из вечности.

Ослепший и раненый, левиафан метался в открытом небе в поисках Тони. Если бы старые небоскрёбы ещё стояли, он бы посбивал все. Меч вновь вошёл в трещину в Тессеракте со страшным хрустом, и левиафан закричал так громко, что встряхнул и без того оглушённого Тони. Чудище бросилось вперёд, метя в то самое место, где только что находился Тони, и врезалось в стену Башни. Потом подалось назад — и снова ударилось в стену. Оно билось в неё вновь, вновь и вновь. Сейчас оно уже не пыталось добраться до Тони. Оно знало только, что Тессеракт причинил ему боль и что так, возможно, сумеет эту боль прекратить. Единственная проблема заключалась в том, что вместе с Тессерактом на крыше находился и Стив.

Тони приземлился левиафану на затылок и выстрелил ему в череп, но тварь, похоже, была ранена уже слишком, чтобы обратить на это внимание. Чтобы обездвижить её, мощности ракеты тоже не хватило, даже после того, как Тони полез в рану и принялся отдирать кожу. Тварь сходила с ума от боли, но источник этой боли находился в другом месте. Левиафан вновь врезался в Башню, и всё здание содрогнулось.

— Тони, он сейчас обрушит всю Башню! — прокричала Наташа по радиосвязи.

— Я заметил! — прокричал Тони.

— Тони! — позвал Стив. — Мне нужна помощь.

Тони упёрся ботинками в рану на черепе, проделанную взрывом и его собственными руками. Стив на крыше, с мечом в одной руке и щитом в другой, отбивался от дюжины читаури. Он едва держался на ногах, но крышу вокруг него усеивали трупы. Тони воспользовался практически последними остатками заряда в лазерах, чтобы рассечь читаури пополам. Левиафан снова врезался в здание, и оно вздрогнуло. Стив упал на колени.

— Наташа! Какие у тебя гранаты? — крикнул Тони, закладывая вираж к ближайшему зданию.

— Две разрывные, одна поджигательная, одна химическая, одна световая, три «Иерихона», — ответила она. — Их не хватит, чтобы пробить его шкуру.

Тони перерезал железную арматурину и выдрал её из стены, оставляя неровный заточенный край. Пока он был внизу, он успел осмотреться в поисках Тора и Халка. Над землёй выгибались молнии, протягиваясь от машины до стены здания, от стены — к фонарному столбу. Они освещали всю улицу. Халку, судя по всему, было на это плевать. «Доктор Бэннер, отныне вы мой новый любимчик».

— Лучше, чем у меня. Я расстрелял всё серьёзное. Как у тебя с меткостью?

— Безупречно.

Снова раздался треск удара по Тессеракту, но, хотя в глазах у Тони вновь побелело, он чувствовал, что на этот раз боль была меньше, чем в прошлый. Стив слабел. Удары становились не такими глубокими. «Решаем одну проблему за раз». С двенадцатифутовой, двухтонной, тянущей его к земле балкой в руках, Тони заставил костюм подняться к обзорной площадке. Наташа разбежалась и запрыгнула ему на спину, когда он пролетал мимо, а Клинт продолжал сбивать читаури одного за другим. Левиафан метался, и здание вздрагивало снова, снова и снова, но когда Наташа приземлилась на уцелевший подоконник этажом выше того места, о которое бился левиафан, ей удалось надёжно там закрепиться. Тони, сделав петлю, поднялся выше и нацелил свою балку вниз. Падать с ней оказалось намного легче, чем лететь.

Импульса, преданного костюмом, и естественной силы тяжести оказалось достаточно, чтобы заострённый конец, попав в рану на голове твари, вошёл глубоко в её череп. Это левиафан, наконец, заметил. Он подался назад, воя от боли и стараясь вытряхнуть металлический штырь, а Тони загонял балку всё глубже и глубже. Тварь запрокинула голову, открыв рот, и Наташа, дёрнув за нить, продетую в чеку каждой гранаты, швырнула их все твари в глотку. Тони мгновенно взлетел и подхватил Наташу. Когда гранаты взорвались, они уже укрылись по другую сторону здания. Наташа спрыгнула обратно на площадку и бросилась к Клинту. Его обступали читаури, щёлкая зубами и пытаясь дотянуться когтями. Интересно, знакомо ли им чувство предательства, подумал Тони.

Тони кружил, поднимаясь на крышу, и потому видел, как левиафан, почти лишившийся головы, рухнул на землю.

— Кажется, у нас получилось! — провозгласил он, подлетая к крыше, прежде чем увидел Тора — Тора, окровавленного и помятого, но очень даже живого. Он держал Стива за горло, приподнимая над крышей.

Тони не хватило времени, чтобы запаниковать. Тор посмотрел ему в глаза и выбросил Стива за край. Тони нырнул следом за ним, но в грудь ему ударила молния, и он кубарем полетел вниз.

Его словно лягнул мул. На смерть было совсем непохоже.

— Мощность двести процентов, сэр, — сообщил Джарвис, когда системы костюма заработали вновь.

— Как тебе это, а. — Тони осмотрелся в поисках Стива. Его нигде не было. Нигде. По крайней мере, не было нигде в воздухе, а это, методом исключения, означало, что он был на земле, сотней этажей ниже. Тони оцепенел, словно по венам разлился лёд. Неважно. Неважно. Значит, Стив умер. Это неважно. Все они скоро умрут или спасутся. Неважно. Война продолжается, даже если теряешь солдата.

Тор не ожидал, что Тони вернётся на крышу. Когда Тони врезался в него головой вперёд, он спокойно стоял и взвешивал на руке меч Сиф. Меч со звоном упал к их ногам. Тор дёрнулся и отшвырнул Тони, но сложно заставить разбиться насмерть того, кто умеет летать. Тони восстановил контроль над костюмом и понёсся на Тора, пользуясь тем, что костюм заряжен сверх обычных пределов. Тор с вызовов раскинул руки.

— Перенаправить энергию на грудной репульсор, — приказал Тони.

Руки Тора обхватили его, металл костюма начинал гнуться — и тогда Тони выстрелил из реактора. Удар сбил Тора с ног, и он рухнул на устилающий крышу гравий с оглушительным грохотом, едва не сорвавшись за край. Его грудь превратилась в открытую кровоточащую рану. Тор уставился на неё, словно не понимая, что перед ним. Потом взглянул вверх, на Тони, и улыбнулся, обнажив зубы, красные от крови.

— Неплохо, смертный. Ты был одним из моих любимчиков. — Пусть говорит. Если дать костюму время на подзарядку, у него хватит мощности ещё на один выстрел.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — сказал Тони.

— Я знаю тебя, как художник знает своё творение. Ты славишь меня любыми своими делами. — Тор легко поднялся на ноги, не обращая внимания на льющую из груди кровь. — Но есть предел и моей гордости.

Костюм пискнул.

— Грудной репульсор готов, сэр.

Тони опять бросился к Тору, но на этот раз тот его ждал. Тони метнулся влево, уклоняясь от рывка Тора, но тот поймал костюм за правый локоть, сжал и потянул Тони вниз. Пальцы Тора смяли металл сустава, Тони вырвался, спотыкаясь. Правая рука его теперь была абсолютно прямой, застряв в таком положении. Тони поднял повреждённую руку и выстрелил из репульсора, попав Тору в ногу. Нога даже не дрогнула. Тор схватила Тони за горло двумя руками, и Тони почувствовал, как металл прогибается, слишком плотно прижимаясь к коже. Тони вскинул обе руки и резко развёл в стороны, отрывая ладони Тора от своей шеи, потом схватил Тора за голову и ударил его головой в лоб. В ушах зазвенело, голова Тора мотнулась назад. Потом Тор выпрямился и улыбнулся. Он врезал по шлему лбом, и металл впечатался в лицо Тони, сломав ему нос. Лицевая пластина пошла трещинами.

— Джарвис. Наташа. Стив, — задыхаясь, окликнул Тони, отступая на нетвёрдых ногах, но шлем молчал. Динамики тоже сломались.

Тор схватил всё ещё оглушённого Тони, впился пальцами в треснувшую лицевую пластину, сорвал её и бросил на крышу. Впервые с тех пор, как Тони последний раз был в Башне, он дышал открытым воздухом города. «Инфекция, инфекция!» — завопила глупая часть его разума, где ещё сохранялась надежда. Тони её не слушал. Он не успеет подвергнуться заражению. Воздух пах просто чудесно. И ощущался тоже. Тор отпустил Тони, и он рухнул на землю. Если вытянуть левую руку, кончиками пальцев он едва касался меча. Тор шагнул вперёд, вставая над ним, ступнями сжимая бока костюма. Тони вновь выстрелил из грудного репульсора. Тор уклонился, не сойдя с места. Он смотрел вниз на Тони, словно тот был диковинной новой зверушкой, и Тор сомневался, стоит ли её изучать. Потом Тор отступил. Он подошёл к мечу, опять поднял его, провёл большим пальцем вдоль лезвия.

— Очень хороший меч, — сказал он. В голосе его звучало нечто, похожее на искреннее восхищение. А потом он вернулся к Тони и всадил меч ему в живот по самую рукоять.

Тони закричал так громко, что казалось, будто этот крик обдирает лёгкие до крови, будто каждая капля боли, испытанной им прежде, лишь готовила его к этой минуте. На какой-то время — Тони не знал, как много его прошло — весь мир ограничился куском металла у него в животе и пылающими нервами, которые резал этот металл. Когда болевой шок слегка отступил и осталась лишь мучительная ноющая резь, Тони поднял дрожащую левую руку и вновь выстрелил в Тора.

Как и ожидал Тони, Тор с лёгкостью увернулся. Потом наклонился над ним и постучал по реактору.

— Цвет силы, — сказал Тор, а потом поддел реактор пальцами и вырвал его из груди Тони.

Вдали рыжина человеческого огня уступила место голубому пламени читаури. Оно накрывало город, над которым лениво кружили левиафаны, готовые действовать, если мятеж вспыхнет вновь — но мятеж задохнулся. Некоторые читаури возвращались домой.

— Ты проиграл, — просто сказал Тор, вертя пока ещё не погасший реактор в руках. Он тоже был одного цвета с глазами Тора. Тони жалел, что не выдавил их.

— Но заставил тебя потрудиться, — выговорил Тони. Каждое слово стоило мучительных усилий. Кровь пузырилась у него на губах. — Пустил богу кровь.

— Всякая плоть кровоточит, — ответил Тор, не взглянув на него. — В этом её прелесть. — Он сомкнул пальцы вокруг реактора, раздавил его, гася голубой свет, выбросил металлический шарик и подошёл к Тессеракту, который безмятежно сиял той же синевой, даже разрубленный почти пополам. Рука Тора застыла над раной. — Одна душа вечна, и в итоге она ускользает из всех оков, в которые мы можем её облачить.

Тони пытался не отрывать взгляд от Тора, но держать голову было слишком больно. Против собственной воли он опускал её всё ниже и ниже, а потом затылок ударился о гравий крыши, и Тони закрыл глаза.

Интересно, красив ли Асгард в это время года.

«Прости, Роди, — подумал Тони. — Прости, Хэппи. Простите, ещё семь с лишним миллиардов людей. Мало кому удаётся дважды подвести мёртвых».

— Должен предупредить, — раздался голос слева от Тони. Тони распахнул глаза и рывком повернул голову; удивление заставило боль отступить. Рядом с ним, на корточках, облачённый в длинный зелёный с золотом плащ поверх почти вычурного замысловатого доспеха, с головой, увенчанной золотой короной с рогами, сидел Локи, скривив губы в неком подобии улыбки. Он выглядел... хорошо. Богоподобно. — Я намерен ещё долго хвалиться тем, что постоянно спасаю вас.

— Срань господня, — прохрипел Тони. — Ты белый. — Эти слова могли бы стать для него последними, если бы Локи не дотронулся ладонью до его щеки. Боль понемногу утихла. Тони знал, что последует за ней вскоре. Ему доводилось видеть, как Локи помогал другим умирать, когда смерть становилась милосердием. Она была бы милосердием и сейчас. Тони улыбнулся Локи из-под полуприкрытых век. — Я тебя обожаю.

Локи потрепал его по щеке, а потом схватился за меч, торчащий из живота Тони, и потянул. Тони ничего не почувствовал, только разлившееся по коже тепло, когда из раны, прежде чем та успела закрыться, хлынула кровь. Локи встал, сжимая в руке алый клинок Сиф. Тор бесстрастно смотрел на него, по-прежнему развернувшись корпусом к Тессеракту.

— Я убил тебя, брат, — сказал Тор.

— Очевидно, нет, — ответил Локи. — И ты не брат мне.

Тор склонил голову на бок.

— Ты полагаешь, те узы, что есть между нами, так легко разорвать?

— Ты мне не брат, потому что ты — не Тор, — сказал Локи. — Теперь мне это известно, и мне следовало понять это с самого начала. Мелочность и ненависть ослепили меня. Ты Тессеракт, верно? Мне неведомо, насколько правдивы были слова леди Сиф обо мне, но в одном она точно не ошибалась: Тор никогда не учился колдовству. Не так, как учился я. Он не знал, что когда ты повелеваешь магией, она повелевает тобой, и чем больше твоё желание, тем выше цена. Ты дал ему то, чего он хотел, а потом опустошил его в качестве платы. Взяв его облик, ты пришёл в мир, созданный его волей, и стал собирать свою кровавую дань. Полагаю, он всё ещё где-то там, внутри тебя, или хотя бы его память. Иначе зачем бы ты стал наносить удар там, где нанёс?

Голубые-голубые глаза Тора блеснули.

— Ты умён, — сказал он. — Умнее, чем был прежде. Молю, поведай, что же открыло тебе глаза?

Не глядя, словно не в силах на неё посмотреть, Локи указал мечом на тело Сиф.

— Когда она поведала свою историю, всё стало ясно. Не стану отрицать, что существует вселенная, в которой Тор мог бы стать жестоким чудовищем, но он был бы жесток и чудовищен иначе, чем ты. Он предложил бы своим друзьям и семье пойти с ним. Он не стал бы убивать их на пиру и во сне, как ночной тать.

Тор — или тварь, которая носила теперь его тело — минуту разглядывал Локи в полном молчании.

— Если бы он предложил тебе править с ним вместе, что бы ты ответил ему?

— Когда он только вторгся на Землю, я бы ответил «да», — сказал Локи. — Пусть даже только затем, чтобы отнять её после.

Губы Тора подрагивали:

— И ты собираешься отнять её у меня теперь?

Локи дёрнул одним плечом:

— Она уже принадлежит мне. Я сам её взял. Ты нашёл её первым, но мне она нравится больше и, думаю, мать согласилась бы, что я лучше с ней обращался. Эта планета моя. Эти люди мои. Их жизни принадлежат мне. Я намерен стребовать с тебя плату за вред, который ты причинил тому, что не принадлежало тебе.

— Как же тебе не терпится убить своего брата.

— Освободить его, — ответил Локи так холодно, что Тони готов был поклясться: температура упала на пару градусов.

— Пять лет назад мы сражались, и ты проиграл. Пусть ты и не умер, но все эти годы яд наверняка бродил по твоим жилам. Теперь ты слабее, чем был тогда.

Локи сжал руку на рукояти меча.

— Пять лет — долгий срок. Многое может измениться за это время, поверь. Пять лет назад я был ослаблен, а ты — здоров. Взгляни же на нас теперь. А что до яда... — Он вскинул голову выше, и его церемониальный доспех перетёк в другой, больше подходящий для битвы. Кожа сделалась синей, приобретя более богатый и глубокий оттенок, чем болезненный свет Тессеракта. — Ты ударил меня клинком, предназначенным убивать ледяных великанов. Я выжил, потому что отец потратил немало магии, убеждая моё тело, что оно принадлежит не йотуну, хоть яд и вынудил меня принять эту форму. Но так уж случилось, что ледяные гиганты знают, как исцелять соплеменников. И среди них есть те, кто с радостью поможет невежественному сородичу. Как с исцелением, так и с другими особенностями анатомии йотунов. — Он поднял свободную руку. На ней нарастал лёд, вытягиваясь в длинный и острый шип. Локи смотрел на Тора, приподняв бровь. — Это были весьма познавательные несколько дней.

Быстрым, как бросок кобры, движением Локи дёрнул рукой, и ледяной шип полетел вперёд, ударил Тора в плечо. Сила удара заставила его пошатнуться. Когда Тор выпрямился, сосулька торчала у него из груди. Тор схватился за шип и обломил его.

— Хитрый трюк, Среброустый, — сказал Тор. — Но одной хитрости будет мало.

— Для этого я и взял меч, — сказал Локи и взмахнул клинком, метя в голову Тора. Тор уклонился, но только едва-едва, кончик лезвия оцарапал ему переносицу. Тор выхватил кинжал из-за пояса — Тони впервые видел, чтобы он снизошёл в бою до оружия — и прыгнул на Локи. Тор был сильнее; Локи — быстрее. Тор не мог до него дотянуться, а Локи кружил вокруг брата, посылая в него один за другим ледяные кинжалы. Не все они поражали цель, а те, которые попадали, не проникали так глубоко, как первый. И всё же их было достаточно, чтобы Тор взревел от злости и  бросился на Локи, оказываясь к нему слишком близко. Его кинжал вонзился Локи в плечо. Судя во всему, кровь у ледяных великанов тоже была красной.

— Ты слишком промедлил, Среброустый, — прошипел Тор в лицо Локи.

— Ты слишком приблизился, Куб, — Локи чиркнул каблуками, и из-под его ног вырвались ледяные шипы, устремляясь к ногам Тора. Тор отшатнулся, и чёрный лёд позади него выбил почву у него из-под ног. Во мгновение ока Локи подставил меч под тело Тора. Меч пронзил его сердце насквозь, и Тор упал на одно колено, потом подломилось другое. Локи поднял меч, пока Тор не повис на нём всей своей массой, и посмотрел брату — или его оболочке — в глаза.

— Убирайся из его тела, — прошипел Локи.

Тор поднял голову — его светлые волосы слиплись от крови множества тел — и рассмеялся. Схватил Локи за руку, лежащую на рукояти, и сжал. Тони услышал, как хрустнули кости Локи, а потом Тор вытянул лезвие из своего сердца. Пинком он отшвырнул Локи в сторону, и Локи упал, растянувшись, рядом с Сиф, баюкая свою руку. Не обращая внимания на зияющую рану в груди, Тор положил руку на Тессеракт — или на сияющий голубой куб, который тоже был Тессерактом. Тони собирался вот-вот умереть и потому мог запутаться в терминах. Тор вздохнул, а его тело уже начало исцеляться. Когда он убрал руку с куба, рана в его груди затянулась.

— Если бы я был лишь Тором, ты мог бы меня убить, — весело сказал Тессеракт устами Тора. Он взмахнул мечом в сторону Локи, а потом переломил клинок об колено. — Молодец. Молодец. Можешь умереть с высоко поднятой головой. Никто не посмеет сказать, что ты не сделал всё, что мог. Однако, в конечном счёте, этого слишком мало. В конечном счёте, ты так и не стал достойным.

Локи приподнял голову, словно до его слуха донеслось что-то, чего Тони не слышал. Прижимая руку к груди, Локи поднялся на ноги. Лицо его выражало полную сосредоточенность. Он вытянул здоровую руку в сторону, словно хотел схватить что-то из воздуха. Тессеракт-Тор смотрел на него с жалостью.

— Это тело всего лишь сосуд, — сказал он. — Я — сила, рождённая в начале вселенной. Я искра, что была прежде взрыва. Сегодня я дрался с тобой лишь потому, что мне хотелось повеселиться.

У Тони темнело в глазах. Его почти оставили последние силы. Магия Локи забрала боль, забрала страх. Осталась только усталость. Тони пытался изо всех сил, но никак не мог удержать голову. Значит, это последнее, что он увидит. Куб прямо перед собой, Локи слева, Тор справа, тело Сиф, смотрящее на него. Тони был рад, что Стив закрыл ей глаза.

— Ты не можешь убить меня, Локи, сын Одина и Фригги, сын Лафея и лютой зимы, — сказал Тессеракт. — Я родился прежде, чем Смерть пришла в этот мир, и я буду здесь, когда она пожнёт свет последней звезды. Я бессмертен, бесконечен и неизменен.

— Да, верно, всё это правда, — сказал Локи. Потом усмехнулся: — И всё же ты недостоин.

Домчавшись со скоростью летящей ракеты, молот лёг в протянутую руку Локи. Локи крутанул его один раз, удобней перехватив рукоять, и улыбнулся ему, словно старому другу. Потом вскинул другую руку, чтобы прикрыть лицо, и опустил молот на куб с оглушительным грохотом. В первый миг как будто ничего не случилось. А потом, на глазах у Тони, Локи и Тора, от разрубленной сердцевины куба побежала трещина. За ней ещё и ещё — куб раскалывался, словно лёд перед тем, как окунуть тебя в ледяные глубины. В глазах у Тони всё закачалось, тьма подступала с краёв, но он не мог позволить себе опустить веки, не желал спокойно погружаться в эту славную ночь. Не теперь, когда Тессеракт рассыпался, а Тор вдруг пошатнулся и рухнул, словно его поразил гром. Локи в миг подхватил его, и они вместе упали рядом со своей сестрой во щите.

Тессеракт рассыпался, осколков становилось всё больше и больше, и свет, который лился из трещин, был таким ослепительно-голубым, какого Тони никогда прежде не видел. Он отвернулся, спасаясь от этого света, но тот был повсюду, он жёг Тони глаза, и не имело значения, открыты они или закрыты. Прищурившись, Тони едва мог различить в этом свете силуэты Локи и Тора. Собрав последние силы, Тони стащил перчатку с левой руки и потянулся к ним. Свет поглощал всё, он делался всё ярче и ярче, пока не затопил слух, не заполнил ноздри и рот, пока Тони не ощутил его своей кожей — а потом чьи-то пальцы коснулись его руки, и весь мир залила синева.

Chapter Text

На стойке в вестибюле Башни лежали три коробки пончиков, присланных из «Данкин Донатс» на Сорок шестой улице. Все работающие забегаловки и рестораны в Нью-Йорке заваливали героев, только вчера закрывших дыру в небе, бесплатной едой. Её было столько, что Щ.И.Т. начал отказываться от пожертвований уже через двенадцать часов. Другим еда нужна больше, чем Мстителям, отвечали в Щ.И.Т.е.

Через пять лет после того, как начал жевать, Тони проглотил кусок глазированного пончика и положил остатки обратно в коробку. Прошёл мимо агентов, беспорядочно толпящихся в вестибюле в ожидании новых заданий, мимо добровольцев, раздающих воду и пайки от «Старк Индастриз» всем желающим. Миновав главные двери, он вышел в послеобеденную манхэттенскую тень. Небоскрёбы, оправдывая своё имя, загородили город от солнца. Пробирающийся по тесным улицам ветер пах мусором, бензином и шкворчащим жареным мясом, которое готовили по всему городу по сотне разных рецептов.

— Твою мать, — сказал Тони. — Мы победили.

 

Хотя Башня Старка оказалась в эпицентре вторжения, она почти не пострадала, и уже час спустя по его окончании превратилась в официальную штаб-квартиру Щ.И.Т.а в Нью-Йорке, призванную надзирать за восстановлением города и перемещением останков читаури.

— Чертовски жаль, что они все погибли, — сказала, обращаясь к Тони, одна из ксенобиологов Щ.И.Т.а, когда вывозили первую партию трупов. — Такой шанс исследовать новый вид, который развивался совершенно независимо, вдали от Земли. Ничего подобного с нами ещё не случалось.

Её звали Мэган Катц. За прошедшие годы она написала шесть книг о читаури; к её пятидесятому дню рождения Локи отпечатал их и заказал переплёт. Она рассыпалась в благодарностях, а потом задала очередной чрезвычайно бестактный вопрос о репродуктивной системе ледяных великанов. Она, наверное, до сих пор где-то здесь. В этом мире они говорили всего двенадцать часов назад, поэтому она наверняка ещё в городе. Тони хотелось найти её, схватить за руки, страстно поцеловать в губы и сказать: «Судя по всему, там имеются шишки. Я не понимаю, как это, наверное, тебе лучше спросить у Пеппер, но, Мэган, Мэган — шишки!»

Но Мэган его не вспомнит. Для неё он будет никем, всего лишь Железным Человеком, а не коллегой, которому она однажды проиграла десять кредитов, потому что не поверила, что он сможет высосать целую банку мясной пасты. Мэган не было около Тессеракта, когда мир изменился, поэтому она его не вспомнит. Как не вспомнит его Иоланда или Октавия, или Джоанна, или Лоис, или Карл, или Азиз, или агент Мур, агент Бранд, или Азиатский Майкл Дуглас, или Джейн — или кто угодно из тех, с кем он познакомился после конца света. С Хилл он говорил всего один раз. Пеппер считает, что они до сих пор встречаются.

В этом мире, по скромным предварительным оценкам, во время вторжения погибло примерно три тысячи человек. Три тысячи, а ущерб почти исключительно ограничился одним Нью-Йорком. Три тысячи жертв, остальные выжили. Что бы подумал мир, если б знал, что от этой цифры Тони хочется расплакаться от облегчения?

Когда Тони, ссутулившись, опустился в кресло в боковом конференц-зале, никто не стал его беспокоить. Он всё ещё внушал им трепет, даже тем, кто уж точно не должен был обращать внимание на подобные вещи. В конце концов, он пролетел сквозь дыру в небе и выжил. Он помог спасти мир. Им оставалось только воображать, как худо бы пришлось всем без него.

«Я не знаю, какая участь более сурова: забыть или остаться единственным, кто помнит», — сказал Локи. Хотя теперь ведь не говорил? Уже нет.

Тони уткнулся лицом в ладони и долго, очень долго сидел неподвижно.

Потом кто-то тихо постучал в дверь. На пороге стояла Макс Ченг: одной рукой она сжимала локоть другой и казалась отчаянно юной. Тони вытаращился на неё, на её детское личико и яркие встревоженные глаза. Он знал, что не должен этого делать, она должна была оставаться для него одним из многих незнакомых агентов, он не должен был её выделять. Но Тони ничего не мог с собой поделать. Он сидел и просто пялился на неё.

— Тони... Старк, мистер Старк, — осторожно сказала она. — Простите, если я позволяю себе лишнее, но мне нужно кое-что у вас спросить. М-м-м. Сэр.

Сердце колотилось у Тони в горле так сильно, что он не мог выдавить ни слова. Он дёрнул головой сверху вниз. «Спрашивай».

Она стряхнула волосы с глаз жестом, который он видел уже тысячу раз, и внезапно перестала казаться настолько юной. Перестала казаться настолько чужой.

— Вам всё ещё требуется лекция насчёт того, что необходимо следить за уровнем заряда костюма, или мы кое-как решили эту проблему?

Тони в миг вскочил на ноги и пересёк комнату, сжимая Макс в объятиях. Она обняла его в ответ, сильно, почти до боли. Тони ответил тем же.

— Ты помнишь? — спросил он, крепко прижимая её к себе.

— Я думала, что сошла с ума, — сказала она, смеясь и плача. — Господи, я думала, что я совсем чокнулась. — Они расступились, хотя она по-прежнему держалась за его талию, а его руки так и лежали у неё на плечах. — Что случилось? — спросила она и махнула рукой на окно: оно лишилось стекла и его хорошо потрепало, но выходило оно на город, который вне всяких сомнений был жив. — Какого чёрта всё это значит?

— А, ну да, ты проспала всё самое интересное, — сказал Тони. Теперь он едва не вибрировал от переполнявшей его энергии. — Но ты ведь не умерла, так? Ты была в безопасности, глубоко в блоке Е, в старых добрых Катакомбах, а это значит, что читаури не нашли базу или не смогли пробиться в неё или не перерезали всех, кто там находился, выбирай на свой вкус. А это хорошие новости, Макс. Это самые лучшие новости. Знаешь, почему?

Макс посмотрела на него так, словно теперь начинала сомневаться уже в его рассудке.

— Если ты выжила, должны были выжить и другие, — объяснил Тони. — И если ты помнишь, то с чего бы не помнить им тоже? Правильно?

— Я всё ещё не понимаю, что за чертовщина тут происходит, но ты явно хочешь, чтобы я ответила «да».

Он поцеловал её в лоб и с гиканьем бросился к двери.

— Мне нужно кое-кого найти. Мне нужно... Мне нужно кое-что выяснить. Краткое содержание предыдущих серий я выдам тебе потом, обещаю. С этого момента ты возглавляешь рабочую группу Щ.И.Т.а по практическому применению волшебства, которую я только что создал. Мы будем много времени проводить вместе.

— Да что творится-то? — закричала она ему вслед, когда он выскочил в коридор.

— Великие дела! — крикнул Тони в ответ и помчался по коридору под изумлёнными взглядами двух дюжин агентов.

 

Клинта не было в числе тех, кого искал Тони, но он оказался первым, на кого Тони наткнулся. В самом что ни на есть буквальном смысле.

— Куда ты так мчишься, Старк? Что, ещё одно вторжение началось? — спросил Клинт, поднимаясь с пола. Потом глянул Тони в лицо и потянулся за луком. — Погоди, что, правда, вторжение?..

— Ты не выжил, так? — спросил Тони, тоже вставая. — Может, и к лучшему. За такие воспоминания не стоило бы держаться. Но всё равно, Клинт, прости. Я сомневался в тебе, потому что буквально всё свидетельствовало не в твою пользу — и всё же я был не прав. Ты не подвёл нас, старик. Даже если в двадцать первом веке лук— это дурацкая специализация.

Клинт посмотрел на него как на чокнутого, на что Тони был совсем не в обиде: с точки зрения Клинта, такой вывод казался более чем логичным. И всё же, будь он проклят, если смог удержать ухмылку, наблюдая растерянность Клинта. Тони никогда раньше не видел у него на лице такой яркой гаммы эмоций — чёрт побери, прежде его лицо не выражало вообще ничего, только пустоту и потерю.

— Спасибо? — уточнил Клинт.

— Нет, нет, — возразил Тони. — Тебе спасибо. И кстати, пожалуйста.

За спиной Тони услышал стук быстрых шагов по ступенькам. Он как раз успел обернуться, чтобы увидеть, как дверь с лестницы распахнулась и Наташа, в полном облачении Чёрной Вдовы, застыла с приоткрытым ртом на пороге. Она была на хелликерриере, вспомнил Тони. Отчитывалась перед Хилл. Казалось, она бегом пробежала через весь Нью-Йорк, чтобы добраться сюда.

— Клинт, — выдохнула она, глядя на него широко распахнутыми глазами, стискивая кулаки. Она жадно впитывала его образ, утратив дар речи. — Клинт, — только и повторила она, а потом неуверенно шагнула вперёд, словно ноги её не держали. Но она сделала ещё шаг, и ещё, а потом Клинт подхватил её, бросаясь навстречу и обнимая, когда она рухнула на колени.

— Я здесь, — шептал он ей в волосы и гладил её по спине, а она рыдала ему в плечо. — Я здесь, Таша.

— Я справилась. Я спасла тебя, — Наташин голос сорвался, слёзы текли по щекам. Она уткнулась лицом ему в грудь.

— Ты справилась, ты меня спасла, — повторил Клинт.

Возможно, он думал, что она говорит о контроле сознания, а может быть, что-то действительно помнил, или, быть может, не знал вообще ничего — но он обнимал её крепко, а она плакала, как ребёнок, прижимаясь к нему изо всех сил, словно боялась, что он может исчезнуть.

— Я спасла тебя, — твердила она снова и снова.

Клинт приподнял ей голову и стал целовать мокрые щёки каждый раз, когда по ним сбегала слеза. Он целовал её долго.

— Ты меня спасла.

И ещё долго двое первоклассных убийц просто сидели, безмолвно обнявшись, на полу тихого коридора, и каждый укрывал собой то, за что яростнее всего сражался.

Потом Тони поднял голову и посмотрел поверх их голов на дверь к лестнице, откуда появилась Наташа. Пеппер стоял там, на пороге, и беззвучно плакала, прикрыв рот ладонью. Они посмотрели друг другу в глаза. «Ты помнишь? — спрашивал её взгляд. — Ты тоже?» Должно быть, что-то в его лице дало ей нужный ответ — с её губ сорвался то ли смешок, то ли всхлип, она скинула туфли на каблуках и побежала, бросаясь в его объятия.

 

— Столько людей погибло, — сказала Пеппер, пока лифт медленно поднимал их в пентхаус. Они стояли так близко, что прижимались друг к другу плечами. Пеппер его не поцеловала. Это она тоже помнила. — Я была уверена, что ты окажешься среди них.

— Скольких мы потеряли? — спросил Тони. — Не то чтобы теперь это имело значение.

— Сложно сказать, хотя мы прослушивали весь эфир. Мне кажется, весь Придвен и как минимум половину Анкила. И большую часть Эгиды. То есть как минимум две тысячи человек. За двадцать минут. — Она покачала головой. Потом дёрнулась и усмехнулась, ткнув Тони локтём в руку. — Хилл выжила, — сообщила она с ухмылкой.

— Стой, серьёзно?

— Я говорила с ней по телефону пару минут назад. Ей оторвало обе руки и обе ноги, но она протянула достаточно, чтобы застать смену реальностей. Она говорит, что последний час скачет на месте просто для удовольствия. — Пеппер схватила его за руку. — Тони, почему я всё помню? Почему помнит Хилл? Я думала, нужно быть около Тессеракта, чтобы сохранить память.

— Мы же его практически взорвали. Наверное, это сказалось на результатах. — Перед внутренним взглядом Тони вспыхнул образ Локи в полном божественном облачении, в тот момент, когда он опускал молот на Тессеракт, и Тони в свою очередь схватил Пеппер за руку: — Это был Локи, Пеппер. Он вернулся спасти нас. Он разбил Тессеракт.

Лицо Пеппер под веснушками побелело.

— Локи?

Тони кивнул.

Она прикрыла рот ладонью и отвернулась. Потом вновь стремительно обернулась к нему.

— Он умер? — встревоженно спросила она.

— Нет, нет, не думаю...

— Значит, он помнит. Он помнит тот, другой мир.

— Пентхаус, сэр, — объявил Джарвис, когда двери лифта разъехались в стороны. Тони ласково погладил динамик.

Пеппер вылетела из лифта, пылая беспокойной энергией.

— Его память изменилась даже больше, чем наша. Он не приводил во дворец стражу, не пытался убить Тора, не разрушал Йотунхейм и не вторгался на Землю.

Тони махнул рукой на выбитое окно и лежащий за ним разрушенный город.

— У нас есть вполне убедительные доказательства обратного.

Пеппер покачала головой.

— Нет, нет, это был другой Локи. Не наш. А наш Локи сидит под замком в огненном царстве, куда его заточили на тысячу лет. Мы должны... мы должны связаться с Асгардом, сказать им, что они совершили ошибку, или что их правильное решение — теперь ошибка, или, или, или... — Она замерла, уставившись на посадочную площадку, где Наташа и Клинт приняли свой последний бой. Тони проследил за её взглядом.

На площадке стоял Тор, на нём был серебряный с красным доспех, в котором он только вчера призывал молнии, испепеляя читаури прямо в небе. Он стол к ним спиной и оглядывал город. Печально поникшие плечи не были свойственны ни одному из Торов, которых знал Тони. В правой руке он сжимал Мьёльнир.

— И какой это Тор? — спросила Пеппер, тихим опасным голосом, словно в случае неправильного ответа готовилась броситься и зарезать его сама.

— Не знаю, — ответил Тони. — Думаю, он как мы.

— А мы какие? — спросила Пеппер.

Тони задумался, подыскивая нужное слово.

— Другие, — ничего лучшего он не нашёл. — Но у него Мьёльнир. Злобный Тор-Тессеракт не мог его взять.

Взгляд Пеппер, кинжалом вонзавшийся в спину Тора, выражал не столько сомнение, сколько ненависть. Тони не мог её за это винить, но сейчас это было бы лишним.

— Помнишь, как ты увела Локи от Сиф, потому что его гнев в тот момент только всё усложнял? — Пеппер ожгла Тони взглядом, а потом продолжила испепелять Тора глазами. Тони опустил руку ей на плечо и развернул к себе. — Мы должны узнать, сколько людей всё помнит, Пеп. Как далеко дошла взрывная волна? Помнит ли Джейн Фостер, которая была в Лос-Аламосе? А Токио и Москва? Мы сообщили остальным базам, что собираемся сделать, но их руководство могло не объявлять об этом всему своему населению. Возможно, в мире полно людей с травмой, оставленной событиями, которых никто не помнит, и они даже не знают, что с ними случилось.

Она ещё раз горько взглянула на Тора, а потом перевела взгляд на Тони.

— И что ты собираешься делать?

— Вероятно, очень странно поговорить, — сказал он. — А если он окажется злым, спихнуть его с крыши.

Пеппер вздохнула, бросила на Тора последний ядовитый взгляд и кивнула:

— Смотри не умри. Только не сейчас, когда мы вернулись домой, — сказала она и легонько его подтолкнула.

Тони лениво отсалютовал и вышел на открытый воздух балкона. Если Тор расслышал его шаги, он не подавал виду. Он никак не показывал, что заметил присутствие Тони, пока Тони не встал рядом с ним, на расстоянии всего лишь вытянутой руки — можно подумать, это что-то изменит, если Тор решит напасть на него — да и тогда единственным признаком стал лёгкий наклон головы. Поэтому разговор пришлось начинать Тони:

— И как ты добрался сюда без Тессеракта?

На миг Тор прикрыл глаза.

— Ты помнишь. Хорошо. Я боялся, что ты умер до того, как всё изменилось. — Его голос напоминал тихий гул. Голос того Тора, который вырезал почти всех людей на планете, тоже гудел — словно раскат грома над головой, сотрясающий тело до самых костей. Этот Тор не очень-то на него походил. Его голос напоминал шум далёкой грозы, когда дождь стучит в крышу, и после удара молнии успеваешь досчитать до семи, прежде чем за ним последует гром. Опасность, смягчённая расстоянием.

— Меня трудно убить, — сказал Тони.

— И я благодарен за это. Орудием были мои руки, и они пролили уже чересчур много крови. — Когда Тор обернулся к Тони, в глазах у него не было синевы. — Разбив Тессеракт, вы не просто вернули мир к его изначальному виду. Из него вырвалась вся энергия, которая копилась в нём с самого его сотворения.

— Та, что была в тебе.

Тор снова прикрыл глаза и кивнул.

— Лишь малая часть. Ни одно тело из плоти и крови не способно вместить всю его мощь. Когда мой брат разбил куб, он не уничтожил Тессеракт. Он освободил его. Память сохранят все, кто был жив, когда произошла перемена. Для тех, кто был далеко, тот мир будет всего лишь странным полузабытым сном, тенью на краю памяти. Для тех, кто был рядом, он станет обычным воспоминанием. Что до путешествий, то как истончались стены между мирами, когда Тессеракт менял воздух вашей планеты, так произошло и теперь, но уже навсегда. Мой отец говорит, вам следует ожидать, что в мире теперь станет куда больше магии.

Тони потёр лицо.

— Вот радость-то.

— Ещё одна перемена, которую я принёс вам.

Тони впервые посмотрел на Тора, по-настоящему вгляделся ему в лицо — и почувствовал, как расслабляются мускулы, напряжения которых он даже не замечал. Этот человек — или бог, или инопланетянин, неважно — не мог нести зло. Только не с этим лицом, глубоко покрытым морщинами, которых не было ещё день назад. Тор смотрел вниз, на город. Губы его кривились, глаза блестели. Вина. Стыд. Тони знал, каково это, и Тор нёс этот груз достойно. Так, как и должен был.

— В мире нет достаточно слов, чтобы выразить мои сожаления, — сказал Тор. — Простите. За все беды и за всю боль, что пришлось вынести тебе и твоим соплеменникам из-за меня — я сожалею о них всем своим существом. До конца жизни я буду расплачиваться за свои преступления — и, боюсь, так и не расплачусь до конца.

— Ну, ты был одержим древним, как мир, магическим синим кубом, — сказал Тони. — Бывает. К тому же, смотри, — Тони обвёл жестом город: разрушенный и усеянный трупами — но не от рук Тора. — Ничего не было.

Тор покачал головой, глаза его были полны горя.

— Я открыл свою душу магии, которую не понимал, чтобы получить то, что хотел. Никто не шептал мне в ухо. Никто не подбивал меня, кроме моего гнева и скорби. Из-за моего эгоизма моё тело убило всех, кого я любил, и разорило планету, которую я поклялся защищать. Всё ради загаданного ребёнком желания.

— И что же ты загадал? — спросил Тони. — Вряд ли ты получил именно это.

Тор улыбнулся какой-то кривой улыбкой.

— Я пожелал, чтобы рука моего брата никогда не творила совершённых им преступлений. Потом я пожелал, чтобы он нашёл искупление. Потом — чтобы его преступлений не было вовсе. Локи выбранил бы меня, если б знал. Я был слишком небрежен.

— Хм. — Тони заложил руки за голову. — Пожалуй, ты получил именно то, чего пожелал.

— И потому я должен всё исправить, — сказал Тор. — Пускай причинённое мною зло и было отменено. Пускай никто бы не помнил, что оно вообще было. Я должен найти способ заслужить прощение за преступления, которых никогда не было, преступления, совершённые моими руками, словно руками марионетки. — Он посмотрел на руки, о которых только что говорил, и сжал их в кулаки. — Не знаю, возможно ли подобное искупление. Но я буду искать его, пока не умру.

С минуту Тони обдумывал эти слова.

— Хорошо, — сказал он. — Вот такие-то мысли и делают тебя хорошим парнем. По крайней мере, в этой вселенной. И всё у тебя получится, обязательно. Очень, очень долго тебе будет очень хреново, и потому ты будешь держаться в узде, будешь творить добро — но ты расплатишься. Ты из героев. Чтобы сманить тебя на тёмную сторону, потребовался космический куб. Я думаю, с тобой всё будет нормально. — Может быть, так, а может, и нет, но Тони всё равно сказал бы то, что сказал. Тору требовалось, чтобы кто-то, не забывший о его преступлениях, простил их, а для Тони это не составляло труда. Во-первых, опыт показывал, что вернейший способ сделать монстра из человека — обращаться с ним, как с чудовищем. А во-вторых, даже если Тони ошибся, Тор всё равно будет ему теперь доверять, а это никогда не лишнее.

Он пять лет прожил в замкнутом пространстве среди трёх тысяч агентов Щ.И.Т.а и, кажется, ему передалось их коварство.

К слову о чём...

— Тор, а где Локи? — спросил Тони. — Он был единственным на той крыше, кого не проткнули мечом. Если кто-то что-то и помнит — а похоже, что помнят все — то и он должен. Он всё ещё в тюрьме?

— Не совсем, — раздался голос позади них. Тони и Тор крутанулись на каблуках: там, прислонившись к стене и наблюдая за ними, стоял высокий бледный мужчина с гладкими чёрными волосами и такого же цвета бородкой. К лацкану его свежего чёрного костюма был прикреплён бэдж Щ.И.Т.а, на котором значилось «Консультант». Бэдж выглядел совсем-совсем новым. — Что, надо думать, всё-таки значит «нет». Пять лет, проведённых за совершенствованием чар иллюзии и маскировки с опорой на чрезвычайно ограниченный магический потенциал — прекрасная подготовка к побегу из тюрьмы.

Если внимательно приглядеться, можно было даже решить, что этот мужчина чем-то похож на безумца, который недавно напал на город, хотя разум продолжал бы нашёптывать, что это не более чем случайное и досадное сходство. Видимо, магия — хотя никакая магия в мире, очевидно, не могла замаскировать эту самодовольную ухмылку.

— Лука Смит, — сказал он радостно, постучав пальцем по бэджу. — Консультант новой рабочей группы Щ.И.Т.а по исследованию магии. Хилл, Директора бывшего и грядущего, возмутила моя часовая ставка, но ей пришлось признать, что лучше меня никого нет.

— Ах ты дрянь, — сказал Тони, прямо-таки лучась теплотой. Тор, казалось, был так потрясён, что утратил дар речи.

Локи ответил Тони ухмылкой, но, когда повернулся к Тору, вся его бравада ушла. Он выглядел очень юным: плечи ссутулены, в глазах обида. Эти пять лет состарили Тора; Локи они превратили в наказанного ребёнка, который, наконец, понял, что он сделал не так.

— Что до твоего вопроса, брат, об искуплении преступлений, которые ты и совершил, и нет, — тихо произнёс Локи и беспомощно протянул руки, — для меня это тоже загадка. Если уж ты преступник, вообрази, какова же моя вина. Мои преступления всё так же реальны, и мне некого винить, кроме себя.

Тони указал на раскинувшийся внизу город: там по-прежнему валялся, поверх трёх зданий, мёртвый левиафан, а воздух всё ещё пах дымом.

— Ты помнишь, как всё это делал?

Локи едва заметно кивнул — почти вздрогнул.

— Я помню всё. Оба мира. Всё.

«Ты убил Коулсона, — подумал Тони. — Ты убивал агентов, гражданских и даже читаури, когда привёл их на бойню, потому что их смерть была тебе выгодна. Ты сделал это, потому что завидовал, потому что мы были для тебя ничто. Ты сделал это, потому что мог это сделать, и тебе это было в радость».

Всё так.

Но Локи спасал его, спасал чаще, чем Тони мог сосчитать — и да, это тоже был он. Он прятал их общий дом даже тогда, когда ненавидел всех его обитателей, и пусть им двигало желание спасти свою шкуру, но ведь оно же двигало Тони, когда он собирал с Йенсеном свой первый костюм — а костюм был одним из лучших творений Тони. Локи собирал книги по всему городу, потому что каким-то там детям было скучно. Тони обедал с ним почти каждый день. И он вернулся. Когда на кон было поставлено всё, и Локи мог потерять больше всех, он вернулся.

Это ещё, разумеется, не искупление. Но чертовски неплохой первый шаг.

— Тогда ты должен сказать Пеппер, что ты здесь, — сказал Тони. — По-моему, она уже готова штурмовать Асгард из-за тебя.

Плечи Локи расслабились, и он улыбнулся Тони едва заметной благодарной улыбкой. Потом они подумают, что со всем этим делать, как Локи быть в мире, где его считают воплощением зла, и что от него потребуется, чтобы изменить это мнение. Но это потом. Они выжили, хотя всё говорило, что они должны умереть, и на фоне этого обстоятельства все будущие проблемы казались вполне разрешимыми.

— Я уже говорил с Пеппер по дороге сюда, — сказал Локи. — Мы воссоединились в твоём лифте.

— Это что, какой-то эвфемизм?

— Мы были одни совсем недолго. Но да. В этом мире вы с ней тоже не вместе, не так ли? — уточнил Локи. — Потому что если вы не расстались прежде, то можешь считать, что теперь это случилось.

— Фу, гадость. И ты гадость. Всё гадость. — Тони стукнул Тора в плечо. — Даже если твой брат и не злой, он всё равно остаётся козлом.

Тор удивлённо взглянул на Тони, а потом улыбнулся, ярко и солнечно.

— Сводный брат.

— В твоих руках был самый мощный источник энергии в мире, а ты даже не смог загадать ясно выраженное желание, — сказал Локи. — Воистину, я рад, что в нас нет общей крови.

— Позволь заметить, что когда я попытался захватить Мидгард, — сказал Тор, — у меня получилось.

— Ты был одержим. Это не считается. И, кажется, ты быстро забыл, что всего час назад я пронзил мечом твоё сердце. Думаю, этим я заработал немного воинской славы.

Тор фыркнул.

— Я поддался.

— Поддался. Лжец, — презрительно сказал Локи.

— Я хотел дать тебе повод для гордости.

— Я могу повторить.

— Попытайся.

Локи улыбнулся, но потом что-то промелькнуло в его лице, и улыбка превратилась в гримасу. Он посмотрел вниз, себе под ноги.

— Брат, — сказал он, и голос его вдруг стал серьёзным и наполнился болью, — мне так жаль...

На миг Тони подумал было, что Тор попытался сбить брата с ног. Потом до него дошло, что Тор стиснул Локи в объятиях. Локи вцепился в Тора, они уткнулись друг другу в шею. Оба молчали. Казалось, слова им не нужны. Их близость была так глубока, что Тони пришлось отвернуться, так же, как он отвернулся от Наташи и Клинта. Неприкрытая, ничем не приукрашенная любовь похожа на солнечное затмение: не стоит смотреть на неё прямо.

Тони отвёл взгляд, посмотрел в комнату, и на миг ему показалось, что сердце остановилось. Ему это чувство было знакомо лучше, чем многим. В комнате стоял Стив, одетый словно старик, который где-то нашёл коричневую кожаную куртку. Светлые волосы были расчёсаны на по-военному идеальный пробор. За спиной, в кожаном чехле, висел щит. Тони уже и забыл, каким молодым выглядел тогда Стив. Нет, сейчас. Тони подумал, выглядит ли он так же молодо. Сам он не чувствовал себя молодым.

Он направился к Стиву, засунув руки в карманы, нацепив на лицо безразличную маску. Стив упал с крыши, погибнув за пять минут до того, как мир изменился. Он не знал Тони — не знал так, как должен был знать. Тони ему не нравился — не так, как должен был нравиться. Они едва перешли на «ты». Но пока Тони шёл к нему, Стив не сводил взгляда с его лица. Тони хотелось схватить надежду, трепещущую в груди, и раздавить, как жука.

— У тебя тут неплохой вид, — сказал Стив.

— Ага. Когда сам стоишь на этой уродливой башне, на неё не нужно смотреть.

Стив кивнул. Ну и пусть, ладно. Ему не полагалось соглашаться, но ведь ещё два дня назад этот Стив считал Тони редким придурком. Так что это прогресс. Определённо прогресс.

— Но, разумеется, не настолько хороший, как если с неё упасть, — сказал Стив небрежно. — Вот когда предоставляется настоящий случай рассмотреть город сверху донизу.

Тони уставился на него и таращился ещё какое-то время.

— Ты выжил.

Стив снова кивнул с еле заметной улыбкой.

— Выжил. Но только чудом. Меня поймал Халк, а потом отгонял всех читаури, которые пытались к нам подобраться.

Тони неуверенно выдохнул.

— А ты всё оживаешь и оживаешь. Молодец доктор Бэннер. Интересно, Халк что-нибудь помнит? — Наверное, настал момент для разговора о чувствах, Стив явно хотел о них поговорить. Но когда он открыл рот, Тони сказал: — Ну что, теперь будешь гордиться собой до конца наших дней?

Стив моргнул, а потом покачал головой с сухой грустной улыбкой.

— План почти провалился. Не думаю, что тут есть чем гордиться.

— У тебя получится, — сказал Тони.

— Как? Я же не ты.

Тони вздохнул.

— Мечты, мечты.

— Так вот что тебя заводит? Ты сам?

Тони моргнул.

— Господи, столько флирта, смертей, воскрешений — и ты до сих пор меня не поцеловал.

У Стива зарделись уши.

— В этом мире ты по-прежнему верный бойфренд. Я не хотел позволять себе ничего лишнего.

— В этом мире ты меня до сих пор не любишь, — сказал Тони. — Но ты, тем не менее, здесь. И поверь, — Тони ткнул большим пальцем себе за спину, в сторону Локи, — я могу уверенно утверждать, что теперь её интересы лежат в другой плоскости.

— Они милая пара, — задумчиво сказал Стив.

— Ты о них знал?

Стив пожал плечами.

— Конечно.

— Как... что... почему... неважно. Неважно. — Тони оглянулся через плечо на богов. — Почему они до сих пор обнимаются?

— Это эмоциональный момент.

— Это очень долгий эмоциональный момент. Они как будто пытаются слиться в одно тело.

— Вполне естественное желание — обнять того, кого любишь, когда он к тебе вернулся.

Тони вновь посмотрел на Стива и подошёл ближе.

— Хочешь меня обнять?

Стив поднял руку и положил Тони на шею. Другой взял его за подбородок.

— Естественно.

Тони чуть запрокинул голову, а Стив наклонился к нему. Руками Тони обвил его талию, и, когда стиснул крепче, они прижались друг к другу так тесно, что сердце Стива билось в его груди.

Когда они, наконец, расступились, по-прежнему не разрывая объятий, Стив ткнулся лбом в лоб Тони и озорно улыбнулся.

— Уже меня любишь? — спросил он.

Тони ответил ещё одним быстрым поцелуем, сухим и сладким, как сахар.

— Сильней, чем вчера. Подожди до завтра.

Какое-то время они просто стояли, поддерживая друг друга, и вдыхали открытый, тёплый от солнца воздух. Тони уже позабыл, каково ощущать его на своей коже.

Молчание нарушил Стив. Он поднял руки, обнимая Тони за плечи, положил ладонь ему на затылок.

— И что мы будем делать теперь?

— В каком смысле?

— Во всех, наверное.

Тони задумался.

— Похоже, у нас два варианта, — сказал он. — Первый: рухнуть под грузом памяти о трагедии, представление о которой, да и то смутное, имеет в лучшем случае десятая доля процента от населения всей Земли, причём большинству она кажется просто кошмарным сном. И второй, — Тони отступил на шаг; рука соскользнула и легла в ладонь Стива. Другой рукой он обвёл очертания города на фоне неба, изобилующие прорехами — хоть их и было меньше, чем помнил Тони. — Восстанавливать город. Готовиться к новому кризису. В свободное время впадать в панику и истерику, а потом вновь браться за работу.

— Оптимистично, — сказал Стив.

— Именно. — Тони сжал его руку. — Это ведь ты хотел вернуть нам Землю. Смотри, мы вернули. И что ты хочешь с ней делать?

Стив помолчал.

— Не знаю, — сказал он наконец. Посмотрел на Тони и засмеялся. — Я не знаю. Единственное, что приходит мне в голову — мы должны охранять её. Сделать так, чтобы больше никто ей не навредил, и призывать к ответу каждого, кто всё-таки это сделает.

— Хороший план, — сказал Тони, кладя голову на широкое плечо Стива и чувствуя, как в груди просыпается что-то, что было глубже и полнее, чем счастье. — Поддерживаю.

Город — их город — лежал перед ними, и солнце постепенно клонилось за крыши самых высоких зданий. Сегодня не будет звёзд. Живой город будет сиять, как ему и положено, а за ним жизнь будет идти своим чередом. Придёт и другая беда и будет, вполне вероятно, напрямую связана с этой, но она ещё далеко. А Тони здесь. И Стив. И Наташа, и Пеппер, и Локи, и Хилл. Выжившие, которые помнили всё, мёртвые, которые не умирали, они были здесь, и они будут жить, будут строить дома на месте развалин, будут жить там, где раньше селились лишь призраки.

Они чертовски неплохо устроились под землёй. Чёрт возьми, Тони уже скучал по той жизни. Но сейчас он был здесь, на пять лет старше и в то же время на пять лет моложе, с твёрдыми доказательствами, что можно изменить будущее и избежать прошлого и найти счастье в самой суровой беде. И Тони думал: что ж, ему случалось приспосабливаться и к более странным условиям. Он приспособится вновь и посмотрит, что за мир они получили в награду.