Work Text:
Иногда бывает так, что всё в этой жизни оборачивается против тебя.
Игорь был вынужден наблюдать, как разваливается очередное дело, в котором замешана очередная высокопоставленная блядина, полаялся с Прокопенко, промочил ноги и маялся зачаточной мигренью, когда голова ещё не болит, но будто набита цементом, и глухой писк в ушах — звук той дрели, которая вскоре засверлит висок. Поспешно проглоченная таблетка сделала его сонным и ничем больше не помогла.
Хоть пожрать, что ли…
Смутно вспомнилось, что за углом вроде бы стоял ларëк с недурной шавермой; не шедевр, конечно, но вполне прилично. Чавкая водой в ботинках, Игорь свернул в переулок.
Блядь, ну одно к одному, всё не так.
Вместо надписи «Шаверма» на ларьке красовалась вывеска «Добрые булки». Под стеклом лежали всякие слойки, пирожки и пирожные.
Сладкого Игорь терпеть не мог и не понимал, как этим вообще можно наесться. Хотел было уйти, но кроме теста, от ларька пахло ещё кофе, и даже неплохим.
— Здрасьте, — мрачно бросил он в окошко. — Мне кофе. Чëрный. А злые булки есть?
— Если только я, — живо откликнулся продавец, парнишка студенческого возраста. — Я очень злая булка, ужасный день!
— И тебя можно съесть?
— Разве что понадкусывать, — усмехнулся парнишка. — Поэтому рекомендую малиновые слойки… не, мимо? А, точно, по вашему лицу вижу, что вам нужно мясо! Хотите сосиску в тесте?
— А тесть против не будет?
— Борода у этой шутки длиннее, чем у Гэндальфа, — строго сказал парнишка. — Так сосиска?
— Давай. И кофе.
Кофе оказался очень приличным. Булку Игорь покрошил голубям, сосиску оставил и хотел было уже есть, но тут подошла тощая грязная собака и посмотрела на него так, как смотрят только собаки: нежно, ласково и умоляюще.
— Да чтоб тебя, скотина, вы за мной нарочно ходите?
Собака сделала глаза ещё умильнее, помахала хвостом и высунула из пасти длинный слюнявый язык.
Людей Игорь не любил, зато животных — да, и протянул псине сосиску, которую не успел даже откусить.
Пасть схлопнулась, поглощая подачку, хвост завилял активнее.
— Какой кошмар, — послышалось сзади.
Дверь позади ларька открылась, и парнишка встал на пороге. Он оказался совсем мелкого роста — даже стоя выше, до Игоря не дотягивал.
— Гоните это чудовище. Я ему нормальную еду ношу. Оно прорва. И сосиски вредно!
— Оно смотрело, — оправдался Игорь.
Повелитель булок тяжело вздохнул и протянул ещё одну сосиску.
— Поешьте, пожалуйста. У вас такой вид, что вам очень надо.
Досадливо хмыкнув, Игорь взял угощение и съел целиком, вместе с тестом.
***
Этот переулок не входил в его обычные маршруты. Выпечка не входила в его обычное меню. Белобрысые студенты не входили в его обычные вкусы.
Всё было так, но раз в три дня Игорь заглядывал к «Добрым булкам», пил хороший кофе и ел всякие конвертики со шпинатом, хотя раньше даже не предполагал, что по доброй воле такое сожрëт. График строился на графике белобрысого Дмитрия, действительно студента, отличника, не комсомольца, но спортсмена.
***
Нахальный пацан никак не хотел выветриваться из головы, но в потоке дурацкого полуфлирта, перемешанного с подколками, Игорь никак не мог выловить тот пункт, что позволил бы ему предложить выпить кофе где-нибудь ещё.
Хотя что тут думать и что тут врать: удачное свидание и последовавшая бы за ним более или менее весёлая ночь стали бы концом всему. В отношения Игорь не умел, времени на это всё у него было хрен да маленько, да и сам по себе он был, ну, не тот человек, с которым захотел бы встречаться маленький целеустремлённый студент неизвестно какого факультета: улыбчивый Дмитрий, тот ещё партизан, болтал много, а подробностей выдавал чуть, не уцепишься.
***
Истории про любовь с первого взгляда Игорь считал выдумкой: одно дело — возгореться пониже пояса, увидев отличную жопу, а другое — любовь. Это штука медленная, растёт не сразу, и вообще чëрт её знает, бывает ли. Если судить по дяде Феде с тëтей Леной, то да, но не всем же так везёт?
У добробулочного Дмитрия ничего особенно выдающегося не было. Парень как парень, ещё и в довольно сопливых годах, таких везде полно, выбирай в любом универе, как помидоры на лотке. Разве что улыбаться как он… улыбаться так мало кто умел. И прикармливать голодных собак, а также голодных ментов. Везде таких полно, а этот вот один.
Что же, не врëт, значит, выдумка?
***
Разумеется, никаких активных действий Игорь предпринимать не собирался. Больно надо. Больно Дмитрию этому надо, которого он и по имени не звал, просто бейджик прочитал. Просто как-то, что ли, хорошо было от того, что ларëк с булками существует, и туда можно прийти по графику, раз в три дня.
***
— Завтра закрываемся. — Дмитрий забавно засопел и поправил очки. — Место не ходовое, не окупается точка.
— Нормальные же булки, — буркнул Игорь. — Чего не так?
— Ну вот. Может, шавуха будет. Или «Союзпечать».
Сказать бы ему что-нибудь. Позвать пройтись. Или куда эта молодëжь зовёт друг друга? В какое-нибудь, мать его, антикафе, в кальянную, в бар, где вместо нормального бухла — цветные коктейли, пиво без вкуса пива и веганские смузи? Что это такое, Игорь знал только приблизительно, но слово слышал от Костика Цветкова, у которого было две младших сестры и ещё брат впридачу.
Игорь не сказал ничего толкового, проворчал: «Тогда пока» и ушёл, забыв о кофе и какой-нибудь слоëной дряни.
***
Спохватился он к вечеру. Бежал бегом, распихивая прохожих, но всё равно не успел. Роллеты на ларьке были закрыты, вывеску сняли и прилепили к стене объявление о закрытии.
— Твою мать, — процедил Игорь.
Знакомая псина, поскуливая, выбралась из своего убежища в глубине подворотни и подошла к нему. Славная такая псина, порода «петербургский дворянин», хвост бубликом, уши лопушками, окрас почти овчарочный, если бы не белое пузо. Хорошая псина, такая, о какой думаешь, представляя себе какую-то абстрактную собаку.
Игорь выдернул из штанов ремень, надеясь, что не опозорится (длинные джинсы шьют и на большую задницу, судьба такова и больше никакова) и посвистел собаке. Та без сопротивления позволила устроить из ремня подобие поводка и потрусила рядом, помахивая своим бубликом.
***
Ëбнулся, вот правда ëбнулся, ну какая собака с его работой?
***
Отмытый пëс был без фантазии назван Мухтаром, и уже назавтра твëрдо знал свою кличку.
***
— Лучше бы ты девушку завёл, — вздохнул дядя Федя.
— Собака не для этого! — возмутился Игорь.
Тëтя Лена молча оприходовала полотенцем по загривку сперва его, а потом и дядю Федю.
***
Никакой любви с первого взгляда не существует, выдумка это, красивые сказки для юных дураков, да только маленький белобрысый Дмитрий то и дело снился. Даже без порнухи и похабщины — просто так.
Игорь бы мог его найти, конечно. Нехитрое дело. Но это было бы некрасиво и смутно неправильно.
***
Мухтар продолжал быть вечно голодной прорвой, пожирающей всё, что видел, съедобное или нет, и в этот вечер проник в помойное ведро, сжевал колбасные шкурки, а на закуску — драные трусы.
— Чучело, блядь, — простонал Игорь. — Какого хрена, извращуга?
Грустно икнув, Мухтар возвёл очи горе, а потом его стошнило — к сожалению, только слюнями.
Найти работающую ветклинику оказалось трындец как сложно. Игорь, носящийся по городу с собакой на руках (Мухтар икал и блевал с ужасной периодичностью) уже запаниковал было, но, к счастью, наткнулся на нужную вывеску и кубарем ввалился в больничку. Ждать пришлось недолго, и вскоре их принимала симпатичная докторица, напоминающая женскую версию булочного Дмитрия, только суровая до того, что хотелось встать навытяжку. С Мухтаром, впрочем, она ворковала очень ласково — тоже, небось, любила зверей больше, чем их тупых хозяев.
— О, зацепилось, — оповестила докторица, цепляя пальцем что-то в глубине мухтарова жевальника. Спустя несколько минут на свет появились полосатые труселя, зацепившиеся резиночкой за задний зуб, и колбасные шкурки за компанию.
— Хоть снова надевай, — мрачно пробормотал Игорь.
— Купите мусорное ведро с нормальной крышкой, — откликнулась докторица. — И я вам сейчас напишу, чем его поить, а вы пока оплатите приём на ресепшене… Митька! Митька, где ты, иди на кассу!
Здесь у Игоря возникли подозрения, что сходство было неслучайным, потому что из какой-то подсобки выскочил, стряхивая резиновые перчатки, его незабытый знакомый.
— О, здравствуйте! — обрадовался он. — О, прорва! Это же прорва?
— Она, то есть он, — смущëнно объяснил Игорь. — Я его, короче, привык кормить. Забрал, короче.
Дмитрий засиял глазами так, будто включил в голове лампу, и Игорь блаженно пялился на это прекрасное явление, пока его не пихнули в бок твëрдым докторским кулачком, напоминая, что пора идти платить за кое-чей пищевой фетишизм.
— Сестра? — спросил Игорь, указывая на кабинет.
— Ага. Я вроде как на подхвате. Клетки для зверей чищу, на ресепшене сижу, вот такое.
Наверное, исключительный тупняк объяснялся нервами, удивлением и хрен-те чем ещё. Повстречав своё наваждение, Игорь не сделал даже попытки нормально поговорить, только глазел, мычал и вëл себя как полный придурок (хотя тот, у кого собака трусы схавала, он самый и есть).
А в тот день, когда было велено прийти на повторный приём, дежурил другой врач, и за стойкой сидела серьёзная рыжая девица, никакой не Дмитрий (или даже Митька).
***
Третий раз волшебный, — так подумал Игорь (очень ссыкливо). Встретятся ещё раз — точно телефончик попросит.
***
В конце весны ему навялили стажëра, и ладно бы ещё какого-нибудь нормального, так ведь нет, генеральскую сыночку с задранным выше неба носом. Сыночка называлась Родослав (Родослав! РОДОСЛАВ!), не умела стрелять, бесконечно смолила вонючий айкос и боялась покойников.
— Какого хрена ты в операх забыл? — взвыл Игорь, пока Родик дышал в пакет на своём первом осмотре места преступления.
— Папа хотел, чтобы я это… прошёл весь путь!
— Папа молодец, — злобно кивнул Игорь, — прям полный соцреализм устроил. А чего не в архив-то пристроил?
Родик грустно подышал в пакет ещё.
***
Мухтар, видимо, по старой помойной памяти, любил всякие заковыристые маршруты для прогулок и сегодня завёл Игоря в самую жопищу Адмиралтейского района, где было темно, уныло и тленно. Вот уж не повезло кому-то здесь жить-любить-работать…
Из плюгавого сырого скверика послышалось что-то подозрительное, и Игорь немедленно рванул туда. Несколько жлобов пэтэушного вида обступили ещё одного, помельче, пихали и толкали по кругу. Пришлось разгонять. Первой сбежала несостоявшаяся жертва, последнему грабителю Игорь придал ускорение волшебным пендалем и сердито заорал — по глазам ударил луч фонарика.
— Вам не стыдно? Полиция!
Оборот с «не стыдно» был таким нетипичным, что Игорь не сразу придумал ответ (гопник тем временем тоже свалил).
— Документы ваши!
Достав из кармана ксиву, Игорь подошёл к коллеге, задумчиво отметив, что у того, должно быть, железные яйца, раз при таком теловычитании не боится лезть к здоровенному мужику.
— Главное управление. И не бил я его, а поджопника дал, гопота совсем охренела мелких щемить… э, а, Дмитрий-добрые-булки!
— Злые, — педантично поправил Дмитрий, недовольно глядя из-под козырька фуражки. — Физические воздействия неприемлемы ни в каком случае.
— Гопникам скажи, — беспомощно отмахнулся Игорь, пока Мухтар, не теряя времени даром, уже вовсю здоровался со старым приятелем. — Так и ты, значит, мент!
— Возможно, я рассчитывал на распределение покруче. — Дмитрий ухмыльнулся, машинально поглаживая собаку. — Возможно, надо меньше выпендриваться. М-м-м… Игорь. Опиши подробнее, что это были за ребята, я их найду и проведу беседу…
Он совершенно точно был путешественником во времени и вылез из какого-то советского кино про доброго и справедливого участкового. Игорь представлял себе масштаб дерьма, в которое предстоит окунуться этой личинке мента, и испытывал что-то вроде сочувствия. И, пожалуй, уважения.
Закончив рассказ, он дал-таки Диме телефончик, хотя и не с непристойными целями, а как свидетель.
***
Прошло полгода, и Игорь вполне убедился, во-первых, что его стажёр есть полностью бесполезная фигня, если дело не касается перекладывания бумажек, а во-вторых, что чудовищный и великолепный Дима, с которым они быстренько сдружились, реально пришелец из прошлого. В райотделе его пока не сожрали с кишками просто потому, что там особо некому было работать, вон, вопреки уставу, сопляка только из академии на должность участкового поставили. Но, так или иначе, на выразительной диминой мордочке всё чаще появлялось печальное, почти обречëнное выражение.
Игорь ничего не мог ему предложить кроме вечерних прогулок с собакой, посиделок за пивом и сентенций в духе «прогнила система, стухла». Он и сам не знал, за что держится, барахтаясь в этом болоте.
— Если не на кого надеяться, надо на себя, — упрямо сказал Дима во время очередного совместного ужина — в этот раз пельменями.
— Господи, ты пиздец. Святой ты, что ли? Почему мне генеральское дитятко прислали, а не тебя, а?
— Родик, — легко угадал Дима. — Помню и сочувствую. Я ж старостой был…
Всё было ужасно несправедливо, и проклятое это самое, которое с первого взгляда, не проходило, а делалось только хуже, хуже и хуже!
— Ты пиздец, — снова сказал Игорь и, не умея выразиться иначе, сгрëб Диму в охапку и обнял.
«Нет, это я пиздец, вот сейчас он испугается и вообще нахрен забудет дорогу в этот дом!»
Пугаться Дима не спешил, ровно дышал в шею, и Игорь очухался только заслышав быстрое жадное чавканье — Мухтар не дремал и добрался до оставленной на столе сметаны.
Момент случился, прошёл и ничего не разрешил.
***
Дядя Федя терпеливо внимал очередной серии жалоб на напарника и дифирамбов в адрес прекрасного, как солнце, Димы.
— Я, Игорëк, одно не пойму, — наконец заговорил он. — Тебе этот мальчик в котором смысле нравится?
— Ммммхххммм! — затряс головой Игорь, не соображая, где спалился.
— Да успокойся ты, чучело. Я давно знаю. Был бы ты счастлив. Мне другое важно: правда хороший мальчик? Или тебе романтический интерес под боком нужен?
— То и другое, — отозвался Игорь и был чертовски честен. — Как он насчёт романтики, я вообще не знаю. А по работе бы как родной пришёлся. И трупов точно не боится!
— Михайлов у меня давно просит другую должность. — Дядя Федя барабанил пальцами по столу. — Ему бы как раз участковым лучше было. Радогоста твоего тоже разъяснить можно, я Петровичу, папке его, ничего не должен… ты только скажи, не случится ли так, что мальчик тебе разонравится, и мне снова понадобится кадровые проблемы решать?
— Да я молчать буду, как рыба, — поклялся Игорь. — Не сознаюсь ему ни в жисть! Напарника нормального дайте мне, а без любви я как-нибудь проживу!
— Дурак ты, — запыхтел дядя Федя. — Какой же ты дурак, весь в папку своего! Иди уже с глаз моих!
***
Через две недели Родик, едва не писаясь от счастья, водворился в хранилище вещдоков, а в управление пришёл Дима, одновременно восторженный и настороженный. Игорь, пожалуй, тоже готов был начать писаться от счастья, но вместо этого, чтобы никто ничего не заподозрил, принялся гонять нового напарника, как бильярдный шар, и вскоре Диме сочувствовало всё управление, даже злополучный Родик, которому так не доставалось по одной простой причине: Игорь не надеялся чему-нибудь этого любителя айкосов научить.
Дима не жаловался. Он вообще никогда ни на что не жаловался, если не считать бубнëж на погоду, невкусные щи в столовой или новое обновление «Вместе», но это ведь не совсем то.
***
Игорь понял, что перегибает палку, как водится, куда позже, чем следовало бы понять.
Пятничным вечером, что активно линял в ночь, задолбанный вусмерть Дима уснул прямо на пачке свежераспечатанных документов и очень слабо реагировал на попытки разбудить.
— Ты гад и скотина, — сказал себе Игорь, кое-как заставил напарника принять вертикальное положение, навертел на него шапку, шарф и пальто и повлëк в сторону дома, где уложил на диване, а сам убежал выгуливать заждавшегося Мухтара.
Мысли в голове были сплошь грустные и покаянные.
Извиняться Игорь умел плохо, то есть совсем хреново умел, и не знал, сумеет ли вообще связать пару нужных слов. Поэтому с утра, мрачно пыхтя, он раскочегарил сто лет как не пользованную духовку, налепил из готового слоëного теста две дюжины пирожков с сосисками и засел у закопчëнного стекла, как кот, чтобы не упустить.
(И коллеги, и многие приятели полагали, что Игорь по жизни жрëт одну шаверму и вообще к быту не приспособлен, но истина была другой: лень-матушка решала. Выращенный отцом-одиночкой, да и потом много лет живущий один, Игорь умел порядочно разного, но не видел смысла применять для себя одного.)
— Ого, вау! — послышалось из-за спины.
Открыв духовку, Игорь вытащил противень, поставил на плиту и выключил газ.
— Добрые булки, — представил свою выпечку он. — Димка, я говнюк.
— На вид действительно добрые, — рассеянно согласился Дима. — Ты нет. То есть ты да, но вроде ничего ужасного не сотворил?
— Я тебя загонял. Уже, вон, прямо в участке засыпаешь.
— Мне полезно, — ответил Дима. — Если я что-то не вывожу, это мои проблемы.
Игорь всю жизнь думал то же самое насчёт себя, и тут понял, что думал какую-то неправильную фигню, и уж во всяком случае Дима так считать не должен, потому что он молодец.
Слова, само собой, застряли комком во рту и не пожелали сказаться.
***
Выдумка не врала. Ужасное чувство на букву л, которое с первого взгляда, по-прежнему бодро цвело. И по-прежнему Игорь ничего с этим не делал, потому что понятия не имел, что, собственно, сделать, и приемлем ли вообще подобный служебный роман. Вряд ли. Ой, вряд ли.
Мягкие вопросы тëти Лены и куда более прямолинейные — дяди Феди он игнорировал.
***
Так могла бы пройти целая вечность, если бы, как обычно, не вмешался случай.
***
Дима вызвался сходить в ветклинику вместе с Игорем, чтобы навестить сестрицу на работе, соответственно, в меру поганым воскресным утром они туда и пошли.
Никакую прививку Мухтар не хотел, выл и орал на всю клинику так, что стëкла звенели.
— Который раз говорю, — прошипела Вера, пытаясь успокоить нервного пациента, — лучше домой доктора вызывайте, это меньше стресса! Митька, хоть ты своему мужику скажи…
— Он не мой, — пискнул Дима.
— Мы не, — пискнул Игорь ещё более жалко.
— Стоп. Сейчас. Смирно!
От командирского вопля смирно встали и Мухтар, и Игорь, и Дима. Вера быстро воткнула шприц по адресу, сделала укол и выпустила пса.
— То есть вот эта ваша нежная дружба как-то иначе называется? Вот эти все снимания штанов друг с друга взглядом? Вот эти вождения ребёнка на прививку? Вот этот, блин, перевод в это чëртово управление, куда тебя не взяли из-за какого-то генеральского глиста?!
— Перевод потому что перевод, — выдавил Игорь. — Потому что глист. То есть потому что нормальных сотрудников нету. Я бы никогда. Этот… хер… как, блядь, его… херасмент!
— Капец, — заявила Вера. — А Митька говорил, что ты умный. Примерно сто тысяч раз. По-моему, ты тупой.
— Допустим, тупой, — кивнул Игорь. — Только ты умная. И очередь там совсем не к тебе. Прикинь, даже лиса есть. Вопит, как сатана. Можно, мы как-нибудь сами?!
— Ага, вот я и вижу, как вы сами. Посидите в коридоре минут пятнадцать, наблюдайте собаку, если всё нормально, можете идти.
***
Игорь был готов провалиться сквозь землю, пронзить кору, мантию, ядро, а потом в обратном порядке, чтобы спрятаться на дне Тихого океана, превратиться в рыбу-каплю и больше ни за что на свете не выныривать на поверхность.
Как бы не так, коварный питерский асфальт проваливаться под ним не спешил.
— Извини, — на пробу вякнул он. — И ничего такого не думай про перевод, хоть у Фëдор-Иваныча спроси!
— Я не думаю, — очень быстро откликнулся Дима. — Это ты извини. Вера, она, ну… эмоциональная. Немножко.
— А у неё был, м-м-м, повод? Для эмоций?
— Если и был, то это мои проблемы, — привычно заметил Дима.
— Нет.
Теперь это было совершенно точно неправильно, неправильно, как пиздец.
— Не твои. Наши. Только херасмент. И прочее такое.
— Харассмент. Это про другое. Это если бы я был против.
— А ты нет?
— Если б ты знал, насколько не против, — прошептал Дима, заливаясь румянцем до самых бровей.
***
Кажется, Мухтар не очень понял, почему люди так долго друг друга облизывают, и без него, попробовал влезть между ними, но был изгнан, обиделся и ушёл на свою лежанку. К сожалению, заботиться о чувствах собаки Игорь сейчас не мог, потому что слишком долго мечтал о том, как поцелует Диму, желательно много раз и везде, и старательно воплощал мечты в жизнь. Дима от него не отставал, цеплялся руками и ногами, притирался близко-близко, царапался, кусался, охал и стонал так охренительно классно, что никаких мыслей в голове не осталось вовсе.
***
— Так ужасно давно.
Игорь вопросительно угукнул и с трудом открыл глаза, чтобы посмотреть на Диму.
— Ты пришёл и попросил чёрный кофе. И я всё. Начал нести какую-то хрень… а говорят, что любовь с первого взгляда — выдумка…
— Иногда выдумка не врёт, — отозвался Игорь. — А Вере надо тортик. Два. Пять.
— Она лопнет, — усомнился Дима. — И она злая булка.
— Все мы иногда, — заявил Игорь философски. — Но злые булки тоже к добру.